Бывшего сокурсника, на чьей самодовольной роже эти нехитрые мыслишки читались на раз, Павел убивать не стал, оставил доживать со зреющим в печени раком. Ни один врач не обнаружит, пока не станет слишком поздно.
Вспоминая, Павел занимался своим делом: заключал могилы в магический круг, тщательно вычерчивал нужные символы, зажигал свечи, кропил надгробие едко пахнущим раствором и лил на землю внутри круга кровь бродячей собаки. Для ритуала достаточно, а о жертве ради подкрепления обретённой власти нужно подумать в другом месте и не сейчас.
Слова для вызова мёртвых сами рождались в мозгу некроманта: Павлу нравилось именовать себя так, хоть это название не отражало и десятой доли его новых возможностей. Каким смешным и наивным глупцом он, должно быть, казался Генбеку со своим вопросом о «Некрономи-коне»! Истинное знание черпается из книг, о которых не известно никому. На деле же всё обстояло иначе: открыть нужную дверь и сказать нужные слова заставила сама Судьба, когда наконец-то свела с тем, кто мог изменить его жизнь. И теперь у Павла был амулет силы и Книга тайн. А кто её написал, не имело никакого значения.
Земля зашевелилась, вспучилась, начала осыпаться, разбрасывая цветы по сторонам. Памятник завалился набок: покойница выбиралась на поверхность — в перепачканном светлом платье, с трупными пятнами на когда-то миловидном лице. Павел вынул из кармана небольшое зеркальце и дал ей полюбоваться на себя. Из груди Ксаночки вырвался похожий на рыдание звук; мёртвые глаза, из которых больше не могли течь слёзы, смотрели с ужасом и мольбой.
— Скучно спать одной, детка? Не бойся, я всегда рад о тебе позаботиться.
Повинуясь воле некроманта, из могилы в соседнем ряду поднялся труп мужчины, уже не в начальной стадии разложения.
— Иди к нему, детка. Развлекись. Я разрешаю.
Он спокойно, почти отстранённо наблюдал за жуткой противоестественной пародией на акт любви, совершенно уверенный, что Ксаночка чувствует и сознаёт всё происходящее так, словно по-прежнему жива. И это было абсолютно правильно.
Она это заслужила. И потому причислена к избранным, для которых расплата не завершится никогда.
Уже в машине под звуки «Арлекино» в голову некроманта пришла мысль, что зря он вернул могиле первоначальный вид. Можно было бы назавтра устроить в блоге увлекательную дискуссию о выходках сатанистов и дурно воспитанной молодёжи.
Бродяжка выбралась из темноты поближе к свету фонаря, когда Павел проезжал мимо станции, — не иначе надеялась разжиться парой медяков на опохмел. Больше вокруг в третьем часу ночи никто не мелькал. Чем не подходящий случай, которого он ждал для проверки недавней заманчивой идеи? Павел притормозил там, где можно было не волноваться насчет видеокамер на переезде, и махнул рукой.
Испитой женщине в грязной одежде, если присмотреться, вряд ли было больше сорока. Сгодится для подарка. От запаха немытого тела себя избавить нетрудно, а автомобиль — да чёрт с ним! Теперь его поменять всё равно что сорочку.
Едва бродяжка успела закрыть за собой дверцу, как в её затуманенной алкоголем голове что-то сработало, она вновь ухватилась за ручку и заблажила с заднего сиденья:
— Не поеду! Кто тебя знает, маньяков вон кругом, как дерьма! Если надо, давай сейчас, в машине…
Павел содрогнулся от одной мысли о пользовании услугами этого существа, но произнёс абсолютно спокойно:
— Идёт. Не ори, дура, никакой я не маньяк. Глотнуть хочешь?
— А у тебя что, есть?
— У меня всегда есть, — он вытащил из бардачка купленную на днях бутылку дешёвой водки и пластиковый стакан.
Она залпом выхлебала угощение, подалась к нему, ухватилась за спинки передних сидений и почти сразу качнулась назад. Павел слушал, как там она цепляется за что попало, неразборчиво бормочет, всхрапывает и сползает на коврики, одурманенная снотворным. Вот и отлично, никто не заметит, что в машине он не один.
Полученный от Безымянного дар не убивал в открытую, и походило это на что угодно, кроме насильственной смерти. Тот самый первый жлобина, нахамивший Павлу на парковке, умер от прободной язвы желудка. Инсульт или спазм коронарных сосудов был бы слишком милосердным наказанием для такого скота. Но жертву, пожалуй, стоило подыскивать со всей необходимой осторожностью. Может, и зря, но пока что некромант не был готов испытывать пределы обретённого могущества, являя его всем подряд направо и налево. Зачем, когда вокруг столько чудесных вещей и их стало так легко заполучить. А он окажет миру ответную услугу — избавит от людишек, которые отравляют окружающее пространство одним своим существованием. Кто окажется на пути, от тех и избавит, не тащиться же в Африку порядок там наводить.
Тихо звякнул телефон, сообщив об ответе на кодовое SMS, и Павел прибавил скорость, двинувшись к месту встречи с Безымянным. Нужные слова из Книги позволили привести неподвижную женщину в относительно приличный вид — предлагать в дар вонючее нечто в грязном тряпье некромант считал недостойным и неуважительным.
Безымянный выглядел несколько растерянным, но от ученика не укрылось, как его зрачки вспыхнули едва различимыми в потёмках красными точками.
— Тебя никто не видел?
— Разве ты не подарил мне умение быть невидимым, когда захочу? Но в этом не было нужды. Я нашёл жертву в безлюдном месте и не думаю, что её исчезновение кого-то всерьёз заинтересует. Прими её в знак моей благодарности.
— Хорошо, — кивнул Безымянный, сделал быстрый, неуловимый жест, и спящая бродяжка растворилась в воздухе. — Я доволен тобой, ученик. Этого хватит на месяц, больше не нужно приносить мне жертвенную кровь. Расскажи, чего ты достиг.
— Я могу поднимать мёртвых из могил, и они исполняют мою волю, — с достоинством ответил Павел. — Но это, можно сказать, баловство. Я подумываю о том, чтобы убрать из города минимум половину людей и автомобилей. И того и другого здесь чересчур много.
— Что ты подразумеваешь под «убрать»?
— Миллионы смердящих мертвяков мне ни к чему. Мне кажется, великий исход из Москвы я бы смог устроить хоть с завтрашнего дня. Но мне бы хотелось, чтобы неудержимое желание сменить место жительства испытал в первую очередь человеческий мусор, а остались личности, те, кто что-то представляет собой. Я думаю над критериями отбора. Пока я не нашёл приемлемый вариант.
— Ты поставил перед собой задачу — тебе и искать её решение.
— Я и не прошу подсказать его. Я найду сам. Ты и так дал мне многое.
— То, что дано, однажды может быть взято обратно.
— Тебе достаточно просто назвать цену.
— Тебе настолько безразлично, что я могу назвать? — на миг в темноте блеснули два длинных клыка и вновь исчезли за сомкнутыми губами Безымянного.
— Давать мне могущество, чтобы на другой день уничтожить, — бессмысленно.
— Ты уверен, что твой разум способен познать смысл моих действий?
«Мог бы и без хамских намёков обойтись, нажравшись на месяц вперед. Ещё посмотреть надо, кто на что способен».
Павел быстро успокоился: разум есть куда приложить, кроме пререканий с наставником. На обратном пути он прямо в автомобиле поэкспериментировал с кое-какими новыми способностями и едва не закричал от радости — да, да, тысячу раз да, интуиция подсказала совершенно верное решение! Его сила немного, но вполне ощутимо возросла. Надо будет внимательнее прочитать в Книге о всех этих жертвенных штуках и поработать самостоятельно, не таща Безымянному всё, что удастся раздобыть. Не нужно так не нужно, наше дело предложить…
Домой некромант вернулся под утро, и обдумывание грандиозных планов пришлось оставить из-за неудержимой зевоты и слипающихся глаз: сказывались еженощные бдения в Сети. Но по одной ссылке от друзей Павел всё же сходил — и не пожалел об этом. Мерзкий типчик, всюду сующий в оскорбительной форме своё чрезвычайно ценное мнение, оказывается, попал в автомобильную катастрофу и находится в реанимации в критическом состоянии. Если выживет, останется инвалидом.
Вот они, результаты каждодневных шагов на ступеньку вверх! Никто не сможет безнаказанно отравлять и виртуальную жизнь тоже, которая теперь яркостью и насыщенностью сравнялась с реальной. Или реальная с виртуальной? В общем, неважно — главное, что обе становятся всё лучше и лучше. И, пожалуй, виртуальная ещё немного подождёт: он уже три дня не проводил время с Дианой.
— Постой, Андрон, разговор есть.
Скверные предчувствия не замедлили оправдаться на все двести процентов.
— Ты не покидал Тайного Города месяца два, — заговорил Дементий, заместитель боевого лидера клана Треми. — У тебя давно не было контрактов. У тебя должна приближаться Жажда, но твоя кровь переполнена силой. Значит ли это, что ты охотился в нарушение Догм?
— Я не охотился, — буркнул Андрон, понимая, что вряд ли убедит в этом хоть одного масана.
— Постой, Андрон, разговор есть.
Скверные предчувствия не замедлили оправдаться на все двести процентов.
— Ты не покидал Тайного Города месяца два, — заговорил Дементий, заместитель боевого лидера клана Треми. — У тебя давно не было контрактов. У тебя должна приближаться Жажда, но твоя кровь переполнена силой. Значит ли это, что ты охотился в нарушение Догм?
— Я не охотился, — буркнул Андрон, понимая, что вряд ли убедит в этом хоть одного масана.
— Тогда я хотел бы услышать объяснения.
— Пищу притащил чел, с которым я сейчас работаю. Для него это было жертвоприношением, и он всё равно бы убил ту бродяжку. Он соблюдал осторожность и не навлёк на себя подозрений. У меня действительно приближалась Жажда, я не хотел уезжать и предоставлять материал самому себе, как раз пошли самые интересные результаты… Короче, жертву я высушил. Чел этого не видел.
— И ты думаешь, что будешь чист, если эта история всплывёт? — с сомнением покачал головой Дементий. — Какое воздействие на чела ты оказывал?
Как ни претило Андрону рассказывать о незавершённой работе, он понимал, что отмолчаться не выйдет. Он старался быть немногословным, но и немногого хватило с лихвой. В другой обстановке молодой вампир чувствовал бы себя польщённым.
— Это и впрямь что-то новенькое, — признал Дементий. — Нет, масан с твоими задатками вполне способен продержать чела под контролем сутки и больше, но как твой подопытный до сих пор ещё не свихнулся? Как тебе почти месяц удаётся мирить для него прекрасную иллюзию с грубой реальностью?
— Он сам неплохо с этим справляется, я только немного помогаю. Я недавно приводил в порядок остатки дедовского архива. Удивительно, что хоть это сохранилось, мои родные предпочитают деда не вспоминать. Его звали Федот Треми, во время Раскола он принял сторону мятежников и был убит. И я тебе скажу прямо: мы за четыреста с лишним лет не продвинулись так далеко в практиках Управления. Потому что все время оглядываемся на Догмы и Тёмный Двор!
— Я не собираюсь бежать к Саббат, — продолжил Андрон чуть тише, наткнувшись на потяжелевший взгляд помощника епископа. — Иначе бы тут не распинался. Так вот, записи деда помогли создать амулет и установить через него почти постоянную связь с подопытным. Амулет работает так, что не нужно всё время поддерживать для чела иллюзию сбывшихся мечтаний. Небольшой, так сказать, направляющий импульс — и для него существует лишь та реальность, которую он создал в своих фантазиях. И кто бы эту реальность выстроил лучше его самого? Она, конечно, многим показалась бы слишком уж убогой, но для опыта будет полезней. Боюсь, превращения мира в сказку, где он властелин Галактики, психика чела и впрямь бы не осилила. Он ведь не лежа в кровати в сладких грезах живёт, а пока ещё продолжает взаимодействовать с реальным миром.
— А если в реальности хулиганы накостыляют ему в тёмном переулке и отберут кошелёк?
— Встанет и пойдёт дальше, не чувствуя боли и не замечая синяка под глазом, уверенный, что обидчики кончаются в муках у его ног. Конечно, от серьёзных увечий его придётся поберечь, если я хочу продолжать опыт. Необходимости в прямом вмешательстве пока не возникало: инстинкт самосохранения, как ни странно, не отключился. Так, морок кое-где навести по мелочи…
— Потому ты и смог экспериментировать столько времени, — хмыкнул Дементий. — И для начала вполне достаточно, я так думаю. Проанализируй результаты, подумай, в каком направлении двигаться дальше. От чела нужно избавиться. Ты полностью его контролировал, и никто не будет слушать, что ты ему не велел приводить пищу. Связь между вами можно отследить, если задаться целью, и, кстати, создав её, себя ты тоже сделал уязвимым. Вряд ли, конечно, обычного чела хватит на что-то серьёзное.
Молодой Треми не возразил ни словом, но более опытный масан и так догадывался, какую реакцию вызовет его распоряжение.
— Послушай меня, Андрон. Если пойдёшь напрямую к епископу, вряд ли он примет другое решение. Ему однажды пришлось казнить такого вот умника с кривыми иглами, думавшего, что он всё предусмотрел, убрал все следы и никто ничего не узнает.
«Значит, прекратить? Избавиться от чела, выкинуть амулет, для другого объекта он всё равно не подойдёт… Вот уж нет!»
Приказ есть приказ, и подпитывать иллюзии Андрон перестал сразу. Но не собирался лишать себя возможности довести эксперимент хоть до какого-то завершения и увидеть, как чел будет реагировать на распад своих грёз. Иначе что вообще обдумывать и анализировать?
Всю дорогу в автомобиле воняло кислой, тухлой дрянью, а нужные слова никак не возникали в памяти с должной отчётливостью. Давно не перечитывал Книгу? Зачем — ведь её содержимое так легко запоминалось!
Солнце ощутимо припекало со стороны водительского места, и Павлу стало жарко. С этим он справился, но почти сразу же противно заныл зуб. До встречи с Безымянным памятная с детства ненависть к зубоврачебному креслу мешала дойти до стоматолога, а потом Павел, естественно, исцелил себя сам. Ему и сейчас это удалось, правда, жара и отвратный запах вернулись.
Нет, это невозможно, скорее домой, заглянуть в Книгу и спокойно разобраться, в чём дело. А машину надо будет сегодня же поменять, всего-то.
Прикосновение к укрытому под рубашкой амулету позволило вновь почувствовать себя почти всемогущим.
Дома, к счастью, всё оказалось в порядке, и весь вечер Павел, забыв о Книге, неутомимо переписывался с друзьями и поклонниками. Конечно, без выпадов недоброжелателей не обошлось, они плодились в Сети, как тараканы, никакая реанимация не вместит, если всех скопом прищучить. А зачем? Реанимация — для особо гнусных и назойливых, а эта шелупонь с позором слилась после первых же едких и остроумных ответов. Друзья веселились от души и наперебой писали комментарии с благодарностями за доставленное удовольствие.
Добравшись до своей литературной странички, Павел устыдился при виде сотни восхищённых отзывов, которые мешались со встревоженными вопросами.
«Что случилось, почему вы уже три дня не размещали новые главы романа? Мы начинаем беспокоиться, всё ли у вас хорошо».
«Спасибо, дорогие мои, — написал он в ответ. — Всё замечательно. Новая глава будет завтра вечером».
Не отвлекаясь на критика, не оценившего глубины образов и проработанности героев, Павел открыл файл с начатым романом и трудился почти до ночи, пока не помешал звонок в дверь. Кому-то несчастный случай гарантирован ещё до утра.
Услышав с порога развязное: «Ну чё, Пашуля, сегодня не зовёшь?» — он с минуту пытался сообразить, чего от него хочет пьяненькая деваха в дверях. Потом смутно припомнил: Нинка, дочь потомственных алкоголиков из пятого подъезда.
«Постойте, а я разве всё ещё живу в том доме?»
Точно, Нинка, в свои семнадцать — добрая знакомая полицейского участка и вендиспансера, благосклонная к любому, кто наливает не скупясь. Её прямолинейная наглость показалась настолько дикой — словно ожил и внезапно заговорил человеческим голосом мусорный бак, — что Павел громко и едва не визгливо заорал, начисто позабыв о своём могуществе:
— Пшла вон, шалава подзаборная!
На секунду Нинкины губы искривились, будто она собиралась расплакаться, и тут же растянулись в злобно-дурашливой пьяной ухмылке.
— Да кто тебе ещё-то, кроме меня, даст, чмо!
Она с неожиданно громким стуком хлопнула дверью и затопала вниз по лестнице — почему он слышит этот топот?
«Не сейчас. Немного терпения. Завтра тварь получит всё, что заслужила. И это будет только начало».
Позвонить Диане? Очаровательной и нежной, умеющей слушать и понимать, немного похожей на Ксаночку, но лучше в сто раз. Нет, в таком настроении вряд ли получится тот праздник, которым была каждая их встреча. Завтра, покончив со всеми делами. Сейчас, пожалуй, стоит выспаться как следует, а завтра подняться рано утром и свежим, отдохнувшим закончить обещанную главу. И он не успел выяснить, почему днём сила едва его не покинула! Но ведь вдохновение… И эта грязная потаскуха всё испортила!
Бодрящее утречко началось с дешевого телефона на пыльной тумбочке.
«Это не мой! Какого чёрта!»
Это убожество было с кнопками вместо сенсорного экрана и к тому же не желало на эти самые кнопки реагировать. После того как Павел нажал кнопку включения, телефон запросил SIM-карту. Павел швырнул его на пол и огляделся вокруг.
Обстановка в спальне больше всего походила на плод сюрреалистического бреда. Остатки мебели в стиле «простота и комфорт» соседствовали со старыми обоями и треклятой тумбочкой, постельное белье черного шёлка — давняя мечта — застилало продавленный матрас, а с великолепного панно на потолке свисала древняя люстра с пошлыми, якобы хрустальными подвесками и толстым слоем пыли.