– Все, я остаюсь у вас, – засмеялся я. – Люди, которые в разрушенном мире думают о культуре – мне как братья.
– Вакансия открыта, – улыбнулся Андрей. – Сталкеры у нас хорошие, книги тоже приносят. Но отдельного человека нет.
«Цивилизация умерла, но спасти цветки ее культуры мне никто не помешает», – подумал я и с улыбкой сказал:
– Сталкер-библиотекарь? Я согласен.
– Вот и отлично. Домик отдельный будешь поднимать? Или в библиотеке места хватит?
– Мне много не надо, – отмахнулся я. – Я даже на пенсию успел пожить.
– А-а, – протянул с улыбкой Андрей, – после такого, наверное, ничего не страшно.
Я поддержал шутку коротким смешком.
Не зря говорили про увеличение пенсионного возраста. Можно сказать накаркали. Теперь хотя б в сто лет на пенсию уйти. Двадцать лет учебы, сорок лет стажа, тридцать лет сна. Да еще десяток на благо нового человечества. Что ж, девяностые пережили, переживем и пятидесятые. Библиотекарем и пенсионер поработает с удовольствием. Сейчас эта профессия – эксклюзив. И, шутка ли, я теперь парижанин.
июнь – июль 2013Власть будущего
В большом холле собралась сотня семей. Диане не верилось, что у стольких сверстников вчера был день рождения. Пять лет. Страшный, судьбоносный возраст, после которого было два пути: либо жизнь пойдет как прежде, либо всё станет по-другому.
Сегодня утром у нее выпал первый молочный зуб, и язык, словно зверек, поселился в неровной рыхловатой ямке. Как Диана его не выгоняла, язык так и норовил в тысячный раз ощупать брешь в стройном белом ряду.
Мама судорожно цеплялась за плечо девочки, делая ей больно.
– Мама, я хорошая, не переживай, – тоненьким голоском сказала Диана, отстраняясь от матери.
Тут ее за руку схватил папа. Он сел рядом с дочкой на корточки и стал смотреть в глаза, надеясь прочитать в них, словно экстрасенс-новичок, только любовь и умиротворение. Диана честно выдержала взгляд и повернулась к пришедшим вместе с ними тете Марине и Артему. Ему до процедуры «Судьба» оставалось еще долгих полгода.
– Прекратите так переживать! – увещевала родителей Дианы тетя Марина. – Диана – милейший ребенок. И она, все-таки, девочка. А для них статистика намного лучше.
– Поиграем сегодня в морской бой? – спросил Артем.
Диана, по праву старшинства, решила пококетничать:
– Только если карту выберу я.
Мальчик расплылся в улыбке.
– Хорошо, – сказал он. – Я их все люблю.
– Уважаемые родители, – раздался громкий спокойный голос под потолком, – просим построить детей около выхода «Б», а самим остаться в зале ожидания. Напоминаем, нарушение дисциплины карается законом.
Не успела Диана пискнуть, как ее с двух сторон сжали железные объятья родителей. Артем хотел пожелать подруге удачи, но постеснялся тетю Наташу и дядю Колю. Вместо него это сделала мама:
– Счастливо, солнышко.
Диана серьезно кивнула и присоединилась к длинной веренице детей. Язык привычно скользнул в мягкую ямку. Дверь выхода «Б» открылась, и ребята начали вытягивать шеи, чтобы заглянуть за головы сверстников.
Передние ряды качнулись, и дети маленькими шагами начали покидать зал ожидания. Воздух сразу посвежел, под ноги лег ярко-зеленый, немного примятый газон. Стенки стояли буквально в десяти метрах друг от друга, зато потолка не было вовсе.
Возле широкой металлической рамки сидели в позе лотоса двое экстрасенсов-провидцев с зажмуренными глазами и вытянутыми руками. Дети стали подходить к ним один за другим. Из ртов экстрасенсов в унисон вырывались слова без единой эмоции:
– Годен, годен, годен, насильник, годен, убийца, годен, вор, годен, вор, годен, псих, годен…
Тех, кто получил статус «годен», третий взрослый отправлял в правую дверь, а другим ребятам что-то клеил на ладонь и отправлял в левую.
Диана едва смогла заставить себя сделать последние шаги. Хотелось развернуться и убежать, прижаться к маме, навсегда застрять в четырехлетнем возрасте. «Я войду в правую дверь, вечером поиграю с Артемом, я всех люблю», – судорожно думала девочка, борясь с липким страхом.
Экстрасенсы сидели с закрытыми глазами, руки их слегка подрагивали. Стоило Диане приблизиться к ним на метр, как их рты открылись и она услышала:
– Годен.
В два прыжка оказавшись за металлической рамкой, Диана побежала направо. Не успела она поднять руку, как дверь открылась сама собой. За очень низким столиком сидела полноватая женщина. Можно было подумать, что она карлица. Приглядевшись, Диана поняла – стул находится в полуметровом углублении.
– Поздравляю, – сказала секретарь. – Положи сюда ладошку.
Подойдя к низкому столу, Диана сразу почувствовала себя взрослой. Шутка ли, пять лет, первый выплюнутый зуб и стол по пояс! Девочка положила ладонь на сканер, горящий светло-зеленым светом.
– Молодец, Диана, – спустя полминуты, сказала женщина. – Хорошей тебе жизни.
– Спасибо.
– Сейчас поверни направо, а когда дойдешь до конца коридора – снова направо, – объяснила секретарь. – Покажи правую ручку.
Диана подняла руку.
– Молодец.
В этот момент дверь открылась, и вошел взъерошенный рыжий мальчик. Диана улыбнулась ему и зашагала по коридору.
* * *Прежде чем увидеть Диану, Артем услышал вскрик тети Наташи:
– Слава Богу!
Дядя Коля рассмеялся.
– Я знал, что у нас хорошая девочка! – сказал он, чем обратил на себя десятки недовольных взглядов.
По щекам тети Наташи текли слезы счастья. Рядом кто-то в голос рыдал от горя.
– Неужели ничего нельзя исправить?! – истерично кричала женщина. – Как я буду жить дальше?!
От шума у Артема разболелась голова, но он все равно протянул Диане руку и важно произнес:
– Поздравляю.
Девочка пожала ладошку друга и обняла родителей. Сегодня они отметят ее день рождения по-настоящему.
* * *Вначале дни шли как обычно: то чуть быстрее, то немного затянуто. Лишь где-то в области груди постепенно разгорался огонек беспокойства. До поры до времени Марине удавалось его гасить делами, разговорами, сном. Но сейчас казалось, что стоит отвернуться от календаря, как на нем прибавляется неделя. А то и месяц! Совсем недавно Наташкина Диана проходила процедуру «Судьба» и вот, на следующей неделе, Артему тоже исполняется пять лет.
Григорий стал пропадать на работе, приходя домой поздним вечером. С Артемом старался не разговаривать, словно уже смирился, что его заберут.
– Кого пригласим на день рождения? – спросила Марина.
Григорий пожал плечами.
– Кого хочешь.
– Гриша, это твой сын.
– Надолго ли?
– Уже пять лет, – терпеливо сказала Марина. – Прекрати, мне ничуть не легче, чем тебе. Нельзя сейчас создавать негативную атмосферу. Это может повлиять на Артема.
– Ты права, – вздохнул Григорий.
– Артем останется с нами. Мы воспитали его правильно. Вспомни, мы следовали всем рекомендациям экстрасенсов-наставников. Наташа пользовалась теми же методиками, и Диана осталась с ними.
– Это вдохновляет, – постарался улыбнуться Григорий. – Поеду выберу Артему подарок.
– Выбирай в отделе «детям до пяти лет», – посоветовала Марина. – Там все сертифицировано обществом «Судьба».
Гриша кивнул и вышел из дома.
* * *В торте горело пять свечей. Артему очень хотелось выдернуть одну и вернуться на год назад, когда праздник приносил неподдельное счастье. Сейчас он себя чувствовал так же, как на похоронах прабабушки.
Мама приклеила к губам нервную улыбку, отчего была сама на себя не похожа, а отец и вовсе смотрел в экран телевизора, словно там происходило что-то невероятно важное.
От мысли, что возможно он проводит с родителями последний день, на глазах наворачивались слезы. Артем без энтузиазма дунул на торт. Все свечи потухли, словно подтверждая, что ему действительно пять лет. И что завтра его привычная жизнь может погаснуть, как эти разноцветные восковые палочки.
– Гриша, давай кушать торт, – сказала Марина и, нарочито бодро засмеявшись, добавила: – Мы вдвоем столько не съедим.
Артем, обжигаясь чаем, быстро проглотил кусок фруктового торта. Сидеть в четырех стенах становилось невыносимо, от бубнежа телевизора разболелась голова.
– Пойдемте погуляем, – выпалил Артем, отодвигая бокал и блюдце.
– Правильно, – впервые улыбнулся Гриша, – сходите в парк, покатайтесь на каруселях.
Встретившись взглядом с сыном, он поспешно добавил:
– У меня столько дел по работе накопилось! А завтра вечером мы с тобой съездим в аквапарк. По рукам?
Артему ничего не оставалось, как пожать сухую ладонь отца и пойти одеваться.
* * *Мама плакала с самого утра. Артем, глядя на нее, не смог проглотить за завтраком и крошки. Спасением стал приход тети Наташи и Дианы.
– С прошедшим тебя, Тёмка, – сказала девочка. – Боишься?
Мама плакала с самого утра. Артем, глядя на нее, не смог проглотить за завтраком и крошки. Спасением стал приход тети Наташи и Дианы.
– С прошедшим тебя, Тёмка, – сказала девочка. – Боишься?
Артем боялся до обморочного состояния, но все равно с вызовом ответил:
– Нет.
– Я тоже поначалу не боялась, а когда увидела этих экстрасенсов, такая жуть накатила! – делая большие глаза, поделилась Диана. – А потом начала думать, что вечером обязательно поиграю с тобой. Ты тоже так думай.
– Хорошо, – улыбнулся Артем.
– Там потом тетенька такая смешная, – вспомнила Диана. – В дырке сидит.
– Как это? – удивился Артем.
– Увидишь, – засмеялась девочка. – Думай и об этом.
В комнату вошел папа и сказал:
– Пора.
Все молча вышли из дома и сели в машину. Артем уставился в окно. Никогда проплывающие за стеклом дома и деревья не были настолько родными, интересными, зовущими. Хотелось выйти и гулять по городу до самой ночи, разглядывая блестящие на солнце окна и качающиеся от ветерка ветви с густой ярко-зеленой листвой.
Центр распределения «Судьба» находился на окраине города. До начала процедуры оставалась четверть часа. Артем выбрался на шершавый асфальт и на ватных ногах побрел за родителями. Диана о чем-то весело щебетала с тетей Наташей, но Артем ничего не слышал, словно оказался глубоко под водой.
Они встали там же, где стояли полгода назад. Артем начал считать детей, но на полусотне сбился. Кто-то плакал, некоторые сидели прямо на полу. Несколько ребят сбились в кучку, рядом с ними не было ни одного взрослого.
Артем вздрогнул, когда под потолком раздался голос:
– Уважаемые родители, просим построить детей около выхода «Б», а самим остаться в зале ожидания. Напоминаем, нарушение дисциплины карается законом.
Папа пожал Артему руку, мама крепко обняла.
– Счастливо, – пролепетала она, подталкивая Артема к выходу.
Дверь открылась, и ручеек детей потек навстречу своей судьбе. Под ногами пружинил газон, низкое свинцовое небо сливалось с серыми стенами.
«Я пойду сегодня с папой в аквапарк, я войду в правую дверь», – думал Артем, следуя совету подруги. Но когда он увидел двух экстрасенсов, сидящих по краям прохода, словно сфинксы, все мысли вышиб страх. От этих людей буквально веяло властью и равнодушной безжалостностью.
Артем шагнул под занесенные руки экстрасенсов. Через полсекунды двое мужчин будничным голосом вынесли вердикт:
– Убийца.
– Я не… никогда… – пролепетал Артем, но третий мужчина уже лепил ему на ладонь наклейку-татуировку.
Толкнув мальчика в сторону левой двери, помощник экстрасенсов тут же о нем забыл. Через него проходило по две-три тысячи детей в месяц. И полсотни из них точно оказывались потенциальными убийцами. «За всех переживать – переживалки не хватит», – думал он каждый вечер.
Артем словно провалился в мутный кошмарный сон. Он убийца? Отец был прав, когда не хотел с ним разговаривать? Они больше не увидятся. И Диану он тоже не увидит. От последней мысли запруда из слез прорвалась, и по щекам потекли горячие ручьи.
Мальчик поднял руку и посмотрел на ладонь. От слез весь мир подернулся пеленой, но Артем все равно разглядел черный, с несколькими зазубринами гильотинный нож. Эта татуировка навсегда определяла его судьбу. «Я убийца», – подумал Артем. Внутренний голос прозвучал так же убедительно, как если бы он сказал себе: «Я белый тигр».
«Кого я убил? Или собираюсь убить? – размышлял мальчик. – Комаров? Так все убивают. Муравья или жучка раздавил? Так не специально. Поди, экстрасенсы тоже по земле ходят. Людей? Как? Я дрался всего раз в жизни, и мне не понравилось. Да и не я начал».
Никакой «тетки в дырке» Артем не увидел. За дверью был небольшой зал, где, как истуканы, застыли еще трое испуганных детей.
– Ты кто? – спросил один из них.
– Артем.
– Нет, кем назвали?
– Убийцей, – неловко выдавил Артем.
Все трое сделали пару шагов назад, словно он уже бросился душить и резать.
– А ты? – спросил Артем.
– Вор, – с неохотой ответил мальчик. – Но удивляться нечему, меня всегда тянуло спереть у друзей красивые игрушки или сладости. Меня Рома звать.
В зал вошел еще один мальчик. Внимание Ромы тут же переключилось на него:
– Ты кто?
– Псих, – плаксиво ответил мальчик, и улегся прямо на пол.
Артему стало жаль еще одного выброшенного за борт большой жизни сверстника. На миг он даже забыл, что его ситуация еще хуже.
– Всех с прошедшим днем рождения, – произнес Артем.
– Спасибо, – подхватил Рома. – Может, там не так скверно.
– Плохо, что мамы и папы рядом не будет, – вздохнул Артем.
От этих слов лежащий на полу мальчик залился истеричными рыданиями. Единственная среди них девочка тоже уселась на пол и заплакала. Столько слез Артем видел только раз в жизни – в зале ожидания, когда на процедуру «Судьба» провожали Диану.
Минут пять тишину зала нарушали только всхлипывания психа. К психам относили всех неуравновешенных людей, которые в критической ситуации могут совершить страшное преступление.
Больше к ним никто не зашел. Артем представил, как в зале объявляют, что процедура окончена и все могут расходиться домой. Как мама падает в обморок, а и без того мрачный папа темнеет лицом еще сильнее. Как тетя Наташа брызгает маме на лицо из бутылочки минералки, как Диана стоит с широко раскрытыми зелеными глазами и не верит услышанному… все образы промелькнули и погасли.
В зал вошел помощник экстрасенсов, который ставил детям татуировки.
– Полдесятка свежих ублюдков, – констатировал он. – Бегом за мной.
Псих остался лежать и тоненьким, но твердым голосом сказал:
– Верните меня к маме. Я хороший.
– А мама тебе не сказала, что вы виделись последний раз? – взметнув брови, спросил мужчина. – Поднимайся, букашка. Сейчас поедем кататься.
– Нет.
Помощник подошел, подцепил малыша ботинком и перевернул на живот, словно это был куль с тряпьем. Схватив его за майку меж лопаток, мужчина воздел его на ноги и толкнул вперед. Псих рухнул, даже не пытаясь удержаться на ногах.
– Это вас надо было в колонию маньяков отправить, – сказал Артем, видя ярость во взгляде взрослого.
– Заткнись, отброс, – поморщившись, словно с ним заговорила куча гниющего мусора, ответил мужчина и подхватил лежащего на полу мальчика на руки.
Псих повис, словно бесчувственная кукла. Первой за помощником пошла девочка, затем Рома. Замыкали процессию Артем и пухленький мальчик, не проронивший ни слова.
Они залезли в микроавтобус, и он тут же стронулся. За рулем сидел плотный мужчина с седыми волосами. На макушке виднелась залысина.
– Что, ребятки, не повезло вам? То ли мамы суки, то ли папы козлы? Или сами уродцами выросли?
Дети не знали что ответить, девочка тихонько захныкала.
Через пару минут город остался за спиной, и микроавтобус покатил по безлюдной степи, где о цивилизации напоминали только серо-черная полоска асфальта да редко проносящиеся навстречу машины.
Через четверть часа микроавтобус остановился около приземистого двухэтажного здания, обнесенного высоким кирпичным забором.
– Это и есть колония? – спросил Артем, а в голове уже роились мысли: «Так близко от дома! Если убегу, то даже пешком доберусь до дома. А мама придумает, как меня спрятать».
– Нет, – нехотя ответил водитель. – Дня три тут поошиваетесь, а потом вас скопом отвезут в ад.
Надежда треснула, словно первый осенний лед под ногой любопытного школьника.
Микроавтобус въехал в безлюдный двор, вертикальная створка ворот тут же рухнула на землю, отрезая их от степных просторов. Машина развернулась и остановилась в десятке метров от здания.
– Выгружайтесь, – сказал водитель, когда из обветшалого дома вышел человек в одних шортах и тапочках.
Дверь открылась, и ребята спрыгнули на сухой пыльный асфальт. Психа снова вынесли на руках.
– Будешь себя так вести, долго не проживешь, – сказал мужчина в шортах. – Зовите меня Харон. Судьба нас свела всего на три дня.
Дети не произнесли ни слова. Харон подошел к открытому окну и расписался в учетной ведомости, протянутой водителем. Микроавтобус развернулся и застыл около закрытых ворот.
– Ну чего тормозишь?! – высунувшись, крикнул водитель.
Харон достал из кармана небольшой пульт и нажал кнопку. Створка медленно поползла вверх, словно двор не хотел упускать уже проглоченную жертву. Наконец машина выехала наружу, и створка снова упала на землю, подняв облачка пыли. У Артема она ассоциировалась с чудовищной пастью, которая медленно открывается, а захлопывается – мгновенно.
– Как тебя зовут? – спросил Харон у психа.
– Владик.
– Пойдем, Влад, – сказал мужчина, беря мальчика за руку. – Пора становиться самостоятельным.
Их ввели в большой зал, где с промежутком в метр стояло полсотни кроватей. На многих сидели или лежали дети.