– Вы, я вижу, робеете, – сказала Черная Королева. – Разрешите мне представить вас этому боку. Знакомьтесь! Алиса, это Бараний Бок. Бок, это Алиса…
Бараний Бок поднялся с блюда и поклонился Алисе; та тоже ему поклонилась, так и не решив, смешно это или страшно.
– Я вам отрежу по кусочку? – спросила она Королев и взяла в руки нож и вилку.
– Как можно? – запротестовала Черная Королева. – Вас только что познакомили, а вы уже на него с ножом! Унесите Бок!
И слуги тотчас же его унесли, а взамен принесли сливовый пудинг.
– Я не хочу знакомиться с пудингом, – быстро сказала Алиса, – а то так мы вообще не пообедаем. Отрезать вам по кусочку?
Но Черная Королева посмотрела исподлобья и произнесла:
– Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг. Унесите пудинг!
И слуги тотчас же схватили Пудинг со стола, так что Алиса даже не успела ему поклониться.
– Впрочем, почему это одна Черная Королева здесь распоряжается? – подумала она и, решив посмотреть, что получится, крикнула:
– Слуги! Принесите Пудинг!
И тут же, словно по мановению волшебной палочки фокусника, Пудинг снова оказался перед ней. Он был такой огромный, что Алиса опять немножко оробела. Но она взяла себя в руки, отрезала кусок и подала его Черной Королеве.
– Какая наглость! – сказал Пудинг. – Интересно, что бы ты сказала, если бы я отрезал от тебя кусок? Мерзкое ты создание!
Он произнес эти слова густым и жирным голосом. Алиса в ответ не могла сказать ни слова: она только смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Скажи ему что-нибудь! – воскликнула Черная Королева. – Ведь это смешно: Пудинг говорит, а ты молчишь!
– Знаете, мне сегодня читали столько стихов, – начала Алиса робко, ибо она заметила, что стоило ей открыть рот, как в зале воцарилась тишина и все взоры обратились на нее. – И во всех стихах было что-нибудь про рыб… Как странно, правда? Интересно, почему здесь так любят рыб?
Она обращалась к Черной Королеве, и та ответила, хоть как-то и невпопад.
– Кстати, о рыбах… – медленно и торжественно произнесла она прямо в ухо Алисе. – Ее Белейшее Величество знает премилую загадку, всю в стихах – и всю сплошь о рыбах! Пусть она ее загадает, хорошо?
– Ее Чернейшее Величество очень добры, – проговорила Белая Королева в другое ухо Алисы. – Я сделаю это с восторгом! Вы разрешите?
– Прошу вас, – сказала Алиса учтиво.
Белая Королева засмеялась от радости и погладила Алису по щеке. Потом она начала:
– Даю тебе минуту на размышление! – сказала Черная Королева.А мы пока выпьем за твое здоровье!
– Здоровье Королевы Алисы! – завопила она во весь голос.
И все гости тут же выпили, хоть и несколько странно: кто нахлобучил себе на головы бокалы, словно колпаки, и слизывал то, что текло по щекам, кто опрокинул графины с вином и, припав к краю стола, пил все, что лилось на пол. А три каких-то существа (очень похожих на кенгуру) забрались в блюдо с жарким и лакали соус.
– Словно свиньи в корыте! – подумала Алиса.
– Ты должна произнести благодарственную речь, – сказала Черная Королева, взглянув исподлобья на Алису.
– Мы тебя поддержим, не беспокойся, – шепнула Белая Королева.
Алиса послушно встала, хоть сердце у нее и похолодело.
– Большое спасибо, – ответила она тоже шепотом, – я и сама справлюсь.
– Это будет совсем не то! – решительно заявила Черная Королева.
Пришлось Алисе покориться.
(«Они так навалились на меня с двух сторон, – говорила она потом сестре, дойдя в своем рассказе до этого места, – словно хотели меня раздавить к лепешку!»)
Ей, и вправду, пришлось нелегко: Королевы поддерживали ее под локти и так давили с обеих сторон, что чуть не подбросили в воздух.
– Я поднялась, чтобы выразить вам свою благодарность… – начала Алиса.
И тут она действительно оторвалась от пола и поднялась на несколько дюймов в воздух, однако, успела схватиться за край стола и снова опуститься на пол.
– Берегись! – завопила Белая Королева, вцепившись обеими руками Алисе в волосы. – Сейчас что-то будет!
И тут (как говорила потом Алиса) началось что-то несусветное. Свечи вдруг вытянулись до потолка, словно гигантские камыши с фейерверком наверху. Бутылки схватили по паре тарелок и вилок – хлопая тарелками, словно крыльями, и перебирая вилками-ногами, они разлетелись в разные стороны.
– Совсем как птицы, – успела подумать Алиса в начавшемся переполохе.
В эту минуту она услышала у себя за спиной хриплый хохот и, оглянувшись, чтобы посмотреть, что случилось с Белой Королевой, увидала, что вместо Королевы в кресле сидит Бараний Бок.
– А я здесь! – закричал кто-то из суповой миски.
Алиса снова обернулась. Доброе, круглое лицо Королевы улыбнулось ей из миски и исчезло в супе 127.
Нельзя было терять ни минуты. Кое-кто из гостей повалился уже в блюда с едой, а половник шел по столу к Алисе и нетерпеливо махал ей рукой, чтобы она уступила ему кресло.
– Довольно! – закричала Алиса. – Я больше не могу!
Она вскочила, ухватила скатерть обеими руками и сдернула ее со стола. Блюда, тарелки, гости, свечи – все полетело на пол.
– Ну, а вас … – закричала Алиса, в сердцах поворачиваясь к Черной Королеве, которая, как ей казалось, была всему виновницей. Но Королевы рядом не было: она стала маленькой, как кукла, и крутилась по столу, ловя свою шаль, которая волочилась за ней словно хвост.
В другое время Алиса очень бы этому удивилась, но сейчас она была слишком рассержена, чтобы чему-то еще удивляться.
– Ну, а вас … – повторила Алиса и схватила Королеву как раз в тот миг, когда она прыгнула на севшую на стол бутылку, – вас я просто отшлепаю, как котенка! 128
Глава X ПРЕВРАЩЕНИЕ
С этими словами она схватила Черную Королеву и стала трясти ее изо всех сил.
Черная Королева и не думала сопротивляться, только лицо ее сморщилось и стало совсем маленьким, а глаза округлились и позеленели. Алиса все трясла и трясла ее, а Королева у нее в руках становилась все меньше… и мягче… и толще… и пушистее… и
Глава XI ПРОБУЖДЕНИЕ
… и в самом деле оказалось, что это просто котенок!
Глава XII ТАК ЧЕЙ ЖЕ ЭТО БЫЛ СОН?
– Ваше Чернейшее Величество зря так громко мурлычет, – сказала Алиса котенку почтительно, но строго и протерла глаза. – Ты меня разбудила, Китти, а мне снился такой чудесный сон! И ты там со мной была – в Зазеркальной стране. Помнишь?
У котят есть одна неприятная привычка (как заметила однажды Алиса): что им ни говори, они в ответ всегда мурлычат.
– Вот если бы они мурлыкали вместо «да», а мяукали вместо «нет», тогда с ними можно было бы иметь дело! Но разве можно разговаривать с человеком, когда тебе отвечают всегда одно и то же?
Котенок опять замурлыкал, но что он хотел этим сказать – неизвестно.
А Алиса принялась перебирать шахматные фигурки, лежащие на столе. Наконец, она нашла Черную Королеву, села на коврик у камина и поставила ее перед котенком, чтобы они посмотрели друг на друга.
– Признавайся, Китти! – закричала Алиса и с торжеством захлопала в ладоши. – Вот в кого ты превратилась!
(«Но Китти на Королеву и не взглянула, – рассказывала она потом сестре. – Отвернулась в сторону и притворилась, что даже ее и не видит! Правда, вид у нее при этом был несколько виноватый. По-моему, все же Черной Королевой была она!»)
– А ну-ка, выпрямись! – воскликнула с веселым смехом Алиса. – Пока думаешь, что… промурлыкать, делай реверанс! Это экономит время, помнишь?
Она схватила Китти на руки и легонько поцеловала.
– В честь того, что ты была Черной Королевой!
– Снежинка, милая! – сказала она, поглядывая на Снежинку, которая все так же послушно подвергалась умыванию. – Когда это Дина вас, наконец, отпустит, Ваше Белейшее Величество? Теперь понятно, почему я видела вас такой растрепанной в своем сне! Послушай, Дина! Тебе известно, что ты умываешь Белую Королеву? Ты должна обращаться с ней почтительно, а ты что делаешь?
– Интересно, а Дина в кого превратилась? – продолжала Алиса, устраиваясь поудобнее на коврике и задумчиво глядя на котят. – Признайся, Дина, ты была Шалтаем-Болтаем? По-моему, да… Только подожди, не рассказывай об этом своим друзьям… Я все еще сомневаюсь.
– Кстати, Китти, если ты и вправду была вместе со мной в моем сне, ты, верно, заметила одну вещь… очень приятную для тебя! Я столько слышала стихов, и все про рыб! Завтра утром я устрою тебе настоящий пир! Ты будешь завтракать, а я буду читать тебе про Моржа и Плотника, чтоб ты вообразила, что ешь устриц, милая!
– Послушай, Китти, давай-ка поразмыслим, чей же это был сон! Это вопрос серьезный, милая, так что перестань, пожалуйста, лизать лапу! Тебя ведь умыли сегодня! Понимаешь, Китти, сон этот приснился либо мне, либо Черному Королю. Конечно, он мне снился – но ведь и я ему снилась! Так чей это был сон? Неужели Черного Короля, Китти? Кому же это знать, как не тебе? Ты ведь была его женой, милочка! Ах, Китти, помоги мне решить! Оставь на минуту свою лапу!
Но Китти, негодница, принялась за другую лапу, притворяясь, что не слышит Алису.
Как же, по-твоему, чей это был сон?
ДОПОЛНЕНИЯ
ШМЕЛЬ В ПАРИКЕ…и она совсем уже собралась перепрыгнуть через ручеек, как вдруг услышала глубокий издох, – казалось, кто-то вздыхал в лесу у нее за спиной.
…..Кому-то там очень грустно, – подумала Алиса, с тревогой вглядываясь в лес. На земле, облокотись о ствол, съежившись и дрожа, словно от холода, сидело какое-то существо, весьма похожее на дряхлого старичка (только лицом оно больше походило на шмеля).
– Я, по-моему, ему ничем помочь не могу, – решила Алиса и повернулась, чтобы перепрыгнуть через ручеек.
– И все же я спрошу у него, в чем дело, – прибавила она, останавливаясь на самом краю.
И она подошла к Шмелю – без особой, правда, охоты, ибо ей очень хотелось поскорее пройти в Королевы.
– Ох, болят мои старые косточки, болят, – бормотал Шмель.
– Должно быть, это ревматизм, – подумала Алиса, склоняясь над ним.
– Надеюсь, вам не очень больно? – спросила она мягко.
Шмель только пожал плечами и отвернулся.
– Ах, господи! – прошептал он.
– Что я могу для вас сделать? – продолжала Алиса. – Вам здесь не холодно?
– И пристает, и болтает! – проговорил недовольно Шмель. – И одно ей, и другое! Господи, что за ребенок!
Алиса обиделась – ей очень хотелось повернуться и уйти, но она подумала:
– Может, это он от боли такой сердитый?
И она решила попытаться еще раз.
– Разрешите, я помогу вам сесть по другую сторону дерева. Там не так дует.
Шмель взял Алису под руку и, опираясь на нее, перешел на другую сторону; однако, усевшись, он снова сказал:
– И пристает, и болтает! Неужели не можешь оставить меня в покое, а?
– Хотите, я вам немного почитаю? – предложила Алиса, подняв газету, лежавшую у ее ног.
– Можешь почитать, если хочешь, – сказал угрюмо Шмель. – Тебе вроде никто не мешает.
Алиса уселась с ним рядом и, развернув на коленях газету, начала:
– «Последние новости. Поисковая партия отправилась снова в Кладовую и обнаружила там еще пять кусков сахара, довольно больших и в хорошей сохранности. На обратном пути…»
– А сахарного песку там не было? – прервал Алису Шмель.
Алиса быстро просмотрела страницу.
– Нет, – отвечала она. – Насчет сахарного песку ничего не сказано.
– Сахарного песку не нашли! – проворчал Шмель. – Тоже мне поисковая партия!
– «Да обратном пути обнаружили озеро киселя. Берега озера были сине-белыми и походили на фаянс. Во время снятия пробы приключилось несчастье – два члена экспедиции были поглощены…»
– Были что? – спросил сердито Шмель.
– По-гло-ще-ны, – повторила Алиса по слогам.
– Такого слова в английском языке нет! – сказал Шмель.
– Но в газете есть, – возразила робко Алиса.
– Пусть оно там и остается, – сказал раздраженно Шмель и отвернулся. Алиса отложила газету.
– Боюсь, вы неважно себя чувствуете, – сказала она, пытаясь успокоить Шмеля. – Не могу ли я чем-то вам помочь?
– Это все из-за парика, – проговорил Шмель смягчаясь.
– Из-за парика? – переспросила Алиса, радуясь, что настроение у Шмеля улучшается.
– Ты бы тоже сердилась, если б у тебя был такой парик, – продолжал Шмель. – Все только и делают, что разные про него шутки шутят. И пристают. Ну, я и сержусь. А еще охлаждаюсь. И достаю желтый платок. И подвязываю щеку – вот так.
Алиса с жалостью взглянула на него.
– Подвязывать щеку надо, если зубы болят, – сказала она. – Очень помогает от зубной боли.
– И от чванства тоже, – подхватил Шмель. Алиса не расслышала.
– Это тоже болезнь, вроде зубной боли? – переспросила она. Шмель на минуту задумался.
– Да н-нет, – сказал он. – Это когда голову держишь высоко… вот так… и шею согнуть не можешь.
– А-а, это когда прострел, – сказала Алиса. Шмель возразил:
– Это что-то новое. В наше время это называли чванством.
– Чванство это совсем не болезнь, – заметила Алиса.
– А вот и нет, – ответил Шмель. – Подожди, пока сама заболеешь – тогда узнаешь. А когда ты ее подхватишь, попробуй, повяжись желтым платком! Это тебя живо исцелит!
С этими словами Шмель развязал платок – и Алиса с удивлением увидала, что на голове у него надет парик. Парик был ярко-желтый, как и платок, и весь встрепанный и запутанный, словно груда водорослей.
– Вы могли бы привести свой парик в порядок, если б у вас был гребешок.
– А-а, так ты, значит, курица, да? – спросил Шмель, вглядываясь в нее с большим интересом. – Гребешок у тебя, говоришь, есть. А яйца ты несешь?
– Нет, это совсем другой гребешок, – поспешила объяснить Алиса. – Им волосы расчесывают – парик у вас, знаете ли, совсем растрепался.
– Я тебе расскажу, как он у меня появился, – сказал Шмель. – В молодости, знаешь, волосы у меня вились.
Тут Алисе пришла в голову забавная мысль. Многие из тех, кого она встречала в этой стране, читали ей стихи, и она решила испытать и Шмеля.
– Не могли бы вы рассказать об этом стихами? – попросила Алиса очень учтиво.
– Я этому не обучен, – отвечал Шмель, – ну, да ладно, попытаюсь… подожди-ка…
Он помолчал, а потом снова начал:
– Я вам очень сочувствую, – сказала Алиса от души. – По-моему, если бы ваш парик сидел лучше, вас бы так не дразнили.
– Твой-то парик сидит прекрасно, – пробормотал Шмель, глядя на Алису с восхищением. – Это потому, что у тебя форма головы подходящая. Правда, челюсти у тебя не очень хороши. Небось, укусить как следует не сможешь?
Алиса расхохоталась, но тут же постаралась сделать вид, что ее одолел кашель. Наконец, ей удалось взять себя в руки, и она серьезно ответила:
– Я могу откусить все, что хочу.
– С таким-то ротиком? – настаивал Шмель. – Вот, скажем, во время нападения, смогла бы ты ухватить врага зубами за шиворот?
– Боюсь, что нет, – отвечала Алиса.
– То-то, – сказал Шмель. – Это потому, что челюсти у тебя коротки. Зато макушка у тебя круглая и хорошей формы.