— Самим не надо было начинать,— угрюмо отозвался Ставр. Понаблюдал за сборами компании, не отвечая на взгляды девушек — любопытствующий у брюнетки и уничтожающе-вызывающий у блондинки с прозрачно-голубыми глазами. Потом пошел купаться, хотя настроение было безнадежно испорчено. Он сорвался, на что не имел права, даже будучи на заслуженном отдыхе. Эрм, то есть ратный мастер, профессионал-воин, не должен показывать свое превосходство нигде и никогда, кроме, конечно, тех случаев, когда это необходимо, да и то в рамках устава. Но этот случай в разряд разрешенных не входил. И все же: какого черта надо было Хинну — или как там его? — начинать «урок»? Захотелось самому покрасоваться перед дамами? Или то был особый расчет? Конечно, спору нет, обе — красотки что надо, особенно та, с аквамариновыми глазами. Но драться всерьез...
Ставр вспомнил взгляд девушки, потом ее профессионально исполненные комбинации рукопашного боя. Да, такая спуску не даст никому! Кто она? Как оказалась в компании пограничников? Или тоже работает в службе? Дана... хорошее имя... если только не сокращение.
«Она интраморф,— сказал в пси-интервале терафим, все время круживший неподалеку и переживавший за хозяина.— По-моему, ты ей очень не понравился».
«Она мне тоже»,— парировал Ставр, хотя в глубине души был уверен в обратном.
Посидев с очками иллюзора на глазах полчаса, Ставр понял, что пора возвращаться домой. Ждать встречи как ни в чем не бывало после случившегося мог бы только обросший мхом валун. «Явка», считай, провалена, агент «погран-2» не появится, это ясно. Надо звонить шефу, докладывать о происшествии, за которое тот, надо полагать, по головке не погладит, и каяться, бия себя в грудь.
Но не мешало бы прежде разобраться в происшедшем самому, начиная с находки нагуаля в лесу и кончая стычкой у озера.
Тихий отчетливый хруст раздался над головой, словно отломилась ледяная сосулька... и упала на голову! Перед глазами вспыхнули звезды, сложились в пентаграмму, запахло сеном, появилось ощущение легкого подзатыльника, нанесенного твердой, но дружески-нежной рукой. Так воспринимался пси-вызов деда.
Ставр открыл канал пси-связи. Перед глазами сформировался образ деда, Ратибора Берестова, в прошлом руководителя одного из отделов СЭКОНа — Комиссии социального и этического контроля за опасными исследованиями,— ныне главы стратегического сектора отдела безопасности и одновременно проконсула синклита старейшин — консультативного органа Всемирного Веча. По глубокому убеждению Ставра, дед, будучи интраморфом, как родился на вид тридцатилетним — по человеческим меркам,— так и не менялся на протяжении всей жизни, хотя шел ему уже семьдесят седьмой год.
«Что случилось? — проворчал Ратибор, глядя на внука с прищуром.— Когда мне сообщили,. что ты на Земле, я не поверил. Что за отпуск ты себе придумал?»
Вся фраза прозвучала в пси-диапазоне и уложилась в один эйдоимпульс, называемый слоганом. Речевой контакт малоинформативен и не соответствует потребностям интраморфов, поэтому со временем они выработали телепатический язык, каждое «слово» которого представляло собой фантом-образ с огромным эйдетическим — чувственно-информационным — наполнением.
«Я решил сменить род деятельности,— почти честно ответил Ставр.— Меня зовут в сектор пограничных проблем отдела безопасности».
«Официально? Я что-то об этом в первый раз слышу».
«Вполне официально.— Ставр насторожился: дед не должен был знать о назначении, но, по всей видимости, знал.— Одобряешь?»
«Главное, чтобы выбор был нравственно обоснован и удовлетворял твоим потребностям. СПП — организация серьезная и потребует известной перестройки ритма жизни».
«Я готов».
«Тогда с Богом! Что у тебя произошло еще?» Ставр мгновение раздумывал, сообщать ли деду о происшествии, но потом все же решил сказать правду.
«Я подрался. Хотя виноватым себя признаю только наполовину. Кроме того, мы с Филом обнаружили кое-что любопытное в лесу».
«Новый гриб? Двухголового ежа, что ли? Противотанковую мину времен второй мировой войны?»
«Я не шучу, дед. Оно не фиксируется даже на уровне Сил, но вполне реально ранит тело.— Ставр мысленно показал Берестову свои ощущения во время эксперимента с невидимым «кораллом».— Я думаю» что этот предмет — родной брат нагуаля на Тартаре. Вернусь, поищу по информбанкам совпадения характеристик».
«Это действительно интересно. Я, с твоего разрешения, записал. Проверю по своим каналам. Пока никому об открытии не говори — ни матери, ни даже будущему шефу. А вот драться, эрм, нехорошо! Не стыдно?»
«Стыдно»,— искренне раскаялся Ставр.
«Надеюсь, обидчики не пострадали? Кто они?»
«Крутые парни из погранслужбы.— Ставр подумал и добавил: — С ними была девушка-интраморф с глухим блоком. А почему никому нельзя говорить о нагуале?»
«Это отдельный разговор. Если не передумаешь с переходом в СПП, первым твоим заданием будет работа с нагуалями. Будь здоров».
Контакт прервался. Но за ним последовали еще два: звонили мать и бабушка Анастасия. Обе чувствовали сына и внука везде и всегда, даже если находились далеко от Земли.
Через минуту после этого Ставр свернул палатку и нырнул в утробу аэра, вознесшего пассажира на километровую высоту своей линии. Полюбовавшись золотыми и платиновыми куполами храмов Веры старинного Владимира, Панкратов включил режим спуска. Домой — а жил он в Рославле — аэр доставил его за десять минут. И все это время Ставра мучил вопрос: откуда дед узнал о переходе в СПП, а тем более о теме его будущей работы?..
Дом Ставра представлял собой двухэтажный коттедж и стоял на окраине старинного города с миллионным населением. Рославль в эту эпоху превратился в экополис, город сбалансированного развития, в архитектуре которого сочетались славянские и северные мотивы, а также разумно чередовались районы общественно-компактной и индивидуальной застройки.
Коттедж Панкратова располагался в районе Старгорода с индивид-компоновкой и был выстроен финской фирмой в стиле «березовый ларец». На первом этаже кухня, столовая, библиотека, комплекс видеоигр «Великий комбинатор», тренировочный зал, на втором — спальня, гостиная, кокон операционного инка. Обслуживался коттедж домовым по имени Терентий.
На пороге Ставр остановился, учуяв слабый запах чужого присутствия. Обошел все комнаты. Следов никаких, конечно, не обнаружил, но эйдосфера дома была потревожена, кто-то побывал в нем недавно в отсутствие хозяина.
«Никак, его сиятельство вернулись,— встретил хозяина Терентий, который всегда разговаривал со Став ром с интонациями мажордома.— Что-то вы рано из отпуска. Аль случилось что?»
— Случилось,— вслух ответил Ставр, проходя в спальню и принюхиваясь.— Никто не заходил?
«Никто. Зато звонят чуть ли не каждый час».
Ставр прошелся по спальне, «ощупывая» ее всей сферой чувств. Но тот, кто тайно посетил дом, оставил только едва ощутимый — на тонком полевом уровне — фон чужеродности.
«Кто звонил?»
«Три девицы, пара интраморфов, какой-то крутой индивер — не представился — и некто по имени Степан. Но лишь один из них оставил послание, а именно Степан. Вот оно: пусть Таврик позвонит, когда вернется».
В пси-голосе Терентия присутствовала какая-то неуверенность, да и речь звучала замедленно.
Сердце Ставра екнуло. Его непрошеный гость явно копался в памяти домового, а потом стер следы операции. Интересно, а в память оперативного инка он не заглядывал?
«Знаток,— окликнул инка Ставр, взбегая на второй этаж,— с тобой никто из посторонних не работал?»
«Сведений в памяти не сохранилось,— ответил Знаток,— но, судя по косвенным данным защитного контура, кто-то пытался взломать «сейф».
«Сейфом» инк называл стратегический объем памяти, доступ к которому был разрешен только владельцу компьютера.
«Ну и?..»
«Последний защитный слой, похоже, им пройти не удалось».
«Похоже или не удалось?»
«Я не уверен, информации почти нет, только регистрационные шумы. Проверь сам».
Ставр быстро вошел в память Знатока, никаких следов чужого хозяйничанья не обнаружил, но сама попытка взлома говорила о многом. Плюс утренняя находка нагуаля. Плюс неспровоцированная драка.
Это цепочка, сказал сам себе Ставр, цепочка одной из вероятностных вариаций закона причинности. Но кому понадобилось сосредоточивать внимание на моей вполне скромной персоне?
Глава третья ОЦЕНКА ПОЛОЖЕНИЯ
Об этом бункере, запрятанном в толще горных пород хребта Алинг-Гангри, в сердце Тибета, недалеко от озера Нгангларинг-Цо, знали всего несколько человек. Создан он был сто лет назад на дне километровой шахты, в которой автоматы добывали платину для одной из лабораторий. Затем по каким-то причинам надобность в лаборатории отпала, и шахту взорвали, завалив ствол миллионами тонн камня. Однако бункер уцелел, а с ним и кабина метро — системы мгновенной транспортировки,— о чем знал всего один человек — Аристарх Железовский, бывший комиссар безопасности, бывший глава СЭКОНа, а ныне проконсул синклита старейшин Всевеча. От него о бункере, защищенном, как оказалось впоследствии, слоем поляризованного вакуума, то есть недоступном никакой регистрирующей аппаратуре и даже интраморфам, владеющим Силами, узнали и те четверо, которых Железовский вызвал на совещание.
Об этом бункере, запрятанном в толще горных пород хребта Алинг-Гангри, в сердце Тибета, недалеко от озера Нгангларинг-Цо, знали всего несколько человек. Создан он был сто лет назад на дне километровой шахты, в которой автоматы добывали платину для одной из лабораторий. Затем по каким-то причинам надобность в лаборатории отпала, и шахту взорвали, завалив ствол миллионами тонн камня. Однако бункер уцелел, а с ним и кабина метро — системы мгновенной транспортировки,— о чем знал всего один человек — Аристарх Железовский, бывший комиссар безопасности, бывший глава СЭКОНа, а ныне проконсул синклита старейшин Всевеча. От него о бункере, защищенном, как оказалось впоследствии, слоем поляризованного вакуума, то есть недоступном никакой регистрирующей аппаратуре и даже интраморфам, владеющим Силами, узнали и те четверо, которых Железовский вызвал на совещание.
Все четверо прибыли сюда одним способом, по каналу метро, код которого не поддавался дешифровке, но из разных уголков Земли, с соблюдением всех мер предосторожности: Ярополк Баренц, бывший председатель Совета безопасности Земли, а теперь воевода синклита старейшин,— из метро Всевеча; Велизар, нынешний архонт Всемирного Веча,— из своего кабинета; Пауль Герцог, комиссар-прима службы безопасности,— из дома, где имел кабину личного метро как высокоответственный руководитель; Ратибор Берестов, бывший линейный руководитель отдела безопасности, начальник сектора СЭКОНа, затем глава стратегического сектора ОБ,— также из своего кабинета.
Из собравшихся пятерых интраморфов лишь Герцог был молод, ему пошел всего тридцать первый год, Берестову же, как известно, перевалило за семьдесят пять, Баренцу — за девяносто, Железовский и вовсе преодолел стосорокалетний рубеж, а о возрасте Велизара ходили легенды, и все же выглядели эти патриархи не по годам молодыми — с точки зрения обычных людей.
Герцог явился последним, его уже ждали в «гостиной» бункера, где стояли кресла, столик с обязательными фруктами и соками и пси-вриал инка, обеспечивающего связь и защиту.
«Прошу прощения, милостивые государи, непредвиденные обстоятельства. Вынужден был сменить интерфейс служебного инка, в моем оперативном кто-то копался, хотя и очень умело. Защита выдержала, но я решил перестраховаться».
Разговор шел в пси-интервале и слоганами, в обычной речи никто не нуждался, поэтому длился он недолго, считанные минуты. Адекватная же передача смысла этого разговора потребовала бы гораздо больше времени.
«Итак, хомозавры, начнем,— сказал Железовский.— Общая оценка положения не требуется, я думаю».
«Общая оценка: все плохо,— ответил глава Всевеча, похожий на былинного богатыря. Поговаривали, что в молодости Велизар был великолепным спортсменом и даже якобы чемпионом Игр доброй воли по десятиборью, но когда это случилось — никто достоверно не знал.— Человечество сегодня — неуправляемая, неорганизованная стихия, рожденная миллиардами людских желаний. Светлых эгрегоров2 все меньше, темных все больше. И все больше криков с высоких трибун: интраморфы, убирайтесь вон! Конечно, мы можем убраться с Земли и вообще из Системы, но это не есть мудрое решение проблемы. Вот и вся оценка. Самое плохое, что кампанию против паранормов, то есть против всех нас, поддерживают не выясненные нами силы. Конфликты между нормалами и паранормами достигли уровня Веча. Три дня назад на Мадагаскаре убит сотрудник СЭКОНа интраморф Сабдил, вчера на Марсе погиб инспектор погранзоны Фергюссон. Заметьте, убитые — не просто интраморфы, но профессионалы, что говорит о намеренном отборе и отменной подготовленности киллеров. Не так ли, Пауль? А не далее как сегодня утром секретарь эргономического департамента Веча Леонид Жученок нанес оскорбление депутату хозяйственной Думы Бальдеру, интраморфу, естественно. Комиссия защиты прав человека вынуждена заниматься подобными делами каждый день. Но уже и сейчас ясно: за спиной Жученка стоит националистический эгрегор южных славян, давно, лет четыреста, занимающий деструктивную позицию».
«За спиной Жученка не только темный эгрегор,— сказал Герцог.— Среди его друзей замечены странные личности, идентифицировать которых не удалось. Если бы мы не знали, что К-мигранты ушли с Конструктором пятьдесят лет назад, можно было бы заподозрить их, особенно в делах с убитыми. Кроме того, есть подозрение, что злоумышленники проникли и в безопасность, в некоторые из узловых секторов».
«В какие именно?» — поинтересовался Баренц.
Служба общественной безопасности Земли делилась на ряд секторов: стратегических исследований, оперативно-тактический, связи, информационного обеспечения, разведсистем, кризисных ситуаций, контрразведки, следственный, криминального розыска, планирования и прогноза, эфанализа, пограничных проблем — но главными, безусловно, были стратегический и информобеспечения.
«Вероятно, стратегический, контрразведки и связи».
«Разве ты в своем секторе не контролируешь ситуацию? — повернулся к Ратибору Баренц.— Что у тебя там творится?»
«Контролирую,— спокойно ответил Берестов.— Появление агента в моем секторе неизбежно, но лучше иметь одного и контролировать его шаги, чем искать нового после ликвидации первого».
«Именно поэтому я и настоял на столь беспрецедентных мерах секретности,— буркнул Железовский.— В Управлении встречаться стало опасно. Уважаемые патриархи, я сделал анализ нарастания напряженности в социуме и пришел к выводу, что мы имеем дело с проявлением новых сил, нам доселе неизвестных. Я бы назвал это вторжением, вернее, просачиванием инфернальности или искусственно создаваемого энтропийного процесса. Как в области чисто физических преобразований, с чего все это и началось, так и в области социальных отношений. Об этом говорят и последние события в Системе: нападения на интраморфов, кампания их травли, разгул терроризма. Все вы уже, наверное, знаете, что катастрофа лайнера «Баальбек» произошла по причине того, что он на скорости в «четыре нуля» наткнулся на двухдециметровый нагуаль. Таких образований найдено уже шесть: на Тартаре, возле Чужой, в пространстве и два в Системе. Размер самого большого — около километра, самого маленького — два дециметра».
«Теперь уже один дециметр,— сказал Ратибор Берестов.— Мой внук сегодня утром обнаружил еще один нагуаль, отдыхая в лесу под Владимиром. У меня сложилось впечатление, что ему подсказали, где его искать».
Общее оживление присутствующих выразилось «сиреневой» вспышкой пси-фона и разрядилось ворчливо-угрюмым замечанием Железовского:
«На ловца и зверь бежит. Я как раз хотел предложить Ставра Панкратова в качестве опера «свободной охоты» по нашей общей проблеме, которую можно зашифровать словом «Нагуаль».
«Но справится ли младший Панкратов? Он, конечно, неплохой ученый, насколько я знаю, и даже эр-мастер, но ярко выраженный индивер».
Герцог хотел что-то сказать, но передумал. Железовский посмотрел на него с пониманием, он знал, кто и почему подсказал Ставру местонахождение нагуаля. Проворчал:
«Я тоже в свое время был индивидуалистом до мозга костей. Это со временем проходит». «Что он должен будет делать?»
«Кому-то выгодно сталкивать лбами нормалов и паранормов, не говоря уже о заказных убийствах. Так вот, главная цель Панкратова — найти этого «организатора»! Кстати, Ставра пригласили работать в СПП ОБ, где у него появится гораздо больше возможностей».
«Кто его пригласил?» — поинтересовался нахохлившийся Баренц.
«Лично шеф СПП Мигель де Сильва, но по рекомендации его деда Ратибора Берестова».
«Что же ты, старый хрыч, не делишься идеями?» — буркнул Баренц недовольно.
«Не вижу ничего странного,— пожал плечами Велизар.— Дед позаботился о карьере внука, только и всего».
Ратибор серьезно кивнул, в то время как остальные обменялись беглыми улыбками.
«Ну хорошо, пусть начнет, но ему понадобится напарник плюс оперативная подстраховка. Есть какие-нибудь предложения?»
«Предлагаю ему в пару мою внучку Видану,— сказал Железовский, вызывая общее оживление.— Она работает в наружном секторе погранслужбы у Левашова, очень способный эфаналитик, пошла по стопам бабки, но спектр ее возможностей шире. Чего ржете, черт побери?!»
«А ты будто не понимаешь,— отсмеявшись, сказал Баренц.— Как говорится, чем наши хуже ваших? Хороши деды, нечего сказать! Жаль, что у меня нет внуков, а то и я бы своего пристроил».
«Это оттого, что ты не любишь детей».
«Достаточно, проконсулы,— вмешался Велизар.— Все мы любим своих детей и внуков, поэтому я горжусь выбором Ратибора и Аристарха. Они знают, что такое контрразведка и чем придется рисковать их внукам. Поэтому ребятам потребуется поддержка на А-уровне».