— Кем у вас служит дон Эстебан? — полюбопытствовала Кассандра, — я решила, что он, наверное, начальник охраны или что-нибудь в этом роде.
— Ты права только отчасти, он — мой коннетабль. В его обязанности входит безопасность моих владений и меня самого, так что руководство охраной — часть его обязанностей.
В дверь, деликатно постучав, вошел дон Эстебан. Он наклонил голову и осведомился:
— Что угодно вашей светлости?
— Дон Эстебан, возьмите записку у моей дочери и поезжайте в пещеру старой Кассандры. Там сейчас находится англичанка, компаньонка графини, ее зовут Полли. Передайте этой даме записку и привезите ее сюда. Моя дочь нуждается в ее услугах, — велел герцог и замолчал, утомленный длинной речью.
Кассандра подошла к коннетаблю и протянула ему записку.
— Пожалуйста, дон Эстебан, не пугайте тетушку Полли, она не знает испанского языка, записка поможет вам объясниться с ней, — попросила девушка и нежно улыбнулась старому вояке.
— Хорошо, ваше сиятельство, не беспокойтесь, — пообещал дон Эстебан, и робкое подобие улыбки скользнуло по его губам. Он поклонился и вышел из комнаты.
— Ты — чаровница, как твоя матушка — первый раз за последние восемнадцать лет вижу, как мой коннетабль улыбается, — тихо сказал герцог, с нежностью глядя в лицо девушки, — последний раз он улыбнулся Каэтане, когда она попросила его не срубать деревце, случайно выросшее перед одной из бойниц замка. Теперь это — могучий дуб, и я сам видел, как дон Эстебан тайком таскает на башню землю, подсыпая под его корни.
Герцог закрыл глаза, его лоб покрыла испарина, было видно, что он устал и очень болен. Сердце Кассандры наполнилось жалостью к этому старому человеку, который уходил в иной мир в одиночестве. Она подвинула стул поближе к кровати и взяла худую руку с длинными, совсем тонкими пальцами в свои ладони. Она хотела ободрить больного, передать ему свое сочувствие, но вдруг услышала мысли, волнующие ее отца.
Он вспоминал тот единственный, счастливый год, окончившийся так трагически восемнадцать лет назад. Кассандра видела прелестное лицо своей матери, поющей на одной из башен замка, потом увидела красивого молодого человека — своего сводного брата Карлоса, наследника отца, он весело смеялся, стоя рядом с Каэтаной, а герцог смотрел с нежностью на тех, кого он любил больше всех на свете. Потом девушка увидела яркий огонь камина в полутемном кабинете и герцога, сидящего за столом. Напротив него стоял высокий человек с тонкими черными усами, закрученными в кольца. Тот положил на стол золотой браслет и сообщил своему дяде, что нашел его в спальне своего кузена Карлоса, и наивно спросил, не знает ли герцог, кому из дам, приезжавших в замок по приглашению наследника, может принадлежать этот браслет, и не пора ли заключать брак.
Пораженная Кассандра застыла, поняв, что воспоминания отца рассказали ей о трагедии, разыгравшейся в этом замке до ее рождения. Но герцог открыл глаза, посмотрел ей в лицо, и девушка почувствовала огромную нежность и раскаяние, заполнившие его душу.
— То, что ты унаследовала способности твоей бабушки, знает вся Гранада, мне говорили, что к тебе стоят очереди через весь мавританский квартал. Может быть, ты погадаешь и мне? Сколько мне осталось? — тихо спросил он, не отнимая своей руки у Кассандры.
— Я попробую, — пообещала та.
Девушка сильно сжала руку герцога и закрыла глаза, но картины будущего не замелькали перед ее глазами — была только чернота за закрытыми веками, больше не было ничего. Кассандра открыла глаза и виновато вздохнула:
— Наверное, сегодня было слишком много людей, мои силы кончились, давайте попробуем завтра, — предложила она.
— Не расстраивайся, милая, с твоими способностями все в порядке, — ласково улыбнувшись, сказал герцог, — ты не видишь моего будущего, потому что его нет. Мое время кончается. Это естественно, но у меня есть несколько незаконченных дел, которые я должен завершить в ближайшее время, что я обязательно сделаю. Но я попрошу тебя о величайшем одолжении: я знаю, что ты унаследовала божественный голос своей матери, и она сама тебя учила все эти годы. Спой, дай мне в последний раз услышать голос моей любимой.
Кассандра оторопела. Она не знала, что она тоже поет, ей и в голову не приходило петь. Но она так же не знала, что может говорить и на всех тех языках, которыми владела, пока не услышала их и не прочитала документы, спрятанные в медальоне. Девушка робко посмотрела на герцога и сказала:
— Я не помню, что я умею петь. Но, может быть, вспомню, как я это делала, если увижу ноты. Ведь вы говорите, что матушка учила меня, значит, я должна знать ноты.
— Подойди к бюро черного дерева и открой его, там лежат все вещи, оставшиеся в этом замке от твоей матушки, там есть и ноты, переписанные ее рукой, — согласился старик, отпуская руку Кассандры.
Девушка встала и двинулась в направлении, указанном герцогом. Великолепное старинное бюро, украшенное тончайшей резьбой, стояло между двумя окнами. Кассандра повернула ключ в замке и откинула крышку. Внутри лежали аккуратно сложенные бархатные футляры, скорее всего, для драгоценностей, Библия в переплете из тисненой кожи и несколько свернутых в свитки нотных листов, перевязанных разноцветными лентами. Девушка взяла один из свитков, завязанный голубым бантом, и потянула за кончик ленточки. Ноты развернулись, и девушка уставилась на множество значков, разбросанных по линейкам. Она тут же поняла, что умеет их читать, Кассандра тихо попробовала пропеть первые ноты и обнаружила, что у нее сильный низкий голос. Она осмелела и запела громче, поняв, что даже знает слова, написанные для этой мелодии. Это была «Аве Мария». Кассандра повернулась лицом к кровати, где, закрыв глаза, лежал умирающий герцог, и запела во всю мощь своего вновь открытого голоса. Ее душа, казалось, тоже взлетела в небеса вслед за голосом. Она была счастлива. Это была ее стихия, все женщины ее рода обладали этим счастливым талантом, и их души так же трепетали, когда они пели. Девушка почувствовала нить, связывающую ее с этими певицами и, наконец, окончательно поверила, что она — Кассандра Молибрани, дочь великой сеньоры Джудитты, самой знаменитой оперной дивы Европы.
Кассандра сидела около кровати задремавшего отца, на щеках которого все еще были видны дорожки от слез. Он так и лежал, не открывая глаз и слушая ее пение. Девушка слышала его мысли. Герцог просил прощения у своей Каэтаны за их загубленные жизни. Он просил прощения у своего погибшего на войне с французами сына Карлоса, за то, что сломал жизнь и ему, не поверив объяснению молодого человека, что тот любит молодую мачеху, которая была даже моложе него самого, как сестру. Герцог просил Бога дать ему несколько месяцев жизни, чтобы устроить судьбу своего единственного оставшегося в живых ребенка. А потом волна счастья и нежности поднялась в душе старика, ведь перед смертью он нашел свою дочь.
Кассандра пела одно произведение за другим, развязывая нотные свитки матери, она пела их легко, и только увидев первые ноты, сразу вспоминала слова. Девушка чувствовала себя в музыке как рыба в воде, и ее душа взмывала к звездам, как только она брала первую ноту. Наконец, легко, как птица в высокое летнее небо, ее голос поднялся на верхние октавы и зазвенел там серебряными колокольчиками, девушка вздохнула и замолчала. Больше свитков с нотами не было. Кассандра подошла к кровати и увидела, что герцог заснул, устав от переживаний. Она села на стул и задумалась.
Воспоминания отца сказали ей, что племянник герцога обвинил ее мать и дона Карлоса в измене, предъявив в качестве доказательства браслет молодой герцогини. Цыганский барон Диего вспоминал, как Каэтана сбежала из замка, спустившись по простыням, и прибежала в пещеру к матери, в ту же ночь они уплыли на корабле в Италию. Сама Кассандра родилась в Неаполе, но, первый раз коснувшись пальцами портрета в медальоне, она сразу поняла, что Каэтана очень любила герцога и изменить ему не могла. Теперь отец понял, как был неправ, он писал матери, прося прощения, но та не отвечала на его письма — значит, не простила. Но матушки нет, и брата Карлоса тоже нет. Как же хрупка жизнь, и как непростительно поздно люди прозревают от своих заблуждений. Но она скрасит последние дни этого одинокого человека, вместо тех, кто уже никогда не придет к его постели.
За окном по камням зацокали копыта. Девушка тихонько опустила руку спящего герцога и подошла к окну. Дон Эстебан подал руку Полли, помогая той спуститься из открытого экипажа, запряженного парой лошадей.
«Как хорошо, что он догадался взять экипаж для Полли, — в душе порадовалась Кассандра, — та умерла бы от стыда, сидя в железных объятиях дона Эстебана».
Полли вошла под высокие своды входной двери и исчезла из виду. Девушка вернулась к кровати, ожидая прихода тетушки. Через несколько минут раздался стук в дверь, на этот раз дон Эстебан вошел первым, а за ним боязливо прошла Полли. Герцог открыл глаза и посмотрел на своего коннетабля и подругу дочери.
«Как хорошо, что он догадался взять экипаж для Полли, — в душе порадовалась Кассандра, — та умерла бы от стыда, сидя в железных объятиях дона Эстебана».
Полли вошла под высокие своды входной двери и исчезла из виду. Девушка вернулась к кровати, ожидая прихода тетушки. Через несколько минут раздался стук в дверь, на этот раз дон Эстебан вошел первым, а за ним боязливо прошла Полли. Герцог открыл глаза и посмотрел на своего коннетабля и подругу дочери.
— Ваша светлость, сеньора Полли прибыла, — доложил дон Эстебан, отступив в сторону.
— Здравствуйте, сеньора, — обратился герцог к Полли, переходя на английский язык, — примите мою глубочайшую благодарность за то, что вы спасли мою дочь.
— Не за что, ваша светлость, — ответила Полли, пытаясь сделать реверанс, — я люблю Кассандру, как родную, и все сделаю для того, чтобы она была здорова и счастлива.
— Еще раз благодарю вас, — наклонил голову герцог, — но вы должны были захватить драгоценности графини.
Полли тут же достала из кармана белый узелок и, развязав, разложила все привезенные вещи на маленьком столике в изголовье герцога.
— Меня интересует большой золотой медальон с аметистом на крышке, он здесь? — спросил герцог, плохо видевший усталыми слезящимися глазами.
— Да, ваша светлость, вот он, — подсказала Полли, протягивая медальон герцогу.
Тот провел исхудавшими пальцами по огромному лиловому камню и надавил на защелку. Крышка откинулась, и старик увидел портрет, заказанный им в первый месяц после свадьбы. Его Каэтана, такая прекрасная, держала мужа за руку и улыбалась нежной улыбкой. На глаза герцога снова навернулись слезы. Он закашлялся, справляясь с волнением, а потом обратился к своему коннетаблю.
— Дон Эстебан, прошу вас, распорядитесь, чтобы графиню и сеньору Полли проводили в их комнаты, день был трудный, и им необходимо отдохнуть, а сами вернитесь сюда.
— Да, ваша светлость, — поклонился дон Эстебан и вышел в коридор.
Он вернулся ровно через минуту, за ним следовали две женщины в черных платьях и белых крахмальных фартуках.
— Ваше сиятельство, и вы, сеньора, соблаговолите проследовать за служанками, они отведут вас в приготовленные для вас комнаты, — предложил дон Эстебан.
Кассандра взяла Полли под руку и, попрощавшись с герцогом, вышла вслед за женщинами. В коридоре она спросила служанок по-испански, как их зовут. Оказалось, что молодая женщина, Лаура, предназначена в услужение Кассандре, а та, что постарше, по имени Лусита, должна была прислуживать Полли.
— Да ты что. Зачем мне служанка? — изумилась Полли, которой девушка объяснила решение герцога. — Какая из меня сеньора?
— Сеньора говорит, что ей не нужна служанка, — перевела ответ тетушки Кассандра.
На глаза Луситы набежали слезы, и она умоляюще поглядела на молодую госпожу.
— Пожалуйста, сеньорита, убедите вашу тетушку не отказываться от меня, ведь нас специально наняли неделю назад, ожидая вашего прибытия. Если меня уволят, кто будет кормить мою старую мать и меньших братьев? У меня нет мужа, я — кормилец семьи.
— Хорошо, я обещаю, что уговорю ее, — пообещала Кассандра, а сейчас отведите нас в наши комнаты, мы очень устали.
Обрадованные служанки заспешили по коридору, голоса и шаги женщин затихли, а в спальне усталый герцог собрался с силами и тихо сказал своему преданному слуге:
— Дон Эстебан, я выяснил, что наш информатор из посольства в Лондоне не сообщил очень важных подробностей о смерти моей жены, например, о том, что ее ограбили. Ожерелье, которое с нее сняли в момент смерти — скорее всего, то, что было моим свадебным подарком. Она изображена в нем на этом портрете в медальоне моей дочери. Я думаю, графа Монтойю перекупили, это мог сделать только один человек, тот, кто восемнадцать лет назад принес мне пресловутый браслет — мой племянник Альваро. Поезжайте в Мадрид и постарайтесь обыскать его покои, ищите все, что может быть связано с моей женой и дочерью. Но поспешите, мне осталось слишком мало.
— Я все понял, ваша светлость, на рассвете я выезжаю, — дон Эстебан поднялся и поклонился герцогу.
— Бог вам в помощь, — пожелал старик и закрыл глаза.
Он не мог уйти, не узнав всей правды и не отомстив, если его подозрения подтвердятся.
Уже месяц Кассандра и Полли жили в замке Монте-Оро. Добрейшая душа Полли рвалась помогать ухаживать за больным герцогом. Она попросила Кассандру объяснить это герцогу и предложила дежурить около него по ночам, чтобы Кассандра могла отдыхать. Герцог, который чувствовал, что его силы уходят, согласился. Так они и проводили по очереди дни и ночи в спальне герцога.
Кассандра попросила управителя замка послать человека в книжный магазин в Гранаде и привезти ей все ноты, которые он там найдет, а когда слуга привез ей целый ворох нот, распорядилась перенести в спальню отца маленький клавесин из соседней гостиной. Поняв, что поет и читает ноты, она села за этот инструмент и, взяв первые аккорды, поняла, что и играет тоже хорошо. Теперь она много пела, аккомпанируя себе на клавесине, и замолкала только тогда, когда отец задремывал.
Судьба послала ей еще один подарок: среди привезенных нот оказались и листы с арией Царицы ночи из «Волшебной флейты» Моцарта, и Кассандра поняла, что именно эта мелодия звучала в ее ушах, когда она видела загадочного незнакомца с синими глазами. Значит, когда она встретила этого синеглазого незнакомца, звучала именно эта музыка. Может быть, она сама пела эту арию. Но партия была слишком высока для ее голоса. Может быть, ее голос до болезни был выше? Девушка терялась в догадках, но все время возвращалась мыслями к этой музыке и образу мужчины в черной шелковой маске. Но вновь вызвать это воспоминание она не могла.
Герцог попросил дочь носить наряды Каэтаны, оставшиеся в гардеробной спальни его жены, сам он в эту комнату после бегства герцогини не зашел ни разу. Девушка вместе Лаурой отправилась в спальню матери. Большая квадратная комната с двумя стрельчатыми окнами, обставленная роскошной тяжелой резной мебелью, была на удивление безлика — нигде не было ни портретов, ни каких-либо мелочей, напоминающих о прежней хозяйке. Только в гардеробной, закрытой на большой замок, висело множество нарядов и стояли шкафы с бельем.
— Ваше сиятельство, ключница Хосефа, проработавшая в замке всю жизнь, рассказывала, что когда ваша матушка убежала, герцог приказал сжечь все ее вещи в большом костре на заднем дворе, — склонившись к уху Кассандры, сказала служанка. — Ключница тогда уничтожила все, что было на виду, а из нарядов сожгла только те, что хозяйка носила до свадьбы, а остальное заперла в гардеробной, надеясь, что герцогиня вернется. Она отдала хозяину только Библию и ноты, сказав, что жечь Святое Писание и священные гимны — грех. Они все знали, что хозяйка до свадьбы пела в монастыре Святой Каталины.
— Дай ей Бог здоровья, — пожелала Кассандра, — видно, она любила молодую хозяйку.
— Вашу матушку все любили, слуги до сих пор вспоминают ее добрым словом, как она была добра и проста, — подтвердила догадку хозяйки Лаура. Она оглянулась по сторонам и всплеснула руками. — Какие красивые платья!
Платья действительно были прекрасные. Все они были испанскими, только пара французских нарядов, с узкими лифами и пышными юбками, висящих отдельно, напоминала о пышном дворе королевы Марии-Антуанетты. В одном из шкафов вместе с шелковыми нижними юбками лежали и яркие многоярусные цыганские юбки и тонкие кофты с открытыми плечами и широкими, обшитыми бахромой рукавами.
— Здесь и цыганские наряды, — удивилась Лаура, стоя за ее спиной.
— В нас течет и цыганская кровь, — с достоинством ответила Кассандра, уловившая скептическую нотку в словах служанки, и тут же поддразнила суеверную девушку. — Разве ты не знаешь, что к цыганкам нужно относиться почтительно? А то скажу Хосефе, что ты без спроса решила сегодня отнести в деревню остатки хлеба от вчерашнего ужина.
— Боже мой, ваша светлость, да он ведь весь зачерствел, его никто больше не будет есть, а потом отдадут на скотный двор, — побледнев, залепетала служанка, — я обязательно спрошу у Хосефы, а она мне разрешит.
Лаура с ужасом смотрела на свою хозяйку. Оказывается, та читает мысли людей. Правильно говорили, что графиня была лучшей гадалкой в Гранаде. Что же теперь делать, как сохранить место?
— Не беспокойся, неси свой хлеб младшим братьям. Когда же стоишь рядом со мной, никогда не думай о том, что хочешь скрыть, — просто сказала Кассандра. — Никто тебя не уволит. Я знаю, как тяжело женщине честно заработать на жизнь.
Девушка начала перебирать наряды. Таких фасонов она еще не видела. Довольно пышные юбки с одной или двумя небольшими оборками, часто кружевные на атласном или шелковом чехле, узкие рукава до запястья и широкие шелковые пояса, контрастные к цвету платья, затягивающие тонкую талию.