Народ закивал, переглядываясь и шушукаясь. Лица их, побитые, опухшие от гематом, похмелья и недосыпа то бледнели, то краснели. И они заговорили. Загундосил и Кузбасс, часто обращаясь к Творогу, чтобы тот поправил его или напомнил детали. И новости из их уст совсем не радовали слух Никиты, да и его бойцов тоже…
Глава 8
Зона. Теплый стан. 27 апреля 2016 г.После получасового монолога Кузбасса, изредка прерываемого поправками его помощника Творога или сталкерами в зале за столом, с минуту стояла тишина. Все вперились взорами в Истребителя и его бойцов, а последние, в свою очередь, пялились на командира, будто от него, от его слов и решений сейчас должен был измениться ход времени или исход Мировой войны. Полсотни глаз сквозь дым курева уставились на коренастую, чуть сгорбленную фигуру в песочном камуфляже разведчика. Даже не бился в плафоне лампы мотылек, наверное, сгинув в дыму. Казалось, остекленевшие зрачки чучела мимикрима на стене тоже буравили командира спецназа.
Майор тяжело вдохнул, глядя в никуда и, видимо, обдумывая что-то свое, посмотрел на Орка и молча достал КПК. Груз ответственности и обстоятельств, смешанных с услышанными от местных сталкеров новостями о «Бастионе» и вездесущем Оке Зоны, буквально придавил его, казалось, на плечи опустилась тяжесть. Руки словно налились свинцом, Никита сложил их на краю замызганного в жирных пятнах стола.
Он потрогал опухшую, разбитую в драке губу, подвигал челюстями. Все же левая скула болела и ныла, зато гул в ухе вроде бы прошел. Непослушные пальцы набрали пароль на КПК, несколько слов в адрес Холода, нейтральных для хакеров Ока Зоны, но понятных для боевого товарища.
Никита убрал «наладонник», окинул долгим спокойным взором присутствующих, остановившись на Кузбассе. И вместо ожидаемого всеми рассуждения, удивления или горячей дискуссии, сказал совсем неожиданное для слуха сгрудившихся в центра зала сталкеров:
– Ну что, мужики, выпьем еще по одной?
Он взял стакан с водкой, заранее поморщился и опрокинул его содержимое в рот. Ссадину на губе обожгло, лицо исказила кислая гримаса. Закусывать не стал, но и пьяным себя после нескольких тостов не ощущал.
Все молча выпили свои порции алкоголя. Пили все. Никто не баловался соком, водой, прочими несерьезными жидкостями. Все по-взрослому, по-мужски, по-походному.
– Сказка интересная была. Спасибо тебе, хозяин-барин, – Никита встал из-за стола, еле заметным знаком приказав Орку подняться, – что-то такое и Корсар рассказал нам. История заслуживает внимания, но и верится во все это с трудом. Хотя, если бы не Корсар, может и с «Бастионом» ночью сегодня не управились! Ему отдельная благодарность.
– Так Корсар все-таки жив?!
– Ты видел его, офицер?
– Это не лажа?
– Говори, Истребитель.
Со всех сторон понеслись вопросы и просьбы. Сталкеры и другие жители Зоны недоуменно и ошалело загомонили, увидев, как спецназовец кивнул и добавил:
– Конечно, живой. По крайней мере, утром были вместе, если бы не один козел горный, – Никита зыркнул на Ахмада, который еще больше съежился в углу, – сталкер сейчас в той подгруппе, что от Энергопостов в сторону Лунинска двинула.
– Лунинска?
– Вы с АЭС ночью выбирались? В натуре?
– Корсар жив? Жив Корсарушка! Вот, етить его налево! Жив мужик. Значит, не врал Бродяга, правду-матку говорил. Красава-а!
– Бродяга? – Никита нахмурил лоб, переглянулся с Орком, затем с Кэпом и военврачом, снова уставился на Творога. – Где он? Как он? Про Бродягу Корсар неплохо отзывался, да и следы его и записку видели в бункере.
– Во, дела-а! – Кузбасс ощерил щербатый рот в улыбке. – Так точно не гнал пургу, бедолага наш.
– В смысле «бедолага»? Бродяга?
– Ага, он самый. Да тут он, в каморке валяется. Поди, копыта отбросил уже, убогий наш. Значит, верняк это – прошел страдалец пол-Зоны, не бросил, не сгубил Корсара. Но, блин, жаль, такое пройти, испытать и щас так глупо в ящик сыграть…
– Не понял!? Так он живой? – Никита вылез из гурьбы гомонящих сталкеров.
– Дык. Пошли глянем. Может, еще дышит. Неужто новость о Корсаре профукал и помер? – Кузбасс жестом показал Творогу проводить гостей.
– Кэп, останься, пригляди за бородатым этим. Капитан, пошли за мной. Проведаем этого сталкера, о котором пол-Зоны трещит, да Корсар со слезой вспоминает. Орк, займись провиантом и водой. Оружием я сам потом. Пошли, Док.
Никита вслед Творогу направился на второй этаж. За ними Полозков, Бергамот и десяток сталкеров. Остальные с прочими расспросами кинулись к Орку и Кэпу. Даже Ахмада трясли, пытаясь выудить хоть крупинку информации, но тот ушел в себя, мычал что-то на своем языке и нервно трепал грязную бороду.
– А что за сообщение от Ока? Почему вам? Откуда прочухали? Он все знает! Он все видит.
– Да брось ты.
– А почему ваш отряд распался?
– Вы чё, серьезно с «Бастионом» ночью схлестнулись?
– Так откуда вы, парни?
– А нах вам в Туманск?
– Как там Корсар?
– Кто у вас за главного? Много вас?
– И что теперь? Куда?
– А про наших что слышно?
Вопросы потоком неслись со всех сторон. Ответов почти не получали. Военные были немногословны. В кабаке громко и живо обсуждали новости, спорили, забросив выпивку и забыв про еще недавнюю стычку. Кузбасс что-то прикидывал в уме, иногда давя кнопки калькулятора. Кое-кто строчил эсэмэски на КПК, делясь новостями и заодно разглашая чужие секреты в сети.
Только местный вышибала-охранник, играя стальными мышцами, сидел на скрипучем стуле за решеткой проходной и не спеша попивал из «полторашки» пиво. Тарантас после каждого глотка прижимал бутыль к фингалу под глазом и блаженно тащился от прохлады и приятной истомы.
* * *Оставив позади темные сырые углы-повороты и скрипучие старые ступеньки лестницы на второй этаж, группа оказалась в одном из двадцати так называемых «номеров» «Теплого стана».
Творог отворил обшарпанную, с ободранным дерматином дверь каморки, из которой пахнуло дымком, затхлостью, касторкой и спиртом. Расплывшаяся по табуретке свеча начадила дымной завесой, мерцала, умирая вместе с больным сталкером на койке.
Бродяга уже не стонал, не шевелился и почти не дышал. Его вид говорил о скорой смерти – скрюченный, похудевший килограммов на двадцать, бледный и сухой, он даже не проявил признаков жизни и тогда, когда военврач по просьбе командира начал беглый осмотр бедолаги.
– Что давали ему? Как давно в таком состоянии? Какой стул, температура, почему здесь так душно и дымно? – задавал вопросы то ли себе под нос, то ли столпившимся на входе людям Полозков, меряя пульс и осматривая зрачки больного.
– Так… это… гм… чёрт его знает, – бубнил Творог, толкая плечом местного врачевателя Бергамота.
– Хрен его разберет, пропойцу. Может, рак у него? – прошептал Бергамот, переминаясь с ноги на ногу.
– Какой к чёрту рак?! Сам ты пропойца, на себя посмотри, врач хренов! – цыкнул на него Творог.
– Вы знаете, коллега, все симптомы больного ну никак не указывают на диагноз онкозаболевания, называемого вами раком. Вы посмотрите на пациента – боли явно в области ЖКТ, цвет и сухость кожи, резкое снижение веса, на губах следы желчи, ректальные выделения, – Полозков нехорошо взглянул на Бергамота, – разве не понятно, что с ним?
– Ну, я и говорю… рак… то есть онко. Метастаза, поди? – забубнил допотопный врач, смущаясь и запинаясь.
– Да какой на фиг… простите, – военврач вскочил с края койки, отчего та истошно скрипнула, – его надо срочно вынести на светлое и проветриваемое место. Я там осмотрю. Возможно отравление либо паразитация.
Полозков осторожно начал мять область живота сталкера, отчего тот застонал хрипло и жалостливо.
– Ага. Ясно. Скорей давайте его вынесем.
– Выполнять! – гаркнул Никита.
– Живей, балбесы, чего уставились, ёп?! – прикрикнул Творог на опешивших сталкеров.
Те бросились к койке, аккуратно взяли тело Бродяги, понесли на выход.
– Творог, у вас есть подходящее место? – обратился Доктор, потирая руки.
– Подвал пойдет?
– Нет.
– Холодильная?
– Не годится.
– Ну, только общий зал. Там светлее, дым разгоним. Можем вентилятор включить, принести. Напольный.
– Ну что ж, за неимением лучшего… Уважаемый, подготовьте стол для кушетки, чистой воды литров десять, спирт. И просьба, уберите этого вашего врачевателя-знахаря. От него несет как из уборной. И знания его, мягко говоря, недостаточны.
– Хорошо, Док. Вы, правда, сможете помочь?
– Я попытаюсь вернуть его к жизни. Но он очень плох.
– Так чего же мы стоим? Идемте. Быстрей. Он мужик нормальный, свойский. Надо спасать его. А мы уже списали беднягу со счетов.
Все ринулись на первый этаж готовить импровизированную палату. Все приободрились, обсуждая детали. Никиту на лестнице перехватил Кузбасс, заговорщически улыбаясь и отводя спецназовца в сторонку от лишних ушей.
– Слышь, командир, тут тема одна нарисовалась в моей головушке. Вы тут щас собираться в дорожку дальнюю будете. Своих нагонять. Лунинск, Туманск, снова АЭС. Так?
– Ну, допустим. И? – Никита, стараясь не проявлять живого интереса, смотрел отрешенно и беззаботно.
– Поели, попили, помылись. Отдохнули. Мы военных пустили почти гостеприимно. Так?
– Ну, типа этого. Почти что так. Мы же расплатились за застолье. А насчет гостеприимных спаррингов надо еще поспорить, кто выиграл.
– Да я не об этом, офицер. Щас вы сборы мутить начнете, вам снарягу надо нехилую, патрончиков, пайков, аптечек местных, водички, которая здесь на вес золота. Проводника зрелого. Так?
– Ну, есть такое. Слушаю тебя, Кузбасс, не юли. Мне эти мутные намеки не нужны.
– Ну, короче, интересы наши малость совпадают. Я тебе… гм… вам все даю, что надо и качества нормального. Человечка снаряжу, а то и двоих. Отмычек. А ты, офицер, просьбу мою маленькую выполнишь. Не спрашиваю. Прошу. Я кино потихоньку снимаю здесь, в Зоне. Реалити… это… шоу. На Большой земле потом смонтирую, скомпоную. Кусков много наснимал, а главного, то бишь, драйва нема. Короче, мне нужен адреналин на цифре в реальном времени. Поможешь, офицер?
– Ого, Кузбасс, так ты еще и режиссер? Ты серьезно это? – Никита заулыбался, разглядывая озабоченное лицо хозяина бара.
– А то. Стопудово.
– Да-а, тема реально прикольная! – на языке местных уже заговорил и майор. – Ты мне предлагаешь с камерой вместо винтовки по Зоне бегать да носики пудрить актерам?
– Зачем носики-камеры? У меня продвинутая техника имеется. ОТТУДА, – Кузбасс поднял указательный палец вверх, – три миникамеры цифровые, зарядка надолго. Аппаратура почти что шпионская, в корпусах из специальных сплавов – несгораемых, противоударных и влагостойких. Размером с КПК. Крепится на шлемы ваши. Работает автономно. Снимает все, что видите вы. Обзор в сто восемьдесят градусов. Режим ночного имеется, но ночью, если дрыхнуть будете, то лучше отключать. Все легкое, простое, надежное. Ну как, офицер? Беретесь?
– Мда-а. Ну, знаешь, бизнесмен ты мой, не вижу ничего зазорного в этой теме твоей. Можно сообразить. Только два вопроса созрели, да условие одно.
– Слушаю, дорогой! – Кузбасс весь расплылся, его напряжение вмиг сменилось довольной миной.
– А почему ты нам вдруг решил впулить ЭТУ тему? А другие что? В отказке?
– Да ты что, бравый, я других тоже навострял. Ходили. Снимали видео. Только недалеко, недолго и скучно. Драйва ноль. Один мат в эфире, природа, да крысы с собаками. Что за киношка с этого?!
– Ясно. Тогда вот вопросик еще. Ты, Спилберг, с чего решил, что мы, в рейде находившись, вернемся сюда, да и вообще живыми останемся вместе с твоими побрякушками дорогими? У нас цель – Туманск, а оттуда на АЭС. Нам крюки писать по Зоне этой несподручно и некогда. Сечешь?
– Так Оку понятно, что вы срулите по своим делам военным и маршруту. Если, конечно, ваще дойдете! Я и этот случай предусмотрел. Коли сюда не попрете, то на КПК мне скинешь, офицер, письмецо. Типа так и так, свои дела поделали, валим на АЭС. Там, у Большой Ограды у меня схрон имеется, я тебе сброшу его координаты. В нем оставите мои цацки. По чесноку все. Мои люди позже заберут нарочными либо попутчиками. Лады?
– Принято, боссо. Ну, и у меня условие. Собираешь нас в дорогу дальнюю, сложную. Никаких фокусов, Кузбасс. Ни маячков, ни прослушек. Ни паленых пайков. Оружие нам не надо, а патронов, какие скажу, уж отсыпь, не скупись. Гранаты, аптечки, дозиметры, ПДА. На КПК нам закачай обновку по Зоне последнюю. Постирать нам одевку нашу надо, посушить. Ясно?
– Понял, офицер, тебя. Сделаю, – бармен потер руки.
– И еще. Дашь двух отмычек. Нормальных только. Толковых. И Бродягу мы забираем…
– Бродягу-у? Зачем он вам хворый нужен? Обуза же.
– Надо, значит. Все пучком. Доктор наш его сейчас в норму приведет. Ему это как дважды два. Спец. Вон, уже колдует над ним. Поставит на ноги сталкера этого, как пить дать. Уж сильно хорошо о нем Корсар отзывался, хвалил, печалился. А друг моего друга – мой друг! Не бросим тут подыхать.
– Так он ваще-е никакой. Какой с него ходок?
– Ничё. Оклемается. Выдюжит.
– Как, кстати, там Корсарушка? Привет не передает нам, старым друганам?
– Какой привет, если мы случайно в телепортал этот сиганули! За «чехом» этим, чтоб его. Ниче, щас попрет у нас ишаком вьючным. Бродягу пускай тащит. Ну, все вроде?
– Ага. Ну, по рукам, армия?! – Кузбасс протянул ладонь.
– По рукам, САМ СЕБЕ РЕЖИССЕР. Смотри, не мути мне только! – Никита пожал пухлую волосатую руку Кузбасса.
Они направились к центру заведения, на ходу обсуждая провиант, амуницию и все, что относилось к сборам.
Истребитель напомнил торговцу о боеприпасах, большей частью картечных и раритетных, к оружию Второй мировой, что они нашли в схроне бастионовского коллекционера. У Кузбасса, судя по всему, в закромах бара имелось вообще все что душе угодно, потому что он заверил, что патроны скоро будут. К ППШ и РПД-42, а к МР-40 нет запасов. Редкость.
Сгодилось и это. Получив кучу ЦУ, Кузбасс рванул выполнять их, суетливо ковыляя на коротких толстых ногах, но уделил минуту объекту всеобщего внимания.
В центре зала, где еще недавно гуляли сталкеры и военные, теперь на кушетке, сооруженной из длинного обеденного стола, капитан Полозков делал операцию Бродяге. Именно, операцию.
Вколов больному наркоз из своих запасов, военврач оголил его туловище, сделал скальпелем надрез. Чуть ранее он поставил диагноз, провел осмотр и дезинфекцию, подготовил инструмент, пациента. Ему сноровисто помогали два сталкера: суетились с примочками, тазами и удерживали Бродягу, потому что наркоз был местный, а диагноз печальный.
– Док, что с ним? – спросил подошедший майор, встав в шеренгу глазеющего народа.
– Черви, – шепнул кто-то.
– Да ну?!
– Паразиты, – сообщил Полозков, проводя привычные манипуляции руками и инструментом, не оглядываясь ни на что больше, – чужеродные живые тела внутри ЖКТ больного. Прогрессирующие. Достаточно приличных размеров. Я их ощущаю пальпацией. И это не есть хорошо.
– Охренеть! – Никита поморщился от услышанного, а затем и увиденного.
Военврач не успел довести скальпелем по коже больного и взять зажим, как из разреза в области живота Бродяги с ручьями крови, желчи и слизи вырвались наружу какие-то веревки. Сначала разведчику показалось, что это вылетели кишки сталкера, такие же чёрно-красные, кое-где желтоватые, все скользкие и длинные, будто веревки или шланги.
Народ отпрянул, матерясь и ахая.
– Писец! – вырвалось у Никиты, когда он понял, что это живые существа, черви, паразиты размерами как полуметровые шнурки от «берцев».
– Мля-я. Так это ж аскариды, е…ть их в … – крикнул один из отпрянувших от стола сталкеров.
– Точняк, они. Во-от ёп-п, – подхватил другой.
– Атас!
Полозков ловко поймал рукой в резиновой перчатке одну аскариду и смахнул на пол вторую. Из раны замычавшего от боли Бродяги на край стола и на пол хлынуло полдесятка этих тварей. Они хаотично извивались, брызгая вокруг багряными каплями, клубились, дергались в конвульсиях в стороны и вверх, словно змеи.
– Осторожно.
– Бей их, тварей!
– Дави падлу.
Военврач прильнул к ногам больного, прижимая его к столу, потому что один из помощников испуганно отскочил.
– Держи его. Живей.
Бродяга дернулся и замер. Двое сталкеров снова обхватили его, Доктор освободился, продолжая держать агонизирующую аскариду.
– Быстро бутылку мне или банку, – бросил он в толпу.
Ему тотчас протянули тару из-под водки, в которую он тут же запихал паразита. Подали пробку, заткнули.
Остальных раздавили каблуками и табуреткой.
– Ни хрена себе, сказал я себе! – Никита сглотнул и попытался помочь Доктору, но тот вежливо оттолкнул его.
– Проверю ЖКТ, чтобы не остались личинки, и уберу остатки их инкубации, – констатировал медик и принялся прочищать внутренности больного.
– Что такое ЖКТ? – спросил кто-то за спиной.
– Желудочно-кишечный тракт, неуч, – ответил другой.
– Иди ты.
Дальше реалити-шоу кончилось, смотреть было нечего. Одни ковыряли мертвые змеиные тела аскарид на полу, другие кинулись опохмеляться или успокаиваться новыми порциями алкоголя. Кузбасс с Творогом отправились готовить спецназ к рейду, стаскивая в одну каморку все необходимые припасы. Военврач занимался чисткой, дезинфекцией и зашиванием раны больного, предварительно засыпав внутрь какой-то порошок, а в вену вколов стероид.
Кэп и Орк по приказу командира отправились в душевую мыться и стирать обмундирование. Сам Никита подошел к Ахмаду.
– Ну, и чего ты пялишься, орел горный? Какой ты орел, если зайцем бегаешь то по горам, то от нас здесь? Еще раз тебе, Ахмад, говорю – никто тебя не тронет. Мы не собираемся стрелять или судить тебя. Пусть твой Аллах тебя судит или родня. Здесь ты нам нужен как помощник и допсила. Никаких претензий, ничего личного. Даже Кэп тебя не трогает, не мстит. Видишь же?! Еще раз прошу: угомонись, остынь, не дергайся. Стань ты уже, наконец, если не товарищем, так звеном цепи, сподвижником в этом рейде. Ты можешь просто оставаться человеком? Помогать всем и просто существовать в этом мире?