Только сейчас Зайцев обратил внимание на то, что с остервенением чешет голову и тут же с ужасом вскочил, ударился головой о потолок и со стоном схватился за ушибленный затылок.
- Зараза! Бедная моя башка! У вас что, блохи есть? Насекомые. Вши, блошки - в волосах?
- Есть, - спокойно ответила Танька, всем своим видом показывая, что не понимает, почему стояк так переполошился.
- Да, действительно у вас есть все, - валясь на спину, проговорил Алексей. - Час от часу не легче. Вшей я уже подхватил. Осталось подцепить проказу, сифилис и потерять ноги. И можно не возвращаться домой.
- Оставайся, - оживиласьТанька. - Мужиков у нас мало.
- Спасибо, - поблагодарил Зайцев таким тоном, что хозяйка пещеры обиделась.
Из тоннеля послышался легкий шорох. Алексей повернулся к выходу и увидел, как мимо норы проковыляла белая коза с огромным выменем. Вместо передних ног у неё были короткие обрубки разной длины, и это симпатичное домашнее животное передвигалось рывками, высоко задрав задницу вверх.
- О, боже! - воскликнул Зайцев, завороженно глядя на увечную козу. Может, у вас здесь и безногие лошади со слонами есть? Ради бога, покажи выход. Умоляю тебя! Ты же умная, красивая баба. Ну зачем я тебе такой урод: с ногами, с руками...
- А чего тебе ещё надо? - вдруг тихо спросила Танька. - Разве здесь плохо?
- Я не говорю, что плохо, здесь хорошо, - без особого труда соврал Алексей. - Лучшего места под землей и не найдешь. Но я не привык так жить.
- Как? - удивилась Танька. - Все есть, дом - полна чаша.
Эта "полна чаша" настолько поразила Зайцева, что поначалу он изумленно уставился на хозяйку, а затем издевательски расхохотался. Это пещерное зазеркалье потрясало его не столько скудостью жизни, сколько несоответствием вещей и понятий, стоящих за одними и теми же словами. Невольно возникал вопрос: а что есть мерило? И снова в его памяти всплыла кем-то сказанная фраза "мир - есть описание мира".
Алексей даже позабыл о насекомых, болящих локтях и коленях. Он привалился спиной к стене и с искренним любопытством поинтересовался:
- А что, по-твоему, значит "полна чаша"?
- Тепло... свет... еда, - не задумываясь, ответила Танька и, немного помешкав, добавила: - Я.
- Ты?! - демонически рассмеялся Зайцев. - Да ты... - Он хотел было спросить, видела ли она когда-нибудь себя в зеркале, но вовремя остановился. Правда, по интонации Танька прекрасно поняла, что он имел в виду. Она почувствовала в этом оскорбительном восклицании "ты!" не только презрение, но что ещё хуже, не признание в ней тех основных женских достоинств, которые она считала существующими, приобретенными большим трудом, что составляло её гордость. Такое откровенное пренебрежение страшно оскорбило её и, опустив глаза, Танька сквозь выступившие слезы прошептала:
- Иди.
- Куда? - не понял Алексей, хотя настроение хозяйки расшифровал правильно.
- Туда иди, - указала она на выход. - Иди отсюда! Значит правду сказывают, стояки - ироды.
- Да ты хотя бы знаешь, кто такой Ирод?! Ты хоть знаешь, что говоришь?! - сорвался на крик Зайцев. Осколки исторических событий и библейских мифов оказывается жили и здесь, в рукотворной преисподне, но уже в виде атавизмов, совершенно непонимаемые, как отголосок прошлой, неизвестной жизни.
Алексей уже хотел выползти из норы, но боль не позволила ему это сделать. Он лишь перекатился на бок и простонал:
- Не могу. Разваливаюсь на куски.
- Тады лежи и молчи, - тихо проговорила Танька.
Глава 4
Зайцев не имел понятия, сколько пролежал в этой черной дыре - время в пещере никак не ощущалось. Он посчитал, что они дважды засыпали, три раза Танька подливала в плошку масла, четыре раза приносила ему картошку и воду, один раз он ползал в сортир и промучился там минут сорок, пытаясь пристроиться над выгребной ямой в тесной, как собачья будка, норе.
Затем они молча лежали. Танька что-то мурлыкала, прижималась к нему горячим телом, и в какой-момент Алексей даже поймал себя на том, что прикосновения катакомбной дикарки возбуждает его, но потом сам же и возмутился этой нелепой мысли. За время пребывания здесь он научился расчленять царящий здесь смрад на отдельные фрагменты и сейчас отчетливо ощущал запах её немытого тела - так пахнут только норные дикие звери.
"И зачем я приперся в Разгульное? - машинально почесывая то голову, то залезая под мышки, уже не в первый раз пожалел Зайцев. - Пощупать какие-то мифические корни? Посмотреть, в каких условиях начиналась моя экскурсия в этот мир? Посмотрел. Какие там корни! Все давно обрублено, и любой мой московский знакомый мне куда ближе всех сибирских родственников вместе взятых. Есть только одно родство - похожесть существования, общая среда обитания. Какой к черту тюлень родственник медведю? Когда это было? Один живет в океане, другой - в лесу. Зов крови - это глупая, неизвестно кем и когда придуманная, сентиментальная туфта. Отец никогда не стремился назад в Разгульное. Он конечно же знал, почему, но молчал. Говорить о таких вещах просто не принято и опасно. Сам же в работе много раз использовал этот прием, психотерапевт хренов. Говорил клиенту, что сила человека в его корнях и традициях. Чья-то - возможно. Но я! Я-то как попался на эту дурацкую удочку? - Алексей тяжело вздохнул. - Ну, вот и выяснилось, что я "безродный космополит". Стоило ли ехать в такую даль, на историческую родину, чтобы ещё раз убедиться, что дважды два - четыре и только четыре?"
Чтобы лишний раз не рвать душу, Алексей заставил себя думать о возвращении в Москву. Когда же в очередной раз он погрузился в дрему, ему приснился странный лубочный город с большим количеством златоглавых церквей, раздрызганных кабаков и деревянных сортиров. По дощатым тротуарам в обе стороны, непрерывным потоком ползли нормально одетые люди с сумками и дипломатами, авоськами и чемоданами. У одних поклажа была приторочена как у вьючных животных к спинам, другие волокли её за собой. Все они были слепыми, с пустыми глазницами и спекшимися веками. Все напоминали цирковых пресмыкающихся, для смеха разодетых в человеческие одежды. Зрелище было апокалипсическим, и Зайцев даже остановился, чтобы перевести дух. "Постойте, - обратился он к ближайшему "пешеходу". - Пожалуйста, скажите, что это за город?" "Кудияровка", - не сбавляя скорости и не поворачивая головы, бросил слепой.
"Так вот он каков Китеж-град этих несчастных калек", - подумал Алексей и осмотрелся. Совсем страшно ему стало, когда он понял, что ползет вместе со всеми, но понятия не имеет, куда и зачем. Причем, у Зайцева это получалось легко и просто, словно он передвигался таким образом с самого рождения.
Как Алексею представлялось, от кудияровцев он отличался только тем, что был зрячим. Мысль о собственном превосходстве грела душу, но чтобы в этом окончательно удостовериться, он отполз в сторону и прикоснулся пальцами вначале к одному глазу, затем к другому - на месте глаз оказалась гладкая кожа без каких-либо признаков глазных яблок и век. "Что это?! - в ужасе вскрикнул он. - Я же вижу!" Зайцев вцепился в плечо проползавшего мимо кудияровца с рюкзаком на спине и истошно заорал ему прямо в лицо: "Я вижу!" "Это тебе только кажется", - освобождаясь от его хватки, шелестящим голосом старосты проговорил кудияровец.
Алексей вынырнул из кошмарного сна как из ледяного омута, с ощущением, что освободился от смертельной опасности. Но, оглядевшись, сразу вспомнил, куда его занесла нелегкая и застонал от нахлынувшей безысходности. Он чувствовал себя заживо и навечно замурованным в канализационной трубе и никак не мог понять: за что, зачем и есть ли хоть какая-то возможность отсюда выбраться.
Проснувшись, Зайцев случайно разбудил и Таньку, которая тут же приподняла голову и хриплым со сна голосом спросила:
- Чего тебе?
- Ничего, - ответил он и торопливо добавил: - Кто у вас здесь самый старший?
- Знамо кто, староста, - снова укладываясь, разочарованно сказала хозяйка норы.
- Если он прикажет, меня отпустят? - не отставал Алексей.
- Неа, - ответила Танька. - У нас сообча решают.
- Да когда вы успели сообча-то? Позови старосту! Мне надо с ним поговорить.
- Не поползет, - лениво ответила Танька и нарочито громко зевнула. Чего ему зря ползать? Ты же не тот стояк.
- Тогда какого черта вы меня здесь держите?! - снова сорвался на крик Зайцев.
- Не выведешь нас, так гнев Божий отведешь. Нам и Время Великого затишья стояк принес.
- Значит здесь уже бывали стояки? - оживился Алексей.
- Бывали, - ответила хозяйка. Она запустила руку под подстилку, пошарила там и вытащила на свет небольшой блестящий предмет из того, верхнего мира, в который Зайцев так отчаянно желал вернуться. Это оказалась солдатская кокарда.
Алексея даже прошиб пот от чудовищной догадки, и он не сразу решился спросить, где тот, что её носил? Ему вдруг привиделся даже не этот несчастный солдатик, от которого, по-видимому, осталась одна аллюминевая кокарда. Он очень ярко представил следующего бедолагу, которому показывают его - зайцевскую - фляжку, ружье или перочинный ножик.
Алексея даже прошиб пот от чудовищной догадки, и он не сразу решился спросить, где тот, что её носил? Ему вдруг привиделся даже не этот несчастный солдатик, от которого, по-видимому, осталась одна аллюминевая кокарда. Он очень ярко представил следующего бедолагу, которому показывают его - зайцевскую - фляжку, ружье или перочинный ножик.
- Вы что, убили его? - тихо спросил он.
- Господь с тобой, мы богоносцы, - искренне возмутилась Танька и показала глазами на потолок. - Сам ушел. Убег, значит. Поэтому тебя Мишка и не отпущает. Чтобы, как сказано в священной книге: "И придет стояк, и отворотит от нас беду, и умилостивит Бога, и перестанет Бог гневаться."
- Да, нет в ваших священных книгах этих слов, дурят вашего брата! горячо проговорил Зайцев и с нарастающим возмущением продолжил: - И никакие они не священные. Я обманул старосту, я умею читать. Позови его, я все ему расскажу... хоть весь устав от корки до корки прочитаю. Вы сидите в этой помойной яме, жрете одну картошку, гадите под себя, а там..! - От одной мысли, как хорошо ему было в том мире, откуда он пришел, у Алексея свело челюсти. Он хотел было коротко и красочно описать, какая замечательная жизнь наверху, но Танька огорошила его ответом:
- Да знаю я грамоте, - воспользовавшись заминкой, сказала она. - И староста знал, когда зенки были. Сам нас учил. Только не верит, что там такое написано. А без священных книг все одно нельзя - зачем жить непонятно.
- А как же тогда..? - оторопев, начал было Зайцев, но внезапно замолчал, лег на спину и скрестил руки на груди. Ему вдруг сделалось совершенно неинтересно, что староста собирался вычитать в "Уставе Вооруженных сил СССР" и зачем врал. Затем ему пришла в голову идея, что староста ждал от него какого-то иного толкования "священного" текста, и Алексей вспомнил свою же шутку: "возьмите полстакана муки".
- Мишка-дурачок вам все растолкует, - равнодушно проговорил Зайцев и с сожалением подумал: "Эх, дурак я, дурак! Мне бы вычитать им из Устава, что, мол, тот я стояк, и выведу их в Кудияровку, и дам каждому по мешку картошки и ведру самогона. Кто меня за язык тянул - неграмотнй! А теперь иди, доказывай, что ты и есть тот, которого они всю жизнь ждали - спаситель и благодетель рода кудияровского". - Так я у вас что, вместо талисмана? наконец вяло поинтересовался он. - Ну, амулета.., оберега.
Хозяйка пещеры как-то поджалась, что, очевидно, было равносильно пожиманию плечами и пробормотала:
- Не знаю я никакого амурега и талисмета.
- Ни хрена я от вас не отведу, - вдруг снова сорвался Алексей. - Не дождетесь. Наоборот, руки-ноги заживут, я вам такое устрою...
Зайцев старался не ожесточаться, чтобы окончательно не потерять над собой контроль и не наделать непоправимых ошибок. Ему казалось, что именно на её помощь он может расчитывать, но для этого следует как следует поработать, убедить несчастную кудияровку помочь стояку. И все же злоба душила его, и Алексею стоило огромного труда, чтобы не закатить хозяйке настоящую истерику с мордобоем. Он попытался сбить гнев глубокии вдохами, и эти упражнения развеселили Таньку.
- Чего это ты? - со смехом спросила она.
- А сюда я как попал? - вопросом на вопрос ответил Зайцев. - Кто меня приволок?
- Я, - перестав смеяться, проговорила хозяйка.
- А по башке кто дал?
- Сам ударился, - ответила Танька и повернулась к нему спиной.
Это очевидное вранье заставило Алексея задуматься о том, какую все-таки роль уготовили кудияровцы своему пленнику. Ему не хватало знаний о жизни и традициях этих подземных богоносцев, и разговор с Танькой до сих пор ничего ему не дал. Зайцев не мог даже применить свои профессиональные навыки врачевателя душ. Как оказалось, чтобы расположить к себе человека, а потом попытаться воздействовать на него, требуется как минимум, чтобы тот понимал, о чем говорит психолог, знал, что тот является психологом, и сам мог более-менее свободно изъясняться на современном языке.
- У тебя есть душа, - неожиданно произнес Алексей.
- Есть, - охотно согласилась хозяйка.
- А я специалист... тьфу ты, черт! Знаток. В общем, там наверху я лечу человеческие души. "Зачем я это говорю? - вдруг подумал Зайцев. - Допустим, она поняла, что это изменит? Как раз она-то меньше всего походит на человека, которому требуется психолог." - Другими словами, я - маг. Ну, волшебник, ведун, - неуклюже пояснил Алексей и снова ужаснулся своим словам: "Что я несу?! Волшебник! А сам лежу в этом говне и не могу себе помочь."
- Ничего, ничего, - успокаивающе проговорила Танька и пристально посмотрела пленнику в глаза. Она не моргала, и хлипкий язычок пламени масляного светильника словно чертенок отплясывал в её больших черных зрачках какой-то ужасный первобытный танец. Зайцев хотел было отвести взгляд, но почувствовал, что не в состоянии этого сделать. И прежде чем окончательно смежить веки, он увидел, как Танька подняла руку и плавно провела ладонью у него перед лицом. Когда же Алексей очнулся, рядом никого не было. Он не сразу вспомнил, что произошло, и некоторое время лежал без движений на спине и разглядывал близкий потолок. Зайцев не сомневался, что усыпила его Танька, и это открытие немного напугало Алексея. Вышло все чрезвычайно глупо и позорно: он похвалялся своими несуществующими паранормальными способностями, тогда как эта грязная дикарка по-настоящему владела искусством гипноза и без всяких слов блестяще доказала это. "Этим существам не страшны ни термоядерная война, ни космические катастрофы, - с тоской подумал Зайцев. - Они видят в темноте, владеют гипнозом, жрут одну картошку, и вполне могли бы научиться переваривать сине-зеленые водоросли. Они-то и есть люди будущего, тот самый генофонд. Люди, которые переживут любые катаклизмы и дадут жизнь homo futuri. В конце концов, выжили же крокодилы и вараны. Их бог был прав, что до поры до времени спрятал кудияровцев под землю. Здесь они лучше сохранятся. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что где-то в океане обзавелись жабрами и живут на дне такие же вот богоносцы. А что, с его стороны это даже мудро, нельзя же держать все яйца в одной корзине. Но я-то не из этой корзины, чародей засраный, - самоедствовал Алексей. - Интересно, что она ещё может? Вот будет мне подарочек, если она умеет читать мысли... если ОНИ умеют читать мысли. Хотя, какая разница, они и так знают, что я собираюсь бежать."
Удивительная способность кудияровцев или даже одной Таньки заставила Зайцева позаботиться об осторожности. Он решил сделать вид, что смирился с пленом и на всякий случай думать исключительно словами незнакомыми малограмотным ползунам. Размышляя над этим, Алексей часто ловил себя на мысли, что стыдится своей веры в телепатию кудияровцев. И все же Зайцев поставил себе цель - всерьез разобраться, как же он все-таки думает: образами, понятиями или словами.
Неожидано Алексей услышал громкий свистящий шепот. Кто-то возился у выхода, и Зайцев наконец повернул голову. В полумраке он разглядел те же две физиономии кудияровских то ли девок, то ли баб, которые уже появлялись здесь во время его встречи со старостой. Девки чего-то не поделили, возможно, более удобное для наблюдение место, но едва стояк зашевелился, они угомонились.
- А где Танька? - спросил Алексей и сам удивился безразличию, с которым прозвучали его слова.
- В трактир поползла, - жеманясь, ответила одна. - Исть-то небось хочешь?
- А вы, стало быть, меня охраняете? - усмехнулся Зайцев.
- Неа, - ответила другая и залилась смехом. - Смотрим.
Алексей вышел из состояния прострации так же внезапно, как и погрузился в него. Он резко поднялся, чудом избежал удара о потолок и, срываясь на фальцет, заговорил:
- Девушки, милые, добрые, помогите найти выход! Я вас по-царски отблагодарю! Вернусь, привезу вам все, что душа пожелает: платья, колготки, фу, черт! Бусы... красивые картинки... на стенку повесите. Что у вас здесь считается самым ценным... дорогим? Ну, чего вам хочется?! Все привезу!
- Правду сказывала, - не обращая внимания на посулы стояка, со смехом проговорила первая, и вдруг обе кудияровки мгновенно исчезли из проема.
- Какую правду?! - заорал Зайцев. - Кто сказывал?!
- Танька, - глухо донеслось до него из глубины тоннеля.
- А-а-а! - в отчаянии закричал Алексей и повалился на травяное ложе. Сумасшедший дом! Дикари! Уроды! Дайте только добраться до Разгульного!
Зайцев вцепился в плетеную подстилку, попробовал её разодрать, но она оказалась слишком толстой и крепкой для его пальцев. Впрочем, неудачная попытка сорвать зло на подстилке натолкнула его на мысль, что из этих сушеных стеблей может получиться прочные наколенники и налокотники. Не мешкая, Алексей достал чудом не украденный перочинный нож, раскрыл его и остервенело принялся отрезать полоску шириной в пятнадцать сантиметров. Но едва начав, он сообразил, что прямо под светильником это будет слишком заметно.
Зайцев не успел ничего сделать, как появилась Танька с миской дымящейся картошки и большим кувшином. Она подползла по-змеиному бесшумно, и Алексей едва успел спрятать нож под лежанку. Он сделал вид, что почесал ногу, затем растянулся во весь рост и заложил руки за голову.