— Надеюсь, ты не ждешь, что я расчувствуюсь?
— С чего бы? Ты заслужила такое отношение. Все честно, Делла. Просто другие попечители вряд ли бы позаботились сделать то, чего достоин талантливый ребенок. У них свои дети есть. Или сделали бы, но объяснили, что тебя облагодетельствовали, ты теперь обязана им. А мне это не нужно. Мне нужно, чтобы в мире были известные люди, которые при случае уронят доброе слово в мой адрес — в присутствии важных особ. И главное, они сделают это совершенно искренне и добровольно. — Дик взял паузу, глядя на меня блестящими глазами. — Кстати, да, наш с тобой роман тоже неплохая компенсация. Сам по себе. Ты интересная женщина. Я с удовольствием вспоминаю те два месяца в твоем обществе.
Я не стала заострять внимание на сомнительном комплименте. Ответила улыбкой.
— Раз уж мы вернулись к арканзасским временам… Делла, что нового слышно о Крисе?
Это был удар ниже пояса. Я отдавала себе отчет в том, что Дик, имевший серьезные интересы на Арканзасе, знает или догадывается. Но стоило ли говорить о том?
— Ничего, — очень ровным тоном ответила я.
Дик сверлил меня взглядом.
— Одного не понимаю, — обронил он, — почему ты не искала его? Положим, у тебя был период, когда себя бы найти. Но потом? Ты работаешь у Маккинби, это прекрасная возможность. Но ты ею не пользуешься. Почему? У тебя так много братьев, что один оказался лишним?
Я посмотрела ему в глаза:
— Дик, ты ж не ищешь своего сына и внуков. Хотя статус у них такой же — пропали без вести, пусть и в гражданской версии.
Он чуть откинулся на спинку стула. Пальцы левой руки крутили вилку. Красивые у него руки — сухие, маленькие, цепкие.
— А ты, значит, не веришь, что я сам заказал убийство.
— Ни капельки.
— Правильно делаешь. Но никому не говори: я дорожу своей репутацией. Пусть меня боятся. А сына я ищу. У меня есть человек, которому я шесть лет плачу зарплату, и немаленькую. Просто за то, чтобы он проверял, не всплыла ли новая информация. Раз в неделю получаю рапорт. Все эти шесть лет. И не вижу ни одной причины бросить поиски.
— Дик, ты же понимаешь, что чудес не бывает.
— Бывают, и еще какие. Хотя меня устроила бы определенность. Не буду врать: сына я никогда не любил. Этот гаденыш с первого дня своей жизни только и делал, что пил мою кровь. Он больше ничего не умел. Я терпел его, потому что надеялся: вырастет и уйдет. Дам денег, и пусть проваливает, глаза б мои его не видели. Он не уходил и не уходил. А потом исчез. Вместе с сыновьями. Теперь я плачу деньги за то, чтобы мне его нашли. Десятки моих знакомых, имеющих отношение к розыску, знают: я заплачу за любые сведения о сыне. Даже твой Маккинби знает. Деньги ему не нужны, но он все равно скажет. В нем-то я ни капельки не сомневаюсь. Надеюсь, что и ты скажешь, если вдруг… Ты пойми: если выяснится, что этот мерзавец попросту удрал, бросив идиотку-жену и дуру-дочь, а мальчишек забрал и где-то с ними устроился, — скатертью дорожка. Пусть живет там, где живет. Если он в тюрьме — я пришлю ему адвоката, но тем и ограничусь. А вот если мне найдут его кости — я их похороню. На Земле. И я не понимаю: если я, не любя сына, беспокоюсь, отчего ты-то сидишь на ровной попе?
Я вздохнула:
— Дик, тебя это не касается. Вообще.
— Уверена?
Я внимательно оглядела его:
— У тебя есть сведения.
Дик с каменным лицом бросил мне карточку с чипом:
— Сведения четырехлетней давности. Но ты вряд ли знаешь об этой стороне жизни Криса. Он связался с дурными людьми. Должно быть, тебе известно, что коллекционеры чокнутые, взять хоть твоего босса. Но они делятся на две категории: те, какие хотят по закону, чтобы коллекцию выставлять, и те, кому на закон положить с прибором, важно заполучить желанный экспонат. Это касается всех, вне зависимости от предмета страсти. А хуже всего те, кто на поставках зарабатывает. Посредники и агенты. В моем круге общения хватает ненормальных, есть и один такой, которому закон побоку. Кстати, человек хороший. В жизни никого пальцем не тронул. Один у него порок: краденое купит и не поморщится. Я не назову тебе его имени, оно не нужно. Он попросил меня навести справки об одной индейской реликвии. Статуя то ли богини, то ли царицы. Золотая. В натуральную величину. Ну, я узнал в общем и целом. Очень красивый экспонат, должен тебе признаться, не ожидал я от этих дикарей… Такое ощущение, что статуя на них с неба свалилась: до такой степени она отличается от традиционных индейских поделок. Но это, опять же, не суть важно. А важно, что я нашел очень редкое фото. Оно здесь, на карточке. Одно-единственное. Я стал рыть дальше и выяснил еще кое-что. Все здесь. Разбирайся.
— Сколько я тебе должна?
— Нисколько, — ответил Дик, явно ожидавший этого вопроса. — Если вдруг что услышишь про моего сына, скажешь мне. И не болтай, пожалуйста, что его убил не я.
* * *Домой меня доставил шофер Дика, хмурый, неразговорчивый парень. Я попросила остановиться у задней, садовой, двери. Вышла из машины, скользнула взглядом по окнам: в кабинете темно и в спальне Августа тоже. Скорей всего, уже лег спать. Обычно он ложился под утро, но если выдавался напряженный день без послеобеденного отдыха, то мог уснуть и задолго до полуночи.
Я поднялась в кабинет, где царил идеальный порядок. Никаких записок и памяток в журнале, значит, ничего срочного. Попросила Теда принести мне кофе — в «Короле Солнце» его варили пафосно и отвратительно, я чисто из вежливости пригубила — и развернула большой монитор, чтобы просмотреть карточку от Дика.
Индейская реликвия производила сильное впечатление, я поняла, что именно потрясло Дика. Во-первых, она действительно была красивой. Молодая женщина сидела на коленях и протягивала вперед сомкнутые лодочкой ладони, словно в руках была вода. Длинные волосы подняты с висков к макушке и отброшены назад, на спину. Золото, драгоценности в волосах, обнаженная натура. Во-вторых, тело ее соответствовало всем самым высоким требованиям к человеческой красоте, а вот лицо… лицо было чужим. Очень маленький, едва намеченный прямой носик, маленький рот, широкий лоб и узкий маленький подбородок, огромные, в половину лица, глаза. Лицо при всей своей чуждости показалось мне странно знакомым. В-третьих, даже на фото было видно, что статую эту изготовили при помощи технологий, которые индейцам неизвестны и не могли быть известны в прежние времена. Плавление золота и отливку они могли освоить, отполировать готовое изделие — невелика проблема, золото мягкий металл. Но камни, использованные для украшения, были ограненными!
А в-четвертых, женщина, послужившая моделью для статуи, была равно чуждой как для нас, землян, так и для индейцев.
И только в последний момент я обратила внимание на украшение, обвивавшее высокую и круглую шею женщины. Оно выглядело как черная щепка, оправленная в серебро, на серебряной же цепочке.
Мне показалось, что я оглохла.
Я знала, что это такое. Видела сколько раз в семейном архиве. Талисман капитана Уильяма Мбабете, «правой табуретки» моего предка Ивана Кузнецова. Осколок метеорита в серебре. Когда-то он подарил его маленькой девочке по имени Сара Сэйер, улетавшей пилотом на корабле инопланетных роботов.
Я дала максимальное увеличение. Никаких сомнений: это талисман Билли или очень похожий, но в любом случае земного происхождения.
Сара Сэйер побывала на Саттанге за триста лет до того, как его открыли, другого объяснения у меня не было. Возможно, она заглянула в святилище и пожертвовала талисман могущественной богине. А возможно, Сару убили там же, а ее украшение оставили в храме.
Я не успела просмотреть остальные материалы, потому что в кабинет пришел Август. Он был в уличном, на ткани блестели бисеринки влаги.
— Там снова дождь? — спросила я.
— Только что начался. Что это?
Конечно, Август заинтересовался. Я повернула монитор к нему.
— Красивая, — очень серьезно сказал Август, — на тебя похожа. Ты на Земле решила попробовать себя в качестве натурщицы?
Я опешила. Еще раз внимательно вгляделась в лицо статуи. Да нет же, ничего общего.
— Шутишь, — решила я. — Это какая-то индейская реликвия. Но меня беспокоит вот что. — Я показала на талисман. — Вообще-то эта штука пятьсот лет назад принадлежала твоему предку Билли Мбабете.
Август оживился и подсел ко мне. Интересно, зачем? Мог бы перевести изображение на стену или продублировать на свой стол.
— И как она попала на Саттанг? Я верно понял, что эта реликвия с Саттанга?
— Да. У меня одна версия: ее привезла Сара Сэйер.
— И ты думаешь, эта статуя каким-то образом связана с ее подопечными? Что она след той же цивилизации?
— Гм, — только и сказала я, — вот этого мне в голову не приходило.
— А с чего ты вообще заинтересовалась индейцами?
— Это материалы Дика Монро. Уверяет, что они имеют отношение к Крису…
— Это материалы Дика Монро. Уверяет, что они имеют отношение к Крису…
Я прикусила язык, но поздно. Август очень внимательно на меня поглядел:
— Делла?
Я встала, отошла к окну. Да, и правда опять дождь. Серебряные нити в свете садовых фонарей.
— Крис погиб три с половиной года назад.
Август опешил:
— Как? Но ты…
— Я никогда не говорю о нем в прошедшем времени. Крис попал в третий округ, в самую гущу. Дослужился до капитана, был награжден. Дома его ждала беременная жена. Крис-младший родился через два месяца после того, как нашему отцу прислали извещение. Реджинальд Кристофер Слоник-младший. Крис хотел дослужиться до полковника, уволиться в запас, заняться политикой, баллотироваться на пост вице-губернатора Арканзаса… Получить полковника быстро можно только на Фронтире. Причем в самой первой линии. Шла высадка, ошибка командования, словом, там всех расстрелять надо, потому что одной роты недосчитались. С корабля ушла, на землю не пришла. Мрачная шутка — в воздухе зависла. Никаких следов. Официальная версия: пострадали от дружественного огня. Попали под корабельный залп.
У меня дрожали руки, но слез не было. Я никогда не плакала по Крису. Запретила себе оплакивать его. Он не мертв, он просто исчез.
— Он женился на Рождество, в феврале выпустился — терминаторов выпускают раньше остальных, сразу подписал контракт на Фронтир. Дело даже не в политике. Он женился на девушке, что называется, дочери почтенного семейства. По любви. Не поверишь — она с филфака. И попала туда вовсе не случайно. Девушка из той самой элитки, которую мы все так презирали. Вы с Максом — за душевную нищету, мы — за паразитизм. Но Мэг очень славная девчонка. Они с Крисом приезжали к нам с Максом, когда у меня случайно выдался отпуск на целых две недели. Они тогда еще были женихом и невестой. Но Крису, конечно, надо было прыгнуть выше головы. Ему никто этого не говорил, он сам понимал, что теперь ему одна дорога — головокружительная карьера в армии, потом политика. В июне, помню, он написал, что получил капитана. Я ответила, что мы с Максом хотим снова сойтись, с датой венчания пока не определились, но мечтаем его видеть на нашей свадьбе. Крис ответил, что у него вот-вот родится ребенок, Мэг будет рожать на Земле, и ему точно дадут отпуск, значит, можно совместить наше венчание и крестины его первенца. Через месяц у меня все рухнуло, я написала Крису. Он единственный, кому я могла все рассказать. Ответа уже не было. Когда я приехала домой, отец показал два извещения — на него и на меня. Мое порвал и сказал: «Может, и Крис вернется». У нас не поминают его. Мы даже не разрешили повесить его фото на факультетской Стене Памяти. Да, прошло много времени, уже все понимают, мы чаще и чаще говорим, что он погиб. Но поминать не будем.
— А его жена?
— Маргарет Хизер Хэтфилд, пресс-секретарь действующего вице-губернатора Арканзаса. Она была начальником его предвыборного штаба, провела блестящую кампанию. Через два года будет баллотироваться в парламент Арканзаса, а там посмотрим.
— То есть она поддерживает вашу реальность ожидания.
— Она просто однолюб. У нее есть сын, она член нашей семьи. Однажды я ей сказала: «Мэг, ну ладно мы, ты-то чего лучшие годы гробишь?» А она ответила: «Но ты ведь вернулась».
Август заметно огорчился.
— Макс частенько шутил, мол, Крис — будущий сенатор от Арканзаса, — убито сказала я. — Говорил, что поддержит. А сенатором, наверное, будет его вдова.
— Это не шутка, — возразил Август. — Наш большой план. Надо же, как неприятно…
— Ваш большой план? Ваш с Бергом? Легко вы отказываетесь от своих планов, звездные мальчики… Ладно, не дуйся, ты никогда не был с Крисом особенно близок. Но Макс-то, зараза, держался с ним как с ровней, повсюду таскал с собой, нахваливал перед влиятельными людьми… Они разве что по бабам вдвоем не бегали, хотя кто их знает, уж поддать и покуролесить на пару не упускали случая… Вот только стоило нам с Максом разбежаться — и трогательная дружба принца с нищим кончилась в один день. Ни разу Берг с тех пор даже не заикнулся — мол, как дела у Криса. Ни разу…
Вот за это вас, принцев, и не любят, едва не ляпнула я, но сдержалась. Август такого не заслужил. Насколько я знала, он не делал Крису никаких авансов, ничего не обещал. Если у Августа и были действительно свои виды на Криса, он просто ждал, когда придет время, а пока наблюдал, как человек себя проявит… Да ни черта он не наблюдал! Тогда знал бы, что Крис мертв.
Вот за это вас, принцев, и не любят.
— Можешь не верить, но я как раз думал списаться с Крисом, — сказал Август, глядя в сторону. — Мне нужен толковый вице-мэр на Сивиллу. И лучше — офицер. Условия в определенном смысле тепличные, в правительстве люди умные, подстрахуют новичка, и как раз можно было посмотреть, годится ли Крис в принципе для такой работы. Черт, как же неприятно!
— Дик попрекнул меня сегодня, мол, почему я не искала Криса, — зачем-то сказала я. Мне было важно оправдаться. — Я искала. Год назад я просила Мелви поднять архивы. Получилось очень глупо. Рота Криса не должна была идти на ту операцию. Она за сутки до этого вернулась с учений в четвертом радиусе. И ее сразу бросили в бой… А теперь Дик Монро уверяет, что Крис каким-то образом связан вот с этим. — Я показала на статую.
Август отошел к своему столу и плотно уселся.
— Давай на стену, — приказал он мне. — Проверим, что нашел Дик.
Я переключила видеоканал и запустила просмотр. На карточке были только фотографии. Все — четырехлетней давности.
Индейская статуя, потом она же, но с двух сторон от нее мужчины. Одного я узнала — Крис. Он был в охотничьем камуфляже, не в форме. Его спутник носил пехотную повседневку. Смутно видно убранство храма.
Следующий кадр — Крис, уже в форме, на фоне казармы, с неким полковником.
Следующий — тот же полковник, но уже в гражданском, на каком-то светском рауте. Разговаривает с женщиной, которая обилием украшений способна поспорить с индейской статуей.
И… всё.
— Негусто, — сказала я.
— Очень много, — возразил Август. — Каждый кадр по отдельности невинен. Но вместе они уже выдают систему. Женщина — миссис Говард, ее муж известен тем, что скупает антиквариат и предметы религиозного культа. Я не общаюсь с ним, у него дурная репутация. Ходили слухи, что не брезгует краденым. И иногда даже заказывает кражи. Последнее время переключился на индейские раритеты. Похоже, Дик намекает, что слухи недалеки от истины.
— Ага. Но чтобы покупать индейские реликвии, надо иметь к ним доступ. Либо через нашего посла на Саттанге, либо через контрабандистов. Последнее малореально — граница, там наши патрули. А вот если у него выход на военных, которые могут получить пропуск для пролета через зону Саттанга… Похоже, что этот полковник как раз и был таким.
Август быстро запустил поиск. Результат оказался обескураживающим.
— Эндрю Салливан, полковник тяжелой пехоты, третий округ. Был приглашен для дачи свидетельских показаний по делу о казнокрадстве. На суд не пришел, потому что застрелился.
— Очень вовремя для кого-то, — пробормотала я.
Казнокрадство в армии — вещь неизбежная. Но полковник не мог воровать один. Кто-то ему покровительствовал. И не факт, что он застрелился сам.
— Я не знаю, что это за статуя, но она золотая. Ее стоимость трудно вообразить, — продолжал Август. — Странно, что Крис ввязался в эту авантюру. Делла, ты можешь раздобыть его личную переписку?
— С женой и родными?
— Да, разумеется. Будут спрашивать — скажи, я просил разрешения ознакомиться с ней.
— Август?..
— Делла, никому не станет хуже, если мы получим определенность в этом вопросе.
— Хорошо, я напишу отцу.
— Дик сказал, откуда взял эти снимки?
— Нет.
— Узнай. Лучше — прямо сейчас.
Я посмотрела на часы. М-да, почти полночь. Дик поздно ложился спать, но он наверняка занят с очередной юной любовницей. Тем не менее худа не будет, если я оставлю секретарю просьбу перезвонить.
К моему удивлению, меня соединили с Диком.
— Я как раз собираюсь спать, — сказал он. — Ну как, что скажешь?
— По твоей просьбе — я вспомнила. Худи Элверт и Донна Элверт. Мальчик считался очень способным к математике, девочка отлично музицировала. Они должны были попасть в приют еще в октябре прошлого года, их родителей убили.
— Отлично, я разыщу их.
— Дик, где ты взял эти кадры?
— О, в разных местах. Криса с полковником — в архиве Мэгги, сцену на балу — в светской хронике. А фото со статуей — в архиве Ника ван ден Берга. Кстати, ты поосторожнее: Ник понятия не имеет, что я ознакомился с его архивом.
— О как!
— Да, — беспечно отозвался Дик. — Мне позарез нужна была кое-какая информация, причем так, чтобы никто не узнал о моих поисках. Я надеялся найти ее в архивах Ника ван ден Берга. Нашел. А попутно — вот эту прелесть.