– В меня сон уже не лезет, – улыбнулась майор. – Набралась с избытком. Кроме того, в самолете не разрешили включать ноутбук – у них нет защиты от посторонних электронных приборов. А я только перед отлетом получила диск с симулятором программы управления проекционными установками вместе с программой анимации. Нужно хотя бы на симуляторе все посмотреть и опробовать. Потом на это может не хватить времени. Та установка, с которой мы сталкивались в первой командировке, проецировала изображение на облака. Это достаточно просто. А нынешняя должна давать трехмерное изображение на землю. Включаются в работу два дополнительных лазера. У всех лазеров автоматическая синхронизация работы, и потому дополнительных трудностей это не создает. Принцип управления почти такой же, хотя сама установка намного сложнее... Короче, опробовать все равно нужно. Хочется во избежание ошибок «набить руку».
– Понял. Работай, – согласился Владимир Алексеевич.
Также не собираясь спать, он присел у стенки, по-азиатски поджав под себя ноги. Обстановка требовала, чтобы человек садился именно так, на восточный манер, поскольку в дальнейшем, работая в окружении хазарейцев, сидеть лучше всего как они, чтобы не выдать себя постороннему наблюдателю.
Владимир Алексеевич занялся изучением карты района предстоящих действий. Район этот Турумтай обозначил довольно приблизительно, и потому пришлось просматривать всё в округе Герата. Карта была современная, спутниковая, и на нее можно было надеяться.
Не напрасно Кирпичников так упорно ждал возвращения подполковника «Корпуса стражей исламской революции», который носил имя самой быстрой птицы на свете. Турумтай вернулся действительно скоро. Заглянул в дверь, слегка приоткрыв ее, словно проверяя, есть ли здесь тот, с кем ему следует общаться. Кирпичников сразу встал и вышел вместе с картой, чтобы не мешать своим разговором другим офицерам спокойно спать.
– Я получил подтверждение разведданных. Все точно. Нам следует добираться до окрестностей Герата. Это даже несколько ближе к нашей границе. База у них устроена на реке Теджен.
– Это где? – переспросил Кирпичников, который только что основательно изучил карту, но такой реки не помнил. Надписи на ней были нанесены уже российскими военными картографами.
– Это у нас река называется Теджен, – улыбнулся подполковник, оценивая карту. – В Афганистане, в среднем и верхнем течениях, ее зовут Герируд. Но это одна и та же река – только названия в разных странах разные.
– Понял. Герируд знаю, – согласно кивнул Владимир Алексеевич и ткнул пальцем в карту. – И что за база? Испытательная?
– Там старый натовский лагерь. – Внешне походившая на населенный пункт, база не имела уточняющей надписи. – Стоят в основном американцы и англичане, но есть и поляки, и грузины. Я, правда, не все правильно понимаю... Разве Грузия член НАТО?
– Послать в Афганистан своих солдат пожелал лично президент Грузии. НАТО от этого не отказался. Альянс своих солдат бережет, с удовольствием используя посторонних.
– На базе постоянно находится около тысячи двухсот солдат и офицеров. Именно там сейчас расквартировано и подразделение минометчиков-испытателей, переброшенное из Кандагара. Причем они постоянно готовы к вылету и уже однажды оставляли новую базу. Раньше, под Кандагаром, они за неделю испытаний вылетали четырежды.
– Они вылетают сразу на задание? Напрямую? – спросил Кирпичников.
– Обычно – получив данные разведки, на которую мы, к слову, имеем собственный выход. Стараются вылететь за день до операции. Используют два большегрузных вертолета «Чинук». Иногда сразу два, иногда только один.
– Не самое дешевое удовольствие, – не удержался Кирпичников от комментария, зная, что полеточас «Чинука» считается очень дорогим даже для американской армии.
– Зато безопасно. У «Чинука» потолок больше шести километров, а талибы имеют «Стингеры». Американцы очень берегут своих испытателей и стараются их обезопасить.
– «Чинук» можно сбить на взлете рядом с базой.
– Там все подходы хорошо охраняются. Перед полетами выставляются дополнительные передвижные посты. Даже если занять позицию загодя и хорошо замаскироваться, после выстрела трудно будет уйти. Все пути блокируются.
– Все равно это лучше, чем посылать смертника взрывать полицейский участок, как любят делать талибы в последнее время. Даже если не удастся уйти, это будет в любом случае более почетная смерть. И даже взорвать себя в момент, когда тебя окружат американцы. На мой взгляд, война с применением террористических методов должна вестись не против своего народа, а выборочно против агрессора. Тогда эта война справедливая... Но оставим этот вопрос на совести талибов. Я слушаю дальше.
Турумтай кивнул.
– Куда летят «Чинуки» – это всегда держится в большой тайне. Группу высаживают приблизительно за сутки до операции. Выгружают и расставляют минометы. Орудия тяжелые, на руках их по горам не потаскаешь. Вертолеты иногда сразу улетают, иногда ждут на месте. Проводятся испытания, причем обязательно под прикрытием взвода морских пехотинцев. Последние добивают тех, кого не убили минометы, после чего вертолеты, если улетали, получив сигнал, возвращаются и забирают группу, чтобы отправить на базу. Все пять полетов были совершены в разные районы Афганистана. Чаще всего в сторону пакистанской границы, хотя один из полетов был и в Горный Бадахшан. Все испытания завершались, насколько мы знаем, удачно. Минометы стреляют с поразительной точностью – почти так же, как авиационные самонаводящиеся ракеты. Попадание в пределах пяти-десяти метров от цели. Для миномета это очень точная стрельба. Из пяти испытаний в трех случаях стрельбы проводились ночью; значит, для точного прицеливания не нужно реально видеть мишень. То есть видеть ее все равно требуется, но не при прицеливании. Хотя, разведданные говорят, что стреляют минометы только навесом из-за какой-то умышленно выбранной естественной преграды. Я предполагаю, что выставляют наблюдателей и корректировщиков.
– Наблюдателей они обязательно выставляют, без этого при испытаниях оружия в боевой обстановке никак не обойтись, – но в основном для того, чтобы наглядно видеть результаты. Поскольку испытывают и ночью, думаю, производят видеосъемку в инфракрасном режиме. Если минометчики и вправду работают с корректировщиками, то это, грубо говоря, вчерашний день. Россия за время перестройки и последующих нескольких лет сильно отстала от американцев в космосе, но даже российские спутники имеют возможность передавать изображения в онлайн-режиме сразу на компьютер. А связать компьютер с навигатором несложно. Да и сами навигаторы, скорее всего, способны принимать такой сигнал. Им должен показывать цель спутник. В навигаторе на собственную карту местности накладывается карта со спутника, а в результате получается точный выстрел. Меня в данном случае интересуют механизмы наводки без пристрелочного выстрела. У российских минометов, которые собирается приобретать Иран, есть собственный механизм. Если посмотреть еще и американский, можно из двух собрать один, более качественный и точный. Именно для этого мы сюда и прибыли. Как я понимаю, иранскую сторону эти минометы тоже волнуют, хотя вам слишком сложно наладить на данном этапе производство собственных...
– Почему же? – спросил почти с вызовом и даже с некоторой обидой в голосе Турумтай. – Иран – индустриально развитая страна. Наши специалисты умеют многое в разных областях.
– Из-за отсутствия собственной спутниковой системы, – пояснил Владимир Алексеевич. – А американцы не позволят вам пользоваться своей. В принципе, как я думаю, они готовы даже минометы вам продать, и с удовольствием это сделают. Но в случае каких-то конфликтных ситуаций просто заблокируют для Ирана подачу GPS-сигнала, как было в Югославии. И тогда эти дорогие орудия будут бесполезны.
– Они нам в любом случае не продадут, – сказал подполковник с кривой улыбкой.
– А вот у нас с Ираном, кажется, конфликтных ситуаций не намечается. И потому пользоваться спутниками ГЛОНАСС вы сможете даже в условиях военных действий против США. И использовать наши минометы. Тем более что наши в четыре раза дешевле американских. Это, думаю, для Ирана не менее значимо, чем для России. Кстати, один из наших специалистов пытался подсчитать, из каких величин складывается стоимость американского миномета. И пришел к выводу, что там есть еще нечто, чего мы не знаем, но должны узнать. Цена тоже не берется с потолка, и производители хорошо понимают ее значение в условиях конкуренции. Следовательно, нам и экспериментальный миномет тоже нужен, чтобы изучить все его хитрости.
– Будем работать. – Турумтай снова оскалился. – До прибытия машины еще больше двух часов. Вы, эфенди полковник, еще имеете возможность выспаться. Одежду для группы уже готовят. Чтобы не беспокоить ваших людей зря, я приказал принести ее, когда подойдет машина. Пусть люди поспят. Маршрут нам предстоит трудный.
– Я лично выспался в самолете. А спать про запас, как пьет верблюд, к сожалению, не научился. Хотя иногда приходилось завидовать верблюду...
– Ну, хотя бы просто расслабиться и отдохнуть.
– Это я с удовольствием...
* * *Владимир Алексеевич все же уснул, причем довольно быстро и без каких-то мучений. Просто лег, подумал, приказал себе спать – и уснул. Проснулся он даже не от звука, а от движения. Открылась дверь, и в комнату бесшумно вошли три человека. Двое принесли тюки с одеждой, а третьим оказался сопровождавший их Турумтай. Кирпичников встал, сразу оценил ситуацию и дал негромкую команду:
– Подъем.
Этого было достаточно, чтобы вся группа сразу поднялась. Бойцы привыкли спать чутко. Турумтай жестом дал команду занести тюки на середину комнаты.
– К сожалению, у нас женщины в армии не служат, и мы не смогли так быстро найти подходящую одежду для вашей коллеги, – сказал иранский подполковник. – Если будет необходимость, я смогу найти чуть позже.
– Я в состоянии обходиться мужской одеждой, – вежливо сказала Тамара Васильевна.
– Мне это не слишком трудно. Нам ехать мимо моего поместья, я просто зайду в дом и возьму для вас что-то у своей жены.
– Все равно не стоит себя утруждать. В мужской одежде я буду привлекать меньше внимания. Это важнее удобства.
Подполковник согласно кивнул.
– Женщина может переодеться в соседней комнате. Помещение свободно, ключ в замке изнутри. Мужчинам – только общая комната.
– Машина... – напомнил Кирпичников.
– Машина прибыла, ждет. И в штабе корпуса нас ждут. Моя группа в боевой готовности.
– Мы будем готовы через несколько минут.
– Я подскажу, как лучше подобрать комплект. Чтобы не получилось, образно выражаясь, сочетания смокинга и сандалет. В наших местах, как и по ту сторону границы, собственные традиции, и их лучше придерживаться. Иначе вся история с переодеванием не имеет смысла.
– Согласен. – Кирпичников своими руками раскрыл первый тюк. – Сначала нужно найти, во что нам обрядить Тамару Васильевну... – И перевернул тюк, вытряхивая содержимое на пол.
Иранский подполковник оценивающе осмотрел Ставрову и начал быстро копаться в вещах, подбирая то, что ему казалось приемлемым и по размерам, и по традициям. Однако уже через минуту досадливо махнул рукой.
– В нынешнем призыве, как нарочно, всё больше крупные ребята попадались. Разве что вот этот джинсовый костюм будет впору. Это не национальная одежда, но джинсовые костюмы и у нас носят. Конечно, исключительно мужчины. Но вам он, мне кажется, подойдет. Больше ничего подобрать не могу. А для национального колорита могу посоветовать только головной убор. Войлочная шляпа, мне кажется. Такие у нас стали носить в подражание монголам, живущим в Монголии. Я и сам в такой хожу. В горах это удобно, тепло. А вообще, главный принцип в костюме хазарейца тот, что и мужчины, и женщины носят штаны и рубаху. Мужчины обычно надевают еще или жилет, или халат; женщины носят шапочку, поверх которой повязывают два платка. Яркие тона хазарейцы не любят: одежда или белая, или темная, обычно однотонная. Мужчины могут носить на голове чалму и даже шляпу, а могут не носить ничего.
Забрав джинсовый костюм и шляпу, Тамара Васильевна вышла за дверь. Другие офицеры сами искали себе одежду, подходящую по размеру, не слишком заботясь об ее внешнем виде: чем проще, тем лучше и удобнее. Но, исходя из условий, в которых предстояло работать – время года и горы, – о халатах позаботились все.
Когда майор Ставрова вернулась в общую комнату, группа уже осматривалась подполковником Турумтаем. Но даже он не нашел, к чему придраться.
– Вроде бы все нормально. Машина ждет у крыльца, я буду в ней. Выходите, загружайте свои контейнеры, и поедем. Сначала к нам в штаб, чтобы скоординировать данные. Там заберем мою группу, потом на аэродром. Нам через весь Восточный Хорасан лететь...
* * *На улице было еще темно, но интуитивно угадывалось скорое наступление рассвета. Груз быстро перенесли на машину, в отдельные пакеты упаковали свою форменную одежду. Турумтай пообещал, что она будет переправлена на борт самолета, что остался на стоянке аэродрома.
Бойцы, устроившись в кузове под тентом, с насмешливым интересом поглядывали друг на друга. Они выглядели друг для друга весьма странными в этих чужих одеяниях, сразу же показавшихся всем неудобными. Казалось, что все сидит на них не так, все мешает. Но подполковник «Корпуса стражей исламской революции», самый требовательный и знающий эксперт, выглядел довольным. Значит, и сами они должны были бы быть довольными. Конечно, никто из группы не имел монголоидных черт лица, но издали их, наверное, можно было принять за группу хазарейцев.
Смущало отсутствие большого количества карманов. В этом отношении заменить обычную армейскую «разгрузку» простым жилетом было невозможно, как и надеть «разгрузку» под жилет или поверх него. В результате имеющиеся карманы оказались полностью набитыми и оттопыренными, что тоже доставляло неудобство. Но Кирпичников договорился с иранским подполковником, что тот на первой же стоянке доставит им иголки с нитками и лоскуты ткани, чтобы можно было пришить внутренние карманы и на жилеты, и на халаты.
Так и поехали, вернувшись на дорожный серпантин, а потом свернув в сторону, противоположную аэродрому. Звезды в небе говорили о том, что путь лежал на юго-запад.
Рассвет застал группу еще в дороге. Брезентовый тент грузовика был во многих местах продырявлен, а местами висел уголками оторванной ткани, давая возможность посмотреть, что делается вне машины. Дорога шла через достаточно высокие горы и потому прямой быть просто не могла. Сам серпантин утомлял не так, как потеря времени – ведь на скорости ехать по такой дороге невозможно. Но и это приходилось терпеть.
С наступлением рассвета офицеры стали часто выглядывать в дыры полога, но вскоре это всем надоело. Однообразные картины быстро удовлетворили любопытство, и никто уже не вставал. Кроме того, дорога не отличалась высоким качеством, и стоять в кузове трясущегося грузовика было проблематично. Таким образом ехали около четырех часов.
– Скоро прибудем, – сказал подполковник Вельчанинов, когда начался спуск с очередного перевала. Василий Юрьевич со своей группой был хорошо знаком с этой дорогой. – Не больше получаса осталось. Внизу, правда, дорога совсем разбита. Там рядом танковая дивизия стоит, они траками весь асфальт разломали. Подстилайте, кто что может, на сиденье. Халаты, кстати, для этого подходят идеально. И не мнутся.
Советом поспешили воспользоваться все, в том числе и офицеры ОМОГ Вельчанинова.
2
Память не подвела Василия Юрьевича – вскоре все это поняли по усиленной тряске. Кузов грузовика вибрировал не переставая, передавая вибрацию на сиденья. Толстые ватные халаты, свернутые в несколько слоев, в этом случае были настоящим спасением.
– По такой дороге хорошо после обеда ездить, – высказался майор Старогоров. – Быстро все в желудке утрясется.
– А что ж хорошего? – возразил подполковник Лукошкин. – Утрясется, значит, место освободится. Снова есть захочешь. И страдай от голода до самого ужина. Не одобряю...
К счастью, такая дорога тянулась не слишком долго. Вскоре машина въехала в какой-то населенный пункт, имеющий право называться даже городом или городком. Это Владимир Алексеевич определил после нескольких взглядов в одну из дыр полога. Теперь уже дорога была лучше, и грузовик ехал достаточно ровно. После непродолжительной остановки въехали в какие-то ворота, и машина остановилась. Хлопнула дверца кабины, а еще через несколько секунд Турумтай дал кому-то команду на своем языке. Зашевелился застегнутый задний полог, потом откинулся. Два солдата иранской армии открыли и опустили задний борт. Рядом с ними стоял Турумтай.
– Машину разгружать не будем, – сказал иранский подполковник. – Нам еще на ней в аэропорт ехать. Люди могут размять ноги. Полковника Кирпичникова ждет наш генерал, познакомиться желает. И... Эфенди полковник, я не запомнил, кто должен сопровождать груз к вертолету. Испанец...
– Гималай Кузьмич.
– Да, Гималай Кузьмич. Его ждут в канцелярии, чтобы сфотографировать и оформить документы сотрудника гуманитарной миссии ООН.
Кирпичников коротко глянул на солдат, стоявших рядом с бортом грузовика. Турумтай поймал этот взгляд и, не дожидаясь вопроса, ответил командиру группы:
– Солдаты из простых крестьян. Они не знают русский язык. Можно свободно разговаривать, ничего не поймут. Если группа желает отойти, солдаты останутся на посту. Правда, они без оружия, но на территории базы опасности нет. Можно спокойно отходить, солдаты к грузу никого не подпустят.
Кирпичников легко спрыгнул на асфальт.
– Пойдемте к вашему генералу...
Идти было недалеко: грузовик остановился на стоянке с торца двухэтажного вытянутого дома, а вход в здание был сразу же за углом. Был и еще один вход – по центру виднелось большое крыльцо под бетонным козырьком, но там, скорее всего, двери были закрыты. Ни на самом крыльце, ни рядом никто не стоял. У ближнего же входа кого-то дожидались несколько офицеров. У двери стоял солдат-часовой с АК-47, хотя пропуска не проверял. Пропускная система внутри базы, видимо, отсутствовала.