– Я нашел сумочку! – объявил Итан из ванной. Последовала серия шумов и стуков.
– А таблеток-то, таблеток! Похоже, она только ими и питалась. Ничего странного в ее возрасте, но пресловутый сердечный приступ случился, на мой взгляд, как-то уж слишком некстати.
Сирена завывала все ближе, пока, наконец, сквозь гардины не проникли отблески мигающего света.
– Давно пора, – буркнула Зоя.
Хотя и не специалист, она чувствовала, что Шелли Рассел как бы отдаляется от нее.
– Еще совсем немного, прошу вас! Вы же не хотите, чтобы последним смеялся ублюдок, который за это в ответе!
– Вот дьявол! – раздалось из ванной.
– Ну, а теперь-то что?
– Ни один из счетов не был выставлен ею на имя Джона Бранча. Вообще никаких упоминаний о нем.
– «Скорая» уже здесь.
Итан вошел, что-то лихорадочно записывая в блокнот.
– Нашел также водительские права с адресом. Поразительно, что их обновили – ей восемьдесят два года. Вообще эта леди меня поражает. В таком возрасте – и работает!
– По-твоему, ты в таком возрасте будешь греть ноги у камина? – с иронией спросила Зоя. – Да ты и в сто два года будешь кого-нибудь выслеживать. Шелли, слышите? У вас есть в этом мире родственная душа, так что не годится покидать его! А медики уже здесь.
В дверь застучали. Итан пошел открыть.
Доктор отделения «Скорой помощи», женщина с изможденным лицом, приостановилась у входа в комнату ожидания.
– Миссис Рассел выкарабкается, но только благодаря вам. Можно сказать, была одной ногой в могиле!
– Где она сейчас? – спросила Зоя.
Она была измотана не меньше, чем врач: все тело буквально разламывало от усилий держать в узде хаотический поток негативной энергии, которой больница была пропитана сверху донизу. Здесь кричали не только стены, но и пол и потолок.
– В отделении интенсивной терапии. Состояние стабилизировалось, и вообще для своего возраста это на редкость выносливая женщина, невзирая на все хронические недомогания.
– Она в сознании?
– Пока нет, но, даже если бы была, вас бы к ней не допустили. – Врач повернулась, чтобы уйти, но снова помедлила. – Вы родственники?
– Отдаленные, – солгала Зоя, не в силах вдаваться в объяснения, тем более что в приемном покое им сказали, что в Финиксе у миссис Рассел нет никакой родни. – Сына и дочь уже известили, но оба живут в других штатах и будут здесь не раньше завтрашнего утра.
– Да, я знаю. Можете не тревожиться, миссис Рассел скоро выздоровеет, если, конечно, не будет осложнений. Надеюсь, все пройдет в лучшем виде. Это ведь довольно типичный случай.
– То есть? – встрепенулся Итан.
– Путаница с лекарствами. И молодой человек может ошибиться, а со старыми это случается сплошь и рядом: то передозировка, то взаимовлияние. Вы не поверите, сколько эта возрастная группа употребляет сильнейших медикаментов! То и дело возникают проблемы.
– Вот, значит, что произошло… – протянул Итан с простодушной миной. – А конкретнее? Передозировка или… м-м… взаимовлияние.
– Это нам еще предстоит выяснить, но хочу заметить, что это не обязательно случайность.
– Что вы хотите этим сказать?
– Вам наверняка приходилось слышать, что депрессия в старости – это обычное явление. Постоянная борьба с хворью, все эти горы таблеток по утрам и вечерам… человек устает, понимаете? Жизнь превращается из радости в наказание, а рядом никого, кто мог бы приободрить в трудную минуту. То и дело кто-то пытается разом со всем покончить.
– Самоубийство? Нет, только не Шелли Рассел… – начала Зоя, но прикусила язык, когда Итан чувствительно ткнул ее в бок. – Вообще-то не мне судить… Чужая душа – потемки.
– Вот именно, – кивнула врач. – Те, кого удается спасти, обычно мало, что помнят из случившегося. Разумеется, наш психиатр осмотрит миссис Рассел и побеседует с ней, но если она и в самом деле пыталась покончить жизнь самоубийством, то ни за что не признается – тоже типичное явление для этой возрастной группы. Видите ли, это означало бы признать, что подкосилось и душевное здоровье, а это уж слишком. Для престарелого человека это вроде как позорное клеймо.
– Не только для престарелого, – заметила Зоя себе под нос, но с нажимом. – Кому и знать, как не мне.
Врач, должно быть, расслышала, потому что посмотрела на нее странно. И правильно, подумала Зоя, нечего не по делу разевать рот.
По коридору мимо двери провезли носилки. Санитары бежали бегом, толкая их, а рядом семенила сиделка с прозрачным пакетом, от которого к носилкам тянулся тонкий шланг. Зоя мельком увидела пропитанную кровью простыню и зажала рот ладонью, когда на нее обрушилась особенно сильная волна негативных эмоций, и без того так и сочившихся из всех поверхностей. Мелькнула мысль: как медицинский персонал может здесь находиться изо дня в день и не сойти с ума?!
– Мне пора. – Врач заставила себя встряхнуться при виде носилок. – Если хотите остаться или позже зайти навестить миссис Рассел, вам покажут дорогу до отделения интенсивной терапии.
– Спасибо, – сказал Итан за них обоих.
Зое удалось только кивнуть, но врач все равно уже забыла о них, торопясь следом за очередным пациентом.
– Что теперь?
– Уже почти семь, а у меня весь день во рту не было маковой росинки, – ответил Итан. – Давай перекусим и вернемся в контору миссис Рассел.
– Тут через улицу есть какая-то забегаловка.
Зоя пошла к дверям комнаты ожидания, не спеша и с достоинством, стараясь не выдать желания пуститься прочь во всю прыть.
– Зачем туда? – удивился Итан. – При больницах обычно бывает хорошая столовая. Там и поедим.
– Нет уж! – отрезала Зоя. – В больничной столовой я есть не буду!
У нее не было ни малейшего желания хоть на одну минуту затягивать свое пребывание в стенах, насквозь пропитанных застарелой болью, страхом, надеждой, отчаянием и гневом. Все это копилось годами, с самого основания больницы, и достигло таких пропорций, что сколько-нибудь чувствительный человек и тот должен был испытывать здесь дискомфорт. Что до Зои, она была на пределе.
– В чем дело? – осведомился Итан особым тоном, в котором под уверенностью таилась тревога. – Надеюсь, с тобой все в порядке?
– Будет через несколько минут, как только мы покинем больницу.
Зоя все ускоряла шаг, пока они не оказались на улице. Только там она позволила себе расслабиться.
– Не люблю больницы!
– А кто любит?
Тем не менее, Итан больше не заговаривал о больничной столовой, хотя, вполне возможно, там их покормили бы на славу. Он просто занялся своим телефоном.
Он был что надо, Итан. Пусть он не верил в ее сверхъестественные способности, но он легко изменил свои планы, стоило заикнуться о том, что ей не по себе при одной мысли о том, что он предлагает. И так всегда – Зоя вдруг поняла это. Оглядываясь на их короткий брак, она не могла не признать, что неизменно, с потрясающей лояльностью, Итан принимал в расчет то, что считал лишь игрой слишком богатого воображения.
Он по доброй воле мирился с тем, чему большинство людей приклеивало какой-нибудь ярлык. Он относился к ее претензиям на парапсихологию как к легкому чудачеству, не как к сдвигу по фазе.
Зоя покосилась на мужа, почти уверенная, что увидит у него над головой сияющий нимб.
Как ему удается? Ей бы надо брать с него пример – учиться терпимости.
На его фоне она выглядит мегерой! Сколько живет бок о бок с ним, столько досадует на его неспособность принять ее дар, мысленно ставит точку на браке, в случае если он не примет ее шестое чувство как данность. А собственно, почему? Кто сказал, что надо непременно быть зеркальным отражением друг друга? Зачем нужно, чтобы Итан называл все ее именами? Разве их общий мир рухнет, если он станет пользоваться теми, что ему больше по душе?
Он принимает ее такой, какая есть, и не придирается к мелочам. Да ведь, если подумать, это восьмое чудо света! Раритет, драгоценность, которую встретишь лишь однажды в жизни…
Под эти размышления Зоя не заметила, как съела незатейливый ужин. Ее самобичевания были прерваны, когда Итан дозвонился до Гарри и быстро ввел его в курс дела.
– Согласен, отчасти дело становится все более запутанным. Но отчасти и проясняется. Все говорит за то, что мишенью был я, а не Аркадия. Ее легенда кажется настолько прочной, насколько и утверждал Лавочник. Продолжай наводить справки у лос-анджелесских знакомых.
Усаживаясь в машину, Зоя испытала новый, еще более сильный приступ паники. Не то чтобы она не радовалась за Аркадию, но что Итан под угрозой – было еще хуже.
– Нет, – продолжал он, – мы собираемся еще на какое-то время задержаться в Финиксе. В данный момент возвращаемся в контору Шелли Рассел. По словам докторов, она намеренно взяла смертельную дозу лекарств, но, если учесть пропавший компьютер, эта версия кажется спорной.
Заговорил Гарри, и в машине наступило молчание. Отчего-то у Зои кровь заледенела в жилах.
Заговорил Гарри, и в машине наступило молчание. Отчего-то у Зои кровь заледенела в жилах.
– Постой, дай подумать… нет, я не помню, чтобы там была папка с именем Аркадии. В тот момент мне это не показалось странным, но теперь, когда ты спросил… я думаю, должна бы быть, ведь именно миссис Рассел снимала ее в Уисперинг-Спрингз. Ладно, созвонимся позже.
Закончив разговор, он тут же набрал другой номер.
– Ну, давай, Кобб, отзывайся! Где ты там? – Гудки прекратились. – Алло! В каком смысле «что происходит»? В самом деле? Сколько раз, говоришь, ты звонил? Вот дерьмо! Извини, у меня был отключен телефон. Это из-за больничных правил – сам знаешь, предупреждение висит чуть не на каждой двери. Сложное медицинское оборудование и тому подобное. Нет, не с нами, не волнуйся. Мы с Зоей в полном порядке, но это долгая история. Я потом все объясню, на досуге. Так что у тебя новенького?
Прислушиваясь к односторонним репликам Итана, Зоя сидела как на иголках.
– В чем дело? – спросила сразу, как только он оборвал связь.
– Если помнишь, я попросил Синглтона заглянуть на сайты для фанатов татуажа. Там не нашлось ничего похожего на татуировку Бранча, и тогда ему пришло в голову проверить сайты с армейским уклоном. Так вот, выяснилось, что это что-то вроде эмблемы, опознавательного знака элитных спецслужб.
– Выходит, ты был прав – Бранч в самом деле военный.
– Не совсем так. Бывший военный. Синглтон раскусил пароль совершенно секретного сайта и залез в базу данных. Это совсем небольшая группа, так что поиск не занял много времени. Файл Бранча закрыт. Он был отправлен на курсы спецподготовки, но перед самым окончанием оттуда вылетел.
– За неуспеваемость?
– Нет, конечно. Наоборот, он показал блестящие результаты по всем предметам. К сожалению, Бранч помешан на армии и на всем, что с ней связано. Никакого чувства меры. Похоже, на этой почве у него случился нервный срыв. Он даже был помещен на время в психиатрическое отделение при училище, ну и, разумеется, признан негодным для армейской службы.
– В психиатрическое отделение… – эхом повторила Зоя, вспоминая ток, который уловила в номере мотеля, – нездоровое, мучительное желание, граничившее с животной потребностью. – Чего-то он хотел больше жизни…
– Из файла следует, что после выписки Бранч покинул страну и довольно долго служил наемником в разных подразделениях, вроде Иностранного легиона. В Штаты вернулся только восемь месяцев назад. И вот тут его потеряли из виду.
– Может, стоило бы пойти в полицию и объяснить, что на самом деле стало с Шелли Рассел?
– И как мы им это подадим? Чем докажем, что не выдумали всю историю? Все, что мы имеем на данный момент, – это старушка, которая горстями глотает таблетки. Не думаю, что полиция купится на наши голословные утверждения, особенно если персонал больницы сунет им под нос свою статистику.
– Можно отправить их к Маргарет. Пусть расспросят, чем промышляла миссис Рассел.
– Все, что она делала, делалось в рамках закона.
– Да, но фотографии Аркадии и прочих…
– Мы не можем предоставить их, а значит, не можем утверждать, что они были сделаны.
Час был поздний. Контора миссис Рассел давно уже погрузилась во мрак, как и прилежащие к ней окрестности Итан обшарил фонариком сиденья старенького «форда», единственной машины на стоянке перед зданием. Не заметив ничего хоть сколько-нибудь интересного, сделал Зое знак следовать за ним к тупичку с задним входом.
Поскольку никто не счел нужным уведомить полицию о таком обыденном случае, контора не была опечатана, и задняя дверь по-прежнему оставалось незапертой. Внутри Итан остановился в центре помещения, молча впивая в себя детали сумрачного интерьера. Зоя не торопила его, зная, что это неотъемлемая часть сложного ритуала обыска. Быть может, при всем своем прагматизме, Итан в эти минуты открывался для окружающего примерно так же, как она, – прислушиваясь всем существом. Только он, конечно, ни за что бы в этом не признался. Когда ей впервые пришлось при этом быть, она не удержалась и задала вопрос. Итан ответил, что пытается осознать, что не на месте.
Постояв, он начал, как она называла это, рыскать. Этот процесс в конце концов привел его к кофеварке.
– Емкость почти полна. Шелли Рассел заварила полный кофейник, хотя гостей не ждала. Так не поступают, если намерены вскорости покончить жизнь самоубийством, скорее в преддверии бессонной ночи.
– Согласна. Одну чашку она успела налить, но выпить кофе ей так и не пришлось.
– Должно быть, сразу после этого все и началось. В любом случае полный кофейник означает, что она собиралась просидеть здесь еще довольно долгое время. – Итан помолчал, не сводя взгляда с видавшей виды кофеварки. – Обычно в таком случае кофе держат теплым, а тут все выключено…
– Может, передумала и решила пойти домой?
– Чего ради тогда было наливать чашку? – рассеянно возразил Итан, продолжая сверлить прибор взглядом. – Скажем так… она приготовила полный кофейник, налила себе чашку и отнесла к столу, где та до сих пор и находится. Однако нашли мы миссис Рассел посреди комнаты. По какой-то причине она решила выключить кофеварку, а вернуться назад к столу и своему кофе уже не сумела.
– Ну и какой отсюда вывод?
– Да вот думаю… как-то все это не стыкуется. Почему вдруг так приспичило? Наверняка ведь ей уже было нехорошо…
Итан снял кофейник с нагревателя и отставил в сторону, затем поднял старомодный, тяжелый прибор и присвистнул.
– Ну, Шелли Рассел, мои поздравления! Я так и думал, что вы круче, чем кажетесь.
– Что там? – Зоя поспешила к нему, сгорая от любопытства.
– Записная книжка.
– Ну и ну! Только посмей теперь утверждать, что у тебя нет никакого шестого чувства!
Глава 34
Комбинезон не подходил по размеру, кепи провоняло чужим потом, но какое-то время можно было выдержать.
Грант Лоринг стоял в узком проходе, разделявшем бутик с модной одеждой и лавку букиниста. Отсюда ему был хорошо виден вход в галерею «Эйфория».
Только что пробило восемь. Праздник листопада как раз достиг своего пика. Грант ненавидел народные гулянья всеми фибрами своей души, поэтому вечер превратился для него в пытку. На открытой сцене, где шел фестиваль детской песни, одна группа школьников сменяла другую, причем каждая новая голосила громче предыдущей. От пронзительных воплей раскалывалась голова. Взрослые, не уступая своим чадам в назойливости, таскались мимо толпами, непрерывно мололи языком и разражались идиотским смехом, что придавало общему шуму и гаму еще пару децибелов. Но хуже всего был поезд, эдакое миниатюрное исчадие ада на колесах, которое, похоже, было здесь запущено с целью окончательно свести его с ума. Когда очередная порция визжащих от восторга малышей покатилась к Гранту, он испытал могучий порыв устроить небольшое крушение.
Тем не менее, дело того стоило. С этой позиции открывался отличный вид на панорамное окно галереи «Эйфория», и прямо за ним стерва раскладывала перед какой-то толстухой свою безвкусную бижутерию. Помощница, мастодонт с крашеными кудряшками, заискивала перед другой потенциальной покупательницей.
Надо признать, бизнес процветал – весь вечер в двери тек почти непрерывный поток народу. Она всегда была умницей, его женушка, этого у нее не отнять. Деньги так и липли к ее рукам. В те давние денечки он вовсю этим пользовался. Однако они миновали, а жизнь идет своим чередом. Пора ставить на этой главе точку.
Его планы вот-вот воплотятся в жизнь. Жаль, конечно, что Бранч так по-глупому проштрафился, но даже это обернулось к лучшему: простоватый частный детектив Итан Труэкс сейчас в Финиксе гоняется за собственным хвостом, вместо того чтобы путаться под ногами в Уисперинг-Спрингз. Если даже ему посчастливится выйти на берлогу Бранча, все нити поведут в Лос-Анджелес, и он окончательно потеряет след. Ну а если он умнее, чем, кажется, и вычислит контору Шелли Рассел, то найдет там только старую кошелку, перебравшую собственных таблеток. Наверняка к тому времени даже труп ее успеет окоченеть.
Теперь остается главное – зацапать Стерву и смыться.
Грант выбрал этот день как раз ради толп, в которых намерен был затеряться.
Действовать под шумок всегда вернее. Ему и надо-то почти ничего, минуты две-три наедине со Стервой. Идеальный вариант был бы застать ее врасплох во время обеденного перерыва, в кафетерии на другой стороне площади, тем более что она предпочитала отдельный кабинет, но ее галантно сопроводил туда ходячий скелет – новый хахаль или что-то в этом духе.
Проклятый Бранч не только дал тряхнуть себя своим собственным коротким замыканием, но и не предоставил ни единого фотографического свидетельства тому, что этот истощенный тип существует.
Впрочем, это не меняет дела. Кто бы он ни был, скелет не составит проблемы. Интересно, как он довел себя до такого состояния? Мог бы служить наглядным пособием на уроках анатомии. Работой не утруждается – кроме выхода на обед со Стервой, весь день просидел на скамейке с мобильным телефоном возле уха. Как только язык не отсох столько болтать!