– Отойди дальше скорей, опасно! Беги!
А сам прислонился к стене, ухватив палку обеими руками.
Магану попятился, но убегать не стал, смотря во все глаза.
Из-за угла выскочил молодой рыжий двар с куцей бородкой. Стрелялку свою держал наготове, уже вскинул, завидя их…
И тут землянин с размаху ударил его палкой по голове. Раздался глухой шлепок и двар, отлетев, с шумом рухнул на землю. А тюремщик, замахнувшись, ударил его еще раз, опять по голове.
Потом оглянулся зачем-то и, наткнувшись взглядом на Магану, страшно испугался.
– Беги! – крикнул он.
Но мальчик не шелохнулся, просто оцепенел, растерянно хлопая ресницами.
Из-за угла выскочило двое дваров, с густыми бородами, и следом за ними третий, черноволосый…
Землянин отпрыгнул и встал перед Магану, да еще схватил его левой рукой и спрятал за широкой спиной и замахнулся палкой. Мальчик от страха вцепился в Бледную Вонючку, обхватив его со спины. И вдруг почувствовал, что землянин дрожит. Всем телом.
Так они стояли несколько мгновений, Магану даже зажмурился… но ничего не происходило. Он осторожно выглянул из-за бока застывшего в боевой позе землянина. Увидел, что три двара стоят неподвижно напротив них. И стрелялки свои опустили. И как-то необычно смотрят на рыжего двара, который лежал в пыли. Из головы его сочилась темно-красная кровь, скапливаясь в лужицу.
Прибежали еще несколько дваров и тоже при виде их застыли, словно угодив в невидимые силки. Только стояли и моргали с ошеломленными лицами, а один даже выронил свою стрелялку. Около уша так стояли и почти не шевелились. У землянина затекла поднятая рука с палкой и он опустил ее, перехватив левой. А еще расставил ноги шире и водил головой, оглядывая застывших бородачей. Потом прибежало совсем много дваров и с ними случилась та же история, так что уже целая толпа стояла напротив них. И никто при этом не сказал ни слова. Было тихо. Только издалека доносились крики. Все реже.
С левой стороны подбежали местные двары и тоже замерли в растерянности. Те и другие стояли рядом, глядя в одну точку. Кто-то качал головой. Наконец через толпу протиснулся седой крепыш с большими бровями и строгим сморщенным лицом. Очень похожий на старика из комнаты грез. Он спрятал свою стрелялку за пазуху и не спеша подошел. Землянин тут же замахнулся палкой, но старик, не оглянувшись, остановился у лежащего на земле парня. Присел на корточки рядом с ним, ощупал. В полной тишине.
Потом встал, повернулся к ним спиной, схватил себя за вихры и с силой вырвал клок волос. И даже не закричал от боли, только хмыкнул еле слышно. Бросил волосы на землю и пошел в толпу. Чужие двары расступились, пропуская седого. И ушли за ним. Все так же безмолвно. А тот, что уронил стрелялку, даже не поднял ее. Так и осталась лежать в пыли.
А еще остались местные. Из них вышел один неимоверно бородатый двар в пестрой одежде. Он и сказал первые слова:
– Зе-ег, опусти палку.
Чуть помедлив, землянин подчинился. Палка с глухим стуком упала у его ног.
Бородатый двар печально посмотрел на рыжего парня и на клок седых волос, покачал склоненной головой. Спросил:
– Пойдешь со мной?
Не сразу, но землянин кивнул. И они ушли вдвоем, а местные двары расступались у них на пути.
Про Магану все забыли, будто и не видели его.
Дварская тюрьма оказалась внутри пирамиды-зиккурата. Той самой, единственной. Кажется, на втором-третьем ярусе. Сарг долго скрежетал проржавевшим замком, открывая потемневшую от времени дверь. Когда открыл – жестом приказал войти внутрь. Так я оказался в каменном мешке два на два метра с короткой лавкой из двух прогнивших досок и табуреточкой, столь ветхой, что страшно смотреть. Повсюду – слой пыли в мизинец толщиной. Все указывало на то, что последний раз этой камерой пользовались не одно поколение назад.
К счастью, здесь имелось окошко. Хоть и крохотное, но оно пропускало свежий воздух и немного бледного дневного света. Если нагнуться и прильнуть прямо к краям, можно увидеть, как качаются на ветру ветви соседней липы, а сквозь них разглядеть серые крыши дварских домиков, а справа – выдающийся треугольником дворец Сарга.
Второе благо – здесь не водилось никакой живности: ни мышей, ни пауков, ни тараканов. Вопреки моим опасениям. Благоразумные дварские предки при переселении оставили их на Земле.
Я глазел в окно, пока спина не затекла, потом подошел к лавке, аккуратно стер пыль рукавом, осторожно сел. Доски противно заскрипели, но выдержали. Прислонившись спиной к холодной стене, я просидел около часа.
С каждой минутой становилось все гаже на душе, по мере того, как образы содеянного оседали в памяти, каменея, застывая клеймом… Я гнал воспоминания, старался отвлечься, думать о другом… Наша свадьба с Марлен. Первые встречи, последние… Как там, интересно, Кристи назвала моего второго племянника?.. Послезавтра Рождество…
Послышались шаги с той стороны, долго скрежетал замок, наконец дверь отворилась и ко мне заглянул Канг. Пастух. Принес новую табуретку, поставил в центре и, не ответив на мое приветствие, покинул камеру. А следом вошел Софронов.
– Клаус!
Кажется, первый раз он назвал меня по имени. С широченной улыбкой Вася бросился ко мне, а когда я поднялся, обнял и похлопал по спине. Я, признаться, тоже рад был его видеть, но от столь бурного проявления чувств малость опешил.
– Ну как там война? – поинтересовался я, когда мы уселись друг против друга.
– Слава Богу, кончилась. Каитане, как только узнали про погибшего паренька, все ушли. Сразу. Словно забыли про войну. Да и местные их не преследовали.
– Это я видел. Почему?
– Я разговаривал с Саргом. Насколько я понял, ты нарушил их табу. Не знаю, правда, в чем именно оно состоит. Говорю этому: «Вы же сами убиваете на войне», а он в ответ: «Это другое». А чем другое – объяснить не может. Просто твердит «так нельзя», «плохо», вот и все… – Вася развел руками и отвел взгляд. – Какой-то варварский выворот мозгов. Лучами из трубок испепелять – за милую душу, а палкой, видите ли, нельзя! Отвыкли от трупов, эстеты хреновы!
– Не надо про трупы, ладно?
– И ведь ты же, главное, не хотел! Магану мне все рассказал, как было. Это же случайно вышло. – Вася разгорячился, словно продолжая неоконченный спор с правителем дваров. – Ну кто знал, что он помрет?
– Да как сказать. Вроде бы и не хотел… – Я вздохнул, глядя, как мои пальцы мнут пылевой комочек. – А на самом деле все-таки хотел. Иначе бы второй раз не ударил. А может, не ударь я второй раз… по-другому все вышло бы…
– Тебя бы просто убили! И мальчика! И весь город! Они все здесь остались в живых благодаря тебе!
– Вася, мне правда жаль, что тот парень умер. Если б ты знал, как сейчас муторно. Если бы только можно было все переиграть… как-то иначе…
– Клаус, я троих убил. Когда стену продырявили и полезли каитане, взял лучемет и… Ну не мог я просто стоять и смотреть!
– Ладно, – отмахнулся я от этих разговоров. – Что теперь они со мной… хотят сделать?
– Ну… – Васин кадык дернулся. – По их закону положено… дремучее такое правило, Сарг сам сказал, что у них подобного даже старики не помнят… Мы ведем переговоры, так что…
– Казнь?
Вася как-то разом осунулся и кивнул:
– Казнь.
А на меня словно водой из ведра хлестанули. Стало тяжело дышать, я встал, едва не ударившись головой о низкий потолок, и прошел к правой стене, к окну. Замер, глядя на сплетения ветвей, покрытых зелеными листочками. Как же это… Я ведь и сам подозревал, что так выйдет, но вот вдруг… Так сразу…
– Клаус, главное, не переживай, мы тебя вытащим…
– Не говори мне этого! – крикнул я. – Хочешь спасти, можешь спасти, так спасай, а не болтай об этом! Прости, что накричал, но не надо так больше! Ты сейчас уйдешь, а я останусь и буду ждать, ждать, ждать, сходя с ума каждую минуту!
– Извини меня, пожалуйста. – Вася встал и склонился передо мной.
Я нервно рассмеялся.
– Да брось! Ну что ты. У Суня, что ли, научился?
Он распрямился и вымученно улыбнулся.
– Мы с ними говорим. Жестко говорим.
– Ладно, хватит об этом. С нашими-то все в порядке?
– Слава Богу все живы. Только Тези Ябубу…
– Что?
– Когда стену прорезали, сиуряне, кто выжил, убежали. А капитан остался. Потом все рухнуло и он… ребро сломал.
– Надо же, как ему достается, – удивился я. – На Агане руку сломал, здесь – ребро…
– Держится молодцом. Сунь его уже через медотсек прогнал, поправится. Повезло еще. Сиуряне многих не досчитались. Десятками гибли. Стен метров на двести – как не бывало. Обломки только. Дома с той стороны как решето, а иные наполовину срезаны. На дороге ямы, обломки роботов, поваленные деревья… видел бы ты, что там творилось, когда каитане ворвались. Из ближайших домов женщины выбежали, дети, а те… прямо по ним… – Голос Васи сорвался, руки тряслись. – Будь моя воля, я бы им всем бошки палкой проломил!
Мы помолчали.
Мы помолчали.
– Как там мальчишка?
– Магану-то? Нормально. Задумчивый, правда, стал. И даже пришибленный какой-то. Впервые со мной говорил. Рассказал все. О тебе спрашивал. Но мне сейчас особо некогда с ним беседы разводить, сам понима…
Дверь распахнулась, заглянул Канг, буркнул что-то.
В правом ухе бесстрастно забормотал транслят:
– Васи-ан, тебя зовет Сарг.
Пока я слушал перевод, двар поставил на вторую, пыльную табуретку ломоть хлеба, кружку с молоком и миску с вареными клубнями.
Софронов поднялся, я тоже.
– Тебе что-нибудь принести?
– Ну… видишь, меня здесь кормят. Все натуральное. А в остальном… Почитать бы что-нибудь. «Древний Патерик» я так и не дочитал.
Двар отошел к двери, выразительно на нас глядя.
И тут я схватил Софронова за рукав:
– Слышь, Вася, я не готов. Я знаю, что заслужил, все правильно, но не готов… Вытащите меня отсюда, ребята. Пожалуйста, не бросайте…
– Вытащим, Клаус! – Вася заморгал часто. – Сегодня вечером. Самое позднее – завтра утром. Потерпи!
Казнь. Как только он ушел, я вспомнил, о чем забыл спросить. Когда назначена казнь? На какое время?
Полумрак кельи. Запах размоченных веток. Грубые стены из пальмовых стволов, стопки плетеных корзин, горшки в углу, рукописные книжки на подоконнике…
Передо мной сидит Сунь в помятом корабельном комбинезоне и сплетает прутья. Я сижу напротив и тоже пытаюсь плести.
– …Да попробуют они тебя освободить, – говорит он мне. – И так и эдак будут ухищряться. Но не выйдет. Ты уж не серчай. Что тут поделаешь?
Мокрые прутья никак не хотят гнуться у меня в руках, то скользят, то выскакивают, то ломаются.
– …не смогут. Извини их. Они и правда стараются. Переживают за тебя. Но ты, главное, сам не переживай. Все будет как надо, мне-то уж поверь. Не сердись только на ребят.
– Да я ведь не сержусь, – отвечаю. – Но сам посуди, рано мне еще. Ну не шутка ведь. Я же еще ничего не сделал. Только-только начал. Что я там скажу? Ничегошеньки у меня нет, вон, даже корзина не получается, – роняю поломанные прутья на земляной пол. – Ну как же так, а? Мне бы хоть немножечко отсрочки!
– Ты, главное, не волнуйся. – Сунь улыбается мне и кивает головой. – Все будет как надо. Получится у тебя корзина, и не одна.
Снаружи застучали в дверь кельи. Я оглянулся, с интересом наблюдая, как трясутся под ударами сбитые вместе доски.
– Ну вот, за тобой пришли, – кивнул Сунь и повторил: – Главное – не волнуйся.
Тут я проснулся. В дверь камеры действительно стучали. Пришлось встать с лавки и размять затекшее тело.
Ночью я едва уснул на жестких скрипучих досках. Ноги пришлось свесить на пол. Раздался металлический скрежет, дверь дернули, потом ударили еще раз, снова заскрежетали… До меня дошло: замок заклинило. «Если рассказать кому-нибудь, будет смешно», – мелькнула равнодушная мысль. И почти тут же замок щелкнул, дверь распахнулась. В камеру вошел Канг и еще двое незнакомых дваров. Все с лучеметами в руках.
– Выходи! – приказал старший, седой.
Я хотел попросить пять минут, чтобы привести себя в порядок, но вместо этого молча подчинился. Даже причесаться не успел.
Коридор, освещенный дрожащим светом факелов, был битком забит вооруженными дварами. Все направляли раструбы на меня.
– Иди право, – скомандовал седой двар.
Я повернулся, куда было велено, и медленно пошел, наступая на ряды хмурых бородачей. А те, в такт моим шагам, пятились, не сводя прицелов и сосредоточенных взглядов. А сзади, напротив, шли по пятам.
У меня на душе стало легче. Видно, удалось ребятам уговорить Сарга. Что ж, сильно я напугал сиурян, если меня из тюрьмы под таким конвоем выводят. И немудрено. Гарзу сорвал, распугав весь город. Жреца избил. А потом еще парня того… табу нарушил. В их глазах я такой отморозок, каких здесь еще не видывали. И они правы. Ладно, я залезу в родимый «Аркс» и носа больше не выкажу из своей каюты. Книги душеполезные буду читать да грехи замаливать. Есть что замаливать…
– Иди лево.
Я послушно свернул в проход и оказался посреди камеры. Только другой. У противоположной стены бревна старые наставлены, а перед ними столбик торчит. Сзади ткнули в спину. У меня коленки подогнулись. Господи, да что же это… Где же ребята?
– Иди прямо.
Оборачиваюсь.
– Ребятки, не надо… пожалуйста, дайте еще денек… последнее желание. – Они толкают меня лучеметами, как палками, тесня все ближе к столбу. – Неужто у вас такого правила нет? Мне бы только денек… Рождество ведь завтра. Праздник большой. У нас. – Двары наступают, лица каменные… – Слушай, позови Сарга, я хочу сказать последнее слово. Это же мое право. Ну что, тебе сложно позвать? – Толчок в живот, в грудь, еще шаг. – Ладно-ладно. Я тогда вам скажу, хорошо? Мне жалко, что я прибил того парня. Правда. Я бы все отдал сейчас, только бы он остался жив. Я не хотел… Не знал, что так выйдет…
Спина уперлась в столб. Двары остановились. Вася, Сунь, Тези Ябубу, скорее! Где вы?
Сзади кто-то обходит, я слышу, как шаркают шаги по камням. Справа потрескивает факел. Двар, тот, что со спины, продевает под моими руками веревку, перехватывает…
Господи, ну помоги мне! Ты же видишь – я не готов. Ну с чем я к Тебе приду? У меня ведь нет ничего. Вся жизнь – помойка. Смилуйся! Дай мне шанс вычистить ее. Хоть немножко, хоть пару годков, а? Обещаю, я все исправлю, только спаси меня сейчас! Ну пожалуйста!
Вася молился там, на Агане, и Ты его услышал, и вмешался, и спас всех нас. Верю, Господи, что Ты и сейчас можешь сделать так, чтобы против всех правил избавить меня от лютой кончины. Верю, Господи, правда! Верю, как никогда в жизни не верил! Знаю, Ты меня слышишь. Прошу Тебя! Но почему же…
Ах да. У Софронова на руках крови не было. А меня ведь по справедливости… Рыжий паренек в луже крови… Исчезающая перед глазами Санэ…
Я вздрагиваю, когда двар затягивает веревку, привязывая меня к столбу. Откуда-то из подвала сознания выплывает черная бритая голова Бонго и слова «вспомните об этом, когда припрет». Не хочу вспоминать. Нет сил спорить, нет времени думать, я просто знаю, что не сделаю этого.
Тот, кто привязал меня, отходит к двери. Двары отступают. Остаются те трое, что забирали меня… Вижу, как у Канга дрожат руки. А седой моргает. А третий даже рот открыл. И лица их больше не каменные…
– Ребятки, не надо… – Я вытягиваю трясущиеся руки, чтобы хоть не видеть этих стволов.
Господи, прости! Господи, прости! Госпо…
Стволы дрогнули.
А потом полыхнуло синим.
Прежде чем открыть глаза, я почувствовал солоноватый запах моря. И ветер. Я лежал на чем-то твердом и неровном.
Когда же открыл глаза, первым, кого увидел, была Санэ. Очень она мне обрадовалась.
Потом я приподнялся и увидел, что сижу посреди городской улицы. Дома на ней были довольно ветхие, многие без стекол, окруженные сгнившими, покосившимися заборами… Но кое-где белели свежие доски. А вокруг на мостовой были разбросаны, словно гигантской рукой, куски дварских роботов. В основном верхние части.
Ребята сообразили только на следующий день.
Я как раз выносил старые тряпки из дома, что нам с Санэ определили старшие, как в левом ухе зазвучал голос Васи:
– Зеберг! Ты меня слышишь? Ответь…
Я положил ворох тряпок на землю и включил призап на передачу.
– Привет, Вася. Слышу отлично. С Рождеством Христовым тебя!
– Господи… Слава Богу! Слушай, мы только сейчас проверили датчики по экипажу… Ох, до сих пор не верится… ну ты как сам? Цел?
– Да. Жив-здоров. Как и все те исчезнувшие каитане и сиуряне. Классные ребята, кстати.
– Телепортация… мы так и подумали, когда увидели, что ты числишься живым… то есть это была одна из идей… ну надо же… Как я рад тебя слышать, даже не представляешь.
– И я, Вась, очень рад. Правда.
– Тут Тези Ябубу и Сунь сидят, слушают… привет передают. Мы за тобой сегодня залетим. Жди к вечеру. Ох, я же не рассказал, что у нас произошло. В общем, порядок. Сарг сдержал слово, вызвал астрономов из Огора. Дали они нам астрографию. И даже помогли Суню распознать и в комп ввести. Тебя и впрямь не хватало. В общем, к вечеру жди, а ночью – выходим на орбиту и дальше – на Землю.
– Здорово. Только за мной не надо прилетать. Я остаюсь.
– Эй. В смысле… остаешься? Здесь?
– Да. Не отговаривай, не будем тратить время. Скажи лучше, как там пацан-то? Магану?
– Да с ним-то что… на Землю вот с нами захотел полететь. Сам пришел и сказал… Постой, ты не можешь остаться…
– Еще как могу, – опять улыбаюсь, глядя в чистое небо.
В наушниках замешательство, потом голос Тези Ябубу:
– Клаус, это капитан. Не дури. Ты нам нужен.
– Нет. Очередность заданий на анализаторе проставлена до Земли. Компьютер справится сам.
– А внештатные ситуации?
– Ну, смогли же излечить твое ребро, хотя наш медик остался на Агане? Незаменимых нет, так ведь изначально и задумывалось. Я должен остаться здесь.