По показаниям, которые Уильям Вести давал Королевской комиссии в 1920 году, видно, что этот человек привык настаивать на своем: «Если я убиваю животное в Аргентине и продаю его мясо в Испании, Великобритания не может взимать налоги с такого бизнеса. Можете делать что угодно, но взимать налоги с таких операций нельзя»8. Уильям Вести пригрозил вывести свой бизнес и тысячи рабочих мест из Великобритании, если не получит того, чего хочет. Члены комиссии, уязвленные тем, что у братьев Вести не хватает патриотизма, преданности стране, только что кончившей тяжелую войну, жестко отреагировали на слова Уильяма. Один из членов комиссии спросил: «Так вы ничего не желаете платить за преимущества жизни в Великобритании?», – настаивал спрашивающий, – на этот вопрос Уильям Вести отказался отвечать. «При всем моем уважении к свидетелю, – я хотел бы получить ответ на мой вопрос. Этот момент слишком волнует меня с той минуты, как свидетель начал давать свои показания».
Великобритания совершенно не собиралась уступать братьям Вести то, что они хотели получить. И все же братья очень хотели вернуться на родину. «Я родился в добром старом Ливерпуле и хочу умереть в Англии», – сказал Уильям. Итак, потерпев неудачу в лоббировании своих интересов, братья Вести замыслили нечто более хитрое – нечто, помогающее нам сейчас пусть мельком, но намного яснее увидеть скользкий мир офшоров. Они учредили траст. Это и было второй стадией их плана.
По распространенному представлению, наилучший способ добиться секретности в финансовых делах – перевод денег в Швейцарию или, скажем, в Лихтенштейн, где ваши капиталы будут защищены прочной завесой законов о тайне банковских операций. К банковской тайне не следует относиться пренебрежительно, но большинство людей не понимают, что трасты являются, в известном смысле, ее англосаксонским эквивалентом. И не только. Трасты могут давать такие формы секретности, вскрыть которые гораздо труднее, чем преодолеть скрытость неопровержимой швейцарской модели.
Идея трастов возникла в Средние века, когда рыцари, отправлявшиеся в крестовые походы, оставляли свои владения в руках доверенных управляющих, которые должны были присматривать за их собственностью в интересах жен и детей рыцарей-крестоносцев. В этих трехсторонних соглашениях участвовали владельцы имущества (рыцари), бенефициары (члены рыцарских семей) и посредники (управляющие или попечители). На протяжении столетий таких законов, регулирующих эти трехсторонние отношения, становилось все больше и больше, и теперь подобные соглашения можно отстаивать в судах.
Трасты – молчаливые, могущественные механизмы, и в архивах обычно трудно найти какие-либо свидетельства их существования. Такие соглашения – тайна адвокатов и их клиентов. В сущности, трасты – это манипулирование собственностью на активы. Возможно, вы думаете, что собственность вещь довольно простая. Допустим, у вас есть миллион долларов в банке, эта сумма – ваша собственность, и вы можете потратить свои деньги в любой момент. Но собственность можно расщепить. Если подумать, именно это и происходит, когда вы покупаете дом по ипотеке: банк получает определенные права собственности на ваш дом, а вы получаете прочие права. Существуют различные варианты трастов: такие как Anstalf[10], благотворительные фонды (Stifungs) и доверительные фонды (Treuhand), более распространенные в странах континентальной Европы и также основанные на разделении различных аспектов собственности.
Трасты очень осторожно расщепляют собственность на части. Когда изначальный собственник актива, учреждая траст, теоретически передает ему этот актив, в момент передачи попечитель становится юридическим собственником актива, хотя и не имеет права свободно распоряжаться им, поскольку юридически обязан соблюдать условия трастового договора – комплекс условий, которые четко определяют, как распределять блага между бенефициарами. В соответствии с трастовым законодательством, у попечителя нет иного выбора, кроме как подчиниться инструкциям, содержащимся в трастовом договоре. Попечители не могут получать каких-либо выгод от вверенного их попечению актива, кроме предусмотренного договором вознаграждения. Богатый человек, у которого двое детей, может положить миллион долларов на банковский счет, а затем назначить попечителем этого счета какого-нибудь юриста, дав ему инструкцию: каждый из его детей должен получить по полмиллиона долларов по достижении двадцати одного года. Даже если этот богач умрет задолго до того, как деньги будут выплачены, траст сохранит силу, и закон обяжет попечителя выплатить деньги так, как это было предусмотрено трастовым договором. Взломать траст действительно очень трудно.
Трасты могут быть совершенно законными. Но их удобно использовать (и довольно часто именно так и поступают) в более низменных целях вроде преступного уклонения от налогов. Естественно, возникает вопрос, озадачивающий многих людей. Если для того чтобы уклониться от налогов, необходимо уступить актив, не ли чрезмерна подобная цена? Ответ на него совсем не очевиден.
В известной мере, это вопрос культуры. Представители высших классов британского общества испытывают удобство, отстраняясь от денег и оставляя управление ими посторонним лицам, которые пользуются их доверием. Прошедшие века джентльменского капитализма научили представителей высших классов, что они могут полагаться на доверенных слуг и профессиональных хранителей, а присущее им чувство собственности не зиждется на таких банальностях как юридические права собственности. Образование готовит представителей высших классов к признанию того факта, что есть люди, которые уважают притязания высших классов и которым поэтому можно доверять.
Трасты позволяют сделать две вещи. Во-первых, благодаря им создают прочный юридический барьер, разделяющий различные составляющие собственности. Во-вторых, этот юридический барьер может обернуться непреодолимым информационным барьером. Трасты умеют окружать активы железной, непроницаемой секретностью. Представьте, что активы, переданные в доверительное управление, – это акции какой-то компании. Компания имеет право зарегистрировать попечителя, являющегося юридическим собственником, но не будет где-либо регистрировать бенефициаров – лиц, получающих деньги. Если у вас есть миллион долларов, который вы поместили в траст, находящийся на острове Джерси, и к вам приходят налоговые инспекторы, им трудно даже приступить к расспросам, поскольку действующие на Джерси трастовые договоры не зарегистрированы в каком-либо официальном или государственном реестре. Впрочем, если налоговикам повезет и они установят личность попечителя, то скорее всего им окажется один из практикующих на Джерси адвокатов, зарабатывающих этой практикой себе на жизнь. Такой человек может оказаться попечителем в еще нескольких тысячах трастов. Он может быть единственным в мире человеком, знающим, кто является бенефициаром траста, но профессиональная конфиденциальность обязывает адвоката не раскрывать личность бенефициара. И тут налоговый инспектор упирается лбом в глухую каменную стену.
Секретность можно еще более усилить, выстроив ее в виде многоуровневой структуры. Активом, переданным в траст на Джерси, может быть миллион долларов, находящийся в одном из панамских банков, который и сам защищен строгой банковской тайной. Даже если налоговые инспекторы прибегнут к пыткам, им никогда не добиться от джерсийского адвоката раскрытия личности бенефициара, поскольку адвокат может его не знать. Попечители-адвокаты просто отправляют чеки в другие страны другим адвокатам, но они тоже не являются бенефициарами[11]. Эту игру можно продолжать до бесконечности: траст на Джерси можно наложить на другой траст, находящийся на Каймановых островах, и увенчать эту секретную структуру компанией, зарегистрированной в штате Делавэр. Если поисками займется Интерпол, в попытках отследить деньги его сотрудникам придется пускаться в длительные и дорогостоящие процедуры расследования и проводить их в разных странах. Даже в этом случае в некоторых офшорах действуют оговорки о бегстве: как только запахнет расследованием, активы автоматически будут переправлены в какое-то другое место.
По сравнению с хитроумными кружевами, которые плетут в современных офшорах, трастовые договоры, заключенные братьями Вести в декабре 1923 года (документы подписали в парижской конторе британской юридической фирмы Hall & Stirling), были довольно просты. Несмотря на это, Налоговому управлению Великобритании понадобилось восемь лет, чтобы установить сам факт существования этих договоров. А пока парижский траст братьев Вести тихо и спокойно действовал, разразился новый скандал.
По сравнению с хитроумными кружевами, которые плетут в современных офшорах, трастовые договоры, заключенные братьями Вести в декабре 1923 года (документы подписали в парижской конторе британской юридической фирмы Hall & Stirling), были довольно просты. Несмотря на это, Налоговому управлению Великобритании понадобилось восемь лет, чтобы установить сам факт существования этих договоров. А пока парижский траст братьев Вести тихо и спокойно действовал, разразился новый скандал.
В июне 1922 года, через семь лет после того, как братья Вести бежали из Великобритании от высоких налогов военного времени, обнаружилось, что Уильям Вести купил себе титул пэра. В этом не было ничего особенно необычного. Многие люди, сколотившие крупные состояния на войне, отчаянно стремились к респектабельности. Достоинство пэра позволяло прикрыть позор спекуляций, и премьер-министр Ллойд Джордж с радостью шел навстречу, вольно или невольно продавая официальные привилегии, что вызвало волну протеста в Великобритании. «Титулы раздают господам, которых порядочный человек не пустит на порог своего дома», – раздраженно говорил один из членов парламента в 1919 году.
Когда Уильям стал лордом Вести, это вызвало широкое возмущение. Выступая в парламенте, лорд Стрэйчи сказал: «Большинство людей считают, что если данный человек и заслуживает награды, то его следует награждать за уклонение от налогов и за то, что он взваливает еще более тяжкое бремя на тех, кто налоги платит»9. Стрэйчи предложил Вести убедить парламент, что его титул пэра не куплен.
Разумеется, ничего подобного Уильям делать не стал. Никому не понравилось его заявление: «С формальной точки зрения, в настоящее время я нахожусь за рубежом… Нынешнее положение дел меня совершенно устраивает. Я нахожусь за рубежом. И ничего не плачу».
Даже король Георг V был вынужден написать в своем причудливом монаршем стиле: «Самым решительным образом прошу учредить какую-то эффективную и внушающую доверие процедуру, которая позволила бы защитить Корону и Правительство от возможности подобных болезненных, если не унизительных инцидентов. Повторение их непременно создаст зловещий прецедент, опасный для общественного и политического благоденствия нашей страны». Скандал получился громким, но в конце концов и он постепенно затих, а братья Вести вернулись в Великобританию, как и хотели, причем налоговые власти пребывали в неведении о тайном парижском трасте.
Жителей современной Британии может поразить сходство этого эпизода со скандалом, разыгравшимся с лордом Эшкрофтом, заместителем председателя Консервативной партии Великобритании и богатым бизнесменом, чьи компании находятся в Белизе. Майкл Эшкрофт признал в марте 2010 года, что в целях налогообложения он не резидент Соединенного Королевства, а имеет статус так называемого налогоплательщика, не проживающего постоянно. Принадлежность к этой категории жителей освобождает богатых англичан от уплаты британских налогов с доходов, полученных за пределами их страны. После мартовского скандала в газете Guardian появилась статья под заголовком: «МИСТЕР ВОНЮЧКА ЛЕГКО ПОЛУЧИЛ ТИТУЛ ПЭРА. ТЕПЕРЬ ВОНЬ СТАНОВИТСЯ НЕСТЕРПИМОЙ». Один из членов парламента заметил: «При скорости, какую развивает Эшкрофт, к Рождеству он будет членом королевской семьи»10.
Братья Вести вернулись в Великобританию и благополучно избегали налогообложения, а британские налоговые органы упорно и скрупулезно вели свое детективное расследование и наконец узнали о парижском трасте. Однако даже после этого им так и не удалось заставить братьев заплатить налоги с активов, переданных в траст. Ибо секретность – не единственная уловка, входящая в список трастовых услуг. Трасты дают возможность своим клиентам ссылаться на то, что они отказались от денег (а значит, эти деньги уже нельзя облагать налогами), тогда как на самом деле клиенты продолжают управлять своим капиталом. В оценке Налогового управления США такой прием выглядит следующим образом: «Хотя такие схемы создают видимость разделения ответственности за собственность и управление благами, создаваемыми этой собственностью (такое разделение имеет место в законных трастах), на самом деле налогоплательщик управляет и благами»11. В преамбуле к парижскому трастовому договору братьев Вести содержится намек именно на такое мошенничество. «Принимая во внимание естественную любовь и привязанность лиц, совершающих этот акт распоряжения имуществом [братья Вести], к бенефициарам, – гласит начало преамбулы, – …а также по иным благим причинам и соображениям…», деньги действительно были отданы дорогим бенефициарам – женам и детям братьев Вести. Но на самом деле братья сделали вот что. Прежде всего они сдали большую часть своей заморской империи в аренду Union Cold Storage Ltd. – своей компании, зарегистрированной в Великобритании. При любом нормальном договоре аренды эта компания просто платила бы братьям за аренду, но вместо этого арендные платежи поступали двум юристам и директору парижской компании (лицам, пользовавшимся доверием братьев). Пока все выглядело нормально. Но попечителям были даны весьма широкие инвестиционные полномочия, которые они могли осуществлять под руководством определенных «доверенных лиц». И кто же были эти лица? Ну, конечно же, братья Вести! Так попечители – под управлением братьев – предоставили крупный кредит другой британской компании, которую также контролировали братья и которую они использовали как собственную копилку12.
Надо признать, налоговые органы постоянно изыскивают способы противодействия новым стратегиям уклонения от налогов и регулярно издают законы и правила, призванные защитить налогооблагаемую базу. В ответ на это богатые люди, уклоняющиеся от налогов, изобретают еще более сложные стратегии, позволяющие обойти новые правила. Это превращается в постоянно эволюционирующую игру в кошки-мышки, в результате чего системы налогообложения неуклонно усложняются. В ответ секретные юрисдикции постоянно – и зачастую довольно быстро – изменяют свои законы, чтобы позволить богатым совершенствовать их мошеннические уловки и на шаг опережать налоговиков. За долгие годы количество ухищрений, к которым прибегают офшорные трасты, неимоверно возросло, а мошенничество стало более изощренным. Во многих офшорных юрисдикциях допускаются так называемые отзывные трасты – их учредители имеют возможность не только изменить договор, но и ликвидировать его, а деньги возвращаются первоначальным собственникам. Если собственники могут такое делать, значит, на самом деле они не отделены от активов. Однако до тех пор, пока траст не ликвидирован, все выглядит так, словно активы вышли из-под контроля своих собственников, и власти не могут облагать эти активы налогами.
Вариаций на эту тему – бесконечное множество. Траст может иметь «защитника», который обладает своего рода влиянием на попечителей и действует от имени и в интересах лица, якобы отдавшего свои деньги. Один из «звездных трастов», существующий на Каймановых островах, разрешает изначальному собственнику средств принимать инвестиционные решения, причем попечитель не обязан гарантировать, что инвестирование осуществляется в интересах других бенефициаров траста. А можно воспользоваться джерсийским «фиктивным трастом». В нем можно менять попечителей на более податливых людей и изменять инструкции, которым должны следовать попечители, по своему произволу. Так дело и идет. Существует специальная категория офшорных юристов: они целыми днями просиживают в офисах и занимаются только тем, что выдумывают новые трасты с весьма незаконным запашком.
Впрочем, трасты – вопрос не одних лишь налогов. Как увидим, многие структурированные инвестиционные инструменты, которые помогли запустить последний экономический кризис, создавались как офшорные трасты. Каково было бы потрясение большинства людей, если бы они узнали, насколько важную роль играют эти трасты в глобальных финансах. А ведь только в трасты крошечной налоговой гавани Джерси вложено до 400 миллиардов долларов. Во всем мире в трасты вложено несколько триллионов долларов. И все это окутано завесой глубокой секретности.
Выбирая для защиты своего огромного богатства такой механизм, как траст, братья Вести остановили свой выбор на действительно могущественном орудии.
Во всем мире в трасты вложено несколько триллионов долларов
И когда сенатор де ла Торре в 1934 году нашел в трюме Norman Star погребенные под гуано ящики с документами Вести, он, возможно, даже не догадывался, насколько изобретательны его соперники. Вскоре после инцидента на корабле Norman Star нашли новые изобличающие Вести документы – на этот раз в Уругвае. А сенатору удалось добиться еще одного успеха: он убедил министерство иностранных дел Великобритании (британские дипломаты были глубоко обеспокоены сомнительным деловыми приемами братьев Вести) принять запрос Аргентины о проведении расследования межгосударственной комиссией.