Эдна не говорила о пабах и развлечениях. Она все время убеждала Тетушку, чтобы та сосредоточилась и увидела ее умершего мужа Уилфреда. Он умирал, чтобы «преодолеть» — неизвестно, что имела в виду Эдна, — но Тетушка не понимала, зачем ей это нужно, поскольку терпеть не могла Уилфреда Катса, когда тот был жив. Потом с Тетушкой начал разговаривать Бог, и сестры отошли на второй план. Молодой мистер Леви заметил: «Когда ты разговариваешь с Богом — это молитва, а когда Бог разговаривает с тобой — это шизофрения».
Минти не смеялась. Ей было страшно, что Бог приходит к ним в дом, и она часто говорила Тетушке, что Он готовит ее к тому, чтобы стать Ангелом Господним, и поэтому не нужно есть красное мясо. Тетушка обожала королевскую семью и помнила, как Эдуард VIII отказался от трона ради любви к женщине, и поэтому неудивительно, что его голос присоединился к голосу Бога. Он рассказал, что у него есть сын, тайно появившийся на свет в Париже, а у того тоже есть сын, и что Тетушка должна сообщить королеве, что она не имеет права пребывать там, где находится, и что корону должен носить Эдуард X. Тетушку арестовали при попытке проникнуть в Букингемский дворец, а потом хотели увезти, но Минти не позволила. Пока у нее есть здоровье и силы, Тетушка останется дома.
— Она была мне как мать, — сказала Минти молодому мистеру Леви, который назвал ее хорошей девочкой и посетовал, что теперь таких мало.
В конце концов Тетушку пришлось отдать в дом престарелых, но долго она там не прожила. Завещание она составила давным-давно, оставив Минти дом на Сиринга-роуд со всей мебелью, а также сбережения в сумме 1650 фунтов. Минти никому не сказала, сколько именно, но дала понять, что Тетушка завещала ей деньги. Это служило доказательством ее любви. Когда Минти добавила к сбережениям Тетушки свои, всего набралось 2500 фунтов. Любую сумму, превышавшую тысячу фунтов, Минти считала настоящими деньгами и гордилась накопленным богатством. Это было после того, как она забрала прах Тетушки из похоронного бюро и похоронила в могиле Мэйзи Чепстоу.
Прошло много времени, прежде чем она вернулась в паб. На следующей неделе Лаф и Соновия не захотели смотреть фильм, и ей пришлось пойти в кино одной; ее это не беспокоило, поскольку она ходила туда не затем, чтобы с кем-то разговаривать. Минти благоразумно выбрала сеанс на шесть десять, когда кинотеатр почти пуст. В зале было всего восемь человек, не считая ее. Ей нравилось сидеть одной, когда никто не шепчет ей на ухо и не передает шоколадку. На обратном пути она заглянула в «Голову королевы» и взяла себе апельсиновый сок. Почему бы и нет. Паб был наполовину пуст; помещение казалось не таким задымленным, как обычно, и она отыскала столик в углу.
Общение Минти с мужчинами всю жизнь ограничивалось чужими мужьями, работодателями, почтальонами и кондукторами в автобусе. Только ими. Она никогда серьезно не задумывалась о любовнике, не говоря уже о замужестве. Раньше Соновия обычно поддразнивала ее, спрашивая, когда у нее наконец появится мужчина, но Минти всегда отвечала, что не создана для брака. Загадочный и внушающий ужас рассказ Тетушки об опыте семейной жизни отбивал всякую охоту к браку. Кроме того, она не знала ни одного свободного мужчины, и никто не проявлял ни малейшего желания познакомиться с ней.
До Джока. Придя в паб во второй раз, она заметила, что на нее смотрят. Минти уселась одна за тот же угловой столик, одетая так же, как всегда, в чистые хлопковые брюки и футболку с длинными рукавами; волосы у нее были свежевымытыми, ногти почищенными. Мужчина, на которого она украдкой бросала взгляды, был высоким, хорошо сложенным, одетым в голубые джинсы, обтягивающие длинные ноги, и темно-синюю куртку с подложенными плечами. У него было красивое лицо и приятный загар; он выглядел чистым, а его короткие каштановые волосы были аккуратно подстрижены. Минти почти допила свой апельсиновый сок. Она не отрывала взгляда от золотых зернистых капелек, чтобы не смотреть на мужчину.
Он подошел и спросил:
— О чем грустим?
Минти была очень напугана и не поднимала взгляда.
— Я не грущу.
— Меня не обманешь.
Мужчина сел за ее столик, потом спросил, не возражает ли она. Минти покачала головой.
— Я бы хотел угостить вас настоящей выпивкой.
Тетушка иногда пила джин с тоником, и поэтому Минти назвала этот напиток. Пока он ходил за порцией для нее и двойной для себя, Минти овладело отчаяние. Ей хотелось вскочить и убежать, но по пути к двери разминуться с ним никак не получится. Что сказали бы Соновия и Джозефин? А Тетушка? Не имей с ним никаких дел. Не верь ему, милая девушка, несмотря на его низкий, приятный голос. Он вернулся с напитками, сел и сказал, что его зовут Джок, Джок Льюис, и спросил ее имя.
— Минти.
Джок причмокнул губами.
— Похоже на то, что подают с плечом барашка. — Он засмеялся, но по-доброму. — Я не могу тебя так называть.
— На самом деле меня зовут Араминта.
Он удивленно вскинул брови.
— Минти, Минти, рики-тики-тинти, крошка-картошка, милашка Минти. — Джок рассмеялся, глядя в ее изумленное лицо. — Я буду называть тебя Поло.
Она поняла. Ему не было нужды ничего объяснять[8].
— Я Джок. Вообще-то Джон, но все называют меня Джоком. Живешь тут, рядом?
— На Сиринга-роуд.
Он покачал головой.
— Я ничего здесь не знаю, но скоро освоюсь. Снял квартиру в Куинз-Парк — в субботу переехал. — Он бросил взгляд на ее руки. — Ты не замужем, правда, Поло? Но у тебя есть приятель, я уверен. Мне, как всегда, не везет.
Минти подумала о Тетушке, которая мертва, и об Агнес, уехавшей в Австралию.
— У меня никого нет.
Джоку ее ответ не понравился. Минти не могла понять почему, но явно не понравился. Она была серьезна — иначе и быть не могло, потому что для нее это действительно серьезно. Пытаясь исправить положение, Минти улыбнулась. Джин ударил ей в голову, хотя она успела сделать лишь несколько глотков.
— Ладно, — сказал он. — Я тебя рассмешу. Адам, Ева и Ущипни Меня пошли купаться на реку. Адам и Ева утопли. Кто остался?
Это было просто.
— Ущипни меня.
Что он и сделал — очень нежно, за руку.
— Я тебя поймал, Поло.
Она не рассмеялась.
— Мне нужно идти.
Минти подумала, что Джок попытается ее остановить, но ошиблась.
— На дорожку. — Оказалось, это не предложение выпить, а леденец «Поло». — Провожу тебя домой. Сегодня я без машины.
В машину Минти не поверила. Тогда. Кроме того, предложи Джок ее подвезти, она бы ни за что не согласилась. Всем известно, что нельзя садиться в машину к незнакомым мужчинам. Или брать конфеты — в них могут быть наркотики. Но так ли опасна прогулка пешком? Минти не смогла отказаться — она сама не знала почему. Джок открыл для нее дверь паба. Вечерами улицы тут были пустынными, если не считать компаний молодых людей, которые слонялись без дела, занимая весь тротуар — в основном молча, но иногда издавая животные крики. Или это мог быть всего один человек, скачущий под оглушительную музыку включенного на полную громкость плеера. Сама Минти не рискнула бы идти пешком, а подождала бы автобуса. Джок спросил, что находится за высокой стеной.
— Кладбище, — ответила она и неожиданно для себя прибавила: — Там похоронен прах моей Тетушки.
— Неужели? — Джок так удивился, как будто она сообщила ему о каком-нибудь чуде, вроде выигрыша в лотерею, и с этого момента он ей начал нравиться. — Ты очень любила тетушку, да?
— О, да. Она была мне как мать. Завещала свой дом.
— Ты его заслужила. Ты была предана ей и делала для нее все, что могла, правда? — Минти молча кивнула. — За верную службу полагается награда.
Сиринга-роуд отходила не прямо от Харроу-роуд, а от перпендикулярной улицы. Джок прочел название на табличке таким тоном, каким произносят «Букингемский дворец» или «Купол тысячелетия». У него был приятный голос, напоминавший нечто сладкое, темно-коричневое и тягучее, вроде шоколадного мусса. Но Минти боялась, что Джок захочет войти, а она не будет знать, как его остановить. А что, если он попытается ее поцеловать? Лафа и Соновии нет дома. Свет у соседей не горел. С другой стороны живет старый мистер Кроут, но ему восемьдесят пять, и толку от него никакого.
Джок развеял ее страхи.
— Я подожду здесь и посмотрю, как ты войдешь.
Минти сделала три шага и обернулась. Еще пять, и она окажется у двери.
— Спасибо.
— За что? Я получил удовольствие. Ты есть в телефонной книге, Поло?
— Тетя была. Мисс Уинифред Нокс.
Если бы Минти желала от него отделаться, то ответила бы, не погрешив против истины, что ее нет в телефонной книге. Наверное, ей хотелось, чтобы Джок позвонил. Он ушел, насвистывая. Это была песенка «Ты проходишь мимо», о том, что при первой встрече мы чужие друг другу.
Джок не терял времени даром. Он позвонил на следующий день. Был ранний вечер, и Минти только что вернулась из «Чистюли» и тщательно мылась. Глупо думать, что она пойдет к телефону мокрая, с каплями воды, стекающими с волос. Пусть звонит. Наверное, Соновия хочет рассказать ей об очередном успехе Коринны, о том, какой приз выиграла Джулианна, или как сдал экзамены Флориан.
Джок развеял ее страхи.
— Я подожду здесь и посмотрю, как ты войдешь.
Минти сделала три шага и обернулась. Еще пять, и она окажется у двери.
— Спасибо.
— За что? Я получил удовольствие. Ты есть в телефонной книге, Поло?
— Тетя была. Мисс Уинифред Нокс.
Если бы Минти желала от него отделаться, то ответила бы, не погрешив против истины, что ее нет в телефонной книге. Наверное, ей хотелось, чтобы Джок позвонил. Он ушел, насвистывая. Это была песенка «Ты проходишь мимо», о том, что при первой встрече мы чужие друг другу.
Джок не терял времени даром. Он позвонил на следующий день. Был ранний вечер, и Минти только что вернулась из «Чистюли» и тщательно мылась. Глупо думать, что она пойдет к телефону мокрая, с каплями воды, стекающими с волос. Пусть звонит. Наверное, Соновия хочет рассказать ей об очередном успехе Коринны, о том, какой приз выиграла Джулианна, или как сдал экзамены Флориан.
Телефон зазвонил снова, когда Минти раскладывала на тарелке ломтики ветчины, холодный вареный картофель и нарезанный кубиками огурец; это был ее ужин, а на закуску она приготовила шоколадный мусс. Голос, похожий на мусс, сказал, что это Джок, и спросил, может ли она пойти с ним в кино.
— Могу, — ответила Минти, а затем добавила: — Ладно.
Так все началось.
Джозефин сказала, что нужно выяснить, не женат ли Джок. Соновия заявила, что Минти ничего о нем не знает, и если она хочет, Лаф может выяснить прошлое Джока, что нетрудно сделать при помощи полицейского компьютера. Лаф в ответ рассмеялся и сказал, что жена, наверное, шутит. Парень по имени Джон Льюис? Таких тысячи. Не говоря уже об универсальном магазине[9]. Минти все это не очень понравилось. Какое их дело? Интересно, как бы они отреагировали, начни она проверять их друзей? Лаф и Соновия слишком много о себе думают — просто потому, что он первый черный полицейский в Великобритании, дослужившийся до сержанта. Вмешательство соседей лишь подогрело ее интерес к Джоку.
Они встретились в пабе и пошли в кино. Потом Джок приехал за ней прямо к дому номер 39 по Сиринга-роуд на своем драндулете. Машине было лет двадцать, но, по крайней мере, она оказалась чистой — по дороге Джок заскочил на мойку. Соновия несла вахту за кружевными занавесками, но ей пришлось уйти за две минуты до приезда Джока, потому что позвонила Джулианна. Однажды он забрал Минти из «Чистюли». Потом Джозефин без конца повторяла, какой он красавец, словно удивлялась, где Минти смогла найти такого. В следующий раз Джок застал Джозефин сидящей на конторке, где у нее была возможность демонстрировать свои ноги в глянцевых блестящих колготках «Вольфорд»[10]. Если на Джока ноги и произвели впечатление, то он не подал виду. Он возил Минти на собачьи бега в Уолтемстоу, водил в боулинг. В подобных местах ей еще не приходилось бывать.
Прошло много времени, прежде чем она набралась смелости и спросила его, не женат ли он. Джок как раз насвистывал ту песенку о парне, который проходит мимо и ждет на углу.
— Разведен, — ответил Джок. — Есть возражения?
Минти покачала головой:
— С чего бы это?
Он работал на стройке. Выполняй Джок неквалифицированную работу, его руки были бы в ужасном состоянии, однако они выглядели ухоженными, и Минти подумала, что он, наверное, сантехник или даже электрик. Джок никогда не приглашал ее к себе в Куинз-Парк. Неизвестно, был ли это дом, квартира или просто комната — она знала лишь название улицы, Харвист-роуд, но не номер дома. У него не было ни братьев, ни сестер, никого, кроме престарелой матери, которая жила в Западных графствах и которую он ездил навещать каждые пару недель, добираясь туда на поезде. При разводе ему пришлось оставить дом бывшей жене. Жаль, но ничего не поделаешь.
Они встречались уже шесть недель, прежде чем Джок ее поцеловал. Положил ей ладонь на затылок и притянул к себе. Ей понравилось, чего она уж никак не ожидала. Минти начала мыться еще тщательнее, чтобы приготовить себя для Джока — особенно теперь, когда он начал целовать ее. Сам Джок тоже был чистым, хотя и не таким, как она, но это и невозможно. Чистота составляла предмет ее гордости.
В субботу вечером, после «Головы королевы», они купили ужин на вынос в «Балти». Вернее, Джок купил. Минти съела собственноручно приготовленный сандвич и банан. Джок сказал, что ненавидит бананы, потому что они напоминают ему сладкое мыло, и Минти невольно вспомнила слова Тетушки, которая с большим подозрением относилась к тем, кто не любит бананы. Однако дальнейшие события заставили ее напрочь забыть об этом. Джок сказал, что хочет остаться на ночь. Минти понимала, что это значит. Он не собирался устраиваться на диване в гостиной. Джок поцеловал ее, и она ответила на поцелуй, но, когда они поднялись наверх, оставила его в спальне, а сама отправилась принимать ванну. Жаль, что нельзя было вымыть голову, но не стоило ложиться в постель с мокрыми волосами. И простыни, застеленные в среду, Минти предпочла бы сменить, знай она заранее, что будет.
То, что произошло между ней и Джоком, никак не вязалось с устрашающими намеками Тетушки. Было больно, но Минти почему-то не сомневалась, что боль скоро пройдет. Джок очень удивился, что она делает это в первый раз, и отказывался ей верить — как и в то, что ей тридцать семь. Он был младше, но так и не признался, насколько.
— Теперь я твоя, — сказала Минти. — Я больше ни с кем не буду этим заниматься.
— Отлично, — ответил он.
Утром Минти встала рано, потому что, уже засыпая, додумалась до блестящей идеи. Кроме того, так у нее появлялась возможность вымыться. Когда Джок проснулся, она — вымытая, с чистыми волосами, в чистых брюках и футболке — смиренно стояла у кровати и держала в руках кружку чая и вазочку с сахаром.
— Первый раз в жизни, — сказал он. — Ни одна женщина для меня этого не делала.
Вопреки его ожиданиям, Минти не обрадовалась. Кто были те женщины, которые не приносили ему чай? Может, всего лишь мать и бывшая жена?
Джок выпил чай, встал и отправился на работу, даже не вымывшись как следует, что шокировало Минти. Прошла целая неделя, прежде чем он позвонил. Этого она не понимала. Минти доехала на автобусе до Харвист-роуд и ходила по улице взад-вперед, читая прикрученные к дверям таблички с именами. Его имени не было. Она обошла все окрестные переулки в поисках драндулета, но не смогла его найти. На той неделе телефон звонил дважды. Прежде чем снять трубку, Минти дотрагивалась до дерева трех разных цветов и молилась. «Дорогая Тетушка, пусть это будет он. Пожалуйста». Но в первый раз это оказалась Коринна, просившая передать сообщение для Соновии, потому что у соседей сломался телефон, а во второй — рекламный агент, предлагавший вставить двойные стекла в доме. К тому времени, когда позвонил Джок, Минти уже распрощалась с надеждой.
— Я не знала, где ты. Думала, ты умер. — Ее голос дрожал от слез.
— Нет, не умер, — сказал он. — Я ездил в Западные графства, навестить старенькую маму.
Он возвращается. Будет у нее через тридцать минут. Минти приняла ванну, вымыла голову, надела чистую одежду — второй раз за три часа. Когда полчаса истекли, а Джок не пришел, она помолилась Тетушке и прикоснулась к дереву семи разных цветов: тонированной под дуб двери гостиной, кремовой входной двери, сосновому столу, выкрашенному зеленой краской стулу в кухне, а наверху также к белой панели, закрывавшей ванну, к розовой рейке на стене и бледно-желтой рукоятке щеточки для спины. Через десять минут появился Джок. Они прямиком отправились в постель, хотя был уже субботний полдень. Минти это понравилось еще больше, и она не могла взять в толк, с кем из них двоих что-то не так, с Тетушкой или с ней самой?
Джок повел ее на фильм «Осторожно! Двери закрываются», а потом в кафе «Уно» на Эдгвер-роуд. На следующий день — потому что это было воскресенье — Минти сказала, что хочет показать ему нечто важное, и они пошли на кладбище к могиле Тетушки.
— Кто такая Мэйзи Чепстоу? — спросил Джок. — Она давно умерла.
— Бабушка моей тети. — Ответ пришел как-то сам собой. Это даже могло быть правдой. Что она знала о предках Тетушки? — Я собираюсь заказать новую надгробную плиту с ее именем.
— Дороговато будет.
— Я могу себе это позволить, — беспечно сказала Минти. — Она оставила мне деньги. Довольно много денег и дом.
Джок не ездил к матери целый месяц, и за это время они обручились. Свадьбу отложили по его настоянию — пока он не найдет работу получше и не станет по-настоящему зарабатывать. Тем временем Джок занял у Минти 250 фунтов, чтобы купить кольцо. Это была ее идея. Он упорно отказывался, говорил, что не смеет даже и мечтать, но Минти настаивала, и Джок сдался. Измерил ей палец и принес кольцо прямо на следующий день — три бриллианта на золотом ободке.