— Слон, что у тебя?
— В порядке, командир. Сейчас будем. Как у вас?
— Тоже норма. Топор работает!
— Ясно.
Возвращение на базу не сказал бы, что было триумфальным. На КПП меня вежливо попросили к Деду на подробный доклад — по рации я рассказал только в общих чертах. Из кабинета полковника вышел на цыпочках и неторопливо направился к своей казарме.
Да, давно меня так не имели. Последний раз видел Деда таким злым месяцев пять назад, после того как уничтожил куратора боевиков в этом районе.
Наша база находилась в расположении мотострелкового батальона. Да и документы мы имели разведвзвода именно этого батальона.
Зайдя в комнату, которую я делил с Егором, застал его готовящимся к процедуре омовения — проще говоря, он собирался в душ. Сбросив сбрую и разгрузку, поставил автомат в шкафчик, используемый нами как арсенал. Потом почищу. Сходил, проверил, как мои раненые бойцы, вернулся и, почистив оружие, направился в душ.
Об объявленной цене за голову того, кто убил Шамиля, я узнал от своего информатора, когда пришел на встречу. Наиль сообщил, что боевики не знают, кто именно это сделал, но уверены, что бойцы батальона. И последние два дня вокруг базы идёт подозрительное шебуршание.
Особисты с ног сбивались, но никого поймать не смогли. А еще через три дня пропал мой сержант-снайпер, не вернувшись из увольнительной в город.
— Твоего человека взяли люди Аслана. Большие деньги, Михаил, кружат голову.
Наиль поставил чашку с чаем на стол и, взяв заварочный чайник, долил мне и себе. Прихлебывая обжигающую жидкость, я думал. Мысли метались в голове, меня переполняла просто черная злоба: взяли моего парня, этого я никогда не прощал и прощать не буду. Поставив чашку на столик, посмотрел прямо в глаза Наилю, что заставило его испуганно отшатнуться:
— Рассказывай, что знаешь! Кто? Где? Когда?
От информатора я вышел с изрядно опустошенным кошельком и с некоторой информацией. Наиль работал только за деньги, и немалые. В общем-то, платить было чем. С убитых боевиков снималось немало зеленых бумажек, которые шли в общий фонд. Понятное дело, о них не сообщалось никому, хотя я думаю, что Дед об этом подозревал.
Выйдя на улицу села и поправив ремень автомата, сползающий с плеча, направился к базе. Сзади следовала пара бойцов, страховали меня на всякий случай. Пройдя сквозь базар и поздоровавшись со знакомыми офицерами из местной комендатуры, подумав, повернул и направился к следующему стукачу.
Возвращаясь на базу, анализировал поступившую информацию. По ней Шепелева взяли в чайхане, куда он зашел. После заряженного напитка сержанта вынесли через черный вход и погрузили в армейскую «буханку» с красными крестами. Но не это было главное: я знал, КТО его взял.
Получив от Деда добро, взял в парке пару бэтээров и, прихватив всю группу, кроме раненых, направился по известному мне адресу.
Наблюдая за большим, крашенным известкой домом, стоявшим на окраине небольшого аула, подслушал с помощью трофейного японского сканера переговоры часовых, потом нажал два раза на тангенту, давая сигнал на открытие огня.
Двое часовых, прохаживающиеся у ворот, синхронно повалились на утрамбованную землю от неслышных выстрелов «Валов». Снайперы страховали штурмовую группу, подбежавшую к воротам и сделавшую контроль из пистолетов с глушителями. Потом во двор полетели светошумовые гранаты, и бойцы, выстроившись лесенкой, перекидывали штурмовиков одного за другим через забор. После бойцов пришла и моя очередь.
В дом через окна также полетели светошумовые гранаты. Подождав пару минут, пока бойцы закончат, я спокойно зашел в разгромленную комнату, в которой находился Аслан в окружении своих людей, сейчас лежавших уткнувшись лицами в пол и со скрученными за спиной руками. Их оружие было свалено в углу. Показав Топорову на Аслана, приказал:
— Этого в отдельную комнату.
Сидя на мягкой подушке и держа в руках пиалу с чаем, я посмотрел на связанного пленника:
— Ну что ты, Аслан, творишь? Похитил моего человека. Знаешь, я могу и обидеться!
Пленник поднял голову и посмотрел на меня. Потом, перекатившись на спину, сел. Я с улыбкой наблюдал за ним. Поставив пиалу на маленький чайный столик, спросил:
— Где мой боец?
— Да пошел ты!..
Через минуту мне наскучило слушать мат. Достав из набедренной кобуры «Стечкин», хладнокровно прострелил ему ступню. Боли он боялся, очень боялся, и вся его напускная храбрость быстро сползла. Дослушав рассказ стонущего Аслана до конца, я спокойно подняв лежащий рядом пистолет и выстрелил ему в грудь два раза. Повернувшись к находящемуся в комнате Егору, скомандовал:
— Полная зачистка дома!
— Там его семья!
— Ты слышал, полная.
Через пять минут мы уходили от начавшего разгораться дома, около которого появились первые соседи, в сторону небольшой горы, где оставили наши бэтээры. Мы возвращались на базу. Туда, куда увезли Антона Шепелева, соваться без серьезной подготовки не стоило.
Дед, покачав седой головой, переспросил:
— Ты уверен, что его увезли именно в эту горную деревню?
— Аслан так говорил. Его передали вот на этой дороге боевикам на двух джипах. По описанию, которое дал Аслан, это люди старшего брата Шамиля, Рамзана.
— Ты знаешь, что будет, если твою группу уничтожат.
— Я уже разработал план. Нужен вертолет, чтобы выбросил нас вот здесь. — Я показал на карте где.
Склонив голову, Дед задумался, потом согласился:
— Ладно, под твою ответственность. С вертолетчиками я сам договорюсь.
Сидя на лавке около иллюминатора, я смотрел на проносящуюся под брюхом вертолета землю, камни, «зеленку» и небольшие речушки. В наушниках раздался голос пилота:
— Старшой, подлетаем. Готовьтесь, через две минуты высадка.
— Понял, две минуты, — не снимая наушников с головы, переключился на наш канал: — Всем внимание. Прибываем через две минуты. Проверить оружие и амуницию.
В вертолете началось шевеление. Гул стал сильнее, и я становился то легче, то тяжелее. Пилот маневрировал, стараясь найти хорошее место для высадки.
— Все, лейтенант, норма, — раздалось в динамиках наушников.
Стоящий у пулемета бортмеханик открыл боковую дверь. После моего знака бойцы один за другим стали исчезать в проеме. Прежде чем скинуть наушники, полученные от вертолетчиков для связи с экипажем, услышал:
— Удачи!
Склон, заросший изумрудной травой, мягко ударил меня по ногам. Перекатившись, чтобы погасить энергию прыжка, я вскочил и побежал к своим бойцам, занявшим на склоне горы круговую оборону. Громко ревя двигателем, вертолет мелькнул синим брюхом и ушел за гору. Через некоторое время последовали доклады:
— Чисто!
— Норма!
— Чисто!..
Получив доклады от всех бойцов, приказал начать движение. Роли были давно распределены, и каждый знал, что делать. Тройка парней, мой передовой дозор, уже скрылась в «зеленке». Мы бегом последовали за ними. Боевики наверняка засекли вертолет и сделали выводы. Поэтому от места высадки нужно уйти как можно быстрее.
— Смотри, командир. Видишь, у той постройки появился еще один.
— Четвертый. Тебе не кажется, что четверо часовых только с этой стороны — слишком много?
— Да, многовато. — Прапорщик Топоров внимательно осматривал подходы к горному аулу, к которому мы подошли полчаса назад.
— Ждем еще десять минут, потом начинаем, время играет против нас.
— Я бы на их месте вот этот склон заминировал, — посмотрев в бинокль на то место, куда указал Топор, согласился с ним.
Пора связываться с Егором, который ушел с пятью бойцами на противоположную сторону.
— Седой — Хохлу, доложись!
— Наблюдаю трех часовых!
— Полная информация! — слушая Егора, осматривал деревню.
На штурм пойдут всего семеро, это считая меня. Остальные в снайперском прикрытии. Командир стрелков, старший лейтенант Шалепин, тоже был очень зол за похищение своего подчиненного. Поэтому вооружил тех из моих парней, кто хорошо умел обращаться со снайперским оружием. И я ещё выделил по автоматчику им в прикрытие. Получилось три пары.
В результате наблюдения мы выявили еще два тайных поста, похожие на замаскированные пулеметные точки — уж больно хорошие позиции у них были.
— Отсчет — минута! Пошел! — В голове мысленно затикали часы.
Пробираясь через заросли кустарника, я по-пластунски преодолел открытое пространство. Метрах в двадцати виднелся забор. В ауле люди Рамзана занимали всего три дома.
Время, я терпеливо ждал доклада снайперов об уничтожении часовых.
— Норма!..
— Начали! — поставив ногу на сцепленные руки бойца, перекинул себя через забор. Перекатившись, встал на одно колено и, держа автомат наготове, сканировал двор. Рядом послышались удары берцев о землю.
— Отсчет — минута! Пошел! — В голове мысленно затикали часы.
Пробираясь через заросли кустарника, я по-пластунски преодолел открытое пространство. Метрах в двадцати виднелся забор. В ауле люди Рамзана занимали всего три дома.
Время, я терпеливо ждал доклада снайперов об уничтожении часовых.
— Норма!..
— Начали! — поставив ногу на сцепленные руки бойца, перекинул себя через забор. Перекатившись, встал на одно колено и, держа автомат наготове, сканировал двор. Рядом послышались удары берцев о землю.
Покосившись на бойцов, приказал:
— Вперед!
Полное уничтожение банды заняло почти двадцать минут. Только в одном доме оказали сопротивление, успев запереться в нем. И только опасение, что сержант находится там, мешало нам перейти к активным действиям. Развязал нам руки сигнал от прапорщика, что они нашли Шепелева. После чего два выстрела из РПО положили конец последним боевикам. Выслушав доклады от всех групп, я направился к Топорову.
— Где он? — спросил у бойца, выскочившего из-за угла дровяного сарая, неся в руках связку трофейных гранатометов.
— Там, у зиндана. Туда уже Док убежал.
Док был нашим штатным врачом.
Зиндан находился во дворе самого большого дома. Подойдя к бойцам, суетящимся у ямы, из которой шел смрад немытых тел, нужника, гниения, и еще чего-то, спросил склонившегося над лежащим на земле сержантом бойца:
— Что скажешь, Док?
— У него переломаны ноги. Сейчас без сознания. Похоже, что молотком прошлись. Издевались, су…и.
В это время из ямы бойцы вытащили еще одного. В зиндане, оказалось, сидело шесть человек, считая нашего снайпера.
С шестью освобожденными пленными, с трудом передвигающими ноги, мы бы далеко не ушли. Пришлось, как это ни опасно, вызывать вертолет прямо в аул.
Снова сидя у того же иллюминатора, я смотрел на все больше и больше удаляющуюся землю. Селение, смутно видневшееся сквозь дымок от горящего дома, становилось все меньше и меньше. Убедившись, что мы отлетели на безопасное расстояние, кивнул Егору. Зам, державший в руках черный пенал с кнопками, с улыбкой нажал на одну из них. На месте аула появились многочисленные облака разрывов.
— Докладывай, Александров, как все прошло. — Выглядел полковник Тарасов не ахти. Видно, переживал, пока мы были на операции, хотя она и заняла всего восемь часов.
— Норма, товарищ полковник. Пришел, увидел, уничтожил на хрен.
Дед мрачно посмотрел на меня. И вся веселость мигом слетела. Вытянувшись, отрапортовал:
— Операция прошла успешно, потерь нет. Ранены двое, сержант Дружинин получил пулю в броник, сломано два ребра. И старшина Говорков получил осколок в мякоть правой руки при уничтожении оборонявшихся в доме боевиков. Освобождено шесть пленных…
Я рассказывал в подробностях, как глушилками лишили боевиков связи, оставив только свой канал. Как штурмовали, как захватили трех пленных, один из которых зам Рамзана. Как доставали раненых из зиндана, как сваливали оттуда. С какими трофеями вернулись. Что говорят в госпитале, в который мы сразу сдали освобожденных заложников. Положив на стол командира список с данными пленных, закончил:
— Жаль только, пленные ничего сказать не смогли о том, кто сдал Антона. Очень хотелось бы знать.
Заметив внимательный взгляд Тарасова, постарался сделать честное выражение лица. Глаза Деда из внимательных сделались подозрительными:
— Точно ничего не рассказали? Я ведь знаю, как ты допрашиваешь, камень плакать будет.
— Так точно, товарищ полковник, ничего. Там фактически полутруп был, сдох, ничего не сказал.
— А остальные?
— Бычье обычное, ничего не знали, там прям и кончили их.
— Ладно, садись, рапорт пиши. Напишешь, что, по информации от твоего стукачка, Рамзан прикупил несколько ПЗРК. Сейчас это серьезная тема.
Написание рапорта заняло почти полтора часа. Отдав результат полковнику, вышел на крыльцо штаба, осмотрелся и направился в казарму подбирать бойцов для ночного развлечения. Да, я соврал Деду, зам Рамзана успел нам поведать многое. Именно он курировал захват Антона, проплата предателю тоже шла через него.
Прапорщика Микусюка нашли рано утром за территорией базы с распоротым животом, набитым деньгами. Дед тряс меня за это происшествие почти два месяца, но бойцы божились, что я был в своей комнате. Так как именно в этот день им приспичило постоянно заходить ко мне по своим надобностям. Чайхана, в которой взяли Антона, вдруг вспыхнула и сгорела вместе с хозяевами, которые не успели выбраться.
Дед прикрыл меня от нападок со стороны нашего ведомства, когда зашевелились особисты. Антону мы отдали все деньги, что обнаружили у Рамзана. На гражданке они ему пригодятся — врачи списали его подчистую. Благо дома у бывшего снайпера было кому позаботиться о нем. А через неделю погиб Егор. Мы даже не успели обмыть его звездочки старшего лейтенанта.
Вопрос спортсмена отвлек меня от воспоминаний.
— Далеко еще идти? Где твой дом?
— Так, дяденька, мы сюда на трамвае приехали. Вон та остановка. — Я ткнул пальцем на первую попавшуюся трамвайную остановку. Повертев головой, качок повел меня не к ней, а к стоящему в отдалении милиционеру.
«Ай-яй-яй, мне в ту сторону точно не надо. Вот ведь гад, не мог до придуманного дома отвести, лень ему, понимаешь ли. Я бы за это время наверняка смыться успел!» — сердито подумал я.
Быстро завертев головой, стал искать способ свалить. Удача улыбнулась мне вставной челюстью седого старичка, направлявшегося к остановке с газетой под мышкой. Пытаясь затормозить каблуками ботинок о брусчатку тротуара, я попробовал привлечь внимание спортсмена. Удивленно повернувшись, он спросил у меня:
— Что случилось?
Вытянув руку и указывая пальцем на спину удалявшегося старичка, объяснил:
— Вон деда идет! Пусти! — Я попытался вырвать руку из тех клещей, что ее держали.
Но, как ни странно, они разжались сами. Быстро, пока была возможность, кинулся бежать к старичку, уже подходившему к остановившемуся на остановке трамваю. Обернувшись, увидел, что спортсмен широким шагом направлялся за мной. Это «не гуд». Мне осталось только одно.
— Де-е-да-а! — закричал я старичку.
Обернувшимся людям, стоящим на остановке, стал махать на ходу рукой, как будто прощался. Люди на остановке с улыбкой махали в ответ, старичок, обернувшийся на крик, тоже помахал. К трамваю я подбежал, запыхавшись, — все-таки за такое короткое время в нормальную форму никак не вернешься. Схватив дедка за штанину, подергал ее, привлекая к себе внимание, а когда тот обернулся, попросил:
— Извините, пожалуйста, вы не поможете мне попасть в трамвай?
Дедок подхватил меня под мышки и поставил на верхнюю ступеньку, подождал, пока я пройду дальше, и вошел сам. Двери с шумом закрылись, и, звякнув звонком, трамвай поехал. Посмотрев с улыбкой на спортсмена, подходящего к остановке, не удержавшись, показал ему средний палец правой руки. Судя по его недоуменному лицу, что этот жест означает, он не знал, и это слегка испортило мне настроение.
Повернувшись к старичку, уже листавшему газету, сказал:
— Вот, к маме на работу еду. Дядя провожал, — говорил я на всякий пожарный. В это время у людей была какая-то гипертрофированная ответственность за детей, даже не своих. Поэтому требовалось сделать так, чтобы меня не расспрашивали, куда это еду один. Говорил тихо, чтобы только дедок смог меня расслышать, для остальных я ехал с ним.
Старичок вышел через шесть остановок. Выйдя за ним следом, я почти сразу же свернул немного в сторону и скрылся в «зеленке». Проще говоря, залез в заросли кустарника.
«Так, что мы имеем в данный момент?»
Усевшись на ветке куста (у маленького роста всё же есть некоторые преимущества), стал копаться в рюкзаке. Сначала достал остатки сухпая и позавтракал. Потом пришла очередь блокнота и карандаша — в обновлённом теле буквы у меня выходили очень уж корявыми, нужно было потренироваться в их написании. Потратив на это минут двадцать, выбрался наружу и отправился искать почту.
Нашлась она в трехэтажном доме, похоже, еще дореволюционной постройки.
Медленно поднимаясь по ступенькам, я пропустил вперед молоденькую девушку, одетую в сиреневый сарафан. Попав внутрь, огляделся и с деловым видом подошел к конторке, за которой сидела немолодая женщина.
— Добрый день. — Вежливость с пожилыми людьми никогда не помешает, это их заметно расслабляет.
— Тебе чего, внучок?
Чтобы сразу отсечь все вопросы, объяснил:
— Мы с папой сестренку на коляске катаем, она маленькая совсем. Моя мама ее в капусте нашла. Вот.
Со стороны девушки, изучающей имевшиеся в продаже открытки, послышался всхлипывающий смешок.
Разговаривать с сотрудницей почты было неудобно. Высота конторки, где находилось окошечко кассы, была для меня слишком большой. А вот если отойти метра на три назад, мы уже могли общаться с кассиршей лицом к лицу. Правда, довольно громко. Смешок девушки заставил нас одновременно повернуть головы в ту сторону. И если лицо кассирши выражало недовольство и осуждение, то я с интересом прошёлся взглядом по выпуклостям довольно красивой фигуры и машинально сказал: