Секунду помедлив, ответил:
— Слышал. Один знакомый пел, а я запомнил.
— Споешь?
— Да не проблема. Какие закажешь? Про любовь? — промурлыкал я, прижимаясь к ее руке и влюблено глядя снизу вверх.
— Спой, которая тебе нравится.
— Мне много нравится. Только без музыкального сопровождения будет не очень, согласна?
— Пой.
— Ну ладно, вот эта подойдет на данный момент:
Закончив «Виденье», спел «Студентку-практикантку», потом «Плачет девочка в автомате».
— Красивые песни, — сказала Ксения. — Последняя жалостливая такая.
Еще бы, на ней я специально слезу пустил. Что, кстати, получилось довольно легко.
— Мы приехали. Выходи.
Оказалось, что мы уже припарковались у тротуара. Выбравшись из машины, я встал около капота и стал ждать, пока Ксения её закроет.
— Пойдем, — закончив, она подала мне руку.
Блин, как дите ведет.
Пока шли по одной из тенистых тропинок, Ксения постоянно выспрашивала у меня про песни. Я старательно отводил вопросы в сторону и, прикалываясь над ней, кричал, когда проходили прохожие: «Мама, ну купи!» На что она уже не обращала внимания.
— А кто это здесь одна гуляет?
Из кустов вышли, покачиваясь, два патлатых дауна лет по двадцать. Отчетливый запах свежего перегара показывал, что они изрядно выпили. Наверняка их потянуло на подвиги из-за этого. Один бросил на меня взгляд, и я молниеносно сунул палец в нос и стал в нем ковыряться, тупо глядя на них.
— Пропустите! — воскликнула Ксения, пытаясь обойти этих павианов.
К сожалению, поблизости никого не было, только вдалеке мелькнула куртка прохожего.
— Не-е, не пропустим, — ухмыльнулся тот же гамадрил, раскинув руки.
Мне это надоело. Отодвинув Ксению в сторону, я принялся закатывать рукава рубашки:
— Так, чмыри, у вас две секунды, пока я не закончу, чтобы свалить.
Бабуины, усмехнувшись, переглянулись, один из них грозно нахмурился и спросил:
— А то что?
— А то вам будет плохо.
Все это как-то отдавало какой-то театральностью, но мне было пофиг.
Говорливый, поигрывая мышцами, направился ко мне. Сжав правую руку в кулак, я звонко шлепнул ей по ладони левой и, нахмурившись, сказал:
— Все, конец вам! — после чего, набрав полные легкие воздуха, заорал: — Милиция-я-я! Грабю-ю-ют! Убиваю-ют!..
— Все, хватит вопить, они уже убежали. — Ксения, с трудом сдерживая смех, стояла рядом. — Ты был очень грозен.
— Конечно, для этого и нужны настоящие мужчины!
— Громко орать?
— И для этого тоже, — немного подумав, ответил я.
В кафе мне принесли большую порцию мороженого (ну страсть у меня к этому лакомству!). Очень большую. Такую большую, что всё не влезло. Остатками тут же завладела Ксения и принялась издеваться: зачерпнёт немного ложечкой и облизывает её, как… В общем, очень уж сексуально. И ещё глазами при этом насмешливо стреляет в мою сторону.
Громко икнув от полноты чувств, я слез со стула и пояснил:
— Я это… Ик. Туда… Ик. Короче, ща приду. Ик, — после чего быстро засеменил в туалет.
Выходя из общественного туалета с блаженной улыбкой на лице, увидел шагающих по тропинке к кафе двух знакомых милиционеров, а с ними… Оба-на! Те два черномордых лангура, бредущие с печально опущенными головами.
Тогда мой крик был услышан, и через минуту к нам с параллельной тропинки выскочили двое милиционеров и активно закрутили головами. Один из них, с лычками сержанта, на ходу спросил:
— Кто кричал?
— Она!
— Он! — одновременно показали мы друг на друга. Ксения бросила на меня свирепый взгляд.
— Ну ладно, я кричал, — поднял я руку. И вопросительно посмотрел на Ксению, всем своим видом показывая, что из меня слова и клещами не вытащить. Ксения не сплоховала и рассказала почти всю правду, с незначительными изменениями. Показав, куда хулиганы побежали и откуда вышли, мы отправились в кафе, сообщив милиционерам, где будем находиться.
И сейчас обеих макак вели к нам на опознание.
Приметив, где они скрылись за кустами, бросился напрямик, срезав путь по газону, и выскочил на тропинку прямо перед носом обеих мартышек, что заставило их вздрогнуть и остановиться. Уперев руки в бока, выпятив челюсть и с презрением окинув их взглядом, я сказал:
— Ну что… ик. Тупиковая ветвь… ик… развития, поймали вас? Если бы вы по… ик… пались мне раньше, то я бы ва… ик… с на куски пор… и-ик-к… вал!
Последний «ик» оказался особенно громким, и если до этого по мере моей речи улыбки милиционеров становились все шире и шире, то здесь они рассмеялись.
Свирепо посмотрев на усмехнувшегося за компанию говорливого, подошел и с силой врезал носком ботинка ему по щиколотке. Я знал, куда следует бить, и поэтому обезьян, взвыв от боли, упал на тропинку и стал стонать, держась за пострадавшее место.
— А ты че вылупился? Тоже хочешь? — спросил я у второго.
Икота, так некстати проявившаяся, внезапно пропала.
— Все, хватит с него. — Улыбающийся сержант отодвинул меня в сторону. Второй милиционер, с чистой совестью на погонах, помог подняться пострадавшему от ребенка парню.
— Я так понял, что это они? — спросил сержант.
— Они.
— Тогда пройдем в кафе, за твоей сестрой. Она должна дать показания.
— Раз надо, даст. Пшли.
Сунув руки в карманы штанов, я вразвалочку последовал за ними.
— Все-таки странно. Студенты, комсомольцы, а так себя ведут. У одного — отец начальник порта, а сынок пьяный по улицам ходит! — возмущалась Ксения, когда мы возвращались к машине.
— Подумаешь, вот у нас было… э-э-э…
— Что было?
— Да не, ничего не было, — вовремя опомнился я и не стал рассказывать про беспредел «золотой молодежи» в мое время.
— О, а это еще кто? — озадаченно поинтересовалась Ксения, глядя из-под ладони на парня лет тридцати, облокотившегося о капот нашей «тройки». Сзади вплотную стояла серая замызганная «Волга» с сидящим в ней водителем.
— Нашли-таки! — недовольно буркнул я.
Подойдя к машинам, поймал взгляд парня. Серьезный товарищ, похоже, из волкодавов, неприятный соперник, будь я даже в нормальной, привычной форме. Еще больше я укрепился в своем мнении, когда он двинулся нам навстречу. Очень неприятный соперник.
— Ксения Викторовна, вас с вашим спутником, — он кивнул мне, — ждет Григорий Васильевич. Поторопитесь, пожалуйста.
После чего, повернувшись ко мне, предложил сесть в их машину.
— Нет, спасибо. Эту тетю я знаю, а вас нет.
Одно дело ехать с приятной особой, другое — с двумя мужиками.
Нет. Нет и нет.
— Хорошо, мы следуем за вами, — кивнув, парень направился к «Волге».
— Ну что, красавица, закончились наши приключения, а? — повернулся я к Ксении.
— Но день ведь еще не закончился? Посмотрим, что он нам еще принесет.
— Надеюсь, только хорошее, — мне удалось вполне натурально улыбнуться. Хотя было не до веселья, тревожила неопределенность.
— Я тоже надеюсь.
— Ну что, поехали?
— Держись, прокачу с ветерком!
— За тебя держаться?
— Все, приехали. Можешь выходить!
Но вылезать я не спешил. Прикусив губу, внимательно осматривал три «Волги» у подъезда и стоящих рядом парней.
— О, похоже, у дяди гости! — воскликнула Ксения, посмотрев в ту же сторону.
— Может, они не к нему?
— Может, но сопоставив некоторые факты, — она окинула меня взглядом, — я все-таки думаю, что это к нам.
Пожав плечами, я вылез из машины. Сам, подойдя к Ксении, взял ее руку, и мы пошли к подъезду под внимательными взглядами охраны.
Зайдя в прихожую квартиры, увидели там пару мужчин. Которые, явно ждали нас.
— Ксения Викторовна, попрошу пройти за мной, — шагнул вперед один из них и сделал приглашающий жест рукой.
Посмотрев, как девушка уходит в сопровождении этого хмыря, я повернулся ко второму и спросил:
— А я, так понимаю, должен пройти с вами?
Тот, не сказав ни слова, сделал такой же приглашающий жест, проводил меня к кабинету и открыл дверь. Я замер на пороге.
— Ну что же вы, Артур Кириллович, остановились? Заходите, не бойтесь, мы не кусаемся, — сказал сидящий в кресле пожилой мужчина с болезненного вида лицом. Сам Романов сидел во втором кресле и, попивая чай из стакана с подстаканником, с большим интересом наблюдал за происходящим.
Хмыкнув и поздоровавшись, я вразвалочку проследовал к маленькому диванчику, стоящему напротив обоих кресел. В прошлый мой приход они стояли по-другому. Подготовились, значит. Ну-ну.
Устроившись поудобнее, с интересом начал играть в гляделки со смутно знакомым дедком. Правда, мне это довольно быстро наскучило, и я, скосив взгляд на Романова, вопросительно приподнял левую бровь. Уже почти знакомый старикан неопределенно хмыкнул.
«Блин, да где же я его видел?»
Быстро перелистывая в памяти государственных деятелей этого времени, стал сличать их с сидящим передо мной дедом.
«Нет! Да не может быть?!»
Не сдержавшись, ткнул в старика пальцем и возмущенно спросил:
— Откуда усы?! И волосы не те! Григорий Васильевич, что за шутки?!
— Не волнуйся, Артур. Это я решил посмотреть твою реакцию на меня, — успокоил Андропов, снимая парик и отклеивая усы. — Не обращай внимания. Необходимый антураж, я сейчас нахожусь за тысячу километров отсюда. С одной важной инспекцией. И до сих пор провожу ее там.
Продолжать разговор Юрий Владимирович не стал. У меня вообще возникло ощущение, что он тянет время, как будто чего-то ждёт. Пораскинув мозгами — в переносном смысле — понял, чего именно, и невольно вырвалось:
— Все, что она расскажет… правда. Я действительно к ней приставал. Но в шутку же!
Быстрый обмен взглядами показал, что я был прав в своем предположении. Они точно ждали отчет о допросе Ксении. Ещё раз покосившись на Андропова, Романов повернулся ко мне:
— Как день прошел?
— Зашибись. Весело и непринужденно. — Моя рука прошлась по коротко стриженной голове.
— Так ты только из-за этого сбежал отсюда? Чтобы постричься?
— Да вообще-то нет. Не знаю, какое ко мне будет отношение в будущем, вот и решил развлечься на полную катушку. Дал волю своим чувствам. Вот и все. — Ох, чувствую, еще попадет мне за этот побег.
Взяв со столика, находившегося между нами, стакан чая, Андропов хмыкнул:
— Знаешь, парень, чтобы убедить меня, что ты действительно из будущего, тебе придется поднапрячься!
— Да? Как насчет того, что один из ваших высокопоставленных чиновников с тысяча девятьсот семьдесят четвертого работает на британскую разведку?
Андропов, пивший в это время чай, к моему разочарованию, даже не вздрогнул. Просто вопросительно посмотрел на меня и совершенно спокойно спросил:
— Ну и кто же это?
— Полковник Гордиевский Олег Антонович. Бежал в Британию в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. За предательство награжден орденами Святого Михаила и Святого Георгия. Все, с кем он общался и кого знает, или работают под колпаком, или перевербованы, или мертвы.
— Это все слова, нужны реальные доказательства. Хотя мы и проверим эту информацию, — ответил Андропов, с интересом глядя на меня.
— Вы знаете, Интернет в доме — великая вещь. Спрашивайте.
Но тут нас прервал стук в дверь.
— Войдите! — крикнул Романов.
Вошедший мужчина с холодными глазами особиста — тот, с которым ушла Ксения, — спокойно подошел к Андропову и отдал ему несколько листков. После чего, к моему удивлению, не вышел из кабинета, а остался, встав за спиной шефа.
Последующие минуты стали для меня довольно тяжелыми. Далеко не все взгляды, бросаемые в мою сторону Юрием Владимировичем во время чтения, удавалось расшифровать, так что голова сама по себе втянулась в плечи, а палец принялся выводить узоры по накрывавшему диван пледу. И только через несколько минут я понял, что это не моя реакция, а рефлексы нового-старого тела.
Встряхнувшись, откинулся на спинку, положил ногу на ногу, скрестил руки на груди и постарался расслабиться, в свою очередь наблюдая за Андроповым. Юрий Владимирович несколько секунд разглядывал меня с лёгким недоумением, а потом вернулся к чтению.
— Очень любопытно, — наконец сказал он, отложив листочки в сторону. Посмотрев на меня с прищуром, добавил: — Похождения бравого солдата Швейка какие-то, а не офицера. Как объяснишь подобное поведение?
— Что тут объяснять? Сорвался, с кем не бывает. Вы посмотрите, в ком я нахожусь! В ребенке! Да я в последнее время с трудом контролирую некоторые рефлексы тела! Вот я, мужчина в самом расцвете сил. А как увидел эту девчонку, так сразу раскис. Хочу ее мозгом, а не могу телом. Парадокс, блин. Так она еще, зараза, так похожа на мою бывшую жену, что я готов ее придушить…
— Про жену позже расскажешь. Да и про свою жизнь до момента перемещения тоже, а пока… — прервал меня Андропов и махнул рукой мужику за своей спиной, подавая ему какой-то знак, — … а пока я жду доказательств.
— Ну хорошо, насколько я помню, в тысяча девятьсот восемьдесят втором году Испания станет членом НАТО, в конце мая, кажется. Так, следующее… — Теперь стала понятна функция стоящего за спиной Андропова мужчины. Достав блокнот, тот стал конспектировать.
— Ну и горазд же ты есть! — зевая, пробормотал плотный парень с усами, как у Боярского. На этом похожесть заканчивалась. Боярский не носил в поясной кобуре табельное оружие и не охранял особо важную персону. Не меня, кстати, а Андропова. Все трое моих охранников были его людьми.
— А что ты хочешь, Иваныч? Молодой растущий организм требует постоянной подзарядки. Кстати, скоро там Москва? — поинтересовался я у старшего и насмешливо посмотрел на третьего охранника, нахохлившегося на соседней полке. Второй находился в тамбуре.
— Да минут двадцать осталось, и вокзал будет, — ответил Иваныч. После чего, глянув с улыбкой на напарника, сказал: — Да не дуйся, Максим, это была просто шутка.
— Да с его шуточками седым станешь! — буркнул Максим, сердито покосившись на меня.
— Ну почему же? На мой взгляд, очень смешная и невинная шутка. — Иваныч принялся разливать чай по стаканам.
— Не обижайтесь, дядь Максим. Если бы вы не наступили мне на ногу, я бы даже не подумал сделать подобное. Извините, ладно? И, кстати, никто меня за руку не ловил, — добавил я, вспоминая происшедшее на перроне вокзала.
Небольшая подножка — и охранник Андропова, шедший слева от меня, лежит на здоровенной тетке, до этого стоявшей перед нами и оравшей мне прямо в лицо. Причем поза при падении получилась такая, что Иваныч до сих пор вспоминает ее с улыбкой.
— Если бы ты сам полежал на этом студне, да еще и меж ее ног, сам бы обиделся. И я еще вроде оглох на правое ухо, — отозвался Максим, проигнорировав мои извинения.
Да уж. Вопящая благим матом тётка вцепилась в парня ногами, обхватила, как клещами, и не умолкала, пока Игорь, второй охранник, не разнял их. Иваныч же не отходил от меня.
— Иногда я бываю крайне мстителен! — сказал я вслух, демонстративно потирая отдавленные пальцы правой ноги.
После чего, попивая чаёк вприкуску с конфетами, стал вспоминать все те три дня допросов в квартире Романова. Андропов мне все-таки поверил. ПОВЕРИЛ!
— Ладно, Артур. Та информация, что ты нам поведал из своих воспоминаний, это крайне малая информация, кстати. Проверенная и перепроверенная. И, к моему удивлению, она подтвердилась. Конечно, не все за эти двое суток мы успели проверить, но то, что успели… И про Испанию подтвердилось, со мной связался Громыко. Полковника Гордиевского сейчас проверяют. Да, в общем, чувствую, с твоим вселением у нас еще будут большие проблемы. Расскажи-ка мне еще раз тот разговор в больнице с полковником…
— Чуриным. Все проверяете? Вы же, насколько я помню, уже не руководитель КГБ.
Я подробно пересказал каждую секунду с момента, как очнулся в больничной палате. Секретарь Андропова — тот, с глазами особиста, отзывающийся на имя Денис, — постоянно конспектировал. Просмотрев все листочки с моими ответами, Юрий Владимирович сложил их в черную кожаную папку, которую убрал в портфель. После чего повернулся ко мне:
— А теперь расскажи-ка о себе. Основное расскажи, подробно потом расскажешь!
— Хм, ладно. Ну, подростковый возраст вас, я думаю, пока не интересует. Потом… Что про меня можно сказать? Начну, пожалуй, с окончания школы. Был я страшным обалдуем, отец ремнем лупил постоянно. Водка, сигареты, девчонки — все было, пока я не связался с одной полукриминальной бандой. Там что-то было связано с изнасилованием, я не участвовал. Бухой был в дупель, лежал в соседней комнате, но и меня взяли, как соучастника. Потом, конечно, разобрались, но отец меня встретил с распростертыми объятиями. Если бы не мама, — я сокрушенно покачал головой, — забил бы он меня нахрен. А так отделался тремя треснутыми ребрами, это когда он меня ногами бил. Вывихнутой рукой и сломанным носом. Батя у меня в Войсках Дяди Васи служил, норов у него крутой. Когда из больницы выписался, меня пинком в рязанскую «Дурку» определил. У него сослуживец в военном комиссариате служит, а у того брат в «Дурке», поспособствовал. Пять лет прошли как один день.