Дверь была приоткрыта. Когда Джейн распахнула ее пошире, что-то белое выскочило наружу и промчалось по ее ноге.
— Святое дерьмо! — заорал Фрост.
С колотящимся сердцем Джейн обернулась и увидела, как из-под дивана в гостиной на нее уставилась пара глаз.
— Это всего лишь кошка, — облегченно рассмеялась она. — Вот и объяснение отпечаткам лап поменьше.
— Постой, ты это слышишь? — спросил Фрост. — Мне кажется, там еще одна кошка.
Джейн перевела дыхание и шагнула через порог в гараж. Серый полосатый кот подбежал, чтобы поприветствовать ее и вкрадчиво начал тереться об ноги, но Джейн его проигнорировала. Ее взгляд был прикован к тому, что висело под крышей. Мухи роились так плотно, что она ощущала их жужжание у себя в костях, пока они кружили вокруг зловонного пиршества, освежеванного для их удобства, с выставленным наружу мясом, в котором сейчас извивались личинки.
Фрост ринулся прочь, подавляя рвотные позывы.
Обнаженный мужчина висел вниз головой, его лодыжки были связаны оранжевым нейлоновым шнуром. Словно у свиной туши на бойне, его живот был вспорот, из полости вычищены все органы. Обе руки свободно болтались и могли бы касаться пола, если бы все еще оставались целыми. Если бы голод не заставил Бруно и, возможно, двух кошек, начать обгладывать плоть своего хозяина.
— Значит, теперь мы знаем, откуда взялся тот палец, — произнес Фрост, чей голос звучал приглушенно под рукавом. — Иисусе, это худший ночной кошмар для каждого. Быть съеденным собственным котом…
Для трех голодных домашних питомцев то, что теперь свисало с подъемника, безусловно, казалось трапезой. Животные уже отгрызли руки и объели столько кожи и хрящей с лица, что в одной глазнице виднелась белая кость, жемчужная впадина, выступающая через обглоданную плоть. Черты лица были обгрызены до неузнаваемости, но гротескно-опухшие гениталии не оставляли никаких сомнений в том, что это был пожилой мужчина, судя по седым лобковым волосам.
— Подвесили и освежевали как дичь, — произнес голос за спиной Джейн.
Джейн вздрогнула от неожиданности и обернулась, увидев доктора Мауру Айлз, стоящую в дверях. Даже на таком абсурдном месте преступления Мауре удавалось выглядеть элегантно: ее черные волосы были гладко уложены, напоминая блестящий шлем, серые брюки и куртка идеально подчеркивали тонкую талию и бедра. Она заставила Джейн почувствовать себя кузиной-замарашкой со своими растрепанными волосами и потертой обувью. Мауру не испугал запах, и она подошла прямо к телу, не обращая внимания на мух, кружащих над головой.
— Это обескураживает, — сказала она.
— Обескураживает? — хмыкнула Джейн. — Думаю, тут больше подходит «полная жопа».
Серый кот в полоску бросил Джейн и направился к Мауре, принявшись тереться о ее ноги и громко мурлыкать. Вот вам и кошачья преданность.
Маура оттолкнула кота от ноги, ее внимание было полностью сосредоточено на теле.
— Брюшные и грудные органы отсутствуют. Разрез выглядит очень решительным, от лобка до мечевидного отростка грудины. Именно так охотник поступил бы с оленем или кабаном. Подвесил бы, выпотрошил и оставил выдерживаться.
Она посмотрела на подъемник.
— И он похож на крюк для подвешивания дичи. Очевидно, этот дом принадлежит охотнику.
— Вон те штуковины тоже выглядят как охотничьи, — добавил Фрост. Он показал на верстак, над которым был развешан десяток смертельного вида ножей. Все они были отполированы, лезвия ярко сверкали. Джейн посмотрела на обвалочный нож. Подумала, что такое лезвие должно рассекать плоть, как масло.
— Странно, — заметила Маура, разглядывая торс. — Не похоже, что эти раны нанесены ножом.
Она указала на три разреза, рассекающие грудную клетку.
— Они идут параллельно, словно лезвия были соединены между собой.
— Похоже на отметины от когтей, — сказал Фрост. — Могли животные сделать такое?
— Слишком глубокие для кошки или собаки. Нанесены после смерти, чтобы минимизировать кровотечение… — Она выпрямилась, изучая пол. — Если его убили прямо здесь, кровь должна была куда-то стечь. Видите то отверстие в бетоне? Такие делают охотники, когда используют помещения для того, чтобы подвешивать и выдерживать мясо.
— Что это за фишка с выдерживанием? Никогда не понимал смысла в подвешивании мяса, — удивился Фрост.
— Посмертные ферменты действуют как естественный смягчитель, но обычно это делается при температуре чуть выше нуля. А здесь по ощущениям около десяти, верно? Достаточно тепло для того, чтобы началось разложение. И появились личинки. Я рада, что сейчас ноябрь. В августе все пахло бы намного хуже. — Пинцетом Маура подцепила одну личинку и принялась изучать, пока та извивалась в ее руке, облаченной в перчатку. — Похоже, она соответствует третьей стадии посмертных изменений. Таким образом, смерть наступила около четырех дней назад.
— Все эти развешанные головы в гостиной, — произнесла Джейн. — И он заканчивает подвешенным, точно какое-то убитое животное. Я бы сказала, у нас появился мотив.
— А жертва точно владелец дома? Личность уже подтверждена?
— Трудновато визуально опознать его с отсутствующими лицом и руками. Но я бы сказала, что возраст совпадает. Дом записан на Леона Готта, шестьдесят четыре года. В разводе, живет один.
— Умирал он, определенно, не один, — сообщила Маура, уставившись через зияющий разрез на то, что теперь стало не более чем пустой оболочкой.
— Где они? — спросила она, и резко повернулась к Джейн. — Убийца подвесил тут тело. А что он сделал с органами?
На мгновение единственным звуком в гараже стало гудение мух, пока Джейн вспоминала все когда-либо слышанные городские легенды о похищенных органах. Затем она заметила закрытый мусорный бак в дальнем углу. Когда она подошла к нему, вонь разложения усилилась, а мухи роились над баком голодным облаком. Поморщившись, она приподняла край крышки. Одного быстрого взгляда было достаточно для того, чтобы ее желудок попытался исторгнуть содержимое, и Джейн отпрянула назад.
— Я так понимаю, что ты их нашла, — сказала Маура.
— Да, — пробормотала Джейн. — По крайней мере, кишечник. Оставляю полную инвентаризацию кишок тебе.
— Превосходно.
— О, да, это будет невероятно весело.
— Нет, я о том, что преступник был аккуратен. Разрез. Удаление внутренностей.
Бумажные бахилы зашуршали, когда Маура подошла к мусорному баку. Джейн и Фрост попятились, пока Маура открыла крышку, но даже на другой стороне гаража они уловили вонь гниющих органов, выворачивающую желудок наизнанку. Казалось, запах заинтересовал кота, который начал тереться о Мауру с еще большим рвением, пытаясь привлечь внимание мяуканьем.
— У тебя появился новый друг, — заметила Джейн.
— Нормальное маркировочное поведение[18] котов. Он помечает меня, как свою территорию, — пояснила Маура, опуская руку в перчатке в мусорный бак.
— Понимаю, ты любишь быть педантичной, — сказала Джейн. — Но как насчет того, чтобы осмотреть их в морге? В секционной или типа того?
— Мне необходимо удостовериться…
— В чем? Ты по запаху можешь понять, что они там.
К отвращению Джейн, Маура наклонилась над мусорным баком и погрузила руку еще глубже в гору внутренностей. В морге она наблюдала за тем, как Маура вскрывала грудные клетки, снимала скальпы и распиливала черепа, исполняя все эти действия с лазерной точностью. Такое же бесстрастное выражение было на лице Мауры, пока она рылась в густой массе, не обращая внимания на мух, которые ползали по ее стильно подстриженным черным волосам. Мог ли кто-то еще выглядеть настолько элегантно, делая нечто настолько отвратительное?
— Ну хватит, словно ты прежде кишок не видела, — не выдержала Джейн.
Маура не ответила, только погрузила руки глубже.
— Ладно, — вздохнула Джейн. — Мы тебе для этого не нужны. Мы с Фростом проверим остальную часть…
— Их слишком много, — пробормотала Маура.
— Слишком много чего?
— Это не нормальный объем внутренних органов.
— Ты же вечно говоришь о бактериальных газах. О вздутии живота.
— Вздутием живота этого не объяснить.
Маура выпрямилась и то, что было у нее в перчатке, заставило Джейн передернуться.
— Сердце?
— Это не нормальное сердце, — пояснила Маура. — Да, у него четыре камеры, но эта дуга аорты неправильная. И крупные сосуды тоже выглядят неправильно.
— Леону Готту было шестьдесят четыре года, — сказал Фрост. — Может, у него было больное сердце.
— В этом-то и проблема. Оно не похоже на сердце шестидесяти четырехлетнего мужчины.
Маура снова полезла в мусорный бак.
— А вот это похоже, — заявила она и протянула другую руку.
Джейн переводила взгляд от одного образца на другой.
— Подожди-ка. Там было два сердца?
— И два комплекта легких.
Джейн и Фрост переглянулись.
— Вот дерьмо, — произнес он.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Фрост обыскивал второй этаж, а она первый. Осматривала комнату за комнатой, открывала шкафы и ящики, заглядывала под кровати. Нигде не было выпотрошенных органов и признаков борьбы, зато обнаружилось много пыльных кроликов и кошачьих волос. Мистер Готт, если, конечно, это он был мужчиной, висящим в гараже, был беспечным домовладельцем. По всему комоду были разбросаны старые квитанции из магазина, батарейки для слухового аппарата, бумажник с тремя кредитными картами и сорока восьмью долларами наличкой, а также несколько пуль. Что-то подсказывало Джейн, что у мистера Готта имелось больше, чем обычное небольшое оружие. Она не удивилась, когда открыла прикроватную тумбочку и нашла внутри полностью заряженный «Глок», снятый с предохранителя и готовый к выстрелу. Обычный инструмент для параноика-хозяина.
Жаль, что пистолет был наверху, а хозяин внизу, когда ему вырывали кишки.
В ванной она обнаружила гору таблеток, вполне предсказуемую для человека шестидесяти четырех лет. Аспирин и адвил, липитор и лопрессор. И на кухонном столе лежала пара слуховых аппаратов, самых навороченных. Он не надел их, а это значило, что, возможно, он не слышал злоумышленника.
Когда она стала подниматься наверх, в гостиной зазвонил телефон. Пока она подошла к нему, уже включился автоответчик, и она услышала, как мужской голос оставляет сообщение.
«Привет, Леон, ты так и не перезвонил насчет поездки в Колорадо. Дай мне знать, если захочешь присоединиться к нам. Отлично проведем время».
Джейн собиралась прослушать сообщение еще раз, чтобы узнать номер звонившего, когда заметила, что клавиша «Воспроизведение» испачкана чем-то, похожим на кровь. Мигающий дисплей сообщал, что есть два записанных сообщения, а Джейн слышала только второе.
Пальцем в перчатке она нажала на воспроизведение.
«Третье ноября, девять пятнадцать: …и если Вы перезвоните сразу, мы можем снизить ставку по Вашей кредитной карте. Не упустите возможность воспользоваться нашим специальным предложением».
«Шестое ноября, четырнадцать часов. Привет, Леон, ты так и не перезвонил насчет поездки в Колорадо. Дай мне знать, если захочешь присоединиться к нам. Отлично проведем время».
Третье ноября приходилось на понедельник, а сегодня был четверг. Это первое сообщение все еще оставалось не прослушанным, потому что, скорее всего, в девять утра понедельника Леон Готт был мертв.
— Джейн? — позвала Маура. Серый кот проследовал за ней в коридор и принялся описывать восьмерки вокруг ног.
— На этом автоответчике кровь, — сообщила Джейн, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Мауру. — Зачем преступнику понадобилось касаться его? Зачем он проверял сообщения жертвы?
— Посмотри, что Фрост нашел на заднем дворе.
Джейн последовала за ней через кухню до задней двери. В огороженном дворе, украшенном лишь пятнистой травой, стояла пристройка, облицованная металлическим сайдингом. Слишком большое для обычного складского навеса, строение без окон выглядело достаточно вместительным, чтобы скрыть любое количество ужасов. Когда Джейн вошла внутрь, то почувствовала химическую вонь, резкий запах спирта. Флуоресцентные лампы отбрасывали на стены холодные больничные блики.
Фрост стоял у большого рабочего стола, изучая устрашающего вида инструмент, привинченный к столешнице.
— Сначала я подумал, что это циркулярный станок, — произнес он. — Но это лезвие не похоже ни на одну пилу, которую я когда-либо видел. А те шкафы?
Он показал на мастерскую.
— Загляни-ка в них.
Сквозь стеклянные дверцы шкафа Джейн увидела коробки с перчатками из латекса и горой жуткого вида инструментов, расставленных на полках. Скальпели и ножи, зонды, плоскогубцы и щипцы. Хирургические инструменты. На крюках, вмонтированных в стену, висели резиновые фартуки, забрызганные чем-то похожим на брызги крови. Содрогнувшись, она повернулась и посмотрела на фанерный рабочий стол, поверхность которого была испещрена вмятинами и выбоинами, а сверху лежала глыба засохшего сырого мяса.
— Так, — пробормотала Джейн. — Теперь я напугана.
— Напоминает мастерскую серийного убийцы, — сказал Фрост. — А на этом столе он резал тела на кубики.
В углу находилась белая пятигаллонная бочка, прикрепленная к электродвигателю.
— А это, черт возьми, для чего?
Фрост покачал головой:
— Выглядит достаточно большой для того, чтобы…
Она подошла к бочке. Заметив красные капли на полу, Джейн замерла. Мазок тянулся к крышке бочки.
— Тут везде кровь.
— А что внутри бочки? — спросила Маура.
Джейн открутила плотно прикрученную крышку.
— А за дверью номер два скрываются… — Она заглянула внутрь. — Опилки.
— И все?
Джейн засунула руку в бочку и проверила опилки, подняв облако древесной пыли.
— Всего лишь опилки.
— Значит, у нас все еще нет второй жертвы, — сказал Фрост.
Маура подошла к кошмарному инструменту, который Фрост сначала принял за циркулярный станок. Пока она осматривала лезвие, кот снова приблизился к ней и стал тереться о ее штанины, словно отказываясь оставить ее в покое.
— Вы хорошо осмотрели этот инструмент, детектив Фрост?
— Так хорошо, как смог.
— Обратили внимание на режущую кромку этой циркулярной пилы, изгибающуюся в сторону? Она явно не предназначена для разрезания.
Джейн подошла к ней и осторожной коснулась режущей кромки.
— Эта штука выглядит так, будто способна искромсать тебя в клочья.
— И, вероятно, для этого она и тут и стоит. Думаю, это называется «мясник». Она предназначена, чтобы не разрезать, а шлифовать плоть.
— И такие инструменты выпускают?
Маура подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри находился ряд емкостей, напоминающих банки с краской. Маура достала один большой контейнер и повернула его, чтобы прочитать этикетку.
— Мастика «Бондо».
— Для автомобилей? — спросила Джейн, заметив изображение машины на этикетке.
— Этикетка гласит, что это кузовная шпаклевка. Для вмятин и царапин.
Маура поставила банку обратно на полку. Серый кот не отставал и проследовал за ней к другому шкафу, где она увидела через стеклянные дверцы ножи и зонды, разложенные как набор хирургических инструментов.
— Думаю, я знаю, для чего использовался этот набор. — Она повернулась к Джейн. — Тот второй набор внутренностей в мусорном баке… Он не принадлежит человеку.
— Леон Готт не был приятным человеком. И это еще мягко сказано, — сообщила Нора Базариан, вытирая усы из морковного пюре с лица своего годовалого сына. В линялых джинсах, облегающей майке и со светлыми волосами, собранными в хвостик, она больше походила на подростка, нежели на тридцатитрехлетнюю мать двоих детей. Она мастерски владела материнским навыком многофункциональности, одновременно ловко засовывая ложку с морковным пюре в открытый рот своего сына, загружая посудомоечную машину, проверяя торт в духовке и отвечая на вопросы Джейн. Неудивительно, что эта женщина имела талию подростка: она и пяти секунд не сидела на одном месте.
— Представляете, он орал на моего шестилетнего ребенка, — сказала Нора. — «Убирайся с моей лужайки!» Раньше я считала, что такие вздорные старики существуют только в карикатурах, но Леон действительно сказал такое моему сыну. И это лишь из-за того, что Томми подошел к его дому, чтобы погладить собаку.
Нора с треском захлопнула посудомоечную машину.
— У Бруно манеры и то лучше, чем у хозяина.
— Давно Вы знаете мистера Готта? — спросила Джейн.
— Мы переехали в этот дом шесть лет назад, сразу после рождения Томми. Полагали, что это идеальный район для детей. Лужайки перед домами, по большей части, ухожены, и на этой улице живут молодые пары с детьми возраста Томми.
С грацией балерины она повернулась к кофейнику и наполнила чашку для Джейн.
— Через несколько дней после переезда я принесла Леону тарелку пирожных, просто чтобы поздороваться. Он даже не поблагодарил, заявил, что не ест сладкое и всучил их обратно. Потом он стал жаловаться, что мой второй ребенок слишком часто плачет, и спрашивать, почему я не могу заставить его молчать по ночам. Вы можете в это поверить? — Она села и засунула очередную ложку пюре в рот сына. — В довершение всего, еще эти мертвые животные, развешанные у него на стенах.
— Значит, Вы были у него в доме.
— Всего один раз. Он очень гордо сообщил мне, что большинство животных застрелил собственноручно. Что за человек убивает животных только затем, чтобы украсить стены?