– Занемогла я немного, – пояснила женщина, зябко кутаясь в платок, – прилегла вот, а тут вы.
– Ты уж прости меня, Дарьюшка, что потревожил, – начал отец Василий издалека, чтобы дать возможность Белоусову подобраться к дому. – Поговорить хотел я с тобой.
Разговаривая, отец Василий умышленно прошелся по дому, как бы любуясь порядком и чистотой, в которой его содержала хозяйка. Мельком глянул и в горницу, но признаков постороннего человека не заметил. Единственное, что показалось немного неуместным в этом доме, так это чуть заметный запах курева. Может быть, не всякий бы его уловил, но некурящий отец Василий заметил. Само по себе это еще ничего не значило. Мог зайти к Дарье, к примеру, кто-то из соседей с папироской.
– Да вы садитесь, батюшка, – предложила Дарья.
– Спасибо, – поблагодарил отец Василий, отчаянно пытаясь тянуть время, нужное Белоусову, чтобы проверить все вокруг дома и в хозяйственных постройках. – Устал я сегодня что-то. Ноги гудят, как чугунные.
– А то, может, чайку поставить, батюшка, с дорожки-то? Вот и передохнете.
– И то дело, Дарьюшка, – согласился с облегчением священник, – с чайком и разговор легче пойдет.
Дарья вышла в сени, погремела там чайником, посудой и вдруг ойкнула. Отец Василий подскочил, как на пружине, и совсем уже решил броситься на помощь женщине. Мысль о скрывающемся поблизости Чичере не давала покоя. Но вовремя услышанный голос участкового остановил священника.
– Что-то гостей у меня сегодня, – без улыбки отметила Дарья, возвращаясь в дом в сопровождении Белоусова. – То одна кукуешь, переговорить не с кем, а то один за одним идут. Случилось чего?
Отец Василий перехватил отрицательный взгляд лейтенанта и решил начать разговор сам, не надеясь на опыт милиционера.
– А дело у нас, Дарьюшка, к тебе такое. Слышала, наверное, что на днях я с Матюшиным в тайгу ходил, а там столкнулся с военными, которые обложили беглых уголовников?
– Как же, слышала, – испуганно ответила Дарья.
– Так вот, постреляли военные уголовников, потому что те вооружены были и сопротивление оказали.
– Страсть-то какая, – прошептала женщина, прикрывая рот ладошкой.
– Белоусов вчера к своему начальству в город ездил, – продолжал отец Василий, пристально наблюдая за женщиной. – Ему там и рассказали, что одному из преступников все же удалось скрыться. А сел в округе, в неделе пути пешком, кроме нашего, нет. Но и это еще не все. Оказывается, что этот преступник еще по колонии был знаком с Гусевым. Вот милиция и считает, что мог этот беглец в наше село направиться, чтобы у Гусева по старой дружбе отсидеться.
– А я-то что же? – с напряженным лицом спросила женщина.
Отец Василий отметил про себя, что лицо Дарьи было именно напряженным, а не удивленным. Какое, мол, мне дело до вашего Гусева и вашего преступника. Я женщина одинокая, знать ничего не знаю. Видно было невооруженным глазом, что знает.
– А то, Дарьюшка, – мягко, отеческим тоном пояснил отец Василий, – что у тебя в последние дни жил ведь кто-то или частенько приходил. И не из наших, не из верхнеленских. Ведь так?
– Да что ж вы такое говорите, отец Василий? – попыталась возразить женщина, но на ее глаза навернулись слезы, и только махнув рукой, она уткнулась лицом в свой платок.
– Не знаю, что он тебе о себе наговорил, Дарья, – продолжал говорить священник, – только он и есть тот самый преступник. Он с дружками несколько охранников при побеге убили, в лесу еще одного солдатика. А молоденького паренька, который с ними из самой колонии шел, они в тайге убили. Убили, а потом его мясом несколько дней питались. Вот такой он, твой дружок-то сердечный.
Дарья в ужасе вскрикнула и уставилась на священника широко раскрытыми от ужаса глазами. Потом она перевела вопросительный взгляд на участкового, но тот в ответ только молча кивнул. Слезы на глазах женщины моментально высохли, и в них появилась обида обманутой женщины, которая рассчитывала, что вот оно, пришло и ее счастье.
– А еще он украл ружье у Гусева, – добавил Белоусов, – стрелял ночью в отца Василия. И самого Гусева он убил, когда тот его узнал. А отец Василий давно с этим парнем знаком, уже много лет. Он и помог его несколько лет назад задержать с поличным и надолго посадить. Только вот видишь, как все получилось. Теперь он за отцом Василием охотится, а потом скрыться попытается.
– Все так, Дарьюшка, – подтвердил священник. – Он очень опасный и жестокий человек, и хитрый, как зверь. Евгением его зовут, Евгением Чичеровым. Тебе он как представился?
– Так и представился, – ответила Дарья со злостью, которая сменила испуг на обиду. – Я еще подумала, какое имя редкое, городское. Геологом он назвался из Якутска. Говорил, что в лесу заблудился, оборудование пришлось бросить. Но по радио он якобы сообщил своим и за ним вот-вот вертолет пришлют. В любви все клялся, жениться хотел.
– Как же ты поверила-то? – удивился отец Василий. – Разве нормальные люди прячутся от других людей?
– Так женатый он! – почти криком начала оправдываться женщина, потом спохватилась, что все оказалось обманом, и продолжила уже обычным тоном: – Сказал, что женатый, но живут они давно и плохо. Не хотел, чтобы пересуды по селу про меня и про него пошли. Говорил, что знакомых много, могут жене рассказать. А собирался все по-людски сделать. С женой в городе развестись и за мной приехать. А оно вот, значит, как! Попользовался, как гулящей девкой, и бежать дальше. Ну пусть теперь только сунется!
– Стоп, Дарья! – остановил женщину участковый. – Он что же, обещал вернуться? Или совсем ушел?
– Сказал, что надоело ему ждать. Решил по реке с рыбаками. Там, говорит, часто водная милиция на катерах ходит, вот, мол, они его до района и подбросят. А мне наказывал про него до поры до времени молчать.
– Когда он ушел? – коротко спросил Белоусов.
– Вчера утром и ушел. Рано, еще рассветало только.
– В чем он одет?
– Одежда такая пятнистая, походная, сапоги кирзовые утепленные, на них еще ремешки в верхней части. Куртка теплая, тоже пятнистая.
– Ясно, камуфляж. Тот, что у военных на стрельбище отобрали, – кивнул Белоусов. – А в доме ничего не пропало?
– Чего ему у меня брать-то! Еды я ему на дорогу собрала. Консервы, тушенки в магазине купила, хлеба дала. Да! У него же пистолет есть, я видела. Он сказал, что геологам всем выдают, когда в тайгу ходят. На всякий случай от хищников защищаться. Я еще тогда подумала, что начальство у геологов какое глупое. С ружьем надо в тайгу ходить, а не с пистолетом.
– Вот что, Дарья, – сказал отец Василий, доверительно положив ладонь на руку женщины, – запомни. Крови на этом парне очень много и зла много. А будет еще больше, если не поймают. Так что смотри. Если он каким-то образом вдруг объявится опять, то ты вида не подавай, а беги прямо к Павлу Борисовичу. Не верь ему и смотри не выдай себя, что знаешь о нем все. Убьет и глазом не моргнет. А еще лучше уехала бы ты на несколько дней куда-нибудь к родственникам. Родственники у тебя в округе есть?
– Тетка у меня в Каменке живет да сестра двоюродная в райцентре. Только у нее муж начальник большой, по торговле. Не очень он любит с родственниками жены встречаться.
– Вот и поезжай в Каменку, Дарьюшка. Сегодня же и поезжай.
Заручившись обещанием Дарьи уехать из села на несколько дней, отец Василий и участковый вышли на улицу.
– Давай разделимся, участковый, – непререкаемым тоном не столько предложил, сколько приказал отец Василий. – Одному тебе не успеть. Пробеги по селу и оповести всех охотников, прямо по адресам, на ком оружие числится. А я в правление забегу, предупрежу Прокопенко. Попрошу, чтобы на Выселки съездил и к Овчарову на ферму. И к рыбакам спущусь, узнаю, может, он правда к ним обращался. Если нет, то тоже строго-настрого предупрежу.
– На вечерней службе неплохо было бы вам народ предупредить, кто в церковь придет, – предложил Белоусов.
– Придется, – вздохнул священник. – Не место, конечно, в храме такие объявления делать, но да ситуация у нас с тобой слишком серьезная. Ты начальству-то своему докладывать когда будешь, все как есть рассказывай, а народу про Дарью – ни-ни. Понимаешь?
– Конечно, – согласился лейтенант, – она баба хоть и вздорная, но в данном случае ни в чем не виновата. Ладно, я побежал.
– Погоди, Паша, – остановил отец Василий участкового. – Ты, главное, не суетись, виду не подавай. Если каким-то образом Чичер за нами наблюдает или где еще в селе прячется, то по поведению может разгадать наш замысел. Пусть думает, что мы поверили в то, что он ушел, и не ждем его назад. Заподозрит, что мы Дарью «раскололи», – исчезнет с концами. Давай с народом говорить так, как будто возможно появление беглого преступника, а не то что он уже в нашем селе несколько дней живет. Понимаешь, чем отличается информация, если до Чичера дойдет?
– Да понял я, – заверил лейтенант. – Главное – не вспугнуть его, не подтолкнуть к бегству.
* * *На репетицию хора отец Василий все же опоздал. Когда священник почти вбежал в клуб, Кузьмич занимался с хором распевкой. Заменить священника завклубом в полной мере не мог, потому что не знал досконально церковного пения. Но вдвоем с образованным музыкантом и к тому же еще и дирижером дело у них шло быстро. Через месяц отец Василий планировал привести хор в храм и порепетировать в условиях храмовой акустики.
Когда уже стемнело и репетиция закончилась, отец Василий остался посидеть с Кузьмичом за чаем. Ему было приятно смотреть на фактически переродившегося человека. Опустившийся, начавший терять человеческий облик пьяница теперь, казалось, даже помолодел. Разгладились скорбные брезгливые морщины около рта, взгляд стал яснее. Кузьмич мог теперь часами говорить о музыке, о хоре, о том, как проходят у него занятия в воскресной школе. Отец Василий с удовольствием смотрел на Кузьмича, но мысли его понемногу стали возвращаться к событиям сегодняшнего утра.
Все, что можно было, они с Белоусовым сделали. Все, кто живет на отшибе – фермер, рыбаки, охотники, – все предупреждены и ознакомлены с описанием Чичера. В РУВД информацию участкового оценили правильно и обещали выслать в помощь оперативников в «гражданке». Может быть, захотят окрестности прочесать или у Дарьи засаду устроят, этого отец Василий предположить не мог. Но когда приедет помощь? И где сейчас Чичер? С одной стороны, отцу Василию хотелось, чтобы преступник уже убрался из села. Забыть о нем и жить спокойно. Но, с другой стороны, если Чичер исчезнет отсюда, то найти его будет очень сложно. Сколько он принесет еще зла людям, сколько беды принесет? Лучше уж исходить из того, что Чичер в селе, чтобы его поймала милиция. Правда, в этом случае смертельная опасность нависла над самим священником. Не простит ему Чичер, ничего не простит!
Попрощавшись с Кузьмичом, отец Василий вышел в ночь. Вдохнув прохладный воздух полной грудью, он не торопясь двинулся к своему дому. Мысли опять и опять возвращались к личности преступника. Отец Василий попытался представить себя на его месте. Кто такой Евгений Чичеров? Человек изобретательный, хладнокровный и дерзкий. У него своего рода талант, пусть криминальный, но талант руководителя и организатора. Столько лет ФСБ не могла сесть ему на хвост с фальшивыми долларами. Изменился Чичер в колонии или нет? Вот в чем вопрос. Мог озлобиться, потерять силу духа, опуститься. А мог ли? Те качества, какие он продемонстрировал, организовывая свой криминальный бизнес, говорят о наличии сильного характера и расчетливом уме. Тогда сразу вопрос: а станет ли Чичер, который с такой тщательностью, ставя на карту свою жизнь, вырвался из колонии на свободу, рисковать обретенным ради сведения счетов с Мишей Шатуновым? Судя по тому, как был организован побег, как Чичер остался жив, как втерся в доверие Дарье Кузнецовой, ничего он не утерял из своих качеств. Значит, хочет жить, и жить хорошо. Поэтому не будет рисковать и пытаться убить отца Василия. Пробовал убить из краденого ружья, но не попал. Повторять попытку, тем более после смерти Гусева, для него крайне рискованно. Нет, не пойдет на это Чичеров. Не будет он рисковать всем ради нескольких секунд удовольствия рассчитаться с ним. Слишком Чичер предприимчив и расчетлив.
Значит, остается два вопроса: в селе Чичер, в окрестностях прячется или уже ушел? Но Чичер далеко не дурак и понимает, что на него объявят розыск, как только выяснят, что одного из всей группы беглецов не хватает. Почему не отсиделся в Верхнеленском? Не надеялся, что его присутствие удастся надолго сохранить в тайне? А может, из-за Гусева, который его узнал? Значит, причина такой спешки – вынужденное убийство Гусева. А еще сутки высидел у Дарьи, чтобы тщательнее подготовиться к уходу. Подозрения от себя и от нее отводил. Уйди сразу, милиция заподозрит, что это он убил, что это он в селе был. А так никакой связи с убийством. Натяжка, но возможно. Вопрос: куда Чичер теперь подался? Опять же, он понимает, что район блокирован намертво. Обычным транспортом и на попутках ему не вырваться. По Лене тоже, и через тайгу ему не пройти, потому что он не местный, тайги не знает. Тайгу знал кто-то из их группы, а Чичер вырос на Волге. Значит, он никуда не ушел, а выжидает. Чего? Когда подвернется способ? Какой? Ему нужны документы, транспорт. Надежные документы и транспорт… который не остановят. Милицейская машина! И форма!
Отец Василий остановился посередине улицы в шоке от мысли, которая наконец ему пришла в голову. Чичеров по фигуре и чертами худощавого лица немного похож на участкового Белоусова. Лейтенант, правда, лет на десять моложе, но это уже мелочи, если вести себя наглее и с тем артистизмом, которым Чичеров обладает. Всего-то и дел – выждать, подкараулить сельского участкового, завладеть его формой, документами и машиной. Вот и решение, только в селе он этого делать не станет. Участкового должны хватиться как можно позже. Значит, подкараулить Белоусова он должен, когда тот куда-нибудь уедет из села по делам. Тело надежно спрятать и форму кровью не испачкать.
Священник подобрал полу рясы и бросился со всех ног к опорному пункту милиции. Надо срочно рассказать Белоусову о своих предположениях. Иного выхода у Чичера нет, кроме этого. Опять, как тогда ночью, когда он пробирался по селу, ожидая второго выстрела из охотничьего ружья, рвались за заборами от истошного лая собаки. Опять была пасмурная ночь и ничего не видно в трех шагах. Редкие освещенные окна домов светили так далеко, что отец Василий несколько раз неудачно споткнулся. Удивляясь, как это он ни разу еще не упал, священник вывернул из переулка, и сердце у него упало. Возле опорного пункта милицейского «уазика» не было.
«Неужели не успел, неужели он меня опередил?» – с горечью думал отец Василий, не сбавляя скорости.
В опорном пункте было темно. Священник стал барабанить в дверь и окно, но тут увидел, что входная дверь заперта на навесной замок. Значит, Белоусова у себя нет. Кто может знать о месте его нахождения? Отец Василий стоял около дома и напряженно размышлял. Если участковый в селе, то рано или поздно он вернется. Но Чичер может совершить нападение и в селе. Бежать к своему «Патриоту», заводить его и прочесывать село в поисках участкового? А если он уехал в соседний населенный пункт? Кого-то он же должен предупреждать, что его в Верхнеленском не будет какое-то время. Кого? Если Прокопенко не знает, то не знает вообще никто. Может, Белоусов все же муниципального управляющего предупреждает о таких выездах? Оставалось надеяться только на это.
Отец Василий бросился к дому муниципального управляющего. Поднять с постели Прокопенко, убедить его в том, что существует реальная опасность нападения на участкового с целью захвата формы, документов и служебной машины. Чтобы Прокопенко не ломал спросонок голову, план ему должен предложить я, понимал священник. Найти в селе хотя бы пару машин с бензином в баках километров на двести хода, поднять несколько охотников со своими ружьями и прочесать основные направления, по которым мог уехать Белоусов. Если ничего не случилось, то охранять его. Если ничего не случилось, то выглядеть я буду очень смешно, подумал отец Василий. Но пусть лучше так, чем смерть еще одного человека и упущенный преступник. Самое главное – верно вычислить возможные пути передвижения участкового, благо дорог здесь не так много, практически две-три к райцентру и другим населенным пунктам.
«Что может помочь? Какой-то ключ к поведению Чичера должен быть, – размышлял на бегу отец Василий. – От того, как он собирается напасть на участкового, зависит и определение места, которое он выберет. Стрелять Чичер не будет. Ему не нужна милицейская форма с дырками от пуль и следами крови. Это – раз. Второе, он понимает, что остановить ночью в такой глуши посреди тайги машину милиционера и не вызвать подозрения невозможно. Значит, остановка должна быть аргументирована и предпринята по инициативе самого Белоусова. Тело посреди дороги? Не пойдет, участковый вытащит пистолет и будет выходить на дорогу из машины очень осторожно, предполагая преступление. Как же Чичер предполагает совершить задуманное?»
И тут до отца Василия дошло и другое. А как Чичер вообще мог узнать о выезде и направлении движения участкового? Ожидать такого выезда, да еще обязательно в позднее время, можно было неделю, или две, или месяц. Нет, Чичер наверняка спровоцировал такой выезд. Значит, в каком-то соседнем населенном пункте, входящем в участок Белоусова, должно произойти нечто, потребовавшее срочного приезда участкового. Причем не такого уж серьезного преступления, когда придется вызывать из города оперативно-следственную группу. Случившееся не должно быть очень громким и серьезным, но весомым. Что? Пьяная драка? Вряд ли. Спланировать и осуществить такое одному сложно, да и вообще слишком сложно. Убийство, разбойное нападение, изнасилование – все это отпадает, потому что требует присутствия преступника. Да и слишком заметные, не обычные для села преступления. Тут должно быть не городское, а типично сельское преступление. Не открытое, а тайное. Точно, обрадовался отец Василий, тайное. Тайное хищение. Достаточно разбить стекло окна в магазине и взломать входную дверь. Ясно, что факт придется протоколировать, определять, было ли проникновение. А вызов опергруппы из города с экспертами явно потерпит до утра. Может, и угон машины, но тогда сообщат марку и госномера. Встретив ночью такую машину, участковый будет настороже. Значит, взлом магазина.