Лак только мы с Блейком вышли из моей камеры, к нам сразу подошли двое военных. Одним из них был Арчер. Вид его уже знакомого лица не внушал теплых чувств. Он и другой парень были хорошо вооружены.
Они заставили меня и Блейка отступить к лифту, и я вытянула шею, пытаясь разглядеть, что находится вокруг меня, и понять, где мы находимся. Я увидела несколько дверей, как у моей камеры, а все вместе напоминало коридор в «Маунт-Уэзер». Тяжелая рука опустилась на мою поясницу и подтолкнула вперед.
Это был Арчер.
Он наградил меня взглядом, значение которого я не смогла расшифровать, а потом я оказалась в лифте, зажатая между ним и Блейком. Я не могла даже поднять руку, чтобы смахнуть влажные, холодные волосы, прилипшие к шее, без того, чтобы не задеть их.
Арчер наклонился вперед, нажал на какую-то кнопку – рассмотреть ее не получилось, потому что он заслонил ее своим мощным телом. Я нахмурилась, понимая, что даже не знаю, сколько этажей в этом месте.
Словно прочитав мои мысли, Блейк посмотрел на меня.
– Прямо сейчас мы находимся под землей. Как и большая часть базы, за исключением двух верхних уровней. Ты на семнадцатом этаже. Шестой и седьмой этажи – помещение для… ну, посетителей.
И зачем он рассказывал мне это? Ведь планировка – это важная информация. Это выглядело так, словно… словно он доверял мне знание, будто я уже была одной из них. Я вытряхнула из головы эту абсурдную мысль.
– Ты имеешь в виду заключенных?
Арчер рядом со мной напрягся.
– Пятый этаж занимают Лаксены, которые проходят процесс ассимиляции, – продолжил Блейк, не обращая внимания на реакцию стража.
С тех пор как на Землю прибыли последние Лаксены – семья Дэймона, например, – прошло восемнадцать лет. И может быть, что они все еще пытаются ассимилировать кого-то из этих Лаксенов? Я предположила, что речь шла о тех Лаксенах, которые, считалось, все еще по тем или иным причинам были опасными для людей. Я содрогнулась.
И мы находимся под землей? Мне была ненавистна даже мысль о том, чтобы находиться под землей. Словно я уже была мертва и похоронена.
Отступив назад, я отлепилась от Блейка и Арчера и сделала глубокий вдох. Блейк с любопытством наблюдал за моим маневром, но Арчер положил руку мне на плечо, направляя вперед так, чтобы я не оказалась позади них, словно я собиралась нанести им профессиональный удар в спину с помощью невидимого ножа.
Лифт остановился, двери открылись. В тот же миг я уловила аромат еды – свежего хлеба и вареного мяса. Мой желудок мгновенно пробудился к жизни, яростно урча.
Бровь Арчера поднялась.
Блейк рассмеялся.
Мои щеки вспыхнули. Приятно узнать, что мое чувство гордости и умение смущаться все еще были при мне.
– Когда ты ела в последний раз? – спросил Арчер. Он заговорил впервые с тех пор, как ответил на вопрос доктора Рота.
Я запнулась.
– Я… Я не знаю.
Он нахмурился, я отвела взгляд, когда он шагнул в большой, ярко освещенный холл. Если честно, я не имела понятия, какой сейчас день или как много времени я провела без еды. Пока не почувствовала запах пищи, я даже не ощущала голод.
– Ты встречаешься с доктором Ротом, – сказал Блейк, поворачивая налево.
Рука на моем плече сжалась, и хотя я хотела стряхнуть ее, я притихла, Арчер выглядел так, словно знал, как сломать шею ровно за шесть секунд. Взгляд Блейка переместился от руки Арчера на его лицо.
– Сперва она что-нибудь поест, – проговорил Арчер.
– Доктор ждет, – запротестовал Блейк. – И мы должны…
– Они могут подождать еще несколько минут, пока девушка что-нибудь съест.
– Как скажешь.
Блейк поднял руку, словно хотел сказать: это ваши проблемы, а не мои.
– Я предупрежу его.
Арчер повернулся и повел меня направо. Только тогда я поняла, что другой военный ушел вместе с Блейком. На секунду, когда мы двинулись вперед, перед глазами все закружилось.
Арчер шел как Дэймон, большими, быстрыми шагами. Я изо всех сил старалась не отставать, впитывая каждую деталь обстановки. Их было не так много. Все было белым и залитым ярким светом. Одинаковые двери располагались по обеим сторонам бесконечного коридора.
Из-за закрытых дверей доносился едва различимый гул разговоров.
Аромат еды становился сильнее, затем мы подошли к двойным стеклянным дверям. Мужчина, по-прежнему удерживая мое плечо, открыл их свободной рукой. Я чувствовала себя так, словно меня сопровождали в офис высокого начальства, но вместо этого я увидела довольно приличный кафетерий.
Чистые квадратные столы располагались в три ряда. Большинство из тех, что находились впереди, были заняты. Арчер провел меня к первому свободному столу и подтолкнул к стулу. В бешенстве от того, что до меня постоянно дотрагиваются, я стрельнула в него взглядом.
– Оставайся здесь, – велел он, развернувшись на каблуках.
Куда, к чертям, он думал, я денусь? Я смотрела, как он идет в переднюю часть комнаты, где стояла короткая очередь.
Можно было бы рискнуть и попытаться сбежать, но я не знала, куда идти, и мой живот заворчал от такой перспективы.
Вспомнив, сколько этажей находилось выше, я внимательно оглядела комнату, и мое сердце замерло. Маленькие черные гибельные точки находились повсюду, и камеры наблюдения даже не были спрятаны. Кто-то наверняка наблюдал за мной прямо сейчас.
Мужчины и женщины в лабораторных халатах и рабочей форме мельтешили вокруг, никто из них, проходя мимо, не задержался на мне взглядом. Я сидела, неудобно выпрямившись, и думала: неужели вид похищенного и напуганного до потери сознания подростка столь привычен для них?
Вероятно, больше, чем я хотела знать.
«Мы здесь, чтобы остановить их», – сказал Блейк. И я втянула в себя воздух. Остановить кого? Как могли Лаксены быть злодеями? Мой мозг усиленно работал, застряв между желанием выяснить, что же предатель имел в виду, и недоверием ко всему, что он сказал.
Арчер вернулся с тарелкой, в которой была яичница с беконом, в одной руке и упаковкой молока в другой. Молча сел напротив меня и протянул мне пластиковую вилку.
Он сел напротив, и я уставилась на тарелку. В горле застрял комок. Потянувшись за прибором, я застыла, не смея взять вилку, потому что неожиданно вспомнила, что говорил Блейк об этом месте – о том, что все покрыто ониксом. Неужели и это было правдой? Вилка выглядела безобидной, но я не представляла, чему теперь верить.
– Все в порядке, – произнес Арчер.
Я взяла вилку и, не почувствовав никакой боли, вздохнула с облегчением.
– Спасибо.
Он наблюдал за мной, выражение его лица говорило о том, что он не понимал, почему я благодарила его. Я же была удивлена этой добротой. По крайней мере, я расценила это как доброту. Он мог бы, как Блейк и другой военный, наплевать на мой голод.
Я быстро разделалась с едой. Все было болезненно неловко. Он не разговаривал, но и не сводил с меня глаз, словно на всякий случай был настороже. Возможно, ожидал какой-нибудь моей выходки с пластиковой тарелкой и вилкой. Однажды его взгляд остановился на моей левой щеке, и я не знала, на что он там уставился. Я не посмотрела в зеркало, когда собиралась.
Во рту еда ощущалась как опилки, челюсти болели при жевании, но я уничтожила все, что было в тарелке, рассудив, что силы мне еще понадобятся.
Когда я закончила есть, грязная посуда осталась на столе, а рука Арчера снова находилась на моем плече. Обратный путь мы проделали молча, в то время как количество людей в коридоре явно прибавилось. Мы остановились перед закрытой дверью. Арчер открыл ее без стука.
Еще один медицинский кабинет.
Белые стены. Шкафы. Подносы с медицинскими инструментами. Стол с… хомутом?
Я попятилась, тряся головой. Сердце колотилось безумно быстро, когда взгляд прыгнул от доктора Рота к Блейку, сидевшему на пластиковом стуле. Другого парня, который ушел с Блейком, видно нигде не было.
Рука Арчера напряглась, и, прежде чем я смогла выскочить из комнаты, он остановил меня.
– Нет, – мягко сказал он, так чтобы слышать его могла только я. – Никто не хочет повторения вчерашнего.
Моя голова дернулась в его сторону, глаза встретились с его голубыми глазами.
– Я не хочу этого делать.
– У тебя нет выбора, – бесстрастным голосом произнес он.
Как только до меня дошел смысл его слов, глаза мои наполнились слезами. Я взглянула на доктора, потом на Блейка. Тот отвел глаза, желваки заиграли на его челюсти.
Безнадежность ситуации обрушилась на меня. До того момента я все же не осознавала весь ужас происходящего. Мне казалось, словно что-то еще зависит от меня.
Доктор Рот откашлялся.
– Как ты себя чувствуешь сегодня, Кэти?
Я хотела рассмеяться, но мой голос прозвучал хрипло.
– А вы как думаете?
– Скоро станет легче. – Он шагнул в сторону, подталкивая меня ближе к столу. – Особенно когда мы это сделаем.
Мою грудь сдавило, кулаки сжимались и разжимались. Никогда прежде у меня не случалось панической атаки, но теперь я была почти уверена, что нахожусь в нескольких секундах от нее.
Мою грудь сдавило, кулаки сжимались и разжимались. Никогда прежде у меня не случалось панической атаки, но теперь я была почти уверена, что нахожусь в нескольких секундах от нее.
– Я не хочу, чтобы они находились в комнате. – Слова вырвались раздраженно и быстро.
Блейк огляделся вокруг, потом остановился и закатил глаза.
– Я подожду снаружи.
Я хотела хорошенько пнуть его, когда он проходил мимо, но Арчер все еще был там. Я обернулась к нему, паника переполняла меня настолько, что я боялась взорваться.
– Нет, – возразил он, подвинувшись, чтобы встать перед дверью, и скрещивая руки на груди. – Я не уйду.
Мне снова захотелось расплакаться. Не было смысла бороться. Стены комнаты, как и коридора, и кафетерия, переливались. Это была смесь оникса и алмазов. Сомнений не было.
Доктор протянул мне один из тех ужасных халатов, потом указал на занавеску.
– Можешь переодеться там.
В тумане оцепенения я направилась к занавеске. Непослушными пальцами сняла одежду и надела халат. Когда я вышла из-за занавески, тело горело и одновременно дрожало от холода. На ослабевших ногах я сделала еще один шаг вперед. Все было слишком ярким, и мои руки тряслись, когда я подтянулась вверх и села на обитый стол. Я схватилась за маленькие завязочки на халате, не в силах посмотреть вверх.
– Сперва я возьму немного крови, – сказал доктор.
Все, что произошло после, шло по стандартному сценарию, а может, я просто полностью отключилась. Остроту иглы, когда она скользнула в мою вену, я почувствовала всем существом, вплоть до пальцев ног. Затем легкий рывок трубки, которую надели на другой конец иглы. Доктор разговаривал со мной, но я его не слышала.
Когда все закончилось и я вновь оказалась в своей одежде, я сидела на столе, разглядывая белые тапочки, которые он мне дал. Они были моего размера – подходили идеально. Моя грудь поднималась и опускалась от глубоких, медленных вдохов.
Меня словно парализовало.
Доктор Рот объяснил, что мою кровь будут исследовать. Толковал о проверке уровня мутации, о проработке моей ДНК, чтобы ее можно было изучить. Он сказал, что я не беременна, можно подумать, я этого не знала. Это могло даже показаться смешным, но мне было так плохо, что сил осталось только на то, чтобы дышать.
После того как все было сказано и сделано, приблизился Арчер и вывел меня из комнаты. Он все время молчал. Когда он положил руку на мое плечо, я сбросила ее, не желая, чтобы кто-либо прикасался ко мне. Он оставил мое плечо в покое.
Блейк опирался на стену около кабинета, его глаза распахнулись, когда дверь за нами закрылась.
– Наконец-то. Мы опаздываем.
Я держала губы плотно сжатыми: если бы я открыла рот, чтобы что-либо сказать, я бы расплакалась. А плакать я не хотела. Ни перед Блейком или Арчером, ни еще перед кем-то из них.
– Итак, – Блейк растягивал гласные, когда мы направлялись дальше по коридору, – это должно было быть забавным.
– Замолчи, – приказал ему Арчер.
Блейк скорчил рожу, но замолчал, пока мы не остановились перед закрытыми двойными дверями, какие можно увидеть в больницах.
Он ударил по черной кнопке на стене, двери распахнулись, и я увидела сержанта Дэшера.
Он был одет так же, как раньше, в военную униформу.
– Рад, что вы наконец смогли к нам присоединиться.
В моем горле забурлил и вырвался наружу нервный смех.
– Простите за задержку.
Все трое мужчин наградили меня взглядом. Взгляд Блейка выражал любопытство, но я потрясла головой и еще раз глубоко вдохнула. Я знала: нужно держаться. Находясь в глубоком тылу врага, следовало проявлять внимание и держать свои мысли при себе.
Неконтролируемое поведение и, как следствие, новое усмирение ониксом мне не помогут. Равно как и истерика.
Задача не из легких, сама трудная задача из всего, что я когда-либо делала, но я собралась. Сержант Дэшер повернулся на каблуках.
– Я хотел бы вам показать кое-что, Кэти. Надеюсь, это многое упростит.
Полная сомнений, я последовала за ним. Коридор разделялся на два, и мы свернули в правый. Это место, судя по всему, было огромным – гигантский лабиринт коридоров и комнат.
Сержант остановился перед дверью, рядом с ней на стене располагалась контрольная панель с мерцающим красным светом на уровне глаз. Он подошел к ней.
Свет сменился на зеленый, послышался мягкий, всасывающий звук, и дверь открылась. За ней обнаружилась большая квадратная комната, полная медицинского персонала. Это была лаборатория и одновременно приемный покой – два в одном. Я шагнула вперед, тут же вздрогнув от запаха антисептиков. Вид и запах этой комнаты накрыли меня волной воспоминаний.
Я уже побывала в помещениях, подобных этому. Раньше. С моим отцом, когда он болел. Он лежал в похожей комнате, когда лечился от рака. Воспоминания буквально пригвоздили меня к месту.
В центре находились три U-образных стола, вокруг каждого – по десять удобных кресел. Во многих из них сидели люди, которые страдали какими-то заболеваниями и на разных стадиях. Одни, кому, очевидно, диагноз был поставлен совсем недавно, были настроены оптимистически, взгляд их был ясным, состояние других было явно очень тяжелым, и вряд ли они даже понимали, где находятся. Рядом с каждым пациентом стояла стойка с капельницей, как при химиотерапии. Жидкость, которая наполняла емкость, была абсолютно прозрачной, но она мерцала при свете, как это происходило с Ди, когда она то появлялась, то исчезала.
Мимо сновали врачи – они проверяли уровень лекарства и беседовали с пациентами. В задней части комнаты стояло еще несколько длинных столов, за которыми сидели люди – одни что-то изучали под микроскопом, другие отмеряли дозы лекарств, третьи уставились в компьютерные экраны, их белые лабораторные халаты топорщились вокруг стульев.
Сержант Дэшер остановился возле меня.
– Это вам знакомо, ведь так?
Я прямо посмотрела на него, ощущая при этом, что Арчер придвинулся ближе, а Блейк отступил назад. Очевидно, при сержанте он не был таким разговорчивым.
– Да. А откуда вы знаете?
Он чуть улыбнулся.
– Мы провели расследование. Какой вид рака был у вашего отца?
Я вздрогнула. Слова «рак» и «отец» все причиняли мощную боль.
– Рак мозга.
Взгляд сержанта Дэшера переместился к столу, который находился ближе всего к нам.
– Я бы хотел, чтобы вы кое с кем познакомились.
Прежде чем я смогла что-либо сказать, он шагнул вперед и остановился возле одного из кресел, обращенного к нам спинкой. Арчер кивнул, и я неохотно повернулась так, чтобы видеть, куда смотрел сержант.
Это был ребенок. Лет девяти-десяти, с желтоватым оттенком кожи и лысой головой. Глаза ребенка были ярко-голубыми. Однако мальчик это или девочка – я не понимала.
– Это Лори. Она наша пациентка. – Дэшер подмигнул маленькой девочке. – Лори, это Кэти.
Лори обратила на меня свои большие дружелюбные глаза и протянула маленькую, ужасно бледную ручку.
– Привет, Кэти.
Я взяла ее холодную ладошку и пожала, не представляя, что сделать еще.
– Привет.
Ее улыбка стала шире.
– Ты тоже болеешь?
Я не знала, что сказать.
– Нет.
– Кэти здесь, чтобы помочь нам, – вмешался сержант Дэшер, когда девочка отдернула руку, спрятав ее под светло-серым одеялом. – У Лори четвертая стадия первичной ЦНС-лимфомы.
Я хотела отвести взгляд, потому что трусила, и я знала, что это та же форма рака, что и у моего отца. В большинстве случаев – смертельная. Это казалось таким несправедливым. Лори – совсем еще малышка.
Дэшер снова улыбнулся девочке.
– Это агрессивная болезнь, но Лори сильная.
Малышка с воодушевлением кивнула.
– Я сильнее, чем большинство девочек моего возраста.
Я заставила себя тоже улыбнуться и не заметила, как Дэшер шагнул в сторону, позволяя доктору проверить пакет Ярко-голубые глаза Лори пробежали по нам троим.
– Они дают мне лекарство, которое помогает, – сказала она, прикусывая нижнюю губу. – И мне становится легче.
Я по-прежнему не знала, что ответить, и вообще не могла выдавить из себя и слова, пока мы не отошли от девочки подальше, в угол, где никому не мешали.
– Зачем вы показываете мне это? – спросила я.
– Вы понимаете всю тяжесть этой болезни, – ответил сержант, разглядывая пол лаборатории. – Вы знаете, что рак, аутоиммунные заболевания, стафилококковые инфекции и множество других недугов нередко имеют летальный исход, даже если этот человек только еще начинает жить. На поиск лекарства против рака или болезни Альцгеймера были потрачены десятилетия, но все бесполезно. Каждый год появляются новые болезни, излечиться от которых невозможно.
Все это было правдой.
– Но здесь, – продолжил он, широко разводя руки, – мы, с вашей помощью, восстаем против болезни. Ваша ДНК для нас неоценима, так же как и химический состав организма Лаксенов. Мы могли бы ввести вам вирус СПИДа, и вы бы не заболели. Мы пробовали. Что бы ни входило в ДНК Лаксенов, это делает их самих и созданных ими гибридов устойчивыми ко всем известным человеческим болезням. То же самое касается и Аэрумов.