— Слово есть…
— Пойдем.
В ложнице тепло и светло, Любомир подумал о том, каково сейчас Ольге с малышом. Нет, наверное, тоже тепло, там волхв и этот гридь, он даже не спросил, как того зовут.
— Говори.
— Князь, кто знал, что княгиня собирается в Киев?
Любомир не называл Ольгу по имени в разговорах с другими. Игорь насторожился:
— Когда она собирается сюда? Одна? А Святослава там оставит?
Любомир хмыкнул, похоже, Игорь действительно беспокоился о сыне, даже если ему не очень нужна его мать. Понятно, единственный наследник. Как он мог подозревать князя? Но сейчас стоило подозревать всех, ведь кто знал — всех должны были перебить или только Ольгу? Веры удавленному разбойнику не было никакой.
— На сани княгини с сыном напали…
Любомир даже не успел договорить, князь вскочил как ужаленный:
— Кто?! Где?! Что с ними?! Где ты был?!
Таким Игоря Любомир не видел никогда. Он поднял руку, успокаивая разбушевавшегося отца:
— Они в безопасности! Не кричи, князь, не стоит.
Игорь и сам уже понял, что вопит зря, затих, только смотрел на Любомира умоляющим взглядом. Тот принялся вполголоса рассказывать. Игорь взвился снова:
— Удавлю всех! Шкуру спущу!
— Тише, князь, услышат — раньше тебя успеют в нужное место.
Игорю понадобилось время, чтобы успокоиться. Он уже понял, чего боится Любомир — не только в Вышгороде есть предатели, в Киеве их тоже немало, если кричать о происшедшем, то их никогда не выловишь, а они выждут время и нанесут удар снова.
— Что делать? — наконец произнес он.
— Объявишь, что напали тати, я один остался в живых, удрав.
Князь ужаснулся:
— Ты что?! Кто же поверит, что ты бросил княгиню?
— Поверят… — вздохнул Любомир. — Люди любят верить в предательство.
— Но тогда я должен тебя убить…
— Сначала посади под замок. Я сбегу, не бойся. И постарайся посмотреть, кто больше других меня корить станет. За них и берись.
Так и произошло. Разыгрывая гнев, Игорь посадил Любомира под замок, но прежде велел преданному человеку спрятать в том порубе оружие для названного брата и подпилить скобы замка. Любомир, узнав об этом, усмехнулся:
— Я и без того справился бы, князь.
Немедленной смерти Любомира потребовали сразу трое ближних бояр. Игорь смотрел на них, прикидывая, кто именно мог задумать недоброе против Ольги, но так и не мог придумать. Прошел день, а что делать, он не знал. Нашлись те, кто не поверил в виновность Любомира, не тот человек, чтобы самому спасаться, когда княгиня гибнет. Пришлось Игорю объяснить, что княгиню с сыном и челядью побили стрелами, от каких не убережешься, а Любомир просто чуть отстал, потому спасся. Из троих гневных бояр остались двое. Князь тайно велел последить за ними.
Но утром ему донесли, что пленник бежал, разобрав крышу поруба. Игорь бросился туда, ну, конечно, и меча, что для него оставили, не взял! Где его теперь искать?
А Любомир уже уходил в лесную глушь. Он даже князю не стал говорить всего задуманного.
Умелому человеку зимний лес расскажет не меньше, чем летний. За Любомиром, видно, шел умелый, ловко держался не на виду, но не отставал. Не знай русич, что следом идут, не обнаружил бы преследователя. Но бить его не собирались, значит, все верно рассчитал — следят, чтоб добраться до княгини. Любомир усмехнулся: «Ай да боярин! Но ты хитер, а я хитрее». Пора брать голубчика, до капища оставалось не так уж далеко.
Он вдруг ускорил шаг и за зарослями быстро покатился по косогору, оставляя широкий след, сделал вид, что оступился. Человек показался наверху косогора сразу же, но осторожно прятался за кустами. Любомир лежал неподвижно, зарывшись в снег лицом. Он специально упал так, иначе было бы видно пар от дыхания. Следивший ждал долго, русич уже даже подмерз, но не шевелился. Напряженным ухом слушал, куда денется человек? Если уйдет, то плохо… Не ушел, стал так же осторожно спускаться, видно, поверил, что Любомир разбился. Совсем рядом с рукой скрипнул снег, рука вдруг дернулась, и стоявший повалился, задрав ноги вверх. Спустя мгновение на нем верхом уже сидел Любомир и душевно уговаривал:
— Не ори, хуже будет. Один шел?
Спросил просто так, уже видел, что один.
Повязанный только мычал, Любомир не мог понять почему. Он посадил мужика, стал запихивать ему кляп в рот и тут понял, что у того вырван язык! Вот какого лазутчика отправил за ним боярин! Такого, который и пойманным ни слова не скажет.
И вдруг Любомир краем глаза заметил какое-то движение наверху. Не раздумывая, он схватил немого и покатился с ним дальше, стараясь не задевать за пеньки. С дерева, каркая, взмыла ворона. Ее большие крылья хлопали, точно предвещая беду.
— Тьфу ты! — выругался Любомир и потребовал у немого: — Есть кто за тобой?!
Взгляд Любомира не обещал ничего хорошего, и немой закивал головой, соглашаясь.
— Сколько? Один? Два?
Тот снова кивнул. Значит, двое?
Против двоих в лесу, да еще и с пленником ему придется туго. Но выхода все равно не было, и Любомир стал придумывать, как встретить преследователей. Он уже примеривался, как станет бить появившихся из лука, но вдруг увидел, что тех не двое и даже не трое. Его преследовали пятеро! Они видели, куда упали Любомир с немым, и направлялись туда. Русич с тоской смотрел на здоровенных воев, в руках щиты, на головах шеломы, как их одолеть? Стало жалко не себя: оставшиеся в живых легко найдут теперь княгиню с сыном. Получается, он сам привел беду в лес.
Но раздумывать было некогда, он уже натянул тетиву, но спустить не успел. Где-то справа одна за другой тенькнули две другие, и два воина стали падать, схватившись за горло. Трое остальных остановились, прикрывшись щитами и очумело оглядываясь. Но прикрылись они с той стороны, откуда полетели смертоносные стрелы. Любомир не упустил случая. Еще один преследователь рухнул в снег. Русич скосил глаза направо и увидел, как ему показывает сомкнутые руки… волхв! Рядом с ним, зарывшись в снег, лежал гридь.
Но радоваться было некогда, нельзя упустить оставшихся, хотя кто знает, сколько их? Люди топтались на месте, не решаясь ни повернуться, ни отойти. Стоило им сделать движение, как с двух сторон тучей полетели новые стрелы. Наконец сообразили, встали друг к дружке спиной, чтобы прикрыться с обеих сторон. Любомир усмехнулся — ну и стойте! Позади косогор, впереди погибель. Но и ждать долго тоже нельзя, вдруг за ними еще с десяток таких же смелых? Все разрешил гридь, он вдруг крикнул, отвлекая воев на себя, это дало возможность Любомиру метнуть стрелу еще в одного. Убить не убил, но ранил, видно, сильно, тот упал, заливая снег вокруг кровью. К оставшемуся на ногах рванули сразу с двух сторон. Он стоял, прикрываясь щитом и держа меч наготове. Любомир велел гридю:
— Там остался немой, забери….
Тот помотал головой:
— Волхв возьмет.
Соперник оказался достойным, драться пришлось всерьез. Главное, он почему-то старался шуметь. Орал так, что осыпался снег с деревьев. Любомир догадался — зовет своих! Его взяло зло на боярина, да что ж он за женщиной с дитем послал всех своих дружинников?! На косогоре среди деревьев и впрямь показались темные фигуры. Любомир прикинул — десятка полтора! Это было уже совсем плохо. Приказал гридю:
— Уходите и уводите Ольгу!
Тот снова замотал головой:
— Их давно там нет. Отобьемся. Волхв сам все сделает.
Любомир мысленно восхитился разумности старика и продолжал прижимать к косогору последнего из пятерки преследователей. О тех, кто спускался сверху, старался не думать. Было ясно одно — живым им с гридем отсюда не уйти. Любомир обругал себя: перемудрил!
Их бы просто посекли, но вслед за дружинниками боярина уже неслись и другие, те, кого привел на выручку своему слишком недоверчивому названому брату князь! Сеча разгорелась нешуточная. Особо развернуться было негде, вокруг стеной стоял лес, потому и биться приходилось один на один. Крепко досталось Славу, за того взялся опытный дружинник, хорошо знавший, как драться среди зарослей. На помощь гридю пришел сам князь Игорь, именно его меч рассек противника Слава надвое. Молодой дружинник бился, не жалея себя, Игорь решил, что после всего непременно возьмет парня в гриди к Ольге.
Где-то в кустах продолжала тенькать тетива лука, посылая смертоносные стрелы очень точно в незащищенные части тел нападавших. Князь удивился точности стрельбы — надо же, какой умелый попался! Что за дружинники у Любомира, одно загляденье! В лесу на косогоре полегло десятка два человек, остальные либо стонали, заливая белый снег алой кровью, либо были связаны по рукам и ногам.
Когда все кончилось, Любомир обнаружил себя сидящим прямо в снегу рядом с истекающим кровью противником. Он огляделся, пытаясь найти, кого еще нужно зарубить или треснуть головой о ствол. Сверху по косогору спускался князь, хватаясь за мелкие деревья, чтобы не покатиться кубарем от спешки. Увидев Любомира, бросился к нему:
— Где?!
Тот кивнул на едва державшегося на ногах гридя:
— Он знает.
Игорь тряхнул гридя за плечо:
— Где?
Тот махнул рукой в лес:
— Там…
Князь бежал к капищу по пояс в снегу, спотыкаясь и крича: «Святослав!» Любомир услышал, как ему звонким голосом отозвался мальчик:
— Тато!
— Так, значит, они никуда не уходили? — недовольно буркнул Любомир, перетягивая кровоточащую рану на ноге у гридя. Тот помотал головой:
— Там второй ход есть.
— Тебя как звать-то? — вдруг сообразил Любомир.
Гридь с гордостью ответил:
— Теперь Славом….
— Почему теперь? А раньше как звали?
Тот с досадой махнул рукой:
— Раньше Оробцом. Славом волхв назвал!
— Верно назвал, — согласился Любомир.
Глава 23
Если Григорий, как ему и положено, старался просвещать княгиню в вопросах веры, то Михаил постоянно рассказывал о том, как поступают греки, и потому был для Ольги очень важен. Хотя княгиня и крестилась, но дальше дело не пошло: живя среди язычников, она вела себя так же. Иногда Григория брало отчаяние, он пытался доказывать своей подопечной, что негоже сидеть сложа руки, нужно проповедовать, нести учение о Христе киевлянам. Втайне священник надеялся, что княгиня ему поможет. Сначала Ольга только переводила разговор на другое. Но однажды, дело было летом, Григорий в очередной раз стал укорять княгиню, что смотрит на богопротивные игрища своих холопов сквозь пальцы. Он так увлекся этой незамысловатой проповедью, что не заметил, как губы Ольги стали узкими, а глаза загорелись жестким блеском, это предвещало бурю. Немного послушав, княгиня вдруг схватила священника за руку и силой потащила на крыльцо.
С верхнего яруса вышгородского княжьего терема были хорошо видны костры, которые в сумерках зажгли молодые славяне, собираясь с наступлением темноты прыгать через них. Издали доносился девичий смех и крики парней, песни… Священник остановился, завороженный картиной. На полуночь небо еще держало красноватую полоску вслед за уходящим солнцем, но и она быстро таяла, темнота охватывала другой берег, лес на нем, реку, даже город с его строениями, но внизу все ярче разгорались костры. Огнями постепенно захватывался весь берег, темнело на глазах, и становилось чуть жутковато, сверху казалось, что загорается сама гора, спуск к воде. Вот первые огоньки поплыли и по реке, девушки пускали свечи в сплетенных венках, гадая о замужестве. Ольга повернула к священнику лицо с блестевшими ярче ночных звезд глазами:
— Смотри, разве можно этого их лишить?! Кто меня поймет? Нет, многое должно остаться, нужно только понять что. — И со вздохом добавила: — А я пока не понимаю.
Еще Григория возмущало, как может Ольга не протестовать против появления у мужа еще одной жены. И здесь княгиня сокрушенно покачала головой:
— Что я могу? Пусть лучше новую жену возьмет, чем десяток наложниц. Он язычник, ему можно. Княгиня Прекраса умерла, Яна тоже уж не молоденькая, а князь силен, даром что в возрасте.
Григорий только вздыхал: если уж своенравная Ольга не может справиться с собственным мужем, то кто же справится?
Глава 24
Прошло много лет, уже подрос и даже пришел в дружину княжич Святослав, постарел князь Игорь, у него родился еще один сын Улеб. Мать Улеба не перенесла родов, сгорела в горячке, и новорожденного княжича взяла под свою опеку Ольга. Она смотрела на маленькое сморщенное личико мальчика и думала о несправедливости жизни. Ее собственного сына снова воспитывает дружина, князь рано посадил его на коня и взял с собой, а ей достается вот этот чужой ребенок. Но Улеб открыл ярко-голубые, как у всех младенцев, глазки и забавно чмокнул губами, прося есть. И в Ольге заговорила обыкновенная женщина. Этот мальчик не был ее сыном, ему не предстояло стать правителем Руси, на него не возлагались большие надежды, а потому с ним можно как с обычным ребенком. Значит, Улеб будет расти в вышгородском тереме в ее власти. И княгиня не станет делать из мальчика будущего князя. Даже сама себе Ольга не призналась, что именно это — Улеб не должен стать соперником Святославу — заставило ее взять маленького княжича себе на воспитание.
Так и случилось, Ольга воспитала Улеба совсем по-другому, братья были не похожи друг на дружку и не очень друг друга любили. Но оба души не чаяли в княгине Ольге, считая ее своей матерью. Святослав по рождению, а Улеб потому, что мать не та, что родит, а та, что вырастит.
Старший вырос самостоятельным и очень воинственным, он был разумен и дальновиден, хотя многие историки не видят в его поступках такового. Возможно, сказалось как раз воспитание в дружине. Умом князь Святослав удался в мать. Улеб же был тихим и мягким. Тоже был в свою мать или Ольга постаралась?
На Святослава оказал большое влияние… Любомир. Ольга и сама не могла бы объяснить, почему старалась, чтобы рядом с сыном был ее преданный друг. Если б только она знала, что не во всем Любомир влияет на Святослава так, как хотелось бы Ольге.
— Нет, давай еще раз! — Святослав требовал показать прием рукопашного боя, который назывался смешно: кошачье ухо. Ничего ни кошачьего, ни связанного с ушами в нем не было, откуда такое название, никто не знал, но оно почему-то вызывало у княжича приступ смеха и мешало понять суть приема. Снова и снова он валился наземь не столько оттого, что пропускал удар, сколько из-за неудержимого хохота.
— Перестань смеяться! — сердился Любомир. — Чего тебе смешно-то?
Оказалось, что Святослав только вчера был свидетелем того, что так называли непотребную девку, разгуливавшую на торжище в полураздетом виде. Гриди быстро увели ее подальше от людских глаз, но киевляне еще долго плевались вслед: совсем стыд потеряла! Девке было все равно, она едва держалась на ногах.
По тому, как заинтересованно княжич расписывал оголенные прелести распутницы и широко разводил руки, показывая ее стати, Любомир понял, что пора его учить не только воинскому умению. Вот это было тяжелее всего. Легче сто раз показать удар копьем, чем один раз объяснить, как справиться с женщиной в ложнице. Неожиданно помог княжий ключник Добрыня. Он загадочно улыбнулся, глядя на Святослава:
— Вырос княжич-то… На девок заглядывается.
Любомир вздохнул:
— Да, только девки стали больно беспутные. Где хорошую взять?
Добрыня усмехнулся в усы:
— У меня сестрица здесь, со мной в ключницах ходит. Крепкая, что репка, может чему научить….
— Княгиня с нас за то умение прикажет головы снять и на тын насадить, чтоб другим неповадно было!
На том разговор и прекратился, но не забылся. Немного погодя Любомир заметил, как Святослав ущипнул за мягкое место челядинку, и понял, что у княжича заиграла молодая кровь, видно, пришло время за девками бегать. Позвал к себе Добрыню, велел привести сестру на показ. Ключник спокойно кивнул, точно ждал этого распоряжения.
Когда в ложницу Любомира вошла невысокая коренастая девушка с толстой косой, извивающейся по спине, точно змея, Любомир довольно крякнул — действительно крепкая. Девушка смело глянула в лицо княжьему наставнику своими серыми круглыми глазами и стояла, ожидая вопросов.
— Здорова?
Та кивнула. Можно было и не спрашивать, щеки девушки заливал румянец, грудь норовила вылезти из рубахи, а сильные ноги крепко попирали доски пола.
— С мужчинами была?
— Нет. Но видела.
— Что видела? — опешил Любомир.
— Видела, как бывает….
Где и когда видела, Любомир выяснять не стал. Перевел разговор на Святослава.
— Княжича знаешь?
Девушка кивнула, все так же выжидающе глядя на спрашивающего. Тот замялся, не зная, о чем говорить дальше. Выручил Добрыня.
— Не сомневайся, она все сделает как надо….
Любомиру хотелось крикнуть: «Что сделает?!», но он промолчал. Сам же напросился. Чувствуя, что дело добром не кончится, все же согласно кивнул.
Когда девка уже вышла за дверь, вспомнил, что забыл спросить, как ее зовут. Хотя зачем это ему, и сам не знал. Добрыня объяснил:
— Малушей.
Любомир проворчал:
— Не сносить нам головы….
Как в воду глядел, добром не кончилось, хотя княгиня так и не дозналась, как попала Малуша в ложницу к Святославу. Но кто же мог тогда знать, что княжич привяжется к девушке? Думали, только для науки и понадобится… Тем более что, кроме самой Малуши, княжич живо завел себе еще двух других, но сестру Добрыни ценил больше остальных. И чем взяла?
Глава 25
Священник Григорий давно понял, насколько наивной была его уверенность в успехе проповедей. Русичи, которым он пытался рассказывать о Христе и его учении, об основах веры, либо быстро теряли к разговору интерес, либо принимались спорить так, что священник только диву давался. Казалось, эти люди твердо знают все причины происходящего в мире, умеют не только объяснить любое явление или событие, но и ведают, как его избежать или обратить себе на пользу. Проповедовать было немыслимо тяжело, речи либо уходили, как вода в песок, тихо и незаметно, либо вызывали насмешливое отрицание. Волхвы настраивали русичей против него, это Григорий уже не просто чувствовал, а даже знал. На вопрос почему Ольга объяснила, что для язычников только их боги — помощники, все остальные враждебны. Человек, попавший к чужим, должен почитать тех богов, которых почитают и чужаки, поэтому священник ведет себя на Руси совсем неправильно, пытается навязывать своего Бога русичам. Такое открытие заставило Григория по-новому взглянуть на княгиню, ведь она пошла против своего рода, когда крестилась в Константинополе! В ответ на осторожный вопрос Ольга усмехнулась: