— Несомненно. Но в этом-то и состоит различие между нами, сэр. Мои рисунки и песни не становятся воспоминаниями — они всегда с вами, стоит вам только захотеть. И они не иллюзии, а физическое воплощение миров, которые на самом деле существуют.
Филип Астлей театральным движением повернул голову, словно пытаясь увидеть свою спину.
— И где же они существуют, сэр? Я не видел этих миров.
Мистер Блейк постучал себя по лбу.
Астлей фыркнул.
— А это значит, что ваша голова кишит множеством жизней, сэр! Так и кишит! Вам, должно быть, трудно уснуть при таком шуме.
Мистер Блейк улыбнулся, глядя прямо на Джема, который оказался в поле его зрения.
— Вы правы — сна мне нужно совсем немного.
Филип Астлей наморщил лоб и замер, задумавшись. Такое состояние было для него весьма необычно. Толпа начала беспокойно двигаться.
— Если я правильно вас понимаю, сэр, — произнес он наконец, — то вы хотите сказать, что берете мысли, рождающиеся в вашей голове, и делаете из них нечто такое, что можно увидеть и потрогать руками. Тогда как я беру вещи реально существующие — лошадей, акробатов, танцоров — и превращаю их в воспоминания.
Мистер Блейк наклонил голову, впившись взглядом в своего визави.
— Можно сказать и так.
Услышав это, Филип Астлей разразился смехом, явно довольный тем, что родил такую мысль.
— Что ж, сэр, тогда я бы сказал, что миру нужны мы оба, правда, Фокс?
Джон Фокс пошевелил усами.
— Вполне возможно, сэр.
Филип Астлей сделал шаг вперед и протянул руку.
— Что ж, тогда обменяемся рукопожатием, мистер Блейк?
Мистер Блейк пожал протянутую ему руку.
— Непременно.
Глава третья
Когда мистер Блейк и Филип Астлей попрощались, миссис Блейк взяла мужа под руку и они, не сказав ни слова Джему или Магги, даже не кивнув им, направились в сторону улицы. Магги смотрела им вслед, испытывая что-то вроде обиды.
— Могли бы поздороваться или хотя бы попрощаться, — пробормотала она.
Джема обуревали такие же чувства, хотя он никак их и не выразил. Он пошел с Магги назад к стене, и они снова расположились на том же месте, где сидели до появления мистера Блейка. Однако смотреть теперь было особо нечего — спор между Филипом Астлеем и мистером Блейком, казалось, послужил сигналом для актеров к перерыву. Акробаты и наездники прекратили свои упражнения, и только танцоры репетировали сцену из готовящегося представления. Они смотрели несколько минут, потом Магги потянулась, как кошка, которая, не просыпаясь, устраивается поудобнее.
— Давай-ка придумаем что-нибудь еще.
— Что?
— Пойдем посмотрим Блейков.
Джем нахмурился.
— А почему нет? — настаивала Магги.
— Ты сама сказала, что он с нами не поздоровался.
— Может, он нас просто не заметил.
— Да и зачем мы ему нужны? Мы ему неинтересны.
— А были очень даже и интересны там, на мосту. А тебе что — не хочется посмотреть, как у них дома? У него там наверняка много всяких диковинок. Ты знаешь, что он занимает весь дом? Представляешь — весь! Восемь комнат для него и его жены. Детей у них нет. Даже горничной нет. Говорят, была одна, но что-то она его боялась. Он ведь как посмотрит своими глазищами — жуть берет, правда?
— Да, я бы хотел посмотреть печатный станок, — признался Джем. — Кажется, я слышал на днях, как он работает. От него столько треска. Словно скаты трещат, когда соломщик[32] по крыше лезет.
— А что такое соломщик?
— Ты что — не… — Джем заставил себя остановиться на полуслове.
Хотя он не уставал удивляться тому, сколько важных вещей остаются неизвестными Магги, но предпочитал помалкивать на сей счет. Однажды, когда он стал дразнить ее за то, что она путает навоз и овес, она с ним неделю не разговаривала. И потом, в Лондоне не было соломенных крыш, откуда же ей было знать про соломщика?
— В Дорсетшире дома кроют соломой, — объяснил он. — Солому крепко связывают и кладут на скаты.
Магги смотрела перед собой непонимающим взглядом.
— Вот представь, ты берешь солому, разглаживаешь и распрямляешь ее, а потом кладешь на крышу вместо дерева или черепицы, — уточнил Джем.
— Соломенная крыша?
— Да.
— Как же она удерживает дождь?
— Хорошо удерживает, если солома плотно увязана. Ты что — никогда не выезжала из Лондона? — Он показал рукой куда-то на юг. — До пригорода тут совсем недалеко. Только выйдешь из Лондона — и увидишь соломенные крыши. Я их видел, когда мы сюда ехали. Мы как-нибудь можем сходить посмотреть.
Магги вскочила на ноги.
— Я не знаю дороги туда.
— Ну, дорогу можно найти. — Джем пошел следом за ней вдоль стены. — Можно спросить.
— И потом, я не люблю одна ходить по этим полям, когда вокруг никого нет.
Магги пробрала дрожь.
— Я буду с тобой, — уверил Джем, удивляясь тому покровительственному чувству, которое вдруг возникло у него к ней. Такое чувство он испытывал только к Мейси, хотя теперешнее трудно было назвать исключительно братским.
— Бояться там нечего, — добавил он.
— Вот еще — стала бы я бояться. Просто там скука смертная.
Магги посмотрела вокруг и неожиданно оживилась. Остановившись в том месте, где за стеной начинался сад Блейков, она стянула со своих вьющихся темных волос тряпичную шапочку и перебросила ее через стену.
— Ты это зачем? — воскликнул Джем.
— Нам нужен какой-нибудь предлог, чтобы войти к ним. Теперь он есть. Идем!
Она побежала вдоль стены и по проулку к фасаду Геркулес-комплекса. Когда Джем догнал ее, кулачок Магги уже стучал в переднюю дверь Блейков.
— Погоди! — крикнул он, но было поздно.
— Здравствуйте, миссис Блейк, — сказала Магги, когда миссис Блейк открыла дверь. — Извините, что беспокою вас, но Джем перебросил мою шапочку через стену в ваш сад. Не возражаете, если я ее заберу?
Кэтрин Блейк улыбнулась ей.
— Конечно, моя дорогая, если ты сумеешь пробраться через кусты куманики. В том углу все так заросло. Входи.
Она открыла дверь, и Магги проскользнула внутрь. Миссис Блейк посмотрела на Джема, который нерешительно остановился на ступеньке.
— А ты тоже войдешь, мой дорогой? Ей понадобится помощь — так просто там эту шапочку не найдешь.
Джем хотел было объяснить, что никуда он не закидывал шапочку Магги, но не мог выдавить из себя ни слова. Он просто кивнул и вошел внутрь. Дверь за ними захлопнулась с резким стуком.
Мальчик оказался в коридоре, который через арочный проход вел к лестнице. У Джема возникло странное чувство, будто он уже видел когда-то этот коридор, но более темным. Дверь слева от него была открыта, и через нее проникал свет.
«Эта дверь должна быть закрыта», — подумал он, хотя и не понимал, откуда взялась такая мысль.
Потом он услышал шуршание юбок миссис Блейк у себя за спиной, и этот звук напомнил ему о другом месте. Дом № 13 представлял собой зеркальную копию дома мисс Пелхам — по точно такому же коридору и по такой же лестнице он проходил по десять раз за день. У мисс Пелхам было темнее, потому что дверь в свою комнату она держала закрытой.
Магги уже исчезла из виду. Джем знал, как попасть в сад: как и у мисс Пелхам, нужно было пройти под аркой, потом обогнуть лестницу и спуститься на несколько ступенек. Но в чужом доме он не мог идти первым. Мальчик отошел в дверной проем, пропуская вперед миссис Блейк, и при этом бросил взгляд в комнату.
Эта комната сильно отличалась от жилища мисс Пелхам и вообще от любого помещения, какие он видел в Дорсетшире. Оказавшись в Лондоне, Келлавей вынуждены были мириться с непривычными для них комнатами. В Дорсетшире помещения имели неправильную форму, стены были толщиной с сиденье табурета, а открытые очаги топились дровами. В Лондоне комнаты оказались квадратным, с прямыми углами. Окна здесь были большие, потолки — высокие, а камины маленькие, отделанные мрамором. От горящего в них угля город окутывала постоянная дымка, от которой у его матери слезились глаза.
Но гостиная Блейков не была похожа ни на узкие, кривые кухоньки в Пидл-Вэлли, ни на переднюю комнату мисс Пелхам. Тут щебетала канарейка в клетке, стояли вазы с засохшими цветами, неудобный диван, набитый конским волосом, низкие стулья, между которыми было слишком много пустого пространства. Вообще-то говоря, здесь негде было даже присесть толком. Главным предметом в комнате являлся большой печатный станок с длинной рукояткой в форме звезды — Джем уже видел его с улицы. Станок был немного выше Джема и напоминал стол с установленными на нем небольшими ящиками. Над ровной доской, находящейся на высоте пояса, висел большой деревянный барабан, а под доской виднелся другой. Джем сообразил, что вращение рукоятки приводит барабаны в движение. Станок был изготовлен из березы и покрыт лаком. Барабаны же были сделаны из более прочного дерева и сильно изношены, в особенности на рукоятях.
Вся обстановка в комнате подчинялась печатному станку. Вокруг были столы, на которых стояли кувшины, лежали металлические пластины и какие-то странные инструменты, незнакомые Джему. На стенах висели полки с бутылями, бумагой, коробками и тонкими длинными ящиками, вроде тех, что он видел в печатне Дорчестера. От стены к стене протянулись веревки, на которых сейчас ничего не висело. В комнате царили порядок и идеальная чистота. Но мистера Блейка там не было.
Джем последовал за миссис Блейк. Дверь второй комнаты была закрыта, но мальчик ощутил за ней присутствие мужчины, как чуют лошадь в конюшне.
Магги была в дальнем конце сада, пробираясь через заросли куманики, крапивы и чертополоха. Шапочка ее зацепилась за ветку куманики довольно высоко над землей и словно взывала к девочке, как белый флаг, выкинутый в знак сдачи. Магги сорвала шапочку с ветки и поспешила назад к дому, путаясь в траве и царапая ноги. Пытаясь сохранить равновесие, она попала рукой в крапиву и обожглась.
— Черт бы побрал эту крапиву, — пробормотала Магги и ударила по растению своей шапочкой, отчего обожглась еще сильнее.
«Черт, черт, черт!»
Они лизнула обожженное место и выбралась из зарослей на площадочку сада перед домом, где были ровные грядки салата, гороха, лука, картофеля и где стоял Джем, разглядывая их.
Он поднял взгляд.
— Что у тебя с рукой?
— Проклятая крапива — жжется.
— Не лижи кожу — это ничего не даст. Ты там щавеля не видела?
Джем не стал ждать ответа — он прошел вперед по низкой траве к зарослям крапивы у летнего дома, около открытых дверей которого стояли два стула.
— Смотри, это такой широкий листик — он растет рядом с крапивой. Ты выдавливаешь из него сок и прикладываешь к ужаленному месту.
Он приложил листик к руке Магги.
— Ну как, лучше?
— Да, — сказала Магги, которая была удивлена и тем, что листочек щавеля помогает, и тем, что Джем взял ее за руку. — Откуда ты это знаешь?
— В Дорсетшире много крапивы.
Словно чтобы наказать его за знания, Магги повернулась к летнему домику.
— Ты это помнишь? — сказала она вполголоса. — Помнишь, как мы видели, чем они тут занимались?
— Ну и что мы будем делать теперь? — прервал ее Джем, явно не желая говорить о том, чем тогда на их глазах занимались Блейки в своем саду.
Он посмотрел на миссис Блейк, которая стояла в траве у задней двери, сунув руки в карманы передника и ожидая их возвращения.
Магги скользнула по нему взглядом, и Джем покраснел. Она помедлила несколько мгновений, наслаждаясь той властью, которую имеет над ним, пусть толком и не понимая, что это за власть и почему она распространяется только на него и ни на кого другого. Магги почувствовала, как в животе у нее все завибрировало.
Миссис Блейк переступила с ноги на ногу, и девочка оглянулась в поисках чего-нибудь, что могло бы задержать их. Однако ничего необычного в саду не было. Кроме летнего домика тут недалеко от двери стояла уборная и была вырыта зольная яма, куда скидывалась зола, остающаяся после сгорания угля в камине. Виноградная лоза, превзойти которую в пышности пыталась мисс Пелхам, густо вилась по стене. Рядом росло небольшое инжирное дерево с широкими, похожими на ладонь листьями.
— А у вас инжир плодоносит? — спросила Магги.
— Пока нет — деревце еще очень молодое. Надеемся, на следующий год будут плоды, — ответила миссис Блейк.
Она повернулась и направилась в дом, дети неохотно последовали за ней.
Они прошли мимо закрытой двери задней комнаты, и Джем опять почувствовал искушение войти туда. Но более соблазнительной была открытая дверь большой комнаты, и он замедлил шаг, чтобы еще раз взглянуть на печатный станок. Джем еще только набирался смелости, чтобы спросить у миссис Блейк об этом станке, как вдруг Магги его опередила:
— Миссис Блейк, а не могли бы вы показать нам книгу, ту книгу песен, о которой говорил мистер Блейк тогда на мосту? Мы бы хотели ее увидеть, правда, Джем?
Джем хотел отрицательно потрясти головой, но у него получился кивок.
Миссис Блейк замедлила шаг в коридоре.
— Вы и правда хотели бы увидеть эту книгу, мои дорогие? Что ж, я спрошу мистера Блейка, не возражает ли он. Подождите здесь — я сейчас вернусь.
Она подошла к закрытой двери и, прежде чем открыть ее и проскользнуть внутрь, постучалась и дождалась разрешения.
Глава четвертая
Когда дверь снова открылась, в ней появился сам мистер Блейк.
— Здравствуйте, дети, — сказал он. — Кейт говорит, что вы хотите увидеть мои песни.
— Да, сэр, — в один голос ответили Магги и Джем.
— Что ж, это хорошо — дети понимают их лучше кого-либо другого. Слушайте:
Он повел их в комнату, где стоял печатный станок, подошел к полке, открыл коробку и вытащил оттуда книгу, размером не больше ладони, переплетенную в коричневатую бумагу.
— Ну вот, — сказал он, кладя книжку на стол перед окном. — Смотрите.
Джем и Магги встали бок о бок у стола, но никто из них не осмелился прикоснуться к книге — даже Магги, невзирая на всю свою развязность. И потом, никто из них особо и не умел обращаться с книгами. Анна Келлавей, когда вышла замуж, получила в подарок от родителей молитвенник, но была единственным членом семьи, который пользовался этой книгой в церкви. У родителей Магги никогда не было ни одной книги, кроме тех, что покупал и продавал Дик Баттерфилд, а Бет вообще не умела читать, хотя ей и нравилось, когда муж зачитывал ей выдержки из старых газет, которые приносил из паба.
— Вы разве не хотите посмотреть книгу? — удивился мистер Блейк. — Давай, мой мальчик, открой ее. На любой странице.
Джем протянул руку и неловко поднял книгу, открыв ее на одной из страниц близко к началу. Слева на развороте была картинка, изображающая большой бордово-сиреневый цветок, а в его изгибающихся лепестках сидела женщина в желтом платье с ребенком на коленях. Рядом с ними стояла девушка в синем платье, и у нее, как показалось Магги, из плеч росли крылья, похожие на крылья бабочки. Под бутоном коричневым цветом были начертаны оплетенные плющом буквы с зелеными стволами. На правой странице разворота были почти исключительно одни слова. Справа от текста росло дерево с листиками, а по левому полю вился плющ. То здесь, то там летали птички. Эта картинка привела Магги в восторг, хотя она и не могла прочесть ни одного слова.
«Интересно, может ли Джем их прочесть?»
— Что здесь написано? — спросила она.
— Ты не умеешь читать, дитя?
Магги отрицательно покачала головой.
— Я в школу ходила только год и уже все успела забыть.
Мистер Блейк фыркнул.
— Я вообще не ходил в школу! Читать меня научил мой отец. А твой отец тебя не учил?
— Он слишком занят.
— Ты слышала, Кейт? Слышала?
— Слышала, мистер Блейк.
Миссис Блейк стояла в дверях, облокотившись о косяк.
— Дело в том, что это я учил Кейт читать. Ее отец тоже был слишком занят. Ну а ты, мой мальчик? Ты можешь прочесть эту песню?
Джем откашлялся.
— Я попробую. Я тоже очень недолго ходил в школу.
Он поставил палец на строку и начал медленно читать:
Он читал с такими паузами, что мистер Блейк сжалился и начал ему помогать, усиливая и ускоряя его голос, и Джем следовал за ним, эхом повторяя слова, почти как в какой-то игре:
Глядя на картинку, Магги пришла к выводу, что это песня о ребенке, а голос мистера Блейка звучал, как голос любящего, нежного отца, с глуповатым видом повторяющего фразы. Она спрашивала себя, откуда он знает, как ведут себя отцы, — ведь у него самого не было детей. С другой стороны, он явно мало что знал о детях, потому что иначе двухдневный ребенок у него бы не улыбался. Магги нянчила немало младенцев и знала, что улыбаться они начинают лишь через несколько недель, когда мать, не видя их улыбки, уже начинает впадать в отчаяние. Но ничего этого она вслух не сказала.
— Вот вам одна, которую вы запомните.
Мистер Блейк перевернул несколько страниц и начал декламировать:
— В час, когда листва шелестит, смеясь…
Это была та самая песня, что он пел им на мосту. Только на сей раз он не пропел, а быстро ее прочел. Джем пытался было следить за стихами на странице, вставляя время от времени слово, которое успевал прочесть или запомнил с прошлого раза. Магги нахмурилась, раздражаясь оттого, что Джем и мистер Блейк читают одновременно, а она не может в этом участвовать. Она посмотрела на картинку, сопровождавшую песню. Группа людей сидела за столом со стаканами вина — женщины в синих и желтых платьях, мужчина в сиреневом. Он был изображен спиной к зрителю и тоже поднимал бокал. Она таки запомнила одну часть этой песни, и когда мистер Блейк и Джем подошли к этой строчке, присоединившись к ним, прокричала: «Хо-хо-хо! Ха-ха!» — словно сидела в пабе и пела вместе с другими.