Цитируем дальше:
– Точно так же, как 1-го сентября 1992-го года первым выданным ваучером мы выхватили буквально из рук у красных решение об остановке приватизации в России, точно так же каждым следующим шагом мы двигались ровно в том же самом направлении. Приватизация в России до 1997-го года вообще не была экономическим процессом. Она решала совершенно другого масштаба задачи, что мало кто понимал тогда, а уж тем более на Западе. Она решала главную задачу – остановить коммунизм. Эту задачу мы решили…
Вот откровенный, недвусмысленный ответ на вопрос: как же так вдруг оказалось, что до самого 1998-го года ельцинская власть, «прихватизировав» почти половину российской промышленности (в первую голову её экспортную составляющую – нефтедобычу и металлургию), выручила всего 8 миллиардов долларов. Они, оказывается, не экономические реформы проводили, они боролись с коммунизмом!
В Интернете после публикации чубайсовских откровений поднялась буря обсуждений. Вот один из самых характерных комментариев:
«Вы, господа жулики, уничтожили не коммунизм, так как не было такой общественно-экономической формации, а миллионы людей, погибших в региональных конфликтах, войнах, от террористических актов, бандитских разборок за собственность, в результате суицида, от левой водки и суррогатов, от недоедания, от несвоевременной медицинской помощи или неоказания её вообще. Это намного превосходит показатели так называемых сталинских репрессий, которые были раздуты во многом благодаря ЦРУ и нашим диссидентам типа Солженицина».
Гиммлер перед нападением на СССР на совещании с высшими чинами СС назвал одной из главной задач истребление 30 миллионов «унтерменшен» – славян. В Нюрнберге эти слова явились доказательством геноцида, преступного ведения войны, за что почти все главари рейха были повешены.
Гражданин Чубайс открыто сказал в начале реформ, что для их проведения ему не жаль принести в жертву миллионы соотечественников. Почитайте, например, книгу Шутова «На руинах великой державы, или Агония власти». Но ему всё сошло с рук. Пока сошло. Слишком близко – и длительное время – этот горе-реформатор находился к телу Ельцина.
И тут выстраиваются явные исторические параллели с некоторыми зловещими фигурами нашего недавнего прошлого. Вспомним хотя бы Льва Захаровича Мехлиса (1880.01.13–1953.02.13), на чьей совести тоже немало загубленных жизней (даже если не вспоминать репрессий – к ним он также приложил руку).
Во время Отечественной войны – особенно в первые годы – он, будучи заместителем наркома обороны и начальником Главного политического управления, постоянно вмешивался в решения командиров. Мехлис требовал от профессиональных военных руководствоваться идеологическими соображениями независимо от реальных задач фронта.
Именно Мехлис – главный виновник провала Керченско-Феодосийской десантной операции в мае сорок второго[23]. Константин Симонов, непосредственный очевидец событий, вспоминал: «Я был на Керченском полуострове в сорок втором году. Мне ясна причина позорнейшего поражения. Полное недоверие командующим армией и фронтом, самодурство и дикий произвол Мехлиса, человека неграмотного в военном деле… Запретил рыть окопы, чтобы не подрывать наступательного духа солдат. Выдвинул тяжелую артиллерию и штабы армии на самую передовую. Три армии стояли на фронте шестнадцать километров, дивизия занимала по фронту шестьсот – семьсот метров, нигде и никогда потом я не видел такой насыщенности войсками. И всё это смешалось в кровавую кашу, было сброшено в море, погибло только потому, что фронтом командовал безумец…»
Самодурство Мехлиса допекло в конечном счёте самого Сталина, который хотя и ценил его личную преданность, всё же отстранил провинившегося от должности и понизил в звании аж на две ступени.
Как-то несколькими годами позднее министр здравоохранения СССР Смирнов предложил Сталину, зная о близости к нему Мехлиса, поставить последнего во главе одной из правительственных комиссий. «Кого вы назвали?» – спросил Сталин, приложив руку к уху, делая вид, будто не расслышал. Смирнова удивила эта реакция, поскольку у «отца народов» был прекрасный слух. Он повторил предложение о назначении Мехлиса. И тогда, как вспоминал Смирнов, Сталин захохотал, вытирая слезы. «Да разве Мехлиса можно назначать на созидательные дела? – сказал Сталин. – Вот что-нибудь разрушить, разгромить, уничтожить – для этого он подходит. Вам же нужно положительное решение?»
Нам в начале 1990-х годов тоже архиважно было положительное решение. Но к власти в стране пришли почти сплошь разрушители, и во многом благодаря им мы и находимся сейчас всей страной известно там, где… Неудобно озвучивать это «место».
Так чем же, скажите, Анатолий Борисович Чубайс, действовавший со своей командой из идеологических соображений, лучше Льва Захаровича Мехлиса, точно так же действовавшего из идеологических соображений представителя той системы, которую реформаторы, по их словам, мечтали похоронить? Разницы между ними не заметно никакой.
Стратегический тактик Збигнев Бжезинский ставит мат собственной стране
Что можно сказать по поводу злобного высказывания одного из ключевых архитекторов американской стратегии времён холодной войны, прозванного «Киссинджером Джимми Картера»?
«Величайшая геополитическая катастрофа XX века» – по выражению Владимира Владимировича Путина – формально случилась потому, что мы сами десятилетиями разваливали страну. С одной стороны – строили, с другой – разваливали. Как в школьной задаче: из трубы А втекает, из трубы Б вытекает.
Вот Сталин: труба А – ликбез, индустриализация, модернизация армии; труба Б – варварская коллективизация, ГУЛАГ, Лысенко, кибернетика, генетика. Хрущёв: труба А – массовое жилищное строительство, демилитаризация – спасение экономики; труба Б – гонения на модернизм во всех видах искусства, безудержное очернение всего сделанного предшественником, управление хозяйством страны наугад. Брежнев: труба А – международная разрядка, объединение планового и рыночного управления, героизация прошлого; труба Б – замена многих собственных разработок и производств импортом, разложение советского и партийного аппарата, широкомасштабная коррупция, апофеоз стратегических просчётов – Афганистан. Про горбачёвские А и Б красноречиво говорит сам Бжезинский: «Говорить о перестройке и гласности было легче, чем ответить на вопрос, что сделать с ленинизмом. Его правление ускорило кончину империи. Он не провёл никаких существенных экономических реформ и, сам того не желая, вытащил на поверхность национальные вопросы. Гласность служила отличным прикрытием для проявления антирусских настроений. Украинский писатель мог, не указывая пальцем на великороссов, назвать Сталина преступником за уничтожение украинской культурной элиты и голодную смерть миллионов украинцев. Прибалты могли собираться, чтобы почтить память жертв сталинских ссылок, и требовать большей автономии, не высказывая категорического осуждения русских. А Горбачёв не мог одновременно говорить о гласности и запретить подобные манифестации». Как видно не только из этой оценки, Горбачёв оказался всего лишь пигмеем, не способным удержать зашатавшегося гиганта.
Но без Ельцина красный флаг всё равно вряд ли выжил бы. Ельцин был не одиночкой. Ельцин в широком смысле – это вся разложившаяся федеральная и региональная верхушка СССР. Им всем стало выгодно разрушение страны, они все при этом «хапнули» кто что мог из общенародной собственности.
Советский Союз строился как единое производство – нечто вроде громадного комбината со множеством цехов, завязанных в единую систему взаимодействий. На любом предприятии есть не только директор, но и множество начальников цехов и служб, бригадиров и прочих управленцев разного уровня. Но подбор всех этих управленцев, выдача им производственных заданий, контроль исполнения – задачи директорские. На театре говорят «короля играет свита», но в жизни свиту отбирает сам король.
При «директоре» Брежневе начальники «цехов и бригад» обогатились настолько, что стали подумывать о новых возможностях вроде превращения казённой собственности, управляемой ими, в частную с легитимным правом её наследования. Отсюда неизбежное мысленное следствие: зачем оставаться бригадиром на большом предприятии – лучше стать самостоятельным директором маленького цеха.
«Обиженный» бригадир Ельцин вообще был готов избавиться даже от «цеха» РСФСР, хотя и выразился аккуратно: «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить» (с намёком на возможность подавиться при неумеренном аппетите – что и случилось впоследствии в Чечне). Для него главной оказалась возможность сесть в старом директорском кабинете – Кремле. Это, пожалуй, уже патология: обычному русскому человеку трудно даже представить себе, как может такой же русский отказаться от значительной части наследия многих поколений русских. Увы, жажда власти зачастую перерастает в манию и, как всякая мания, искажает представления обо всём мире.
Пятая колонна вызревала в рядах номенклатуры. Взять того же Ельцина. Например, печально известный дом Ипатьева, где в обстановке варварской паники расстреляли отрекшегося императора с семьей, не тронули даже при Сталине. А вот Ельцин холуйски выслужился – снёс. Причём никакой НКВД над ним не висел и ничего подобного не требовал. А через полтора десятка лет сам же Ельцин лил крокодиловы слезы над прахом царской семьи. Типичный советский перевёртыш. И такой перевёртыш возглавил так называемую «новую Россию» (читай: малую), предварительно предав и продав «старую Россию» (читай: великую) – Советский Союз. Злорадство ястреба Бжезинского вполне объяснимо. Непобедимые русские сами сделали то, чего не смогли Наполеон и Гитлер, не говоря уж о всяческих Трумэнах.
Но повторимся: всё началось при Брежневе. Во второй период его правления правящий режим злокачественно переродился.
И Горбачёв вырос тоже не из доброкачественного материала. Вспомним его аферистский «ипатовский метод», когда концентрация сельскохозяйственной техники на одном участке использовалась не только для ускорения работы, но и для маскировки реально используемых площадей и поднятия таким образом отчётных показателей. А уж продовольственная программа и подавно строилась по принципу «за два десятилетия кто-то умрёт – или я, или шах, или ишак». Безусловно, мастер саморекламы. Да и к Андропову – почти всесильному главе госбезопасности – прилепился умело. Как гласит индейская поговорка, из кривых ростков не вырастет прямого дерева.
Однако самым страшным брежневским метастазом стал именно Ельцин. С его появлением в центре летальный исход для больной страны стал практически неотвратим.
Значительная же часть перекосов и болезней брежневской эпохи спровоцирована усилиями того же Бжезинского. Прежде всего – в бытность его помощником по национальной безопасности президента (1977.01.20–1981.01.20) Картера. Говорим «Картер», а на ум кладем Бжезинского. Именно Бжезинский формировал внешнюю политику Картера. Именно Бжезинский сублимировал комплекс польской неполноценности в агрессивные действия США в отношениях с СССР. Именно Бжезинский отказался от политики другого известнейшего стратега Генри Киссинджера – помощника по национальной безопасности президентов Ричарда Никсона (1969.01.20–1974.08.09) и Джеральда Форда (1974.08.09–1977.01.20). Киссинджер предписал избегать идеологических споров, не вмешиваться во внутренние дела советской сверхдержавы, максимально разрядить напряжение между двумя обкладками мирового конденсатора. Картер же – с подачи Бжезинского – с самого начала и до конца своего президентства вмешивался во внутренние советские дела. Он первым из президентов США публично усомнился в законности – соответствии писаному праву – и легитимности – поддержке народом – власти Советов в их родной стране. Он выделил небывало огромные деньги на изрядно к тому времени скомпрометированные радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа», утвердил финансирование контрабандной переправки в СССР подрывной литературы. Под предлогом радикального нарушения прав человека использовал экономические санкции. Запустил новые программы вооружения и тайные операции в странах Третьего мира, чтобы противостоять действиям Москвы.
В кардиологии известен синдром, когда единственный кардиомиоцит (клетка сердечной мышцы), давая неверные сигналы, может у вполне здорового во всем организма вызывать тяжелейшие аритмии – зачастую с печальным для организма исходом. Такой клеткой в сердце американской политики оказался польский эмигрант Бжезинский. Патологическую ненависть к русским, построившим к 1960-м годам сверхдержаву, говорящую на равных с Америкой, он выплеснул в шаги американской политики. Руками Картера Бжезинский вновь разжег пожар холодной войны.
Да, советское государство – в лице Брежнева – Суслова – совершило немало бездарных, стратегически провальных, шагов.
Например, линейное мышление советских руководителей экстраполировало успех советского вторжения в Чехословакию в 1968-м году на планирование вторжения в Афганистан в 1979-м году. Но Афганистан – не Чехословакия. Да и само вторжение в Чехословакию было тактическим выигрышем и стратегическим проигрышем советской политики.
Симпатии мирового сообщества к нашему Союзу, пиковые при Сталине (что на нынешний либеральный взгляд выглядит парадоксом) и Хрущёве (во многом благодаря Сергею Павловичу Королёву и Юрию Алексеевичу Гагарину), катастрофически утрачивались при Брежневе. Дмитрий Анатольевич Медведев был неоригинален, сказав, что Муаммар Мухаммадович Каддафи утратил свою легитимность: такие же высказывания Бжезинский готовил для Картера и последующих президентов США.
Тайные операции США в тот период зачастую невозможно отличить от тайных махинаций. Советская авантюра в Афганистане стала возможной не только в силу бездарности многих членов политбюро. Бжезинский нынче с удовольствием вспоминает: США начали финансировать и напрямую снабжать оружием силы, противодействующие тогдашней афганской власти, ещё весной 1979-го. У афганских правителей были несомненно уважительные причины просить советской помощи. Но только после ввода советских войск американская помощь стала открытой. Таким образом у всего мира создалось впечатление: СССР вторгся в мирную страну, и её народ восстал против оккупантов.
Ловушку эту придумал именно Бжезинский (о чём долгие годы «скромно» умалчивал). Он же организовал и явную дезинформацию: мол, афганский руководитель Амин завербован американцами, и те готовятся ввести свои войска в страну. На фоне уже разворачивающейся вооружённой борьбы с правительством «всемогущий» КГБ клюнул на приманку. Бжезинский переиграл Андропова. Афганистан на десятки лет ускорил разрушение Советского Союза.
Причём решающую роль в этом разрушении сыграли не военные усилия нашей страны. Затраты на боевые действия были почти неощутимы на фоне чисто хозяйственных потерь (скажем, от плохой организации уборки и хранения в сельском хозяйстве), погибло и пропало без вести в Афганистане за 10 лет около 15 тысяч человек – меньше, чем погибало тогда за год от несчастных случаев (а сейчас в одной РФ только в автокатастрофах гибнет за год раза в два больше народу). Но наши действия в Афганистане стали поводом к мощнейшей кампании чёрного PR и откровенно враждебной нам политике. Сформировался антисоветский исламский фронт во главе с Саудовской Аравией. Западные страны, рекламирующие свою демократичность, тоже объединились в защите всех, кто действовал откровенно против интересов – и даже против жизней – большинства народа Афганистана. Китай, в ту пору всё ещё не забывший эпоху противостояния Мао с Хрущёвым и Брежневым, охотно продавал исламским боевикам свои дешёвые (и в ту пору очень низкокачественные) копии советских образцов оружия, да и к демонстративной изоляции СССР примкнул охотно. А тут ещё и сарафанное радио, превращающее каждую похоронку из Афганистана в легенды о забытых и погибших ротах, и разложение значительной части армейского руководства возможностью бизнес (от продажи армейского имущества на афганских базарах до контрабанды оттуда)…
Бжезинский достиг своей цели. Образ жизни и управления СССР начал расшатываться. Брежнев в ответ руками Андропова стал закручивать гайки, давление в котле начало подходить к красной отметке.
Вдобавок именно Бжезинский смог выстроить единый фронт США и Китая против СССР. Отец китайских реформ Дэн Сяопин понимал, что играет в американских интересах. Но это были тактические интересы – стратегически от альянса выиграл Китай. Смертельный удар по могущественному соседу развязал руки Поднебесной.
Бжезинский в последних своих работах нехотя, но признаёт пагубность нарушения стратегического баланса в Евразии. Вот, например, его высказывание: «Ещё меня поражает, насколько много китайские лидеры знают о мире. А потом я вижу очередные дебаты кандидатов в президенты от республиканской партии…» Заканчивать свою фразу в интервью Бжезинский не считает нужным, но через некоторое время добавляет: «Республиканцы – это просто позор».
Правда, ещё больший позор сотворили демократы – во многом по советам самого Бжезинского. Именно их администрация во главе с Обамой учинила серию государственных переворотов – от Туниса до Украины. Причём последствия очевидно разрушительны: Нобелевскую премию мира в 2015-м вручили тем, кто смог остановить тунисскую гражданскую войну на старте; разгромленная Ливия и захваченная проамериканскими террористами часть Сирии стали главными источниками и проходными дворами беженцев в Европу; в Египте исламисты развалили хозяйство столь быстро, что военные уже через год вернули себе власть, причём вся страна стала куда менее лояльна к США; проамериканские марионетки в Киеве развязали на Украине столь откровенный антирусский террор, что даже предельно ангажированные западные СМИ уже не в состоянии придумывать для него всё новые оправдания.