Ей снова пришло в голову, что она не знает практически ничего о прошлом Хью Эбботта. И если призадуматься, то получается, что и Шарлотта не знает. Мэтти вспомнила, что как-то спрашивала тетку о прошлом ее ручного волка, но та лишь пожала плечами.
«Кто знает? И какая разница? Он хорошо делает свое дело, а это — главное».
Мэтти положила сумку на потрепанное покрывало кровати. По крайней мере никто не целится в нее из пистолета и на полу нет крови. Более того, из окна открывается великолепный вид на океан. Ситуация определенно улучшалась.
Внизу в холле Хью снова перегнулся через конторку и нажал кнопку звонка.
— Чего вы еще хотите? — спросил старик довольно миролюбиво. Он все еще энергично жевал.
Хью вынул бумажник из кармана джинсов и достал пару банкнот.
— Это для вас.
— За второй номер? — возвысил голос старик.
— Нет. За то, что вы скажете, что я снял еще номер в том случае, если кто-нибудь, включая даму, спросит. Мы понимаем друг друга?
— Мы прекрасно понимаем друг друга. — Не переставая жевать, старик сунул деньги в карман. — Слушайте, вы только что приехали с Чистилища?
— Да.
— Что там случилось, черт побери?
— Пока не знаю. Похоже, военный переворот. А вы что-нибудь слышали?
— Нет. Тут побывало несколько человек, перебирающихся в, так сказать, более приятные места, но никто из них вроде как не понимал, что там происходит на острове. Они просто решили, что полезно на время смыться.
— Умно. У меня был друг, так он не успел уехать. Портье некоторое время задумчиво жевал табак.
— Жаль это слышать.
— Угу. Окажите мне услугу, ладно?
— Какую услугу?
— Присмотрите за дамой. Если она отправится по магазинам, проследите, чтобы никто не зашел к ней в номер, хорошо?
— Разумеется. Я присмотрю. Но мне трудно будет отличить ее посетителей от тех, кто приходит к
Другой даме, в соседнем номере. Она здесь работает, если вы понимаете, о чем я. Губы Хью мрачно сжались.
— Никто не должен подняться за моей дамой наверх, кроме меня, ясно?
— Конечно, конечно. Как скажете.
Хью вышел из гостиницы. Ему пришло в голову, что сегодня впервые он поведет Мэтти ужинать в ресторан. Он усмехнулся и отправился искать летчика Гровера. У них будет настоящее свидание. Первое. Ту ночь год назад в ее квартире нельзя считать. По крайней мере Мэтти не захочет принимать ее в расчет.
Возможно, ему удастся раздобыть бутылку коньяка или рома, чтобы потом взять в номер. Мэтти необходимо несколько расслабиться. Она побывала в аду в прямом смысле этого слова.
Определенно слишком большой стресс.
— Ну и ну. Приветик. Вот не знала, что у меня рядом появилась конкурентка. Добро пожаловать на борт, милочка. Чем больше, тем веселее, я так считаю. Меня зовут Евангелина Дэнжерфилд. А ты кто?
Мэтти, которая только что вышла в коридор и теперь безуспешно старалась вставить ключ в ржавый замок, удивленно подняла голову. В открытых дверях соседнего номера стояла женщина. Мэтти,
Всегда готовая признать, что она вела до сих пор довольно спокойную жизнь, никогда не видела ничего подобного. Во всяком случае, вблизи.
На вид Евангелина Дэнжерфилд была несколькими годами старше нее, хотя точно сказать затруднительно из-за толстого слоя макияжа. Светло-карие глаза окружены черным, серебристые тени на веках доходили почти до висков и ослепительно сверкали. Полные, слегка надутые губы намазаны ярко-красной помадой, на высоких скулах темно-розовые пятна румян. Густая грива не правдоподобно белокурых волос была приподнята над шеей и спускалась на плечи каскадом многочисленных кудряшек. Заколки с искусственными камнями сверкали в полумраке холла.
Все остальное в Евангелине Дэнжерфилд было тоже из ряда вон выходящее. Природа явно щедро одарила ее, и она демонстрировала две свои главные драгоценности с помощью потрясающего платья типа саронга с очень глубоким вырезом. Само платье — цветастое, в красных, фиолетовых и желтых тонах, было на размер маловато фигуристой Евангелине, так что подол находился много выше колен. Ансамбль завершали красные туфли на трехдюймовых каблуках-шпильках и целая коллекция бижутерии. Ногти на руках — длиннющие и ярко-красные, явно требующие массы забот и времени.
— Как поживаете? — спросила Мэтти. Она как раз собиралась пойти поискать себе что-нибудь новое вместо своих многострадальных шелковой блузки и
Темно-зеленых брюк и теперь почувствовала себя Золушкой. Чувство это было ей хорошо знакомо из общения с сестрой Эриел. — Меня зовут Мэтти. Мэтти Шарп.
— Мэтти Шарп, а? Приятно познакомиться, Мэтти. Давненько не приходилось разговаривать с другой работающей женщиной. Когда ты приехала на остров?
— Час назад. С Чистилища.
— Ах да. Слышала, там крутая заварушка. Вроде революция или еще что, верно? Правильно сделала, что уехала. Для дела такая ситуация — гибель. Ты сюда надолго?
— Ну, я еще точно не знаю. Надеюсь, максимум на сутки. — Мэтти посмотрела на свою грязную одежду. — Мне пришлось бросить все вещи. Как раз собралась пойти и купить себе что-нибудь.
Евангелина, немедленно проникшись к ней сочувствием, оглядела ее с ног до головы.
— Бедняжка. Выглядишь ужасно. Не обижайся. Там, видно, совсем скверно, на Чистилище. Наверное, тебе надо .побыстрее заработать здесь, на Бримстоуне, чтобы можно было двигаться дальше, правильно?
— Ну…
— Никаких проблем, милочка. Сегодня клиентов навалом. В гавани стоит военный корабль. Нам обеим хватит под завязку, и я не возражаю против того, чтобы поделиться.
Мэтти наконец сообразила, что ее собеседница — проститутка и что она решила, будто Мэтти занимается тем же бизнесом.
— Вы очень добры.
— Эй, нам, сестрам, следует держаться вместе, верно? — Евангелина ослепительно улыбнулась. — Слушай, ты в местных лавках хорошей рабочей одежды не найдешь. Поверь мне, я-то знаю. Бримстоун — всем дырам дыра. Мне приходится самой себе шить или заказывать по каталогам. Почему бы тебе не взять у меня взаймы что-нибудь на сегодня?
Мэтти невольно заинтересовалась.
— А подойдет?
Евангелина критически оглядела худенькую Мэтти.
— За пазухой маловато, но мы тут справимся. Я умею обращаться с иголкой. Слушай, заходи. Несколько часов еще не будет работы. Мальчики всегда хотят сначала заложить за воротник, так ведь? Нам хватит времени что-нибудь придумать.
Мэтти забавляла ситуация. Интересно, что бы сказала Эриел, узнай она, что ее строгую и консервативную сестру приняли за проститутку? А еще интересно, что бы сказал Хью.
Неожиданно ей безумно захотелось это узнать.
— Вы очень добры, Евангелина, — сказала Мэтти, входя в комнату. — Я могу заплатить вам за одежду.
— Не бери в голову, достаточно того, что можно поговорить с другой женщиной. — Евангелина посторонилась, пропуская Мэтти. — Мне здесь этого здорово недостает. Интеллигентного разговора с другой женщиной. Приходится говорить лишь с мужиками, а с ними, сама знаешь, разговор короткий. Выпить хочешь? Я делаю приличный ромовый пунш.
— Спасибо. — Мэтти благодарно улыбнулась, оглядывая кричащее убранство комнаты. Все выполнено в красных тонах. Красные с золотом обои, красные бархатные занавески, красное плюшевое покрывало на кровати, красные коврики. Зеркала на потолке и по стенам.
— Ваша комната куда наряднее, чем моя.
— Но вовсе не благодаря усилиям администрации. — Евангелика гортанно засмеялась, подошла к маленькому лакированному шкафчику и взяла оттуда бутылку рома. — Все пришлось делать самой. Месяцы ушли, чтобы подобрать ткань на занавески и покрывало. А этот шкафчик мне почти даром достался. Купила его у одного парня, который ехал в Гонолулу с целой яхтой всякого барахла из Сингапура.
— Очень красивый. Вы, верно, много денег потратили на все это.
Евангелина пожала плечами.
— Считаю это капиталовложением, понимаешь? Приходится часть заработка снова вкладывать в дело, если хочешь получать побольше прибыли. Так я считаю.
Мэтти кивнула, неожиданно почувствовав себя почти в своей тарелке.
— Да, это действительно так. Я тоже в первые два года вложила почти все свои доходы в дело. Мне и сейчас приходится немало вкладывать.
— Вот видишь! — Евангелина открыла дверцу крошечного холодильника. Звякнули кубики льда, брошенные ею в стаканы с уже налитым коктейлем. — Ну, все готово. Садись, а я пока пороюсь в шкафу.
Мэтти взяла стакан и села в красное бархатное кресло. Ей казалось, что она попала в середину какой-то пьесы. Она осторожно попробовала напиток из рома и фруктового сока.
— Вы давно работаете здесь, на Бримстоуне?
— Уже года четыре. Я раньше была на Гавайях, и сначала все было нормально, но я решила найти себе местечко, где нет такой конкуренции. Здесь я единственная работающая женщина на острове. — Евангелина открыла шкаф и принялась разглядывать содержимое. — Гак, посмотрим, что тут у нас. Ага, вот оно. Думаю, подойдет прекрасно.
— Уже года четыре. Я раньше была на Гавайях, и сначала все было нормально, но я решила найти себе местечко, где нет такой конкуренции. Здесь я единственная работающая женщина на острове. — Евангелина открыла шкаф и принялась разглядывать содержимое. — Гак, посмотрим, что тут у нас. Ага, вот оно. Думаю, подойдет прекрасно.
Мэтти с недоумением смотрела на кусочек красных кружев и атласа, который показывала ей Евангелина.
— Это комбинация? — робко спросила она.
— Черт, да нет же! Один из моих лучших туалетов. Я комбинации никогда не ношу, разве что попадется Джон с пунктиком насчет белья. И так слишком долго одеваться-раздеваться. Давай примерим.
Мэтти отпила солидный глоток, прежде чем осторожно встать с кресла и начать расстегивать блузку.
Евангелина сочувствующе пощелкала языком, увидев скромные трусики и бюстгальтер Мэтти.
— Бедняжка. Ты «явно выбралась из этой заварухи на Чистилище с пустыми руками.
Мэтти устыдилась своего скромного белья. Вспомнила чемодан, полный прекрасной одежды, который остался в багажнике машины.
— Мне пришлось оставить все лучшее на острове, — извиняющимся тоном объяснила она.
— Да уж вижу. Позор да и только. Надеюсь, все устаканится и ты сможешь вернуться и забрать свои вещи. В нашем деле хороший гардероб имеет большое значение, скажи, нет? — Евангелина протянула ей крошечное атласное платье. — Я сшила его месяц назад и почти не носила. Берегла для особого случая. Давай примерь, посмотрим, что можно сделать. Ты лучше сними лифчик. Это платье надо носить без лифчика.
Мэтти отпила еще глоток ромового пунша и послушалась.» Ничуть не хуже, чем раздеваться в женской раздевалке в клубе здоровья «, — сказала она себе. И просунула голову в вырез платья.
До талии оно наделось легко, но чтобы натянуть его на бедра, ей пришлось потрудиться. Наконец она повернулась к зеркалу и с удивлением уставилась на свое отражение.
Платье больше напоминало купальник. Смелый вырез спереди, а юбка такая короткая, что все ноги на виду. И спины у него, считай, не было вовсе.
— Недурно, — заметила Евангелина, удовлетворенно кивнув. — Свободновато спереди, но мы и так знали, что потребуется переделка. И еще я бы убрала слегка в бедрах, а в остальном — идеально. Тебе идет красный цвет, Мэтти. Уверена, ты его часто носишь.
— По правде говоря, нет, — честно призналась Мэтти. Она вспомнила свой шкаф, набитый дорогими, но такими унылыми вещами. Все в основном серого, бежевого и темно-синего цвета. — Но думаю, начну носить чаще. Кажется, этот цвет мне нравится.
Никогда прежде платье не оказывало на нее такого действия. Она вроде как сорвалась с цепи. Возможно, это только реакция на стресс, который ей пришлось пережить.
— Красный цвет определенно тебе идет. Он освежает тебя. — Евангелина принялась закалывать платье, в результате чего вырез спереди стал еще ниже. — У тебя это единственные туфли?
— К сожалению. Другие пропали вместе с остальными вещами.
— Стыд и срам. Туфли так чертовски дороги. У тебя какой размер?
— Семь с половиной.
— Тогда без проблем, — обрадовалась Евангелина. — Как у меня. Я тебе одолжу те, что сейчас на мне. Они идеально подойдут к этому платью. Ладно, я уже все заколола. Снимай, я прострочу.
— Какая вы милая, — сказала Мэтти, снимая платье и протягивая его Евангелине.
— Я делаю это с удовольствием. Как я уже сказала, я давно не болтала с интеллигентным человеком. — Она пошла к кладовке и выкатила оттуда швейную машину. — Как шли дела на Чистилище, пока не началась эта кутерьма?
— Неплохо. — Мэтти надела блузку и брюки и снова села. Взяла стакан. — Но возвращаться я не собираюсь.
— Да? А куда же ты направишься теперь? — Швейная машина энергично жужжала. Евангелина принялась за работу.
— В Сиэтл.
— Была там раньше?
— Да. По правде говоря, я жила там, прежде чем отправиться на Чистилище.
— Без шуток? Я всегда хотела съездить в Сиэтл. Может, в следующий свой отпуск поеду туда.
— Если так, обязательно заходите ко мне, — пригласила Мэтти, испытывая приступ глубокой благодарности к женщине, делающей все, чтобы помочь ей. — Я оставлю вам имя и адрес.
— Договорились. Я взяла за правило по меньшей мере два раза в году брать отпуск. Женщине ведь нужен отдых, верно? Только работа и никаких развлечений — так не годится.
— Я знаю. Стресс берет свое.
— Согласна. — Евангелина умело орудовала за машинкой. — Л в нашей работе уж чего-чего, а стресса хватает. Теперь нам стало сложнее, все эти
Болезни и так далее. Да, кстати, хорошо, что вспомнила. Тебе резинки на сегодня нужны?
Мэтти едва не подавилась ромовым пуншем.
— Я с собой не привезла, — осторожно созналась она.
— Я так и решила, что тебе пришлось их бросить вместе со всем остальным. Посмотри там в шкафчике около кровати. У меня их всегда навалом. Бери сколько нужно.
Мэтти воззрилась на красный шкафчик, затем медленно поднялась, подошла и открыла. Внутри стояла вместительная корзинка, наполненная маленькими пакетиками из фольги. Она взяла горсть и сунула в сумку.
— Спасибо.
— В наше время осторожность не помешает. Рисковать не стоит. Кстати, кто твой маклер?
— Маклер?
— Да, биржевой маклер. — Евангелина взглянула на нее с любопытством и отпила из стакана. — Может, ты покупаешь депозитные сертификаты или кладешь деньги в банк?
— А, поняла. — Мэтти задумчиво нахмурилась и снова села. — Да, я предпочитаю держать деньги в банке и покупать депозитные сертификаты. На мой вкус, биржевой рынок слишком переменчив. Там теперь мелкому инвестору делать нечего.
— Я тебя понимаю. Сама себе говорю, пора уносить ноги, но мне нравится рисковать, понимаешь?
Конечно, я туда не все вкладываю. Только то, что могу позволить себе потерять. Остальное кладу на счет. Я ведь не дура. Я столько повидала женщин в нашем деле, которые остались ни с чем после многих лет тяжелой работы. Я не хочу быть в их числе.
— И вы абсолютно правы. Пенсии нам никто не назначит. Люди, занимающиеся индивидуальным трудом, должны сами заботиться о себе.
— Истинная правда, — кивнула Евангелина, принимаясь за корсаж красного платья. — Как насчет еще выпить?
— С удовольствием. Слушайте, Евангелина, а что вы собираетесь делать, когда бросите работать?
— Смешно, что ты об этом спрашиваешь. — Евангелина задумчиво посмотрела на красный лоскуток у себя в руках. — Я тоже в последнее время часто об этом размышляю. Пора бросать это занятие. Как я уже сказала, времена меняются. Не смейся, но мне бы хотелось открыть маленький магазинчик одежды здесь, на островах. Делать свои собственные модели для туристов. Мне кажется, у меня получится. Как ты думаешь?
Мэтти видела, как умело справилась Евангелина с красным платьем. Она умела различать талант, если с ним сталкивалась.
— Думаю, у тебя получится блестяще.
Когда Хью часом позже взбегал по лестнице, он улыбался в предвкушении приятного вечера. Под мышкой у него находился пакет с бутылкой рома, и он купил себе свежую рубашку в магазине на набережной. Он был готов к торжественному свиданию с Мэтти.
— Мы сегодня повеселимся, детка, — объявил он, открывая дверь в маленький номер. — Все заметано. Настоящее свидание. Сначала пойдем в тот маленький ресторан, где подают гамбургеры, немного выпьем и поедим, затем вернемся сюда и…
Хью остановился как вкопанный и уставился на экзотическое существо, сидящее на краю постели.
— Приветик, Хью. Кстати сказать, я проголодалась. — Мэтти улыбнулась ему.
— Мэтти? — Не отрывая от нее взгляда, Хью медленно закрыл за собой дверь. Он не верил собственным глазам.
На Мэтти было крошечное платье обнажавшее грудь практически до сосков. Оно прильнуло к ней, как любовник, и кончалось где-то в начале бедер. Она сидела, скрестив ноги в красных туфлях на непомерно высоких каблуках-шпильках. Ее темно-русые волосы рассыпались по плечам, мягкие, свободные, соблазнительные. Золотисто-зеленые глаза ярко обведены и подчеркнуты бирюзовыми тенями. Рот — как темно-красный цветок. На пальцах, запястьях и шее сверкали поддельные драгоценности.
— Как ты думаешь, Хью? Это я? — Она улыбнулась ему с несвойственным ей задором.
— Что с тобой такое, черт побери? — Ошарашенный, Хью медленно подошел к столику и сгрузил на него свою поклажу.
— Я встретила тут очень милую даму. Работающую женщину. Когда она узнала, что мне нечего сегодня надеть, она одолжила мне свои вещи. — Мэтти встала и покрутилась перед ним.
Во рту у Хью пересохло. Его взгляд пробежал по ее спине до того места, где начиналось красное платье.
— У этого платья нет спинки.
— Знаю. Хорошо, что на Бримстоуне тепло, а?
Хью подошел на шаг, глаза его сузились, когда она повернулась к нему лицом. Он никогда не видел у нее такого выражения.
— Мэтти, ты пила?