– Да? Ну, ладно, нечего ждать, сейчас все узнаем.
Морозов подошел к винтокрылой машине, из которой выгружалась штурмовая группа. Завидев командира отряда, майор Гончаров направился на доклад:
– Товарищ полковник...
Морозов остановил доклад подчиненного:
– Не надо, Вадим, докладывал уже, а подробности в рапорте изложишь. Как у нас Шарипов?
Вопрос удивил Гончарова. Он посмотрел на полковника, задав встречный вопрос:
– А как может быть Шарипов? Что-то я не понял вопроса? Во время операции проявил себя, как обычно, лично пленив оборотня Тадаева и, вообще, вы же сами прекрасно знаете Рустама!
Полковник вздохнул:
– Знаю.
Видя подавленное состояние командира, Гончаров спросил:
– Что-то случилось, Пал Палыч?
– Случилось, Вадим! В Переславле всю семью Рустама уничтожили.
– Что???
Майор почувствовал, как все внутри холодеет. Сказанное Морозовым не доходило до Гончарова в полной мере, настолько оно было неожиданно, неправдоподобно и противоестественно. Но не будет же полковник лгать?!
Командир группы переспросил:
– Как уничтожили? Где? У нас в Подмосковье?
– Да нет. Там другая история. Звонил Гусев, передал эту информацию, приказал сообщить о трагедии Рустаму. А как я ему сообщу? К тому же его надо срочно отправлять в Переславль, на похороны.
Гончаров платком протер ставшее вдруг потным лицо.
– Но как?.. За что?
– Вот это, Вадим, остается неизвестным!
Гончаров задумался:
– Рустама одного в Переславль отпускать нельзя. Вы знаете его характер. Если милиция по горячим следам не раскроет преступление, то Баскак сам начнет поиск преступников. А это может кончиться очень плохо. Жалеть убийц он не будет, особо разбираться в степени их вины тоже. Рустам будет мстить. Он не остановится и в том случае, если местным ментам удастся взять подонков, хотя это маловероятно, в смысле, что убийц возьмут. Да, дела. Что, и дочь убили?
– Всех, Гончар. И мать, и брата, кстати, подполковника милиции.
– Я в курсе, кем был Марат.
– И брата, и жен их с Рустамом, и сыновей Марата, а Вику, дочь капитана, вообще изуродовали, изнасиловав.
– Это шестилетнего ребенка?
– Да! Шестилетнего ребенка.
Майор только и смог выдавить:
– У, блядь.
Полковник положил руку на плечо майору:
– Хорош. Шарипов идет. Поведу его в штаб. Может, ты со мной? Все как-то легче будет.
Гончаров согласился:
– Пойдемте. Но легче уже не будет. Никому.
Заместитель Вадима подошел к старшим офицерам, улыбаясь. У него было прекрасное настроение.
Увидев лица боевых друзей, спросил:
– А что это вы, господа полковники и майоры, носы повесили? Или какую новую вводную нам с Центра сбросили?
Полковник сказал:
– Пройдем ко мне в кабинет, Рустам. Разговор есть.
– Не понял! С чего это я понадобился для личной беседы самому командиру отряда? Уж не на повышение ли меня выдвигают?
Гончаров приобнял его:
– Идем, Рустам. Обо всем в штабе.
– Ну, идем. Только, смотрю, темните вы что-то!
До штаба дошли быстро. И майор, и капитан передали свои десантные сумки и оружие подчиненным. Вошли в кабинет.
Морозов предложил офицерам занять места за столом совещаний, сам же устроился на своем месте. Взял в руки остро отточенный карандаш. Повертев его в руках, бросил на стол. Он уже хотел начать тяжелый разговор, как в проеме тамбура появился дежурный по отряду.
– Извините, товарищ полковник, я насчет баньки для личного состава!
Морозов вдруг взорвался:
– Какой, к черту, баньки, капитан? У меня что, нет заместителя? Прешься со всякой ерундой...
Капитан изумленно смотрел на командира, ранее никогда не позволявшего себе подобного тона в отношении подчиненных офицеров и прапорщиков отряда. Полковник и сам уже корил себя за несдержанность:
– Извини, Миша, – обратился он к дежурному, – реши вопрос через подполковника Дроздова, а дневальному, что несет службу у штаба, прикажи ко мне никого не пускать до особого распоряжения! Договорились?
Дежурный офицер пожал плечами:
– Так точно! Сделаю, как вы сказали!
– И еще раз извини, свободен!
Капитан, козырнув, вышел из палатки.
Шарипов спросил:
– Чего это вы, товарищ полковник, на дежурного сорвались?
Полковник, проигнорировав вопрос, вновь взял в руки карандаш. И через несколько секунд вновь бросил его на стол, проговорив:
– Крепись, Рустам. Тут такое дело. Из Москвы генерал-лейтенант Гусев сообщил мне страшную новость. Всю твою семью кто-то зверки убил вечером воскресенья двадцатого числа в какой-то заповедной зоне. Вот почему, Рустам, я в таком состоянии.
Боевой офицер переспросил тихо:
– Убили? Семью? Олю с Викой?
Морозов добавил:
– И мать твою, и брата, и его жену, и его детей! Ты меня прости, капитан, наверное, я должен был как-то подготовить тебя, но не смог. Не нашел варианта, как это сделать. Прости, что встречаю тебя из боя такой новостью.
В штабном отсеке командирской палатки повисла тяжелая, гнетущая тишина.
Шарипов словно окаменел, уставившись в одну точку. Казалось, он ничего не видит и не слышит.
Полковник взглянул на Гончарова.
Майор пожал плечами. Он, так же как и командир, не знал, что делать дальше.
Пауза затягивалась. Наконец, Шарипов каким-то не своим голосом спросил:
– Когда похороны? И кто ими занимается?
Морозов ответил:
– Все зависит от тебя, вернее, от того, когда приедешь ты, но не ранее пяти дней, все же милиции надо провести свои мероприятия, экспертизу, ну и еще кое-какие дела. Так что завтра можешь отправляться в Переславль. Лучше поездом Ростов-на-Дону – Москва, там у нас бронь имеется, самолетами сложнее, но возможно, хотя, по большому счету, выигрыша по времени никакого!
– Я решу сам, как добраться до Переславля. Мне надо, чтобы все необходимые документы были готовы уже сегодня.
Морозов заверил:
– Сегодня они и будут готовы. Да вот еще что, Рустам. Думаю, тебе лучше поехать с кем-нибудь из наших ребят. И надежней, и помощь какая-никакая.
Майор воскликнул:
– Так у меня же отпуск, если, конечно, Центр, как всегда, не перенес его на неопределенное время.
– Не перенес! Гусев разрешил отпустить очередников, но не более четырех, и желательно из групп, что были задействованы в операции «Гюрза».
– Так, значит, завтра и прапорщик Власенко свободен?
Командир отряда подтвердил:
– Из твоей группы, да!
Вадим обратился к заместителю:
– Рустам! Ты не будешь против, если с тобой поеду я? А возможно, и Влас, ему один черт, где проводить отпуск. И на Енисей свой успеет. Так как?
Шарипов, продолжая смотреть на шкаф, на котором была вывешена так называемая «левая», не соответствующая истинному расположению войсковых частей ОГВ, карта – нововведение особистов, безразлично ответил:
– Как хотите.
Гончаров ударил ладонью по столу:
– Вот и решили. Пойдем, Рустам, я провожу тебя к ребятам, а сам займусь всеми необходимыми документами.
Он повернулся к Морозову:
– Думаю, строевик резину тянуть не будет?
– Не будет. Я сейчас же нагружу его работой. И по отпускным, и по билетам на поезд.
– Тогда мы пошли.
Вадим тронул за плечо боевого друга:
– Идем, Рустам.
Капитан поднялся и направился на выход. Сейчас он более всего походил на робота, исполняющего команды.
Проводив Рустама в свой отсек, Гончаров вышел на улицу, где в курилке собрался личный состав его группы. Власенко, как назло, среди подчиненных не было. Майор спросил:
– Где Влас?
Офицеры дружно засмеялись:
– Как где, командир? Как высадились с «вертушек», он хвост пистолетом и в медсанбат, к своей медсестре.
Гончаров приказал:
– Дрога! Пулей за ним! Чтобы через пять минут был здесь! Время пошло!
Дробышев попытался защитить товарища:
– Да ладно тебе, Гончар! Пусть помилуется! Выход же завершен? Чего ты?
Майор резко повысил голос:
– Я что-то неясно сказал, прапорщик? Быстро за Власенко, одна нога здесь, другая там! Бегом марш!
Пулеметчику пришлось выполнить приказание, и вскоре у курилки показался крайне недовольный прапорщик Власенко:
– Ну что за жизнь? Майор! Я, конечно, понимаю, что вы командир, но всякая власть должна иметь разумные пределы. Вы же...
Гончаров не стал слушать нытье прапорщика, приказав:
– За мной, в палатку!
И первым вошел в нее.
Власенко последовал за командиром.
Войдя, продолжил возмущение:
– Слушай, Гончар! Достал ты уже меня. И не смотри волком. Это при подчиненных твоих я не мог высказаться, сейчас скажу: я тебе что, пацан, гонять меня? Чего ты до меня докопался? На выходе ладно, там боевая работа и приказ – закон, в горах я не против, но тут, на базе? Вот отгуляю отпуск и в другую группу попрошусь. Надоел ты мне! А теперь можешь хоть на «губу» сажать! Все одно завтра выпустят.
Гончаров выслушал прапорщика на удивление спокойно, затем, закурив, сказал то, от чего у боевого прапорщика буквально отвисла челюсть:
Гончаров выслушал прапорщика на удивление спокойно, затем, закурив, сказал то, от чего у боевого прапорщика буквально отвисла челюсть:
– Не бухти, Влас. У Баскака всю семью в Переславле завалили какие-то отморозки.
– Что???
– Вот тебе и что! Понимаешь, всех убили: и мать, и брата, и жену со снохой, не пожалели и детей, двух пацанов, и дочку Рустама шести лет.
Прапорщик продолжал смотреть на майора. Выдержав паузу, необходимую, чтобы прийти в себя, спросил:
– Капитан знает?
– Знает.
И кивнул на спальный отсек:
– Там он. Ничего не хочет слышать, никого не желает видеть. Ушел в себя. Короче, в ступоре.
– Тут не то что в ступор войдешь, а в штопор полный. А это, Гончар, убийц взяли?
– Насколько мне известно, нет.
– Тьфу, бля, и чем это менты только занимаются?
Майор сообщил:
– Брат Рустама, Марат, сам был подполковником милиции, начальником РОВД! Так что менты работали, уверен, на совесть, но что-то у них там не срослось. Будь какая-нибудь зацепка, они не упустили бы этих тварей. За своих ребята из МВД платят по полной, и ты это знаешь.
– Да. И что теперь?
– Что теперь? Похороны, вот что. Баскак завтра должен убыть в Переславль. Я еду с ним. У тебя тоже завтра отпуск начинается, хотел узнать...
Прапорщик прервал майора:
– Не продолжай, Вадим. Я еду с вами.
– Я не сомневался в тебе, поэтому и вызвал. Я сейчас пойду в штаб, командир обещал бумаги необходимые подготовить, с начфином вопрос решу, с «вертушкой» или тачкой определюсь, а ты вот что, – майор приблизился к прапорщику, – сам должен понимать, что похоронами в Переславле дело не кончится. Баскак выйдет на охоту. Он смерть близких не простит. Будет искать убийц. И мы с тобой в этом ему поможем. Этим мразям не место на земле, так что подумай, что из оружия, технических средств, ну и другой разной лабуды нам с собой в Переславль захватить. Только, Влас, сделать это надо тихо, чтобы ни одна душа не узнала. Иначе все накроется! Втихаря приготовь пару сумок с инвентарем и амуницией. Ты должен просчитать экипировку и боевое оснащение, как при использовании малочисленной группы, имеющей задачу поиск и уничтожение отдельных физических лиц в условиях проведения акции в населенном пункте. Понял меня?
– Понял, не маленький. Вот это уже по мне. И то ладно.
– Занимайся делом, но, повторяю, скрытно, а я в штаб. Как закончу, встретимся возле палатки. Доложишь результаты своей деятельности. Заодно и определим план начального этапа нашей поездки в Переславль. Разошлись.
Прапорщик остановил майора:
– Один вопрос, Вадим. Баскака пока трогать не будем?
– Нет! Да это и бесполезно. Отойдет немного, тогда и его подключим. Вернее, он сам нас подключит. Но это по обстановке и позднее, а сейчас делаем то, о чем уже говорилось. С оружием поаккуратнее, из трофеев стволы отбери.
– Да знаю я. Ты с бумагами да транспортом решай, остальное моя забота.
Командир и подчиненный вышли из палатки, в которой остался один капитан Шарипов. Он сидел на железной солдатской кровати и тихо, почти неслышно, стонал, качаясь из стороны в сторону.
Группа, да и весь отряд, узнав о трагедии капитана, обсуждала сложившуюся ситуацию. Слышались призывы отправить в Переславль группу отряда, дабы разобраться с ситуацией. Чтобы успокоить личный состав, полковнику Морозову пришлось собирать отряд. После совещания шум утих, но снаружи. Внутри же каждый офицер и прапорщик продолжал переживать горе своего боевого товарища, как собственное. Лагерь принял мрачный, даже какой-то угрожающий вид, хотя ничего на базе внешне и не изменилось.
Гончаров вернулся через час, имея все документы при себе. Штаб сработал оперативно, да и полковник Морозов использовал все свое влияние, которое в армейском гарнизоне было весьма велико.
На входе в палатку, у курилки, командира группы ждал прапорщик Власенко.
Майор поинтересовался:
– Как дела, Влас?
– Нормально. Упаковался по полной.
– Что взял?
– Два ствола «ПММ» с глушителем, «винторез», два «Клина» также с глушителями, пять гранат «Ф-1», пять «РГД-5». Боеприпасы. Станции импульсной связи малого радиуса действия, прослушку «Игла», но самое главное – винтовку «СВДС».
Майор удивился:
– Ее-то подо что замаскировал?
– Под удочки, у одного прапора из пехоты чехол со снастями выпросил. Да и чего ее маскировать, она в сложенном виде меньше метра. Итого у нас две сумки и чехол. Думаю, этого хватит.
Гончаров согласился:
– Хватит, чтобы весь Переславль на уши поднять.
– Ничего, запас кармана... сам знаешь. У тебя-то какие дела?
– Тоже все нормально. Рустам по-прежнему не в себе?
– Не знаю, я не заходил в твой отсек.
– Идем. Пора его в порядок приводить.
– Это точно. Я даже пузырь водки с собой прихватил.
– Водка ему не поможет.
– Не скажи. Сначала, может, и расслабит, слезами выльется, а потом боль притупит. Но это в зависимости от количества...
– Ладно, психолог, пойдем. Сумки с чехлом где?
Прапорщик указал за бордюр курилки:
– Там и стоят. Взять с собой?
– Бери.
– Тяжеловато, однако, будет, одна «СВДС» на пять кило потянет.
– Ладно! Пошли, вместе отнесем.
– Вот это другое дело.
Под молчаливые взгляды подчиненных и собратьев по оружию майор Гончаров с прапорщиком Власенко проследовали в отсек командира группы. Они ожидали увидеть по-прежнему отрешенного ото всего капитана, но Шарипов уже собирал дорожную сумку. Увидев сослуживцев, спросил:
– Когда убытие?
Гончаров присел за стол, возле двери встал прапорщик.
Вадим предложил:
– Присядь, Рустам, обсудим кое-что.
Капитан, оставив сумку, подчинился. Сейчас он выглядел обычно, те же строгие, правильные и даже по-мужски красивые черты лица, плотно сжатые губы, небольшой шрам над левой бровью, вот только глаза... в них было столько печали и ненависти одновременно, что смотреть в них просто не хотелось.
Майор достал документы, положил перед собой.
– Рустам. Я и Влас едем с тобой. Это решено и разрешено. И едем мы не только для того, чтобы быть рядом с тобой на похоронах и после них некоторое время. Мы едем, чтобы найти бандитов. Найти и уничтожить, как собак бешеных. Втроем мы это сделаем! Давай здесь решим, что старшим среди нас будешь ты.
Шарипов покачал головой:
– Нет. Я просто не в состоянии принимать какие-либо решения.
Майор согласился:
– Хорошо. Тогда руководство действиями группы принимаю на себя.
Он протянул офицерам отпускные билеты:
– Держите. Все отпущены на сорок пять суток без дороги. У меня же железнодорожные билеты. Одно купе на троих, поезд Ростов – Москва, отправление в 13.55. Прибытие в Москву по расписанию в 7.19, минус три часа, послезавтра, где-то полпятого прибудем в Переславль.
Подал голос Власенко:
– А до Ростова на чем добираться будем?
– На «вертушке». Полковник договорился с летунами. Они нас бросят в Ростов на площадку аэропорта. Вылет в 10.00. Можно бы и позже, но я решил создать запас времени. Мало ли что. Утром получаем деньги.
Заговорил и Шарипов:
– О деньгах не думайте. У меня в квартире матери, в тайнике, сорок тысяч «зеленых». С Маратом собирались дом на всю семью после службы поставить. Теперь никакого дома не будет, а баксы пойдут на поиск убийц. Ну и на похороны.
Майор, выслушав капитана, продолжил:
– Как я уже говорил, едем до Переславля втроем в одном купе. На оружие и спецтехнику, которую собрал Влас, документов, понятно, у нас нет. Поэтому с этим надо быть осторожно. Не засветиться. Конечно, в случае чего генерал Гусев нас отмажет, только дело-то общее сорвем, чего допустить нельзя. И вообще, в поезде решим, как будем выходить на вокзале. Толпой или поодиночке. У меня все.
Шарипов поднялся:
– Тогда я соберусь до конца. Оружие, говорите, взяли?
Власенко подтвердил:
– Взяли, Рустам. Столько, что хватит всех бандюков в твоем Переславле завалить, не напрягаясь.
– Хорошо. Тогда я свой табельный не беру. Или взять? В случае проверки милиции.
Майор пожал плечами:
– Как хочешь. Но нам дело до проверки ментами доводить нежелательно.
– Согласен.
На следующий день в 9.00 Гончарова, Шарипова и Власенко вызвал к себе полковник Морозов.
Инструктаж начал без подготовки, сразу после того, как поздоровался с подчиненными:
– Знаю, что взяли с собой не слабый арсенал оружия и спецсредств. Значит, решили мстить. Официально я должен запретить это. Но разве вы послушаете? Да и сам бы никого не послушал. Одно прошу, не забывайте, что вы не на войне. Это в горах против «духов» все средства хороши. Мирный город – другое дело. Постарайтесь внутренне перестроиться. И если уж действовать, то наверняка, напрочь заметая следы. Оружие иметь при себе опасно, поэтому держите.
Морозов протянул Гончарову лист бумаги, в которой сообщалось, что группа особого назначения «Таран», состоящая из трех человек, направляется в Центральный регион для выполнения специального задания, связанного с антитеррористической деятельностью, и имеет при себе штатное вооружение, зарегистрированное в вышестоящем штабе. Данным документом всем правоохранительным органам предписывалось оказывать группе всевозможное содействие при выполнении ею полученного задания. В случае возникновения подозрения на подлинность предписания органам местной власти рекомендовалось немедленно связаться лично с управлением, номер генерала Гусева указывался, или с центральным аппаратом ФСБ по телефону... Внизу стояла подпись Морозова и печать отряда.