– Скажите, мэтр, какое наказание положено за вооруженное восстание, неповиновение приказам сеньора, нападение на представителей закона и угрозу жизни короля?
– Смерть, если король не пожелает проявить милосердие. – Темный пожал плечами.
– Вижу, законы вы знаете. Ваша преданность короне тоже не вызывает сомнений. Приведите приговор в исполнение, и должность, а также освободившиеся земли Лионтера и прилагающийся к ним титул ваши.
В серых глазах, обращенных на супругу, мелькнуло удивление. Фолио показалось, что удивление было скорее одобрительное. Впрочем, шут мог и ошибиться, потому как пытался снова поднять энергию щитов, судорожно прикидывая вариант действий, если это не поможет. Удар леди блокировать еще можно, а вот если Даркин…
Леди извлекла легкий, чуть изогнутый клинок и, опустившись на колено, протянула его Даркину. Шут затаил дыхание – такого он не ожидал. Эти двое действительно безумны. О сегодняшнем вечере он обязательно расскажет старому бродяге Кайну, если выживет, конечно.
– Сделайте это, мой тан. – Тиана движением головы откинула волосы в сторону, обнажая шею. – Вы ведь все равно должны…
– Указываешь мне, что делать, младшая? – От безмятежности мага не осталось и следа. Лицо стало жестким, а тон заставил рыжую вздрогнуть. От давления силы замерцали ореолы щитов.
– Леди, вы действительно готовы… – Сэр Дитрих прервал затянувшуюся паузу.
– Ради детей, – выдохнула рыжая, резким движением вгоняя клинок себе в грудь.
Казначей вскрикнул, тай-Гивер рванулся вперед…
– Я же сказал «нет», – покачал головой маг.
Лишенная клинка рукоять выпала из ослабевших пальцев. На белом костюме осталась только легкая вмятина.
– Моим детям нужна мать, а не золотая посуда. – Даркин обернулся к королю, чуть пожав плечами. – Простите, ваше величество.
– Вы можете идти, барон. – Голос короля звучал неестественно ровно.
После того как супруги вышли, в кабинете повисло тягостное, неловкое молчание. Фолио чувствовал, что нужно что-нибудь сказать, пошутить как-то, но слова не шли.
– Вы можете идти, господа. – Карл словно постарел лет на пять. – Благодарю. Поль, – окликнул он герцога, – амулет заберите. А то разбрасываются тут артефактами. И найдите мне Аларика кто-нибудь.
– Вам бы выпить, – сочувственно посмотрел Фолио. – Выглядите ужасно.
– Себя видел? Хоть щиты опусти, ты бледный весь и дрожишь. До своей заначки и то долететь не сможешь.
Фолио понял, что действительно перенервничал, раз уж монарх пытается подбодрить его шуткой, а не наоборот. Впрочем, вечер не окончен, и самое неприятное еще впереди. А уж потом можно будет напиться до розовых драконов и Карла напоить непременно.
Ночь мягким покрывалом опустилась на город. Засыпали ремесленные кварталы, пустели ажурные мосты и мощенные цветной плиткой террасы центра. Лишь питейные заведения нарушали эту картину всеобщего спокойствия светом, выбивающимся из дверей, да шумом подгулявших посетителей. Впрочем, не только – особняки «золотой» части города не спали тоже. Вот один из самых больших, с алым драконом над парадным входом, шумит, словно растревоженный улей, пятнает окружающий сад светом из окон. Скользнув по резному гербу, вдоль многочисленных окон, вплетаясь в узоры искусной резьбы колонн, ветер устремился в дальнюю часть особняка, погруженную во мрак, откликаясь на родственную силу, но, покрутившись у закрытого окна, обиженно звякнул флюгером и унесся играть в парк. Луна, как истинная женщина, была более любопытна – луч проскользнул между тяжелых портьер, проникая в комнату, освещенную лишь тусклым светом лампадки. Двое. Замерли напротив друг друга. Они не виделись, давно не виделись и, кажется, первый раз за очень долгий день остались наедине. Любовь? Кому как не Деве Луны знать все оттенки этого чувства, но здесь было нечто еще.
Невысокая фигурка с волосами темной меди застыла посреди комнаты. Сила огня, рвущаяся наружу, была столь велика, что, казалось, способна спалить целый город, но была и какая-то надломленность, незавершенность. Решимость и обреченность птицы, защищающей гнездо.
Скользнув дальше, луч окрасил в цвет крови белые волосы того, кто замер у входа. Темная аура, окружающая фигуру, не шла ни в какое сравнение с буйством огня, но все же мужчина был сильнее. Сильнее спокойной уверенностью, сродни спокойствию спящего вулкана. И когда беловолосый шагнул вперед, рыжая отступила.
Человек остановился у двух колыбелей, постоял немного. Лишь мерное посапывание малышей нарушало тишину. Мелькнула серебряная игла. Несколько быстрых движений – и капли крови образовали на левой ладони странный узор. Еще одно едва уловимое движение – побеспокоенный малыш завозился, собираясь заплакать, но легкое прикосновение заставило его снова уснуть. Капля чужой крови упала в центр рисунка. Некоторое время маг просто стоял, сведя ладони вместе и словно прислушиваясь к чему-то. Застывшая в отдалении женщина за это время не шевельнула и пальцем, словно статуэтка из кости дракона – изящное творение древних мастеров. Еще одно движение иглой, еще одна капля детской крови, успокаивающее касание. Мужчина постоял еще немного, глядя в никуда, а затем губы его изогнулись в подобии улыбки, совершенно пустой, без тени чувств. Словно бы маг вспомнил, что в таких случаях полагается испытывать удовлетворение, радость, а радость нужно демонстрировать улыбкой. Продемонстрировал.
– Как ты назвала их? – Голос у беловолосого оказался хрипловатый, словно простуженный. На женщину он не смотрел, только на спящих в колыбелях детей.
– Дираминтар Аэмилиус Фрикс.
– Хидемитан Чинере, – уронил маг. Женщина выдохнула, еле заметно, словно боясь привлечь к себе лишнее внимание, но не в силах сдержать облегчения.
Маг молча кивнул на вторую колыбель.
– Диэнна Джакуэтта Нертия.
– Хиджетан Чинере.
Мужчина наконец-то отшел от колыбелей, развернулся к медноволосой. Следов крови на руке уже не было.
– Теперь я могу… уйти, как полагается? – Обреченность немого страха.
– Нет. – Эмоций в голосе мужчины не больше, чем в улыбке.
– Но почему? – Пламя лампады взвилось и опало, отвечая на чужие эмоции. – Почему ты отказываешь мне даже в такой малости, как честная смерть? Я не хочу сама. В память обо всем, что было, подари мне последнюю милость – умереть от твоей руки, как полагается дочери огня!
– Нет. Ты должна жить.
– Как? – прозвучало еле слышно. – И зачем?
– Ты нужна детям. Моим детям.
«Не тебе», – шевельнулись губы, но маг не отреагировал, даже если и услышал.
Скрипнула дверь, впуская юную прелестницу в бальном платье. Блеск свечей и украшений, обрывки музыки и веселья словно шлейфом струились за ее спиной. За руку она держала мальчишку в простом домашнем наряде.
– Александр, пожелай всем спокойной ночи и пойдем, я отведу тебя к Бьянке. Тебе тоже пора спать.
– Спокойной ночи, мама. – Мальчик обнял женщину и приник к ней всем телом, словно греясь в лучах ее силы. – Спокойной ночи, папа. – Отцу объятия достались куда более короткие, но все равно искренние. Серые глаза мага тоже потеплели, даже ответная улыбка вышла почти живой. – Спокойной ночи, Ди, спокойной ночи, Ди. – Александр по очереди заглянул в колыбели.
– Идем. – Ниаминаи снова взяла брата за руку. – Папа, Тиана, спускайтесь вниз, все уже собрались, – обернулась она на пороге. – Все-таки я очень рада, что вы снова вместе!
В зал спускаемся рука об руку, сразу становясь центром всеобщего внимания. В наступившей тишине оглядываю собравшихся. Здесь не только молодежь, с легкой руки леди Анны прозванная «детьми Гаэсса». Хотя какие они уже дети? Молодые львы, начинающие осознавать собственную силу. Костюмы цивильные, но вместо церемониальных шпаг у пояса – боевые клинки. Слава богам, так и не обагрившиеся кровью. Вон в углу опирается на трость сэр Эрцель, счастливый отец уже трех ребятишек, вон у колонны мэтр Сальвигор, член городского совета Киана, и еще много знакомых и не очень лиц. Нужно, наверное, что-то сказать?
– Спасибо. Я не забуду.
– Спасибо, – эхом звучит из-за плеча.
Клинки взмывают в воздух, раздаются приветственные крики. Старшие более сдержанны. Звучит музыка. Леди Жюстин делает какие-то знаки музыкантам, и степенную, положенную по протоколу фуэту сменяет быстрая, озорная кирама, более соответствующая настроению праздника.
Мы с Тин идем четвертой парой. Герои или не герои, но местный «табель о рангах» нужно чтить. Движемся легко и плавно, безумная сила супруги позволяет не замечать давления моей весьма слабой ауры. Пока я ничего не могу с собой поделать, даже щиты «интегума» не позволяют удержать прорывающееся наружу «дыхание». Разворот, дорожка, полушаг, снова разворот, веретено… Тин спотыкается, шипя от боли. Не удержался, отдавшись эмоциям танца, расслабился, нарушив тщательно выверенное равновесие, и сила вырвалась наружу. Совсем немного, но и этого хватило. Увы, моя красавица, больше нам не заплетать огонь и ветер в безумии огненного танца. Теперь мой удел – грубая проза. Заканчиваем кираму спокойно и размеренно, без эмоций.
После танца отхожу к группе «стариков», приветствуя весьма бледного Фолио. Судя по тому, что в его руках бокал с соком, бледность – следствие отрезвляющего заклинания. Хотя и переутомления, возможно, тоже.
– Герцог Тирона, граф Альме и Деркама, сэр Вернер тай-Тирон с супругой, – объявляет дворецкий на весь зал, – и леди Анна тай-Гивер.
– Геквертиш! При упоминании герцога Тирона я все еще ожидаю увидеть Вильфрида, – покачал головой тай-Мориц.
– Железный был старик, – кивнул шут. И тут же влез вперед хозяина, обращаясь к новоприбывшим, что как раз подошли к компании: – Чем обязаны чести, сэр Паук?
– Приветствую, господа и дамы. И даже тебя, недомерок ты неугомонный, тоже приветствую. – Герцог, казалось, был в отменном настроении. – Нужно же разбавить ваше общество бунтовщиков и заговорщиков хоть какими-то представителями официальной власти.
– Мама? – Ричард, оказывается, тоже рядом. Да и остальные подтянулись как бы невзначай.
– Читай. – Леди хмуро протянула парню свиток.
– Угу, – только и бросил тот, закончив чтение.
– Чего «угу»? – возмутился Николас и, выхватив свиток, начал читать сам:
«Я, Поль Денилор, герцог Суранга, граф тай-Гивер и тай-Эмери, барон Роха, Эглера, Лондейла и Ривдора, за участие в мятеже лишаю своего сына, Ричарда тай-Гивера, права наследования титула и всех земель с этого момента и до тех пор, пока он службой не докажет свою преданность короне и народу Литии».
– М-да, прости, – смутился парень, протягивая свиток обратно.
– Ну хоть из семьи не изгнали, – рассудительнно заметила какая-то девушка. – Уже хорошо. А наказание временное.
– Отец сильно на меня разозлился? – Ричард взглянул на мать.
– Ты поставил его в очень неловкое положение, Рик. Впрочем, ты ведь знаешь отца – он вспыльчив, но остывает быстро. Наказание он, конечно, не отменит, но, думаю, простит.
– А ты?
– А я тобой горжусь. – Леди улыбнулась.
Парень обнялся с матерью и развернулся к Ниа.
– Вот так, милая моя баронесса, – произнес он с несколько наигранным весельем, – перед вами теперь не наследник рода тай-Гиверов, а простой солдат, которому и жену-то привести некуда. Так что если вы решите взять свое обещание обратно…
– Ричард тай-Гивер, – голосок Ниа зазвенел от обиды, – я… я вас вот сейчас стукну чем-нибудь! Неужели вы думали, что, согласившись стать вашей женой, я думала только о деньгах и титулах? Стыдитесь! И вообще, мы что-нибудь придумаем.
– Чего думать-то? – поймав взгляд дочери, пожимаю плечами. – Кианский особняк я все равно хотел отдать тебе.
– Ой, как все отлично вышло! – захлопала в ладоши леди Жу.
– Я напишу тай-Энзо, – пообещал сэр Дитрих, – хороший офицер ему пригодится.
– О! Свадьба! – возликовал тай-Ноллан. – Пригласите? Роман, Хельга, – обратился он к стоящей поодаль паре, – вы-то когда уже решитесь?
– Никогда, – буркнул парень. – Дядюшка Хельги никогда не даст свое благословение. А мои родственники не пойдут на конфликт со столь влиятельным семейством.
– Дядя спит и видит выдать меня замуж за какого-то своего троюродного брата, – пояснила девушка. – А впрочем, обойдусь и без его дурацкого благословения!
– Девочка моя, но так не делается… – попыталась возразить какая-то матрона, но девушка, упрямо закусив губу, уже двигалась к нам.
Медового цвета глаза сверкнули и опустились долу:
– Сэр Даркин, я прошу вас благословить мой брак с Романом тай-Орсоном.
Интересный поворот! Все недоуменно замолчали, ожидая развязки, шут оживился, подлетев поближе, чтобы не пропустить ни слова.
– Я ведь не твой отец, – пытаюсь прояснить ситуацию.
– Вы… вы больше! – Глаза снова смотрели на меня, теперь уже с вызовом. – А мой отец мертв.
– Я еще не слышал предложения. – Куда я денусь в самом-то деле? Эта девочка действительно готова назвать меня отцом. Такое доверие я не могу предать.
– Сэр Даркин Кат, барон тай-Ривертэйн, как у названого отца, я прошу у вас руки Хельги тай-Реланг. Обещаю любить ее и заботиться о ней до конца дней своих.
– Я смотрю, двойные свадьбы входят в моду, – расплылся в улыбке шут.
– Благословите… отец. – Последнее слово далось девушке нелегко.
– Будь счастлива, девочка моя, – кладу руку на каштановые локоны. – Будьте счастливы, оба.
Как только я сделал шаг назад, Роман подхватил невесту, впившись в ее губы долгим поцелуем. Леди Анна осуждающе покачала головой. Пару тут же окружили друзья, поздравляя и осыпая шутками и пожеланиями.
– Ну вот мы это и сделали, – констатировала девушка, когда поцелуй закончился. Уверенность ее как-то очень быстро таяла. – Ой, что будет! Бежала, увела отряд, впуталась в мятеж, а теперь еще и это! Я не представляю, как домой возвращаться.
– А мы тебя проводим, – хищно оскалился Виллем, закручивая на ладони маленький смерч.
Эпилог
Внизу продолжаются танцы, молодежь веселится, старшие, те, кто еще не разъехался по домам, собрались наверху, в тишине одного из малых залов. Дамы о чем-то беседуют, усевшись на диванчике, обсуждают предстоящие свадьбы или еще что, а мы с тай-Тироном неспешно передвигаем фигуры, потягивая нечто покрепче обычного вина и перебрасываясь ленивыми фразами. Шут и маршал наблюдают.
– Принц под домашним арестом. Король вряд ли будет вас благодарить за раскрытый заговор, так что поблагодарю я. Кстати, должен сказать, что демонстрация силы была весьма впечатляющей.
– Надеюсь, никто не пострадает?
– Официальных обвинений против участников «праздника» выдвинуто не будет.
– Бедный Хомяк! Он так надеялся наложить руку на имущество бунтовщиков! – всплеснул руками Фолио.
– Он безнадежен. – Вернер улыбнулся. – Как-то подошел ко мне и поинтересовался, нельзя ли в чем-нибудь обвинить владельца Харемских Горок. А то, мол, такая богатая область – и принадлежит не пойми кому! Напомнил ему, что Горки уже лет шестьдесят как принадлежат нашей семье, думаете, он хоть немного смутился? Буркнул что-то вроде: «Ну, тогда все в порядке», – и перешел к бюджету «Паутины».
Некоторое время фигуры двигали в полном молчании.
– И все же из вас вышел бы отличный прокурор.
– Вы бы согласились? – Надеюсь, Тин это не слышит. Впрочем, она солидарна с Пауком.
– Я знаю десяток человек, кто согласился бы.
– Но они вам не нужны.
– Да. Нужны такие, как вы. Доказавшие свою преданность. Пусть не в качестве прокурора, но нужны.
Тай-Тирон сделал очередной ход. Я молчал. Ситуация на доске складывалась не в мою пользу.
– После смерти фрайхера Хирама ситуация в Баронствах нестабильна, – закинул удочку тай-Мориц. – На этом можно сыграть.
– Дайрен тоже мертв.
– Вот как? – «удивился» тай-Тирон. – Тем более. С вашими знаниями, связями и влиянием в Баронствах… Это может получиться очень интересная партия.
– Нет.
– Барон, но почему? Вы ведь действительно можете помочь. В конце концов, заботиться о процветании и укреплении страны – долг каждого дворянина!
Передвинув очередную фигуру, я напомнил себе о необходимости сохранять спокойствие.
– Долг перед кем? Мои сюзерены, включая короля, четырежды пытались меня убить чужими руками. Я уж не говорю о прямых покушениях и прочих интригах. Нет, сеньоры, я больше никому ничего не должен. Играйте эту партию без меня.
Встав из-за стола, направляюсь к выходу. Спиной чувствую взгляд маршала, почему-то сочувствующий.
Дверь хлопнула, заставив дам отвлечься от разговора. Леди Тиана, извинившись, вышла вслед за мужем. Тай-Тирон подошел к супруге, ласково приобнял, присев рядом, шут перебирал бутылки в принесенной лакеем корзине, а старый маршал так и сидел, созерцая доску. Леди Анна подошла, встав рядом. Темный проигрывал, у него осталось меньше фигур, но ситуация на поле была тупиковая. «Таоссид» – положение хрупкого равновесия, когда любой ход заставляет раскрыться, рисковать, закручивая игру в последней, решительной атаке, где победа и поражение равно вероятны.
– Партию с жизнью не бросишь так легко, – наконец промолвил старый полководец. – Она все равно сделает свой ход.
Морщинистая, но еще твердая рука потянулась к фигуре «архимага».