Владимир Анатольевич Тимофеев Три кварка (из 2012-го в 1982-й)
Пролог
18 сентября 1985 г. Остров Кипр. Айя-Напа
– Добрый вечер, сэр. Вы позволите?
Сидящий в кресле мужчина отставил в сторону недопитый коктейль и окинул взглядом склонившуюся над столиком девушку.
– Садитесь, мисс. В ногах правды нет, – произнес он спустя секунду-другую, указывая на соседнее кресло.
– Спасибо, – поблагодарила черноволосая красавица в блузке с логотипом отеля, усаживаясь рядом и выкладывая на стол бумаги. – Вы ведь только сегодня приехали? Да?
– Сегодня, – улыбнулся мужчина, приглаживая короткую стрижку. – Мисс…
– Анна. Анна Смирну, – представилась девушка, правильно истолковав устремленный на нее взгляд. – А вы…
– Майкл Мэр. Если не возражаете, можно просто… Майк.
– Не возражаю, Майк, – рассмеялась Анна, отбрасывая упавший на лицо локон. – Так даже лучше.
– Почему? – удивился Майк.
– Потому что имена у нас очень похожие.
– Анна и Майкл? – приподнял бровь мужчина.
– Я имею в виду «вторые имена», – ответила девушка. – Англо-саксонское Myrrh и греческое Smyrnou происходят от общего корня. Библейской мирры – одного из даров, переданного Иисусу волхвами.
– Вот как? Хм, никогда об этом не думал, – покачал головой сидящий напротив и мысленно усмехнулся. Да уж, его собеседница попала в самую точку. По всей видимости, даже не догадываясь, насколько она права. Их «вторые имена», то бишь фамилии… настоящие фамилии… были не просто схожи по происхождению – они и звучали почти одинаково. Анна Смирну и Михаил Смирнов. Смирнов Михаил Дмитриевич, двадцати восьми лет отроду, званием капитан, по должности – сотрудник 5-го отдела Управления «С» ПГУ КГБ СССР.
Впрочем, в настоящий момент Михаила действительно «звали» Майкл. Майкл Мэр, военный корреспондент (внештатный, разумеется), постоянно проживающий в западногерманском Мюнхене и пишущий… Ну да, время от времени и впрямь пишущий для пула англоязычных газет небольшие заметки о буднях военнослужащих американской и британской армий.
Сюда, на Кипр, он прибыл как раз для того, чтобы взять интервью у одного из офицеров Ее Величества. Британская военная база располагалась неподалеку, в десяти с небольшим милях от Айя-Напы, и потому отбывающие там службу бойцы частенько наведывались в отель старого Адомаса на берегу Нисси-Бэй. Попить в баре пивка, позагорать, поплавать, посмотреть трансляции футбольного матча, провести ночь с какой-нибудь заезжей красоткой…
Короче говоря, формальная причина поселиться на пару деньков в популярном отеле у «мистера Мэра» имелась. Такая, что вряд ли кто подкопается. Но фактически… Фактически у него была совершенно иная задача. Забрать закладку. Из кадки с пальмой, что стояла на выходе из пляжного бара. В течение часа между девятнадцатью и двадцатью ноль ноль текущего дня. Не позже, но и не раньше. Кто именно являлся контактом, Михаил не знал и знать не хотел. Им мог быть кто угодно из входящих в открытую всем ветрам, не жалующуюся на отсутствие клиентов «таверну». А поскольку часы показывали всего лишь половину восьмого, времени на выполнение задания оставалось достаточно. Полчаса, как минимум. Так что можно было пока никуда не спешить и послушать, о чем говорит эта весьма симпатичная девушка. Или скорее… красавица. Настоящая красавица. Похожая на богиню из греческих мифов, родившуюся, по легенде, где-то поблизости. Из пены прибоя.
– Вы здесь со всеми так? – поинтересовался советский разведчик у Анны, прерывая ее монолог.
– Как так? – осеклась девушка, взмахнув ресницами, с удивлением глядя на Майкла.
– Ну-у… интересуетесь, кто, откуда. А потом рассказываете, где, что.
Девушка смутилась на миг, но тут же оправилась, переходя в «контратаку»:
– Видите ли, Майк. Я здесь уже второй год работаю менеджером по персоналу. И одна из стоящих передо мной задач – помочь каждому новому гостю освоиться в нашем отеле. Ввести в курс, рассказать о правилах и традициях, побыть немножечко гидом. Чтобы не было потом лишних вопросов, чтобы…
– Простите, Анна. Я был неправ, – мягко улыбнулся мужчина, жестом останавливая собеседницу. Однако та не успокаивалась, продолжая говорить. Чуть тише, но с едва заметной обидой в голосе:
– Извините, Майк. Я просто… просто я увлеклась. Но если вам что-то не нравится, я могу уйти и…
– Не надо уходить. Мне нравится, – вновь перебил ее Майкл, накрывая ладонью ладонь порывающейся встать девушки. – Не надо никуда уходить. Мне на самом деле очень приятно вас слушать. Смотреть, кстати, тоже. Вы… очень красивая, Анна. Простите.
– Да? – несколько невпопад произнесла гречанка. Руки, впрочем, не убирая. И уже не пытаясь уйти. Только хмурясь немного, видимо, на что-то решаясь. Мысленно.
– Я вас прошу, Анна. Побудьте немножечко моим гидом. Хотя бы на сегодняшний вечер.
– Но… но… – девушка потеребила лежащую на столе стопку рекламных проспектов, стрельнула исподлобья глазами и… – Хорошо, Майк. Но только не сейчас, я на работе.
– А когда?
– В половине девятого, если… если ничего не случится и если вы никуда не торопитесь.
– Не тороплюсь. Времени у меня… – мужчина, смеясь, обвел глазами расстилающуюся до горизонта водную гладь. – Времени у меня целое море.
– А вы, Майк, поэт, – лукаво заметила Анна, возвращая улыбку. – В таком случае ждите меня вон там, на мысе. Через час. Как? Дождетесь? Не испугаетесь?
– Дождусь обязательно, – заверил разведчик, отпуская, наконец, девичью руку. – И не испугаюсь. Хотя таких, как вы, честно скажу, нельзя не бояться.
Девушка хмыкнула, но отвечать на выпад не стала. Поднявшись с кресла, она забрала бумаги и, кивнув на прощание, удалилась. Михаил проводил ее взглядом, любуясь ладной фигурой, вздохнул и, сосчитав мысленно до двадцати, тоже направился к выходу. Правда, возле самой двери он неожиданно остановился и, чертыхнувшись с досадой, принялся разглядывать развязавшийся на ботинке шнурок. Поставив ногу на кадку с пальмой, мужчина зашнуровал туфлю, отряхнул пыль, выпрямился. Небольшой, напоминающий пальчиковую батарейку контейнер переместился из кадки в правый карман укороченных брюк, больше похожих на длинные шорты.
«Ну что ж, дело сделано. Никто ничего не заметил… как будто. А теперь…»
Теперь можно было идти на каменный мыс. Дожидаться красавицу. Ту, что являлась во сне. Странном сне, приходящем нежданно. По нескольку раз в году. Вещем, заставляющем верить во всякую чертовщину. В мечту. В мечту о нечаянной встрече. Той, что не произойдет никогда. Той самой, что случилась сегодня. Только что. Минуту назад. Прямо здесь. В маленьком пляжном отеле. У синего-синего моря.
Часть 1. Нарушение четности
Глава 1
Из сообщения пресс-службы МЧС 29.08.2012 г.
«Сегодня на северо-западе Москвы около 14 часов на участке городской электрической сети произошел резкий скачок напряжения с последующим отключением потребителей от межрайонной подстанции. В результате сбоя электроснабжения несколько жилых домов остались без света. Причины аварии выясняются сотрудниками Московской электросетевой компании. Возобновление подачи электроэнергии ожидается не позднее 20:00… В Национальном Исследовательском Центре «Курчатовский Институт» был прерван ряд экспериментов. Один человек пострадал. По факту произошедшего в Следственном Комитете рассматривается вопрос о возбуждении уголовного дела по статье… Все городские службы, наземный и подземный общественный транспорт функционируют в обычном режиме…»
* * *В тот день, 28 августа, мы с Алексеем, нашим генеральным директором, битый час обсуждали в конторе два извечных русских вопроса. Кто виноват и что делать? За последние четыре года объем работ в нашей строительной фирме сократился раз в пять или шесть, и сейчас мы буквально домучивали последний объект. Заказчик, как водится, экономил – под завершение строительства денег всегда не хватает, а количество непредвиденных работ, наоборот, растет едва ли не по экспоненте. Однако главное было не в этом, а в том, что новые заказы отсутствовали как класс и ближайшая перспектива выглядела теперь весьма и весьма туманной. Участие в бюджетных тендерах показало нашу полную несостоятельность на фоне действий конкурентов, умудряющихся снижать начальную цену на двадцать-тридцать, а иногда и на все пятьдесят процентов. «Клуб самоубийц! – как в сердцах выразился один из коллег по несчастью. – Без аванса, ниже себестоимости, да еще и с обеспечением. То ли больные все на голову, то ли хитрожопые без меры». Старые клиенты расставаться с деньгами тоже не слишком спешили, видимо, ожидая лучших времен и потому отказываясь от своих строительных планов.
Мне же как главному инженеру обиднее всего было то, что коллектив рабочих и ИТР [1], с таким трудом выпестованный за предыдущие четырнадцать лет, прошедший огонь, воду и медные трубы, начинал потихоньку разваливаться. Те, кто слышал одни лишь красивые фразы о светлом будущем, постепенно переставали доверять руководству. Особенно после очередной, девятой или десятой по счету, задержки и так уже урезанной до минимума заработной платы.
Однако возразить генеральному по существу мне было нечего – большую часть людей надо или увольнять, или отправлять в длительный отпуск без содержания. Сами-то мы: и директор, и я, плюс еще два зама, Михаил Дмитриевич и Владимир Иванович (один по безопасности, второй по финансам), – зарплат и бонусов не получали уже почти год и жили пока за счет старых накоплений, которые (по крайней мере, в моем случае) начинали потихоньку заканчиваться. Причем рядовые сотрудники – и рабочие, и прорабы, и инженеры из ПТО [2], и дамы из бухгалтерии – все это видели и все понимали. Но ведь у них-то таких накоплений не было. Зато были семьи, были дети, были родители, и все они хотели не просто существовать, а жить более или менее достойно. Поэтому время от времени кое-кто приносил в отдел кадров заявление со стандартным набором слов: «Прошу уволить меня по собственному желанию». С каждым из них приходилось беседовать, выяснять причины, уговаривать остаться, потерпеть. Некоторые оставались. А некоторые лишь разводили руками, добавляя смущенно, что уходят не навсегда и что трудовую книжку хотели бы на время оставить: на рынке труда тоже ведь не медом намазано – в условиях кризиса хорошую работу хрен где найдешь…
Короче, после разговора с директором домой я приехал с тяжелым сердцем. Довольно поздно. Получил от жены законный втык: «Какого фига ты сидишь на своей дурацкой работе, если тебе ни черта там не платят!» Младшая дочь к тому моменту уже тихо посапывала в соседней комнате, готовясь к утреннему диверсионному рейду в детсад, а живущая отдельно старшая, так и не дождавшись меня, уехала к себе в Бескудниково.
Еще минут двадцать мы с женой вяло переругивались на тему работы, денег и того, что я совсем не интересуюсь ни дочерьми, ни внучкой, которую Аня сегодня специально привозила к нам, чтобы дедушка порадовался ее успехам («Танечка уже сидит и даже встает иногда»). А потом Жанна просто махнула рукой и ушла в спальню. Не забыв, впрочем, предупредить, что если я опять лягу не раньше двух, то будить меня завтра никто не будет…
Вздохнув и проводив взглядом жену, я прошел на кухню, уселся за стол и тупо уставился в висящий на стене телевизор. Говорящая голова что-то бубнила с экрана, но смысл сказанного ускользал, растворяясь в информационном пространстве. Часы над телевизором показывали половину двенадцатого, мыслей в голове не было, жизнь казалась пресной и скучной донельзя.
Когда же я в очередной раз встал, чтобы открыть, а потом вновь закрыть холодильник, соображая, что не стоит жрать на ночь, лежащий на тумбочке телефон вдруг завибрировал и разразился противной трелью.
Звонил Владимир Иванович, наш зам по экономике и финансам.
– Андрей?… Как дела? Не разбудил? – была у него такая дежурная фраза в любое время дня и ночи.
– Привет, Володь. Тебе-то чего не спится?
– Да тут такое дело, Андрюха, … Помнишь, я тебе пересылал чертежи по Курчатнику.
Да, чертежи он мне действительно посылал. Правда, это было еще весной. Мы тогда, помнится, весь март обсасывали достаточно интересный проект, предполагающий реконструкцию одного из корпусов Курчатовского института. Но чересчур заниженная, на наш взгляд, сметная стоимость и дополнительные условия, включающие наличие специальных допусков, особый режим работы и нехилый откат посредникам, заставили отказаться от предложения. Хотя в случае некоторой оптимизации проекта, как прикидывали мы на пару с конструктором Борисом Марковичем Кацнельсоном, и при сохранении общей цены овчинка стоила выделки. Но – не сложилось.
– Да, помню такое. Только там с ценой была какая-то хрень, ну и торги там еще, залоги…
– Нет-нет-нет, – прервал меня Владимир Иванович. – Торги у них уже все прошли. В апреле еще. Так что сейчас все нормально. К тому же нас ведь туда не на генподряд приглашают. Подряд они на себя завели, а теперь вот выяснили, что не справляются. Им же Чубайс в этом году почти миллиард на стройку пообещал. А тут, если не успеют до Нового года, все бабки на другие статьи перекинут. Короче, им надо все срочно, причем вообще без откатов.
– Володя! Цена! – запротестовал я. – Да, мы можем, конечно, жопу порвать и сделать все, не вопрос. Но потом-то что? Опять в долги залезать?
– Блин, Андрей! – голос в трубке зазвучал раздраженно. – Ты же сам говорил, что если проект поменять, то все, что надо, срастется. А они готовы. Мы можем и проект переделать, и белорусов туда запустить – без проблем. Даже хохлов с молдаванами. Главное, чтоб никаких индейцев.
– Да сколько у нас тех индейцев? Раз, два и обчелся, – я тяжело вздохнул и продолжил. – Ну хорошо, давай завтра все спокойно обсудим.
– Андрей Николаевич! – тут, видимо, мой собеседник и впрямь рассердился. – Какие нафиг обсуждения!? Там, блин, только по монтажу за сотню, не меньше. А на будущий год им еще пару ярдов подкидывают. Работы, блин, непочатый край, на несколько лет вперед, живи да радуйся. Если, конечно, зайти по уму. Короче, нас ждут там завтра в одиннадцать. Так что давай где-нибудь без пятнадцати возле проходной. О’кей? Да, и паспорт с собой не забудь – пропуска нам всем уже выписали.
– Хорошо, – смирился я с неизбежным. – Только надо бы еще Кацнельсона с собой прихватить, чтобы сразу на месте все порешать. В смысле, по проекту.
– Да, давай и его… туда же. Это правильно. Он, если что не так, мозги им засрет капитально. Ну, в общем, ты понял. Все, пока.
– Счастливо, до завтра, – я нажал кнопку отбоя.
«Фу, блин! Не было забот, купила баба порося. Но, с другой стороны, это уже кое-что. Проблемы существуют, а для чего нам голова? Правильно, чтобы есть. Ну и… думать, как водится. Иногда», – с этими мыслями я набрал номер Бориса Марковича. И хотя время было уже совсем позднее, Кацнельсон отозвался почти мгновенно. Как оказалось, он тоже не спал, так как только-только вернулся домой после встречи со своим старинным приятелем Яшей, прилетевшим на днях из Америки. А поскольку масса тела нашего конструктора позволяла ему безо всякого для себя ущерба зараз принимать на грудь не менее пятисот кубиков водно-спиртового раствора, постольку его отношение к жизни после встречи с другом было исключительно позитивным. Так что в итоге мы с ним достаточно быстро договорились. Обо всем.
* * *На следующее утро настроение мое было если и не приподнятым, то уж, по крайней мере, не таким паршивым, как накануне, и потому на «Щукинскую» я прибыл почти в четверть одиннадцатого, где-то за полчаса до назначенного времени. Решительный, собранный, полностью готовый к предстоящему «бою» с заказчиком. Выйдя из метро, покрутил головой, пытаясь сообразить, в какой стороне институт, однако все же сориентировался в пространстве и, припомнив былое, отправил свое бренное тело в правильном направлении, по улице Маршала Василевского.
Последний раз по этой улице мне довелось идти лет двадцать назад, причем, по тому же маршруту. Цель, правда, в те годы была иная. Тогда, помнится, срочно потребовалось договориться с коллегами из ИАЭ [3] по поводу распределения грантов. В те далекие времена термин «грант» имел в научной среде особый, почти сакральный смысл, выстраданный постоянным безденежьем. Грант Сороса, грант РФФИ [4], правительственный грант, ведомственный, стимулирующий – какие только словесные формы не принимала обыкновенная подачка с барского стола придуркам-ученым, от которых стремительно «реформирующейся» экономике никакой прибыли, одни расходы. В общем, договориться тогда удалось, хотя впоследствии это абсолютно ни на что не повлияло: нашим мнением распорядители фондов не заинтересовались.
Ну что ж, сейчас цель похожая, вот только договаривающиеся стороны совершенно другие. Более циничные, жесткие, гораздо лучше понимающие изнанку жизни, чем те наивные ученые простаки, что верили в необходимость науки для «обновленной» России…
Пройдя через парк и пару жилых кварталов, я очутился на площади Академика Курчатова, сплошь заставленной автомобилями всевозможных марок и комплектации. Хм, а интересно, была тут раньше парковка или… нет, не помню. Скорее всего, не было. Впрочем, это уже примета нового времени – заполнять любое свободное пространство стоянкой для железных коней наших, ха-ха, богатеющих граждан. Встречались, однако, и другие приметы. Приятные и не очень. Вот, скажем, к примеру… «В-з-з-з!» – летящий по примыкающей к площади улочке БМВ вдруг резко затормозил перед «зеброй», а его водитель, вместо привычной ругани, неожиданно махнул мне рукой, мол, проходи не стесняйся. Кивнув в ответ, я быстро прошел по переходу, подумав, что не зря все-таки на Западе, а теперь и у нас, так активно внедряют культуру вежливого вождения. Вроде бы мелочь, а все равно – приятно. И мне, и тому мужику в иномарке.