Утром Леха тоже не позвонил, и все время до школы я была озабочена двумя проблемами – попытками забыть о кошмарном сне и размышлениями о том, закатить ли мне Лехе скандал или нет.
Повода вроде бы не было – то, о чем я узнала, было пока еще на уровне слухов. Но я уже вошла в такое состояние, что мне просто необходимо было что-то сделать, чтобы разрядиться.
И тогда я отправила эсэмэску Танюсику: «Доброе утро! Как дела?»
Ответ пришел почти мгновенно: «Дела никак. И утро совсем не доброе».
На душе тут же полегчало. И не из-за мелкого дешевого чувства, что кому-то сейчас тоже хреново. А из-за того, что можно было забыть о собственных проблемах и ринуться на помощь Танюсику.
Потому что я уже давно открыла для себя один закон: если мне плохо, надо найти кого-нибудь, кому еще хуже, и помочь ему!
Когда занимаешься чужими проблемами, забываешь о своих.
И я, отбросив посторонние мысли, отстучала: «Что случилось?»
И в ответ пришло самое невероятное сообщение, которое только можно было представить: «Сеня мне изменяет».
Неожиданное спасение на литературе
Поразительное, ошеломляющее известие было достойно нетривиальных действий. Я мигом умылась, проглотила завтрак, оделась и выскочила из дома на десять минут раньше, чтобы встретить подругу у подъезда и обсудить все по дороге в школу. Выглядела я при этом, как вы понимаете, никак, но это не так и важно.
– Почему ты так решила? – с места в карьер продолжила я наш эсэмэс-диалог.
– Он вчера не пожелал мне спокойной ночи. А сегодня не написал «Доброе утро!»
– Та-ак. А вы что, все время так общаетесь?
– Ну да. Это ритуал! И еще сегодня ровно год, как мы вместе. А он, представляешь, даже и не вспомнил об этом! – Танюсик готова была разрыдаться.
– Соболезную, – вздохнула я. И тут же вспомнила о своем: – А мне Леха тоже так и не написал! И не позвонил…
– Гады они! Какие же они гады! – воинственно воскликнула Танюсик.
И я с ней полностью согласилась.
Леха пришел ровно за секунду до звонка. Как будто специально подгадал так, чтобы я не успела закатить ему скандал! Как ни в чем не бывало чмокнул меня в щеку и плюхнулся на свой стул у окна.
– Погода сегодня – гадость, – только и успел шепнуть он, как грянул звонок.
Это была литература. А уж у нашей Марии Игоревны не забалуешь! Пришлось выключить мобильник и отложить разборки до ближайшей перемены.
Я открыла «Евгения Онегина» и вдруг с ужасом вспомнила, что со всей суетой с каблуками и кино забыла выучить письмо Татьяны к Онегину!
Оставалось надеяться, что, может быть, пронесет, и меня не спросят. Надо было продержаться до конца урока – и попытаться быстренько выучить хоть что-нибудь, хоть несколько строчек…
«Я к вам пишу, чего же боле» – это легко, это все знают. И дальше тоже легко – «Что я могу еще сказать…»
Следующие две строчки:
«Теперь я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать…» —
это тоже общеизвестно, и я взбодрилась – ведь у меня память так хорошо в экстремальных условиях работает, может, я прямо сейчас успею все выучить?
Я уже нацелилась на продолжение и прочитала: «Но вы, к моей несчастной доле / Хоть каплю жалости храня…» – как вдруг прямо перед моим носом на страницу лег вырванный из тетрадки листок в клеточку. Леха! Наверное, из алгебры вырвал! Да еще так неаккуратно, наспех… Интересно, что это такое?
Это оказалось запиской. На письмо Татьяны к Онегину легло письмо от Лехи к Сашуле.
«Наверное, хочешь закатить мне хорошую трепку?» – писал мой возлюбленный.
Не глядя на него, я придвинула листок к себе и сердито написала: «И как это ты догадался?»
Листок снова перекочевал к Лехе и последовал быстрый ответ: «Согласен! Готов ко всему. Потому что и вправду виноват :( ».
Ах, вот как! Пытается меня задобрить! Ну погоди же… Я схватила листок и написала: «Почему ты мне не перезвонил?»
На этот раз на ответ понадобилось больше времени.
«Вчера телефон разрядился. Ну и сам я задержался. Когда пришел домой, звонить было уже поздно. А утром я проспал и снова не успел зарядиться :( ».
Ладно, допустим. Но было еще кое-что, что требовало объяснения: «А где ты был вчера после кино?»
«На вокзале».
Что ж, пока что все совпадает с тем, что сказала Танюсик и его мама. Пошли дальше… И я написала:
«Зачем?»
«Встречал некоторых людей».
«Кого?»
«Эти имена тебе ничего не скажут».
А вот это уже было увиливанием! Вместо того, чтобы ответить честно и прямо, он уводит разговор!
«А почему ты не хочешь сказать?» – написала я и так сильно швырнула листок, что он мягко спланировал на пол.
Леха поднял его, прочитал и пожал плечами. А потом написал: «Не хочу рассказывать наспех. На перемене все подробно обсудим».
«А почему не сейчас?»
«Потому что сейчас я хочу попросить у тебя прощения и подарить тебе подарок :) » – и Леха нарисовал на листочке розочку.
Это было так мило, что я растаяла и все ему простила. Что за прелесть этот Леха, умеет найти ко мне подход!
Я улыбнулась – но только той стороной губ, которая была дальше от него – чтобы не возомнил о себе! И уже почти совсем воспрянула духом, как…
– Алешина, к доске! – скомандовал строгий голос Марии Игоревны. – Письмо Татьяны к Онегину!
Это было как меткий удар мухобойки по мухе. Мухой, как вы понимаете, оказалась я.
И мухе мало не показалось.
Наверное, чувства хорошо отразились на моем лице, потому что Леха вдруг вскочил и умоляюще воскликнул:
– Мария Игоревна! А можно я вместо нее расскажу?
– Что расскажете, Алексей? Письмо Татьяны к Онегину? – хмыкнула учительница. – Садитесь. У вас еще будет возможность проявить себя. К следующему уроку всем мальчикам надо будет выучить письмо Онегина к Татьяне.
Верный, преданный Леха! Его безуспешная попытка спасти меня растрогала чуть не до слез. Теперь мне поможет разве что чудо.
Я судорожно вздохнула, бросила на Леху признательный взгляд и поплелась к доске. Сдаваться я не собиралась. Сашуля привыкла бороться до конца!
И к тому же первые четыре строчки я знала твердо.
– Я к вам пишу, – начала я, старательно растягивая слова и делая длинные паузы. – Чего же боле. Что я могу еще сказать… Теперь я знаю, в вашей воле… Меня презреньем наказать.
И все. После этого я замолчала. Надолго. Навсегда. Да уж, теперь в воле Марии Игоревны было действительно наказать меня презреньем!
Я стояла у доски, кусая губы, жалея и ругая себя одновременно. Все правильно. Пушкин – гений, а я – лентяйка позорная. Как же можно было так оплошать! Ведь я же дала слово – друзьям, родителям, себе самой, в конце концов. Я пообещала всем, что буду хорошо учиться, стараться, делать все домашние задания. И – так дешево срезалась! Так что все правильно.
– Та-ак, – произнесла Мария Игоревна, когда ждать дальше было невозможно. – И это все? Плохо, очень плохо! Два!
Рука ее, вооруженная ручкой, зависла над журналом – и вдруг…
Дверь класса отворилась, и на пороге возникла фигурка незнакомой девчонки.
– Это девятый «А»? – спросила она, и ее нежный голосок показался мне самым прекрасным на свете – еще бы, она появилась в самый нужный момент!
– Да, – ответила учительница, так и не опустив ручку. – А в чем дело?
– Я новенькая и должна учиться в этом классе.
– Как вас зовут?
– Лидия Суровцева, – сообщил мой незваный ангел-хранитель, и я чуть не рухнула у доски на запыленный мелом линолеум.
Потому что ЭТО БЫЛА ОНА! Та самая! Лехина бывшая!
Девочка из будущего
Так вот, значит, какая она!
Пока новенькая объяснялась с учительницей, я исподтишка разглядывала ее. Невысокая, худенькая, светлый хвостик, серые джинсы, голубой джемперок, черные кедики – все вроде бы ничего особенного, но миленькое, ладное, сидит так хорошо, как будто для нее сшито. И вся она смотрится легкой, изящной, грациозной, как эльф.
Держалась девчонка непринужденно и уверенно, как будто училась с нами с первого класса и была среди своих. Когда она посмотрела на Леху, на лице ее вспыхнула улыбка. Белозубая, ослепительная – как солнышко после дождя, или неожиданная пятерка, или лишний день каникул.
Да уж, с такой улыбкой никакой косметики не надо!
Я бросила быстрый взгляд на Леху – он тоже широко улыбался и делал новенькой какие-то знаки. А на меня даже не смотрел!
– Лида, можете садиться, – сказала учительница, и новенькая оглядела класс, выбирая себе место.
Свободных было только три: рядом с Кирой, Мишей Смышем и… Да-да, рядом с Лехой! Я-то стояла у доски…
Сердце екнуло – а вдруг? Вдруг она не заметит рюкзака под партой и разбросанных учебников?
И действительно, новенькая прошло мимо парты Киры и устремилась по проходу в сторону Лехи.
«Занято! Место уже занято! – захотелось закричать мне. – И парень тоже занят!»
Наверное, мои мысли кричали очень громко, потому что новенькая прошла мимо. Она только кивнула Лехе, и они хлопнули друг друга по ладоням.
«Занято! Место уже занято! – захотелось закричать мне. – И парень тоже занят!»
Наверное, мои мысли кричали очень громко, потому что новенькая прошла мимо. Она только кивнула Лехе, и они хлопнули друг друга по ладоням.
Лида прошла до последней парты и села рядом со Смышем.
От сердца отлегло. Но тут же снова кольнуло: а почему это, интересно, она выбрала Смыша, а не Киру? Девчонке неприлично самой садиться к парню!
Размышления были прерваны строгим голосом учительницы:
– Садитесь, Алешина! Плохо. На этот раз прощаю. Но еще один такой провал, и в журнале будет «два». А может быть, наша новая ученица прочитает нам письмо Татьяны к Онегину? – неожиданно спросила учительница.
– Ну… Могу, – кивнула новенькая. – Мы это еще не проходили, но я с прошлого года знаю, мы в школе ставили «Евгения Онегина», и я выучила.
Я вернулась за парту, а Лида Суровцева заняла мое место у доски.
И четко, красиво, без запинки прочитала письмо Татьяны к Онегину. Ничего не могу сказать, это было здорово. Голос у нее оказался приятным – звонкий, но не резкий, высокий, но не визгливый, и читала она выразительно, как актриса. Или как сама Татьяна!
– Отлично! «Пять»! – улыбнулась Мария Игоревна. – Спасибо, порадовали. Давно уже я не слышала такого хорошего чтения. А вы в спектакле Татьяну играли?
– Нет, Ольгу, – ответила Лида и снова улыбнулась. – Но у нас режиссер строгий был, заставил всех участников учить все роли.
– И мужские? – удивилась учительница.
– Ну да! Да мне и нетрудно было. Я вообще Пушкина люблю. И память у меня хорошая, особенно зрительная, с одного раза запоминаю. Хотите, всего Онегина прочитаю?
– Ну… Если вам не трудно… – развела руками Мария Игоревна.
До конца урока наш класс сидел как завороженный. Новенькая читала «Евгения Онегина». Не по учебнику или книге, а по памяти. Так красиво и уверенно, как будто сама сочинила!
– Это просто какая-то Гостья из Будущего, – прошептала мне в спину Тычинка. – Думаю, нас ждет еще много сюрпризов!
– А мне нравится! Пусть читает, а то я никак до конца дочитать не могу, – хмыкнул Сеня.
Мне очень хотелось пообщаться с Лехой, но на уроке так и не получилось, а на перемене неумолимый рок оторвал нас друг от друга: меня увела секретарь директора Людмила Викторовна, чтобы заполнить какие-то бумажки, а Леха утащил остальное Братство знакомиться с новенькой.
А потом предсказания Танюсика насчет гостьи из будущего начали сбываться.
На втором уроке была химия, на которой мы писали контрольную, и я сама, своими глазами, видела, как Миха Смыш что-то списывал у новенькой. Для меня этот урок затянулся аж до конца перемены – мне-то пришлось решать все самой, списывать было не у кого!
На третьем уроке была физика, и новенькая схлестнулась у доски с самой Кирой, нашей непревзойденной отличницей, и решила задачу лучше нее! Видели бы вы, как они спорили и бросались друг в друга физическими и математическим терминами, которые во всем классе понимали еще только Миха Смыш и учитель Леон Семенович Атаманис по прозвищу Атаман!
И надо ж такому было выйти, что на большой перемене мне снова не удалось познакомиться с Лидой, которая к тому моменту уже успела стать в нашем классе звездой. Теперь уже новенькая ушла к секретарю школы оформлять какие-то документы.
– Это такие мозги, вы не представляете! – не переставал восхищаться Миха. – Никогда бы не подумал, что у девчонки может быть такой интеллект!
– Ну, спасибо! – надулись мы с Танюсиком.
– Да уж, «Онегин» меня сразил, – согласился Сеня – даже не отреагировав на Танюсиково уныние!
– А меня – физика, – согласился Леха – словно не заметив, что я расстроена! – Как она Киру, а? По стенке размазала!
Каков, а? Как будто он и раньше не знал, что она из себя представляет, эта его прежняя подружка!
– А меня – химия, – поддакнул Смыш. – Уникальный случай! У нее такой интересный ход мыслей… Как будто она внучка Менделеева! Мне и в голову не пришло! Предлагаю принять ее в Братство!
– Мы – за! – тут же подняли руки Леха с Сеней.
– А мы – против! – тут же подняли руки мы с Танюсиком.
– Ах так? А ну-ка тогда быстренько учите всего «Онегина» наизусть! И законы Ньютона! И таблицу Менделеева вызубрите! – набросились на нас парни.
– А почему мы должны это делать? – возмутились мы с Танюсиком.
– Потому что нас больше! – выкрикнули парни. – И у нас большинство голосов!
Самым интересным было то, что я не испытывала к новенькой никаких негативных чувств. Что ни говори, своим появлением она спасла меня от неминуемой двойки – и всего, что бы за этим последовало. Да и таланты ее вызвали у меня не зависть, а восхищение – не каждый день встречаешься в кандидаткой в Книгу рекордов Гиннесса! Которая к тому же утерла нос таким зазнайкам, как Миша и Кира. И выглядела Лида очень мило – без пафоса, но стильно.
Что меня действительно взволновало и расстроило – это поведение Лехи. Он так радовался успехам «своей бывшей», как будто это было для него в новинку. И – совсем не обращал внимания на мои переживания…
Похоже, у Танюсика возникла такая же проблема.
– Ну, ты видела? – воскликнула она, когда мы наконец-то уединились в дальнем углу столовой с булочками и чаем. – Сеня меня точно разлюбил! Как он этой новенькой восхищался! Как будто она – центрофорвард «Баварии»!
– А Леха? Тоже не отлипает от нее! – вторила я, пытаясь откусить от черствой булки.
– Вот мы и сидим теперь одни… – вздохнула Танюсик. Она отхлебнула чай и, обжегшись, зашипела.
– И что же нам теперь делать? – воскликнула я и, как следует подув на чай, отпила совсем чуть-чуть.
– Я думала, ты мне скажешь… – подруга посмотрела на меня жалобным взглядом.
Это было хуже всего. Мы искали поддержку друг в друге – и, значит, помощи ждать было неоткуда.Оставалось одно – допить чай, догрызть булки и с обреченностью фаталистов предоставить событиям развиваться своим чередом. По крайней мере, до конца этого дня.
Что мы и сделали.
К счастью, последним уроком была физкультура – к счастью потому, что хотя бы тут не надо было переживать из-за невыученных уроков. Да и проветриться после пяти уроков сидения в пыльных классах не мешало!
И потом, маячила надежда – может быть, хоть тут таланты новенькой иссякнут? На вид она не кажется спортсменкой, обычная девчонка, как и мы с Танюсиком.
Однако надежда в очередной раз жестоко ошиблась – потому что забыла, как обманчива бывает внешность. Вскоре стало ясно, что новенькая – не просто спортсменка, а бесподобная спортсменка. В гандбол она играла так, что наша команда, куда входили мы с Танюсиком, была разгромлена с позорным счетом 20:3. Именно ее рука на глазах у всего класса – и Лехи с Сеней в том числе – забросила в ворота Танюсика 16 мячей – после чего наш вратарь Тычинка не на шутку возненавидела соперницу.
– Я ей этого не прощу! – заявила она после конца матча. – Могла бы для приличия хотя бы в первый день не высовываться!
– Наверное, девчонки из ее команды так не думают, – примирительно возразила я, наблюдая за ликованием соперниц – команды под предводительством Киры.
– Пусть, пусть радуются, – буркнула Танюсик. – Посмотрим еще, на чьей улице будет праздник!
Но я знала, что она просто храбрится. Глядя на лица Лехи, Сени и Смыша, я понимала, что пока что праздник явно не на нашей улице!Сногсшибательная новость
Из школы мы с Лехой возвращались по отдельности. Первый раз за последний год! Одно это должно было бы окончательно добить меня. Тем более, что провести «наше» время он собирался с новенькой.
– Мама очень просила привести ее к нам! – сказал он, словно не замечая, что каждое его слово ранит, как острый нож. – Хочет расспросить о Мурманске…
Что мне оставалось делать? Проглотить обиду, идти домой, учить письмо Татьяны к Онегину и представлять, как эта Лида сидит за столом у Лехи, поглощает угощенья и трещит, не переставая, об общих знакомых – а мой любимый радостно подливает ей чай и совершенно не думает обо мне… Потому что за последние два часа не прислал ни одной эсэмэски :( .
К счастью, домашних заданий в тот день оказалось так много, что вскоре пришлось отбросить посторонние мысли. Никогда еще я так не радовалась урокам! Милые учебники и тетрадки поглотили все мое внимание, и уныние отступило.
Но самая поразительная новость ожидала меня вечером. Хорошо, что к тому времени я успела сделать домашку! Иначе скатиться бы мне в беспробудные двоечницы.
Звонок Танюсика застал меня в конце шестого часа отсутствия эсэмэсок от Лехи. Как раз тогда, когда я решила первой нарушить неожиданный обет молчания и первая написала ему: «Милый, ау! Я соскучилась :( ».
– Ты сидишь? – спросила подруга таким загробным голосом, что у меня зашевелились волосы. – А то у меня такая новость…
Я тихонько переползла со стула на диван, забилась поглубже и только тогда разрешила: