Мадемуазель Розенцвейг заволновалась, она боялась, что с принцессой случится один из тех истерических припадков, о которых ее предупреждали.
– Ваше Высочество, умоляю вас не говорить таких вещей! Если это дойдет до ушей лорда Малмсбери, он будет вынужден сообщить королю Англии.
– Ну и пусть. Зато они вернут назад майора фон Тебингена. И пусть отдадут его мне. Я с радостью верну им их принца Уэльского.
– Ваше Высочество, опомнитесь, что вы говорите! Каролина умолкла на несколько минут, потом печально сказала:
– Нет, конечно же, я должна все время быть начеку. Я должна помнить, о чем меня предупреждали. И не должна поступать опрометчиво. Я должна думать, что делаю. О, мой дражайший секретарь, вы будете добры ко мне и станете выслушивать мои жалобы? Вы позволите мне поговорить с вами о моем майоре хоть иногда, иначе я сойду с ума.
– Тише, Ваше Высочество, тише!
Каролина бросилась к секретарю и уронила ей голову на грудь. Розенцвейг принялась утешать ее.
– Все будет хорошо, я буду с вами, вы сможете рассказывать мне все, что захотите, когда захотите. Это будет наша тайна, никто никогда не узнает, о чем мы говорили.
– Я расскажу, как любила его. Как мы собирались пожениться. Я подарила ему аметистовую булавку, и он носил ее. Он сказал, что, когда он умрет, его с ней похоронят. Он любил меня. О, он любил меня!
Они помолчали, а потом Каролина произнесла:
– Но я должна выполнять свой долг. Так сказал бы мне дорогой лорд Малмсбери. Его волнует, чтобы все прошло безупречно, я должна доставить ему приятные минуты. Итак, дорогая Розенцвейг, я начну изучать английский язык и скоро буду бегло говорить по-английски. Я сделаю все, чтобы мой муж был счастлив.
– Это мудро сказано, принцесса.
– Я буду стараться угодить ему, буду стараться заинтересовать его, раз уж судьба решила так, что я стану принцессой Уэльской.
* * *Через несколько дней ко двору Брунсвика прибыл майор Гислоп. Он привез послание Его Высочества принца Уэльского, в котором он выражал желание видеть его будущую жену в Англии как можно скорее. Для Каролины прислали портрет принца.
Она бегала по своему будуару с портретом в руках и звала мадемуазель Розенцвейг.
– Посмотрите, – кричала она. – Он, должно быть, самый красивый мужчина на земле. Скажите, моя дорогая, вы видели красивее?
– Никогда, – заявила та в ответ.
– Посмотрите на его прекрасные волосы. Взгляните, какие у него голубые глаза. А звезда на его платье. Из чего оно, интересно, из бархата или из тонкого сукна? Какой прекрасный голубой оттенок! Мой будущий муж – очень утонченный джентльмен.
Мадемуазель Розенцвейг подтвердила, что, по слухам, принц необычайно хорош собой.
– Он принц чистых кровей! – воскликнула Каролина.
Портрет она повесила в изголовье своей кровати, чтобы, проснувшись, сразу «открыть глаза и увидеть рядом своего дорогого принца». Она громко расхохоталась на замечание мадемуазель Розенцвейг о том, что подобное высказывание довольно неприлично для женщины незамужней.
И в последующие дни ее часто заставали глядящей на портрет. Казалось, получив этот знак внимания со стороны принца, она все больше и больше смирялась с браком.
* * *Через несколько дней состоялась церемония оглашения королевской четы, вступающей в брачный союз. Карета доставила Малмсбери во дворец герцога, и торжественное оглашение началось. Герцогиня проплакала всю церемонию, герцог, наоборот, был строг, однако тоже взволновался, Каролина, хотя и побледневшая, держалась уверенно.
Через полчаса все было закончено, и Каролину объявили принцессой Уэльской. Кортеж направился к дворцу матери герцога, вдовствующей старой герцогини, где для гостей давали бал.
Малмсбери наконец почувствовал облегчение. Его долг по отношению к королю был исполнен. Но он не мог избавиться от мысли, что остался в долгу перед новой принцессой Уэльской. Он видел в ней погибающее существо, обреченное на трагедию, потому что, по его мнению, она была самой неподходящей женой для принца Уэльского из всех, кого можно было выбрать для него. Поэтому он испытывал непреоборимое желание помочь ей.
На следующий день брачный договор был составлен на французском и латинском языках, кто обязан, подписали его.
«Теперь, – думал Малмсбери, – пришло время возвращаться в Лондон».
Герцогиня воспользовалась первой же возможностью поговорить с ним.
– Надеюсь, – сказала она, – что путешествие не будет отложено надолго. Я не буду счастлива, пока не узнаю, что моя дочь связана брачными узами с принцем.
– Погода не благоприятствует морскому путешествию, – заметил Малмсбери. Про себя он думал, что если они выждут январь-февраль, то Каролина выучит английский и улучшит свои манеры.
– В декабре не так плохо плыть, – заявила герцогиня, – вот в январе, в феврале… и в марте дуют нестерпимые ветры. Думаю, вы могли бы отправиться прямо сейчас.
– Я не могу начать приготовления, не получив повеления короля.
У герцога было иное отношение к грядущим переменам.
– Я не хочу, чтобы моя дочь села на корабль, пока не услышу, что английский флот прибыл и готов сопровождать ее в Англию, – сказал он.
– Ничего нельзя сделать, пока сир не соизволит прислать мне свое высочайшее повеление, – отвечал Малмсбери. – Я ожидаю послание в любой момент.
– Давайте подождем королевского указа, – согласился герцог, – а тем временем отпразднуем как следует это бракосочетание.
И тут последовали балы и всяческие увеселения, выходы в оперу, что дало Малмсбери возможность долго беседовать не только с герцогом и герцогиней, но и с мадам де Гертцфельдт и с самой Каролиной.
* * *Не мешкая, он воспользовался такой возможностью во время маскарада в оперном театре.
При этом изворачивался, пытаясь придумать, как упредить принцессу о том, что ее ожидает при английском дворе, не выдав ей своей тревоги и не выходя за рамки дипломатии. Например, как самым деликатным образом посоветовать ей обращать больше внимания на уход за собой, на чистоплотность.
Сидя в ложе в опере, Каролина вдруг обернулась к нему и сказала:
– Я хочу узнать все о моем будущем муже. Люди много говорят о нем. Толки эти не прекращаются… и все же, когда я пытаюсь мысленно нарисовать себе его портрет, я представляю его себе не очень ясно. Он красив – единственное, что я знаю.
– Да, многие считают, что он привлекателен. Каролина захлопала в ладоши.
– Немало принцесс выходят замуж за уродливых женихов. Хотя с красивыми мужчинами много хлопот. Я слышала, принц очень увлекается дамами.
– Да, он весьма галантный, истинный джентльмен.
– Ну, когда я приеду, я должна буду положить этому конец, – захихикала принцесса.
Малмсбери смущенно закашлялся.
– Я думаю, Ваше Высочество, принцу будет приятно, если вы станете себя вести тактично. Он обожает… утонченность… и в разговоре, и в поведении.
– Утонченность? Я, признаться, всегда верила, что добродетелями являются открытость и честность. Вижу, мне придется кое-что изменить в Карлтон-хаузе, если там все держится на утонченности. – Она резко рассмеялась. – Я также вижу, что расстроила вас, милорд, а этого я как раз и не хотела. Мне доставляет удовольствие делать вам только приятное, ведь вы были добры ко мне и очень понравились мне с нашей первой встречи.
Она игриво дотронулась до него своим веером. «Боже мой, что подумает принц о таком поведении», – поразился Малмсбери.
– Мне известны и разговоры относительно леди Джерси, – продолжала Каролина.
Малмсбери застонал про себя, а она бесхитростно продолжала:
– Я верю, что она злой гений двора, во все вмешивается, интригует, хотя уже стара, она ведь бабушка. Казалось бы, ей есть чем заняться. Я слышала, у нее два сына и семь дочерей. Вы не думаете, что этого достаточно, чтобы занять себя?
– Я думаю, вы должны быть особенно осторожны в ваших отношениях с такой дамой, как леди Джерси.
– Почему?
– Потому что она старше вас и более опытна… в придворных делах. Леди Джерси и подобные ей будут относиться к вам в соответствии с тем, как вы сами будете вести себя с ними.
– Но разве принцесса Уэльская не может задавать тон при дворе?
– Думаю, что принцесса Уэльская должна вести себя с осторожностью, по крайней мере, месяцев шесть после приезда, вам не мешает приглядеться, чего от вас ждут все вокруг.
Каролина торжественно обратилась к нему:
– Лорд Малмсбери, теперь я верю, что вы очень мудрый человек.
– Я польщен высокой оценкой моих качеств Вашим Высочеством.
– А вы знаете, что, когда я что-то говорю, именно это и имею в виду. У меня нет… утонченности. – Ее смех звенел, как колокольчик.
«Слишком громко и не очень мелодично, – заметил про себя лорд Малмсбери. – Однако она честна». Она же продолжала:
– Лорд Малмсбери, я очень невежественна, не так ли? Может быть, вы могли бы помочь мне советами?
– Если Ваше Высочество считает, что я могу быть вам полезен, я всегда к вашим услугам.
– Я плохо говорю по-английски, – сказала она, – не так ли?
– У вас сильный немецкий акцент.
– Который вы не находите привлекательным.
– Со временем ваш английский станет лучше.
– Многих английских слов я просто не знаю. Как странно, милорд, целое сонмище германских принцесс учили говорить по-английски в надежде на то, что они выйдут замуж за принца Уэльского. Я же одна из тех, кого не учили. Разве это не странно?
– К несчастью, – согласился Малмсбери. – Но не горюйте об этом. Нынешняя королева Англии приехала из Мекленбург-Штерлитца, очень плохо зная язык, теперь она говорит очень хорошо.
– Ах, меня тревожит другое! Королева Англии. Она будет меня ненавидеть. Моя мама так говорит.
– При всем моем уважении к герцогине вынужден сказать, что это чепуха.
– Видите ли, они с мамой давние враги, и она, конечно, не хочет, чтобы я приезжала. У нее есть племянница, принцесса Мекленбург-Штерлитцкая, королева предпочла бы ее, естественно.
– Ее Величество будет рада невестке, которую выбрал сын.
Она доверчиво посмотрела на него, а он подумал: «Боюсь, я не могу быть таким же честным, как вы, принцесса, и оставаться дипломатом».
– Умоляю вас, дайте добрый совет. Что я должна помнить, когда прибуду к английскому двору?
– Я думаю, вы не должны быть так фамильярны с окружающими вас людьми, как здесь. Будьте добросердечны, но не забывайте, что вы принцесса Уэльская.
– Я должна улыбаться и быть дружелюбна, но в то же время таить за пазухой камень, – гримасничала она. – Продолжайте, милорд.
– Если кто-нибудь будет сплетничать, не позволяйте себе слушать подобное. И, главное, никому не разрешайте использовать ваше мнение.
– Я хочу, чтобы меня любили, – жалобно произнесла она.
– Фамильярностью не завоевать любовь.
– Я на самом деле боюсь королеву. Она такая мрачная старая дама, я чувствую, она будет меня ненавидеть.
– Тем более будьте настороже и уверьтесь, что ведете себя правильно.
– Но откуда я узнаю, правильно я веду себя или нет? Я так часто вела себя неправильно здесь, в Брунсвике!
– Это потому, что вы вели себя бездумно. В Англии вы будете настороже.
– Я слышала, что принц… как это сказать помягче? Хорошо, что я знаю это заранее. И никогда не покажу ему, что я ревную… даже если это так.
– Хочется думать, у вас не будет к тому повода. Я уверен, что Ваше Высочество знает, что если… возникнет ослабление внимания принца к Вашему Высочеству, то вернуть его можно любовью и тактом скорее, нежели упреками.
– Скажите мне, когда король и королева принимают в своих апартаментах?
– По четвергам и субботам после церкви.
– Принц ходит в церковь?
– Несомненно, он будет с вами.
– А если он не захочет?
– Тогда, Ваше Высочество должны ходить без него и тактично дать ему понять, что вы предпочитаете, чтобы он сопровождал вас.
– Какой высокопарный разговор! – воскликнула она. – Это ведь маскарад, милорд! Лицедейство!
– Это приятная тема для разговора, потому что всех утешает, когда принц и принцесса Уэльские вместе ходят в церковь.
Каролина усмехнулась и наклонилась вперед, чтобы получше рассмотреть танцующих. Малмсбери заметил, что она заметно успокоилась после их беседы.
* * *В один из дней герцог послал за дочерью.
– Каролина, – объявил он, – сегодня я получил послание из Англии. Принц Уэльский не желает, чтобы мадемуазель Розенцвейг сопровождала вас в Англию.
– Она не будет меня сопровождать?! Но она должна. Она мой секретарь. Как я пойму, что говорят англичане? Кто будет писать письма? Как я вообще обойдусь без нее?
– Каролина, умоляю вас, не расстраивайтесь. Вы должны помнить, что отныне принц Уэльский – ваш муж и вы должны подчиняться его воле.
– Но он не знает мадемуазель Розенцвейг. Почему он возражает против ее прибытия? Я возьму ее с собой… неважно, что он предписывает мне.
– Каролина, будьте благоразумны.
– Я должна быть благоразумна! А как же он, принц, мой галантный муж?
– Вы едете к английскому двору. Вы должны понять, что наш двор маленький по сравнению с ним. Могут быть правила, которых вам не понять так сразу. Помните, вы всегда должны повиноваться мужу.
– Бессмыслица! Он никогда не встречался с мадемуазель Розенцвейг. Как он может возражать против той особы, которую никогда не видел, или он хочет сделать это мне назло?
– Вы говорите ерунду.
– Это он пишет ерунду. Он вздорен. Я не расстанусь с Розенцвейг. Я возьму ее с собой.
– Каролина, следите за собой.
– Вы сами уверяли, что я очень плохо говорю по-английски, что мне необходим секретарь.
– Я знаю, знаю. Возможно, я поставлю этот вопрос перед Его Высочеством. Надеюсь, я смогу ему объяснить. Он может не понимать, что вы пишете по-английски еще хуже, чем говорите.
– Итак, вы сообщите ему, что я настаиваю на ее приезде?
– Я лишь поставлю этот вопрос перед ним и попрошу его разрешить вам взять мадемуазель с собой.
– Это одно и то же, – внезапно рассмеялась Каролина.
Ее отец посмотрел на нее с тревогой и подумал о ее сестре Шарлотте, загадочно пропавшей в России. Как та себя вела, однако, что ее постигла такая участь? Что-то неладное с детьми, наверное, оттого, что родились те у них с герцогиней в нелюбви и безразличии. «О Боже, – думал он, – мы, короли, достойны жалости, потому что нас вынуждают на брак, который нам зачастую отвратителен, а страдаем не только мы, но и наши дети. А что будет с Каролиной?» Глядя на нее, видя ее упрямство, слыша ее буйный смех, он был преисполнен тревоги.
По крайней мере, он попробует объяснить принцу Уэльскому, что его дочь нуждается в помощи секретаря.
* * *Герцогиня тоже вскоре пожелала видеть дочь. Когда Каролина пришла, мать лежала в кресле в самой драматической позе с письмом в руке.
– Каролина, дочь моя! – воскликнула она. – Закройте дверь. Нас никто не должен услышать.
Каролина относилась ко всем тревогам матери с недоверием, но на сей раз не было сомнения, что та чем-то сильно взволнована.
– У меня здесь письмо от… право, я не знаю, от кого… но оно неутешительно. Не знаю, что с ним и делать. Если все это правда… я в ужасе.
– Что же в нем? – спросила Каролина, небрежно усаживаясь на постель матери.
– Оно не подписано. В нем говорится, что леди Джерси – любовница принца Уэльского, к ней относятся, как к принцессе Уэльской, и будут так относиться впредь, по приезде принцессы Брунсвикской.
– Что? – вскрикнула Каролина, выхватила письмо из рук матери.
– О дорогая, ваши манеры! Что подумают при английском дворе… а если это правда… должна заметить, что я на самом деле верю…
Но принцесса не слушала мать, она читала письмо.
Принц Уэльский обожает леди Джерси. Он проводит почти все свое время с ней, их принимают в самых знатных домах, словно она является принцессой Уэльской. Письмо, дескать, послано, чтобы предупредить принцессу относительно леди Джерси, которая сделает все, что в ее силах, чтобы подорвать положение Каролины в Англии. Она почти наверняка попытается найти любовника принцессе и помочь ей в любовной интриге.
– Что с вами будет? – стонала герцогиня, забирая у дочери письмо и снова, и снова его перечитывая.
– Никто не втянет меня в любовные интрижки, если я сама не захочу, – заявила принцесса.
– Я боюсь, дитя мое, эти люди могут быть слишком хитры. Даже если у вас и не будет искушения… – Герцогиня многозначительно взглянула на свою дочь, как бы заранее уверенная в том, что все это непременно случится. – Эта женщина состряпает против вас дело. О, я в ужасе. Я на самом деле в ужасе.
– Никто против меня никаких дел стряпать не собирается.
– Дитя мое, боюсь, вы будете среди волков.
– Вы забываете, что сердцем я Брунсвикский лев. «Да, это, может быть, и так, но лев – тоже дикий зверь», – думала герцогиня.
– Я поговорю о письме с лордом Малмсбери, – сказала Каролина. – Пожалуйста, дайте мне его, мама.
– Я не уверена, что следует поступить таким образом.
– А я уверена, – выпалила Каролина и схватила письмо.
– Думаю, вы должны быть очень осторожны, Каролина. Лорд Малмсбери всегда, помните это, прежде всего служит королю.
– Нет, – сказала Каролина почти нежно, – он служит мне.
Мать беспомощно посмотрела на нее и больше не произнесла ни слова.
* * *– Умоляю вас, милорд, расскажите мне все, что вы знаете о леди Джерси. – Он был сражен, она видела это. Итак, тут что-то крылось. – Она любовница принца? Ну же, будьте откровенны.
– У принца много друзей, а в высшем свете дружба между мужчиной и женщиной не обязательно означает любовную связь. Почему вы спрашиваете, Ваше Высочество?
Каролина вынула письмо. Он прочитал его и не смог скрыть своего смущения. Затем, помедлив, он сказал: