Я фыркнул:
— У тебя, оказывается, мягкое сердце. А я бы убил наших врагов одним ударом, если бы мог. Неважно, какой ценой.
— Так ты бы только обзавелся еще большим количеством врагов. — Она покачала головой. — Нас, Лордов и Леди Хаоса, не так уж и мало.
— И всех так же трудно убить, как отца или меня.
— Ты удивишься, до чего непросто убить Лорда Хаоса. — Блейзе пожала плечами. — Эти бури, порожденные Узором, послужили чем-то вроде сигнала к сбору. Когда Владения оказались ослаблены и над самим Хаосом нависла угроза, все позабыли о разногласиях и сплотились вокруг короля.
— Против нас с отцом.
— Ну, если тебе угодно так смотреть на это, то да. Во всем обвиняют отца, но смерти желают всем нам. Тебе, мне, Фреде, отцу — всем. Они говорят, что у нас это в крови… От предателя рождается предатель. Если мы умрем, все уладится… Во всяком случае, так они думают.
— Кажется, я наконец-то начинаю понимать, — сказал я. Мне во внезапной вспышке озарения открылась истина. На самом деле с нами сражались не из-за существования Теней и не из-за разрушений, причиненных теневыми бурями. С нами сражались из-за власти.
Огненный Путь соперничает с Логрусом… Возможно, он даже могущественнее Логруса. Конечно, чистокровные Лорды Хаоса могут изменять внешность, ходить по Теням и доставать предметы издалека. Но большую часть из этого могу делать и я, используя Путь. И он, в отличие от Хаоса, создает во вселенной бесконечное, похоже, количество Теней-миров.
Тут я спросил себя: если Путь обладает подобной силой, зачем кому-то может понадобиться Логрус?
Отец повел себя как первый Лорд Хаоса, тот самый, который обнаружил Логрус и принялся с ним экспериментировать, и воспользовался его дарами, чтобы создать империю. Первый король Хаоса, должно быть, владел силами, непредставимыми для тех, кто пришел за ним вслед. И он использовал эту силу, чтобы победить своих врагов и создать Владения Хаоса, которыми он и его потомки правили тысячи лет.
Меня пронзила дрожь возбуждения и предвкушения. А способен ли Узор на то же самое? Если овладеть им, не сделает ли он отца — и меня! — бесспорными правителями Теней и Хаоса?
Я сглотнул вставший в горле комок. Неудивительно, что король Утор желает нашей смерти. Он боится не только Узора и его силы, но и того, во что мы можем превратиться, если овладеем ею.
И у него есть все основания бояться. Если бы я располагал возможностью нанести удар, я использовал бы мощь Узора против Утора, не колеблясь ни секунды.
Я прослушал какую-то часть реплик Блейзе и теперь заставил себя вновь перенести внимание на сестру.
— …ты можешь винить их? — сказала она. — Эти порожденные Огненным Путем бури убили сотни человек, разрушили дюжину замков! Узор опасен, и его следует уничтожить ради общей безопасности!
Я улыбнулся ей; слова Блейзе несколько позабавили меня. Внезапно она показалась мне почти что ребенком, цепляющимся за незначительные подробности, ошибочно полагая, что они важны.
— Забудь про то, чтобы избавиться от Теней, — сказал я. — Я же тебе говорил, теперь это невозможно.
— Король Утор уничтожит их. И Узор.
— Пусть пробует.
Блейзе фыркнула:
— Ты что, вправду думаешь, что способен оказать сопротивление королю?
— Если придется. Падать на спину и сучить лапками я не собираюсь.
Блейзе удивленно покачала головой:
— Ты либо невероятный храбрец, либо невероятный глупец.
Я ухмыльнулся:
— А может, и то и другое. Ну так как все-таки насчет Теллопса?..
Блейзе осторожно вытерла отцу лоб.
— Все это как-то бессмысленно. Если Теллопс хотел смерти отца, почему он не убил его на месте? Зачем было сводить его с ума?
— Возможно, отцу удалось бежать. Или, может, он победил… Мы же понятия не имеем, что произошло. Или, возможно, Теллопс решил, что безумие будет более удачным наказанием.
Блейзе покачала головой:
— Возможно… но что-то тут не так. Мне кажется, есть какой-то другой ответ. Нечто такое, что пока не пришло нам в голову.
Мне пришлось с ней согласиться. Ни один из ответов не казался подходящим. У меня почему-то было такое ощущение, будто мы упустили парочку важных подробностей.
Блейзе подавила зевок.
— Во всяком случае, лучше ничего не предпринимать, пока не разберемся, в чем суть проблемы. Иначе можно только все испортить.
— Не думаю, что тут еще есть что портить. Хуже уже некуда.
— Я бы сказала, что смерть хуже. Отец все еще жив.
— Верно.
Тут она меня уела.
— Давай подождем и посмотрим: может, отец придет в себя, — сказала Блейзе. — Тогда ты сможешь спросить у него, почему он все твердит про Теллопса. Может, ему снятся старые друзья.
— Не думаю, что Теллопс ему друг. — Я изобразил улыбку. — Отец пытался убить меня. И приложил к этому массу усилий. Старые друзья, как правило, не пытаются прикончить друг друга.
— Возможно, ты что-нибудь сделал или сказал отцу. — Блейзе снова зевнула. — И вообще, лучшее лекарство — это хороший крепкий сон. Кстати, о сне…
— Нет!
Я поднял руку, как будто снова собрался ударить ее, и глаза Блейзе тут же распахнулись.
— Ладно, ладно! — прорычала она; глаза ее превратились в щелочки. — Я уже не сплю. Слушай, Оберон, пора тебе уже избавиться от привычки ходить и бить людей. В следующий раз я сломаю тебе руку!
— Ты все обещаешь. — Я улыбнулся и пожал плечами. — Тебе надо бодрствовать. С меня хватит одного родственника, валяющегося без сознания.
— Я не собираюсь засыпать.
— Хм. Ну, во всяком случае, не спи, пока не найдешь себе другого часового, помимо меня.
Я внимательно присмотрелся к Блейзе. У нее уже начали слипаться глаза. Что же нагоняет на нее такую сонливость? Наше соседство с Узором?
Возможно, если мы переместимся подальше, ей полегчает. Во всяком случае, попытаться стоит.
— Ладно, давай-ка тронемся отсюда. Поищем место, где ты сможешь спокойно отдохнуть.
— Хорошо. — Блейзе встала, нетвердо держась на ногах. — А что будем делать с отцом?
— Если ты в состоянии идти, я могу поне…
— Я пойду сама, — решительно заявила она.
— Ладно. Иди за мной. Начнешь отставать — кричи. Я приторможу.
— Обо мне можешь не беспокоиться, милый братец.
— Ладно, договорились.
Взвалив отца на плечо, я быстро зашагал к лесу. Мне отчетливо представилось место назначения. Не замедляя шаг, я дал волю своей фантазии, и пейзаж вокруг нас принялся изменяться: розоватый оттенок солнца, усыпанные белыми цветами кусты на повороте тропы, крытый мостик через ручей. Мимо нас прошел ручной олень, ткнувшись носом нам в карманы в поисках угощения.
Блейзе восторженно рассмеялась. Я оглянулся и тоже улыбнулся. Нам с нашей жизнью постоянно не хватало смеха.
Потом я ускорил шаг, и олень остался позади — ускакал в подлесок, играть в прятки с кроликами, скунсами и прочими обитателями леса.
Лес сменился травянистой равниной, равнина — покатыми холмами, на которых спела рожь и пшеница, холмы — пастбищами, где паслись упитанные коровы и толстые овцы. На полях трудились крестьяне с сыновьями, на вид — весьма процветающие. Они махали нам руками и дружелюбно нас приветствовали. Мимо пробежали двое мальчишек с какими-то тючками. Оба с любопытством уставились на отца, но ни один не спросил, почему это я тащу связанного старика. Это было бы невежливо, а они не хотели проявлять назойливость… Действительно, очень приятная Тень. Нам нужны миролюбивые местные жители, которые не станут пытаться убить или предать нас…
— Не желаете ли попить, сэр? — спросили мальчишки. — Или, может, сандвич, мэм?
— Нет, спасибо. — Я притормозил и обернулся взглянуть, как там сестра. — Блейзе?
— Я бы выпила чего-нибудь, — сказала Блейзе, смахивая упавшую прядь со лба. Сейчас, когда она не была накрашена и причесана, ее черты сделались более резкими. Я вспомнил, как она мне врезала, и в очередной раз подумал, что, возможно, несколько недооценивал ее.
— Вот, пожалуйста. — Старший из мальчишек вытащил из тючка фляжку и налил воды в подставленную братом чашку. Они вручили чашку Блейзе.
— Спасибо.
Она сделала жадный глоток, поперхнулась, закашлялась и быстро вернула чашку обратно.
— Ну как? — с улыбкой поинтересовался я.
— Это была… вода!
Блейзе передернуло от ужаса.
— Еще?
Мальчишки заулыбались, думая, что ей понравилось.
— Нет, спасибо, мне хватит.
Они снова переключили внимание на меня.
— Сэр, а вам? Или, может, старому джентльмену?
— С нами все в порядке, — сказал я, взглянул на дорогу и нахмурился. Здесь где-то рядом должен быть постоялый двор, за рощей, у подножия холма… большой постоялый двор, с беспорядочно раскиданными строениями, с огороженной террасой перед входом. Там отец сможет отдохнуть. А в поместье неподалеку живет отличный врач. Он нам поможет.
Так оно и оказалось. Мое представление меня не подвело.
7
Конечно же, как только мы поднялись на холм, нашим взглядам предстал небольшой городок. В нем не было ничего примечательного — каких-нибудь две дюжины домов, но постоялый двор действительно имелся. Из двух высоких труб лениво тянулся дымок, неся с собой запахи свежевыпеченного хлеба и жарящегося мяса. Три седобородых старика сидели на террасе в креслах-качалках и строгали какие-то деревяшки. Когда мы подошли поближе, они оторвались от своего занятия и приветливо поздоровались с нами.
— Что, с этим приятелем чего-то стряслось? — мимоходом поинтересовался один из них. Он без особого беспокойства скользнул взглядом по покрытому синяками лицу отца и связанным рукам.
— У него припадки, — сказал я. Это прозвучало скорее утомленно, чем убедительно: у меня выдался долгий день. — Пришлось его связать, чтобы он сам себе не навредил. Последний припадок чуть его не прикончил.
— А-а… — Понимающе кивнув, старик откинул ся на спинку кресла и снова начал потихоньку раскачиваться. — Вам тогда нужен док Хэнд.
— Только не молодой док Хэнд, — сказал второй старик, возясь со своей деревяшкой. — Вам нужен старый док Хэнд.
— Угу, — согласился третий резчик. — Старый док Хэнд, он понимает в припадках, это точно. Он живет в холмах, между Хаддоксвиллем и Варлетоном, в Доме-на-Гребне.
— Спасибо, — сказал я. Да, старый док Хэнд — это наш человек.
— Пускай молодой Джамас сходит приведет старого дока Хэнда вашему папаше, — сказал первый резчик. — Молодой Джамас сейчас должен быть в зале, скорее всего — за стойкой. Он будет не против прогуляться. У него как раз девчонка в Хаддоксвилле.
— Угу, — сказал второй резчик, неспешно покачиваясь. — Молодой Джамас будет не против.
Я взглянул на Блейзе.
— Ты как?
— Намного лучше, — отозвалась она, бросив на меня взгляд, подтвердивший, что худшее и вправду миновало. — Только после этого дрянного фермерского питья мне нужно выпить чего-нибудь стоящего.
— У Джамаса лучшее вино в семи округах, — сказал третий резчик.
— Спасибо, — сказал я. — Когда почувствуете жажду, заходите внутрь, я вас угощу.
— Премного благодарны! — сказал первый. — Мы сразу же придем, как только Джамас поселит вас — если, конечно, вы решите тут остановиться.
Я занес отца внутрь. Когда мои глаза привыкли к полумраку низкого общего зала, я увидел расставленные столы и длинную стойку. В очаге в котелке кипело какое-то варево, источая аппетитные запахи. За стойкой стоял рыжий мужчина средних лет. Он поднял голову и приветливо кивнул нам. Может, это и есть молодой Джамас?
— Доброе утро, — сказал он, дружелюбно улыбнувшись. — С этим приятелем, которого вы несете, что-то стряслось?
— Он болен… у него припадки.
Я решил придерживаться этой версии.
— Так вам нужна комната?
— Три комнаты.
— Тогда поднимайтесь наверх. — Он кивком указал на лестницу, расположенную в дальнем углу зала. — У нас сейчас нет других постояльцев. Ничего особенного у нас нету, имейте в виду, но постели теплые, а еда хорошая и обильная.
— Ничего другого нам и не нужно. — Я двинулся было к лестнице, но потом заколебался. Лучше сперва позаботиться об отце. — Люди там, снаружи, посоветовали мне обратиться к молодому Джамасу. Это, часом, не вы?
Хозяин постоялого двора хмыкнул.
— Я не числюсь молодым Джамасом уж двадцать лет как. Это мой старший. А я теперь просто Джамас.
— Не старый Джамас? — пошутил я.
— Не. Старый Джамас — это мой папаша.
— Рад с вами познакомиться, Джамас. — Я вежливо кивнул. — Я — Оберон. Это моя сестра Блейзе. Мы надеемся, что ваш сын сможет сходить в Хаддоксвилль за старым доком Хэндом.
Джамас кивнул:
— Да, раз надо разбираться с припадками, старый док Хэнд — именно тот, кто вам нужен, это точно. Всегда надо обращаться к человеку опытному, я так считаю. Мой малый сейчас отправился за дровами для кухни, должен вот-вот вернуться. Я сразу же пошлю его за доком. Он не будет против.
— Спасибо.
— Да не за что.
Я понес отца по узкой лестнице на второй этаж. Отворив первую дверь слева ногой, я обнаружил за ней небольшую комнату с разномастной мебелью; там были кровать с высоким балдахином, узкий платяной шкаф и потрепанный умывальник с надколотым по краю синим тазом. Что ж, для отца вполне подойдет.
— Помоги-ка мне уложить его.
Блейзе поспешно обошла меня и откинула лоскутное одеяло. Я положил отца на простыни. Он снова начал пускать слюни. Я вздохнул и вытер ему рот его же рубашкой.
— Можно я теперь его развяжу? — спросила Блейзе. — По-моему, он не опасен.
— Ладно. Но будь осторожна: если он придет в себя, то может начать буйствовать.
— Мне он ничего плохого не сделает.
— Кто знает, чего ждать от сумасшедшего?
Блейзе молча развязала отцу руки и растерла глубокие красные отметины, оставленные путами. Отец пошевелился и что-то тихо пробормотал. Потом, к моему удивлению, Блейзе наклонилась и достала из его правого сапога нож с рукоятью, украшенной единорогом. Я и не знал, что он там есть. Нож явно был парой к тому, который успел отобрать я.
— Я просто внимательна, — с усмешкой произнесла Блейзе, словно бы отвечая на мои мысли. Она передала нож мне; я сунул его за пояс, в компанию к его паре. — Не то, правда, чтобы это особо много значило — он ведь всегда может достать себе другой при помощи Логруса.
Я нахмурился. Эта мысль мне в голову не приходила. Какой смысл разоружать человека, способного в любой момент раздобыть себе новое оружие, стоит лишь ему захотеть?
— Может, нам все-таки стоит оставить его связанным?.. — сказал я.
— Если он освободится, значит, он освободится. В следующий раз, если до того дойдет, я помогу тебе скрутить его.
Я приподнял брови. Я снова почувствовал в ней воина, которого Блейзе до сих пор старательно прятала под кружевами и шелками. Я не сомневался в ее словах: раз она сказала, что поможет скрутить отца, так она и сделает.
— Пойдем, — сказала Блейзе. — Теперь я хочу выпить.
— Я тоже.
Мы двинулись к двери, но у порога я притормозил.
— Подожди!
Я почувствовал контакт через Карту.
— Что случилось? — поинтересовалась Блейзе.
— Кто-то пытается дотянуться до меня…
Я сосредоточился и увидел в конце странного, дрожащего туннеля неясный силуэт человека. Он — мне показалось, что это мужчина, — кажется, что-то говорил. Но я не мог разобрать ни слова.
— Кто это? — спросила Блейзе.
— Не могу понять, — отозвался я.
— Оберон… — донеслось до меня слабое эхо.
— Эйбер? — переспросил я. Силуэт задрожал, потом сделался четче. Это определенно был мой брат — только с тех пор, как мы виделись последний раз, он здорово похудел. Скулы заострились, а под запавшими глазами появились темные круги.
— …жив! — сказал он. Голос его то появлялся, то пропадал. — Я… дотянуться до… дней!
— Здесь время течет иначе. Где ты?
— Чуть… убили! — выкрикнул Эйбер. В голосе его звучало отчаяние. — Убраться… пока!.. Скорее!
8
— Давай!
Я без колебаний потянулся навстречу Эйберу.
Он оглянулся — глаза его испуганно расширились, — потом обеими руками ухватился за мою протянутую руку. У меня возникло такое чувство, будто он весит целую тонну, но я скрипнул зубами и выдернул его. Эйбер полетел на меня.
Он охнул, вытянул руки и зашатался. Казалось, что он не может удержать равновесие.
— Здесь что-то не то…
Если бы я не подхватил его, он бы упал. Может, с ним творится то же самое, что было с Блейзе?
— Не сходи с Пути, тогда устоишь на ногах, — насмешливо произнес я с куда большей уверенностью, чем я испытывал на самом деле. Когда Эйбер даже не улыбнулся в ответ на шутку, я понял, что он и вправду в очень скверном состоянии. Обеспокоившись, я помог ему усесться на кровать рядом с отцом.
Эйбер сильно исхудал, а на лице его застыло загнанное выражение, которое я видел только у затравленных животных перед смертью. На Эйбере были его обычные синие брюки и рубашка, но его с ног до головы покрывал слой желтоватой пыли. Брюки на коленях были изорваны в клочья, как будто он ползал по саду камней… которые, судя по тому, что я знал, вполне могли пытаться при этом съесть его. Камни в Хаосе отличаются странными свойствами.
— Что такое с отцом? — спросил Эйбер, взглянув на него. — На него что, кто-то напал? С ним все в порядке?
— Он болен, — сказал я.
— Просто отлично, — пробормотал Эйбер, спрятав лицо в ладонях. Он глубоко, судорожно вздохнул, потом медленно выдохнул. — А я рассчитывал, что он сможет все уладить.
— Давай я угадаю, — предложил я. — Ты хотел, чтобы он уничтожил Узор.