Себастиан склонил голову и принялся целовать ей шею, спускаясь все ниже и ниже. Вездесущие влажные губы не прервались ни на миг, а бесстыдная рука проникла в вырез платья и освободила грудь. Долю секунды он со стоном смотрел на покоящийся на ладони безупречный шар, а потом крепко сжал губами беспомощный сосок и яростно потянул. Аромат юной кожи мгновенно опьянил и наполнил безумной страстью. Себастиан понял, что если не остановится немедленно, потеряет контроль над собой и совершит акт насилия. Но она была восхитительна. Свежая, чистая и в то же время зрелая настолько, чтобы доставить ему радость. Да, он хотел ее!
— Синьор, прошу вас, довольно! — воскликнула Бьянка, когда он переключился на второй сосок, рождая неведомые, пугающие ощущения. — Умоляю, хватит! Отпустите!
Ровере неохотно оторвался от белоснежной груди и посмотрел стеклянными, лишенными мысли глазами. Судорожно вздохнул, но все-таки исполнил просьбу и привел корсаж в порядок. Вожделение нарастало с такой неуемной силой, что, казалось, еще немного, и ткань на панталонах не выдержит напряжения. Ни одна женщина на свете, в том числе ни одна из двух жен, не приводила его в подобное состояние без помощи кнута. Неожиданная реакция на нетронутую красоту четырнадцатилетней девочки поразила и несказанно обрадовала. Поистине удивительно, особенно если принять во внимание его возраст!
— Вы неотразимая искусительница, дорогая, — признал Ровере осипшим голосом.
— Вовсе не собиралась вас соблазнять, — тихо ответила Бьянка. — Вы и впредь намерены целовать меня так… зверски? И зачем вы сосали мою грудь?
— А разве вам не понравились мои ласки? — в свою очередь поинтересовался Себастиано, так и не потрудившись ответить на вопрос.
— Это было странно. Чувствовала себя… как-то непонятно, — пожала плечами Бьянка. — Всегда думала, что грудь сосут только младенцы.
— Я не хочу от вас детей, милая Бьянка, — беззаботно сообщил Ровере. — У меня уже есть двое взрослых крепких сыновей, один из которых женится раньше меня. Не стану портить великолепное тело, которое скромно прячется под восхитительным платьем. Сокровище это принадлежит мне, и мы сохраним его для удовольствий. Еще до свадьбы вы узнаете о тех умениях, которые от вас потребуются в браке.
Время шло. Один месяц сменился другим, наступил третий, а за ним последовали четвертый, пятый, шестой, седьмой и восьмой. Бьянка не рассказывала матери ни о словах жениха, ни о его отвратительных ласках. Она с ужасом ожидала каждого визита, потому что не знала, какое новое испытание придумает непредсказуемый, бесстыдный и грубый жених. Когда наступила осень и погода испортилась, уроки продолжались в небольшой гостиной, которую родители предоставили для свиданий. Первый взгляд на мужское достоинство будущего супруга едва не лишил Бьянку чувств. Ровере заставил ее опуститься на колени и только после этого предстал во всей красе. Он заставил невесту взять пенис в руку и испытал глубокое наслаждение от осторожных, боязливых прикосновений, от изумленного возгласа, который вырвался из ее груди в тот момент, когда прямо у нее на глазах произошла фантастическая трансформация. Достигнув нужной кондиции, Себастиано приказал поцеловать кончик, и Бьянка неохотно подчинилась.
В следующий раз, должным образом возбудившись, учитель доходчиво объяснил ученице, как следует ублажать его языком, и заставил медленно облизать весь член, начиная с шелковистой головки. Конечно, можно было бы подождать, пока искушенная Нудара не научит девочку всему, что должна знать любовница. Собственно, поначалу он именно так и собирался поступить, но потом не смог отказать себе в удовольствии: каждый урок доставлял глубокое наслаждение. Когда на кончике появилась жемчужная капля, Себастиан приказал слизнуть ее и проглотить.
— Иногда мне нравится, когда высасывают все без остатка, дорогая, — деловито пояснил он, — так что вам лучше заранее привыкнуть к моему вкусу.
Предложение вызвало отвращение, однако вскоре оказалось, что впереди ожидают новые, еще более суровые испытания. Пятнадцатый день рождения невесты приходился на декабрь, а свадьба была назначена неделей позже — после восьми месяцев помолвки. Узнав об этом, Себастиано Ровере заметно осмелел в обучении будущей супруги. Руки его то и дело проникали под юбку, гладили шелковистые бедра, нескромно касались лобка, а потом, наконец, дерзкий палец проник в укромную расщелинку. При этом сам жених не переставал страстно целовать невесту в губы.
Бьянка застонала — ощущение показалось нестерпимо раздражающим, но продолжало нарастать до тех пор, пока внезапно не взорвалось еще ни разу в жизни не испытанным наслаждением. Она беспокойно заерзала и вдруг вздохнула с нескрываемым облегчением.
Ровере тихо, таинственно засмеялся.
— Рад видеть, что вы так естественно реагируете на мои ласки, — прошептал он и неожиданно погрузил палец глубоко в ее плоть.
— Ой! — испуганно выдохнула Бьянка.
— Хочу понять, насколько плотно запечатана ваша девственность, дорогая, — пояснил он и продвинул палец еще дальше. Она оказалась очень тугой, надежно закрытой. Преодоление преграды доставит поистине божественные ощущения. Ей будет больно, потому что преграда, остановившая палец, очень крепка. Одна лишь мысль о грядущем блаженстве лишала рассудка. Бьянка жалобно застонала, и он убрал палец.
— Тише, тише, ничего страшного не случилось.
В оставшиеся до свадьбы дни несчастная невеста то и дело спрашивала себя, можно ли как-нибудь избежать печальной участи? Нет, спасения не было. До самой смерти она будет принадлежать этому ужасному человеку, а детей, способных утешить, порадовать и развлечь, он не подарит. Бьянке еще не довелось увидеть палаццо, в которое предстояло отправиться после свадьбы, но она знала, что младший из сыновей живет с отцом, хотя недавно обручился с Каролиной ди Медичи, дальней родственницей Козимо.
Старший сын, Стефано, который в октябре женился на Виолетте Орсини, переехал в очаровательный особняк, подаренный родителями супруги. Тесть с тещей знали о дурной репутации Себастиано Ровере и сделали все, чтобы дочка не оказалась в его доме. Богатый торговец шелком, синьор Орсини не мог понять, как распутнику удалось добиться согласия на брак от такого разумного человека, как Джованни Пьетро д’Анджело, и от души жалел бедную девочку.
Бьянка знала, что имеет полное право попросить жениха показать свой новый дом, однако не хотела этого делать, потому что боялась думать о будущем — ведь так оно заранее превратится в реальность. Однако очень хотелось узнать, настолько ли прекрасен сад, как в палаццо отца: подобно всем уважаемым замужним дамам, выходить за ворота она сможет лишь в редких случаях. Все необходимые покупки будут совершать слуги. Себастиано Ровере оказался чрезвычайно старомодным человеком и честно предупредил, что священник явится по первому ее желанию, так что выходить не придется даже в церковь. Впрочем, рядом с его палаццо церкви не было. Родных сестер после венчания удастся увидеть только на свадьбе или на похоронах. Одно утешало: Бьянка знала, что отец не столь строго придерживается традиций и не станет запрещать жене время от времени навещать старшую дочь.
— Приходи завтра, — попросила она во время долгой подготовительной церемонии.
— Завтра нельзя, а вот через несколько дней приду обязательно, — пообещала Орианна, не переставая восхищаться красотой юной невесты.
Подвенечный наряд сшили из шелка — особого, очень редкого качества, — не привезенного из Китая, как все остальные ткани на складах Джованни Пьетро д’Анджело, а сотканного из нити тутового шелкопряда, собственноручно выращенного купцом в шелковичном саду за городом. Драгоценного сырья хватило как раз на одно платье, не больше. Белоснежное, с узким корсажем и квадратным вырезом, украшенным кружевами и жемчугом, оно ослепительно сияло даже в полумраке. Пышные рукава, также щедро отделанные венецианским кружевом, были расшиты золотой нитью, а пышная юбка свободно спускалась к полу, подчеркивая сказочно тонкую талию. Длинные черные волосы невесты были распущены по плечам, а в руке она держала одну-единственную белую розу.
Обычай не предполагал присутствия в церкви детей, однако Джованни Пьетро д’Анджело гордился своей семьей и позволил всем сыновьям и дочерям отправиться на торжественную церемонию венчания. Почему бы не воспользоваться случаем и не продемонстрировать всему городу здоровое, красивое потомство, которым Бог щедро наградил их с Орианной? Скоро настанет время подыскивать жену Марко, а через год Джорджио посвятит себя церкви. Мальчик умен и со временем обязательно получит красную кардинальскую мантию. Как доказал пример римского клана Борджиа, иметь в семье собственного кардинала очень выгодно.
Но сегодня предстояло выдать Бьянку замуж за Себастиано Ровере. Совесть не переставая мучила Джованни, однако, как и дочь, он уже смирился с неизбежностью судьбы. Чему быть, того не миновать.
Глава 3
Осень принесла непогоду, и поэтому над площадью, между палаццо Пьетро д’Анджело и церковью Санта-Анна Дольче был предусмотрительно натянут тент. Предосторожность оказалась вовсе не напрасной: когда торговец шелком повел дочь навстречу судьбе, небо ответило холодным мелким дождем. Жена с остальными детьми отправились в капеллу первыми и уже ждали среди многочисленных гостей и зевак. Отороченный мехом плащ поверх платья не спасал от холода, да и тот пришлось снять, едва поднявшись по широким каменным ступеням.
Отец торжественно повел Бьянку по длинному проходу между скамьями — мимо множества безымянных незнакомых людей. Некоторые улыбались, другие восхищенно смотрели, очарованные необыкновенной красотой невесты. Бьянка шла, как в страшном сне. Скоро священник благословит ее брак. Но она не хотела этого благословения и до дрожи боялась предстоящего замужества! Синьор Ровере не внушал ничего, кроме ненависти! Сейчас он ждал ее возле алтаря, и на красивом лице развратника играла жадная, похотливая улыбка. Отец вложил ладонь дочери в протянутую руку Себастиано, и усилием воли Бьянка заставила себя поприветствовать жениха коротким кивком. По приказу падре Бонамико молодые преклонили колени. Бьянка механически отвечала на вопросы, но не понимала смысла слов. Она инстинктивно чувствовала, чего от нее ждут окружающие, и послушно выполняла свой долг. Отныне и впредь только это от нее и требуется: покорно выполнять свой долг.
Когда церемония закончилась, новобрачные возглавили торжественную процессию: многочисленные родственники и гости направились через площадь в палаццо Пьетро д’Анджело, где в парадной зале ждали роскошно накрытые столы. До сих пор Бьянке не доводилось обедать в этом просторном зале с фресками на стенах и лепниной на потолке. Обычно семья собиралась в маленькой уютной комнате, а здесь отец принимал своих гостей. Сегодня предстоял свадебный пир в родном доме, а завтра следовало продолжение — в доме мужа.
Столы ломились от угощения: здесь было несколько сортов пасты, разнообразные салаты, жаркое из мяса и птицы, свежевыпеченный хлеб, дорогие вина. В отличие от тех, кто сначала подавал лучшие напитки, а потом заменял их дешевыми в надежде на то, что захмелевшие гости не почувствуют разницы, Джованни Пьетро д’Анджело не поскупился и приказал достать из погреба драгоценные запасы. Надо сказать, что, потеряв над собой контроль, жених серьезно злоупотребил гостеприимством новоиспеченного тестя.
Себастиано Ровере понимал, что пьет не в меру, однако остановиться не мог. Скоро, совсем скоро Бьянка окажется в его постели и в его власти. Мысль о ее страхе, о возгласе боли в момент утраты девственности возбуждала почти нестерпимо. Он сознавал, что юная супруга боится его внимания. Бьянка привыкла к поцелуям и научилась принимать их неизбежность, однако как только руки жениха оказывались на прелестном юном теле, лицо становилось напряженным: она заставляла себя терпеть смелые прикосновения, но не испытывала ни капли радости.
Себастиано повернулся и посмотрел на супругу. Вырез свадебного платья не отличался скромностью и выставлял на всеобщее обозрение безупречную грудь — предмет восхищения всех присутствующих мужчин. «Ах, негодница! — мысленно пригрозил он. — Подожди, скоро узнаешь, каково меня дразнить!» Четырнадцатилетний сын Альберто тоже не мог отвести взгляд от соблазнительного декольте новой мачехи. Пора подыскать парню жену. Стефано недавно рассказал, что младший брат шкодит направо и налево. Себастиано удовлетворенно усмехнулся: весь в отца.
Настало время отправляться домой. Все обычаи соблюдены, и впереди осталось главное событие, которого пришлось ждать целых восемь месяцев; больше терпеть невозможно. Синьор Ровере встал и заставил подняться Бьянку.
— Друзья мои, — нетвердым голосом обратился он к собравшимся за столом. — Настала пора отвести молодую супругу в спальню. Благодарю всех, кто пришел нас поздравить, и жду завтра на свадебном банкете.
В этот момент Бьянка напоминала испуганного олененка, врасплох застигнутого охотником. Орианна поспешила на помощь.
— Провожу свою девочку до паланкина, синьор, — обратилась она к зятю и повела дочь к выходу.
— Думаю, ты понимаешь, что тебя ждет, — заговорила она серьезно и просто, надеясь, что деловитый тон подействует успокаивающе. — Я обо всем подробно тебе рассказала; к тому же и сам жених скромностью не отличался. Главное, что бы ни случилось, не показывай своего страха. Больно будет только сначала и совсем недолго. А потом просто дай мужу волю. Состояние его таково, что вряд ли сегодня можно рассчитывать на подвиги; скорее всего дело ограничится самым необходимым. Ну, а потом… потом новизна впечатлений сотрется, ты окажешься в ожидании первенца, и муж потеряет к тебе интерес.
Бьянка покачала головой. К сожалению, в мамином воображении жизнь выглядела намного проще, чем была на самом деле.
— Себастиано больше не хочет детей, — объяснила она. — Говорит, что у него уже есть два сына.
От изумления Орианна на миг утратила дар речи, а придя в себя, укоризненно нахмурилась.
— Не ему решать. Все в воле Божьей.
Паланкин ждал на площади перед крыльцом. Орианна помогла дочери сесть и заботливо запахнула меховой полог.
— Агата уже ждет в новом доме, — напомнила она на прощание. — Благослови тебя Господь, дитя мое.
Синьора Пьетро д’Анджело взмахнула рукой, носильщики подняли паланкин и понесли к палаццо Ровере. Когда супруг появится в спальне, Бьянка уже будет ждать его в постели.
Прошел почти час, прежде чем Себастиано сел на коня и вместе с Альберто, в сопровождении свиты, отправился домой. Слуга открыл дверь.
— Где моя жена? — спросил господин.
— Как только синьора прибыла, ее сразу проводили в отведенные покои. С ней горничная.
— Немедленно приведите ко мне, — скомандовал Себастиано.
— Слушаюсь. — Слуга поспешил прочь. Подойдя к заново обставленным апартаментам новой хозяйки, постучал и тут же оказался лицом к лицу с сурового вида особой средних лет.
— Господин желает видеть жену в своей спальне, — сообщил он.
— Моя молодая госпожа ожидает супруга в своей постели.
— Послушайте, в этом доме никто никогда не оспаривает распоряжения хозяина, — тихо предупредил слуга. — Прошу, не заставляйте меня возвращаться с подобным ответом. Синьор не терпит возражений, особенно когда пьян. А сегодня он очень пьян.
— Вы нарушаете обычай, и все же дождитесь, пока я одену госпожу. Потом отведете нас, куда следует. Меня зовут Агата.
— Я — Антонио и готов ждать, — с миролюбивой улыбкой ответил лакей.
Агата прошла в спальню, где на огромной кровати Бьянка обнаженной ждала прихода супруга.
— Господин прислал слугу с требованием явиться к нему, — с осуждением сообщила она.
— Значит, надо идти. — Бьянка поспешно встала.
— Наденьте вот это. — Горничная подала длинный шелковый пеньюар. — Слуга ждет, чтобы проводить в спальню. Я пойду с вами, но все равно постарайтесь запомнить дорогу: возвращаться придется одной. Буду ждать вас здесь.
Бьянка покорно надела халат и завязала пояс. Разве в брачную ночь не муж приходит в покои жены? Трудно сказать, ведь ей так мало известно о сложных свадебных обычаях. Бьянка босиком прошла по анфиладе комнат и открыла дверь в коридор, где ждал слуга. К счастью, он скромно потупил взгляд: полупрозрачный шелковый пеньюар представлял собой чисто символическое одеяние. По дороге она внимательно смотрела по сторонам; к огромному облегчению, спальня мужа оказалась не очень далеко, в конце длинного коридора.
Дверь открылась, и на пороге показался другой слуга.
— Если соблаговолите пройти за мной, синьора, — вежливо предложил он, — то немедленно отведу вас к господину. Меня зовут Гвидо, синьора.
— Идите, идите! — напутствовала Агата. — Да храни вас Господь и Пресвятая Дева!
Вслед за Гвидо Бьянка вошла в покои Себастиано Ровере. Миновав несколько больших комнат, слуга остановился перед закрытой дверью и громко постучал.
— Хозяин, она здесь.
Бьянка переступила порог и услышала, как дверь за спиной захлопнулась. Все, путь к спасению отрезан.
В спальне было почти темно; единственным источником света оказался ярко горящий камин.
— Синьор, я пришла по вашей просьбе. — Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Бьянка увидела супруга распростертым на большой кровати с громоздким балдахином. Свадебная рубашка была залита вином и испачкана едой. — Синьор, — повторила она громче, не зная, бодрствует он или спит.