– Не знал, что в нашем деле пустяков не бывает, – с важным видом прокомментировал Крячко.
Булгин мельком посмотрел на него и опять обратился к Гурову:
– И все-таки я не понимаю… Как ты смог его раскрутить? Или там еще что-то было – кроме твоей дурацкой открытки?
– Было, конечно, – кивнул Гуров. – Компьютер там был. Из квартиры Райкова. Я заводской номер проверил – все совпало. Тут я и подумал, что для одного человека это уже перебор. Мы с Крячко сели в засаду.
В ответ он получил недоуменный взгляд следователя.
– Да я же не сказал, что самого Новикова дома не было! – продолжил Гуров. – Мы с его матушкой общались. Поговорили кое о чем – тут и выяснилось, что и даты некоторые тоже совпадают. Например, компьютер у Новикова появился аккурат после ограбления на Кутузовском проспекте. Но все это нуждалось, конечно, в проверке, поэтому мы и стали ждать самого виновника…
– И он сразу раскололся? – недоверчиво спросил Булгин.
– Там вообще не совсем так все получилось, – терпеливо разъяснил Гуров. – У меня такой расчет был, что Новиков, узнав о нашем визите, должен будет насторожиться и предпринять какие-то действия, чтобы от улик избавиться. Так бы любой на его месте поступил.
– Если бы он, конечно, ни в чем не был виновен, то просто спать завалился бы, – добавил Крячко. – А когда шапка горит, тут всякий суетиться начинает – даже если нервы крепкие. Потому что всегда кажется, что существующее положение можно исправить. Нет, как говорится, пределов совершенству. Вот и начинают перепрятывать улики или, там, от пистолета избавляться…
– Это я все понимаю, – махнул рукой следователь. – И все-таки не верится. Как это так – раз и в дамки? Зашли, понимаешь, в первую попавшуюся квартиру… Чего-то вы, мужики, недоговариваете, по-моему…
– Ну, во-первых, не в первую попавшуюся, – возразил Гуров. – Все ведь вертелось вокруг одного и того же факта – бандиты были в квартире Гаврилова, когда ждали удобного момента для нападения. Поэтому меня особенно интересовали те люди, которые могли иметь отношение к этому факту. Естественно, что именно с ними я чаще всего и встречался. А иногда даже слушал, что они мне говорили. Кстати, нужно будет что-то сделать для младшего Гаврилова. Я не думаю, что угрозы в его адрес слишком серьезны, но все-таки, чем черт не шутит! Хорошо было бы, если бы прокуратура взяла это дело на контроль.
– Погоди с Гавриловым! – перебил его Булгин. – С Гавриловым разберемся! Ты мне про Новикова сначала растолкуй… Если все так чудесно, зачем вы его отпустили-то? Его же потерпевшие опознать могли! А теперь что? Вдруг в бега подастся?
– Не подастся, – уверенно заявил Гуров. – Во-первых, у него здесь мать одна, а он за нее переживает – этого у него не отнимешь. А во-вторых, мы за ним следим с того самого момента, как отпустили. Сначала сами, а теперь ребята из отдела. Да он и не выходит никуда. Некуда ему идти, понимаешь? А он не той закалки, чтобы одиноким волком скитаться. Он, между прочим, от отчаянья себе чуть пулю в лоб не пустил. Хорошо, я рядом оказался.
– Да у вас просто роман какой-то получается, – покрутил головой Булгин.
– Ага, роман, – согласился Гуров. – Из светской жизни. А опознать его вряд ли кто опознает – особых примет не имеется, на дело он в маске ходил… Да и участвовал он только в последних двух ограблениях. Так что бесполезное это занятие. Он нам лучше вариант предложил… Если не врет, конечно. Да только не похоже. В его положении врать – себе могилу копать.
– Что за вариант?
– У «гуманистов» на завтра новое дело запланировано, – сказал Гуров. – Они там по своим каналам прознали, что один музыкальный деятель завтра утром жену в отпуск провожает.
– Что за деятель? – быстро спросил Булгин.
– А черт его знает! – пожал плечами Гуров. – Тут вся закавыка в том, что мы обо всем знаем приблизительно. Новиков никого из банды близко не знает – ни адресов, ни фамилий. Про этого деятеля тоже ничего конкретного. Вроде тексты он пишет для модных песен. Гребет при этом деньги лопатой. Вот наши «гуманисты» и решили изъять излишки.
– Каким образом?
– По своей обычной схеме. Песенник этот на чем засветился? Он в каком-то борделе девочек себе заказал по вызову. То есть только жена садится в самолет, как он тут же бежит праздновать свободу. А у «гуманистов» в этом борделе знакомец есть. Он эту тайну и открыл. В общем, собираются они ему праздник завтра испортить.
– Где же его теперь искать? – недовольно поморщился следователь. – Трясти все бордели? Или у тебя список поэтов-песенников есть?
– У меня Новиков есть, – сказал Гуров. – Он в нападении должен участвовать. Уже роли распределены. Ему поручено в машине сидеть, пока товарищи богатея потрошить будут. Хреново вот что – где это будет происходить, он пока и сам не знает. Банда встречается перед самым ограблением в кафе «Марина» где-то в Кунцеве. Там окончательно будут распределены роли и поставлены задачи. Теперь понимаешь, почему нам пришлось отпустить этого артиста?
– Да уж, теперь понимаю, – хмыкнул Булгин и обвел оперативников повеселевшим взглядом. – А вообще, мужики, это же прорыв! Мы же с вами прозвучим, если все получится!
– Прозвучим, – серьезно поддакнул Крячко. – На мажорной ноте.
– Если, конечно, ваш Новиков не соврал! – строго прибавил Булгин, насупливая брови.
– Громоздкая больно ложь получается, – поморщился Гуров. – И непонятно, зачем ему лгать? Я боялся, что он повторную попытку самоубийства предпримет, но поскольку этого не произошло, значит, у Новикова есть надежда, что суд учтет его помощь следствию и даст по минимуму. Мы, кстати, такую перспективу ему и нарисовали, чтобы свой рейтинг повысить. Поэтому есть все основания полагать, что он сказал нам правду.
– Дай бог, дай бог! – произнес Булгин. – Что же ты теперь делать собираешься? Учти, если твой план не сработает, «гуманисты» точно залягут на дно, и придется их оттуда долго и нудно выковыривать. Возможны любые неожиданности и даже жертвы. Ты, например, в курсе, что экспертиза установила – погибший на пожаре человек умер не от огня. У него сломаны шейные позвонки.
– Могу себе представить, – ответил Гуров. – Новиков рассказывал, что у них в группе есть некий каратист по прозвищу Вика. Наверное, это его рук дело. Новиков, кстати, сразу подозревал, что его дружка убили – вслед за Липатовой, которую убил Влад. Страшноватая, но закономерная цепочка.
– А твой Новиков не выкинет в последний момент какой-нибудь номер? – подозрительно спросил Булгин. – Раз Лобанов был его другом, как ты говоришь. Чувство мести, злоба, отчаяние… Он может все испортить.
– По-моему, у него кишка тонка для мести, – возразил Гуров. – В принципе, со смертью друга он смирился очень быстро. Друга уже не вернешь, а мне жить надо. Вот, если вкратце, его жизненный принцип.
– Ну что ж, в логике ему не откажешь, – сказал Булгин. – В таком случае он, пожалуй, вполне удовлетворится такой формой мести, как полная сдача сообщников. К тому же это будет приятное с полезным – ведь он может рассчитывать в таком случае и на снисхождение суда… – Следователь поднял глаза на Гурова и с сомнением добавил: – Послушай, Гуров, что-то больно гладко у нас все получается! Не боишься, что в лужу сядем?
– Не боюсь. Я не из пугливых, – сказал Гуров и ухмыльнулся. – А насчет того, что все гладко… А я что, даром пашу огород третий десяток лет? Можно иногда и урожай собирать!
– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул Булгин. – Так ты все-таки расскажи мне о планах… борьбы за урожай!
– План будет таков, – серьезно заговорил Гуров, придвигаясь ближе к столу. – Сегодня я лично съезжу на место, посмотрю, что за «Марина» такая. Произведу, так сказать, рекогносцировку на местности. Стягивать в тот район большие силы нет никакого смысла. Новиков сказал, что они собираются каждый раз в новой забегаловке, чтобы не мозолить никому глаза. Вполне возможно, что эта «Марина» выбрана главарем случайно и никакого отношения к будущему месту преступления не имеет. Представляешь, какой начнется бедлам, если они вдруг рванут из Кунцева куда-нибудь в Измайлово?
– Что же ты предлагаешь?
– Итак, сегодня я ознакомлюсь с местом их встречи, а завтра мы отправимся туда с Крячко. Постараемся определить состав преступной группы, так сказать, визуально. У них назначена встреча на шестнадцать часов. К этому времени будет готова оперативная группа из шести человек на трех автомобилях со специальной связью. Координировать их передвижение буду я лично. Плюс на всякий случай я собираюсь снабдить Новикова радиомаяком – тогда мы при любых обстоятельствах не потеряем его из виду. Ну и необходима, конечно, помощь ОМОНа, потому что хоть они и «гуманисты», а все равно – банда, – заключил Гуров. – Тем более что ребята все больше входят во вкус и, по-видимому, не будут стесняться, когда попадут в безвыходную ситуацию. С ОМОНом тоже нужно будет постоянно поддерживать связь, поскольку объект нападения и маршрут преступников придется определять буквально на ходу.
– Это все очень рискованно, – покачал головой Булгин. – Советую тебе подойти к проблеме немного с другой стороны. Попробуй проверить по спискам пассажиров в аэропортах – жена какого такого деятеля улетает завтра за границу.
– Я думал об этом, – сказал Гуров. – Все равно что искать иголку в стоге сена. Помимо всего прочего, нам неизвестно – жена ли это на самом деле. Возможно, эта парочка живет в гражданском браке…
– Если человек с таким восторгом празднует отъезд своей спутницы жизни, то скорее всего это самая что ни на есть законная жена, – с усмешкой сказал Булгин. – Можешь мне поверить. Ну а насчет того, кто у нас сейчас модные песни пишет, тебе лучше знать – ты у нас как-никак с искусством связан. Можно сказать, крепкими узами.
– С искусством, может быть, – проворчал Гуров. – Только с каких это пор модные песни проходят по линии искусства?
– Ну не придирайся! – засмеялся Булгин. – Все равно близко. В конце концов, даже среди оперативников неужели не найдется хоть один любитель современной эстрады? Пусть представит тебе что-то вроде отчета.
– От этих отчетов даже у меня глаза на лоб лезут, – встрял Крячко. – А если еще и отчеты по эстраде составлять…
– Ну, тебе-то это как раз не грозит, – заметил Гуров. – Тебе если можно что-то письменное доверить, так только сочинение на очень вольную тему – например, о пиве… А насчет современной эстрады ты меня на мысль натолкнул, Валентин Сергеевич; есть у нас один майор – он недавно одно дело в Подмосковье раскручивал с убийством. Там некая фирма организовывала в провинции концерты подставных знаменитостей. Дошло до того, что чуть фальшивого Паваротти куда-то там не привезли – кажется, в Ставрополь… Но дело в другом. Что-то там эта братия между собой не поделила, и кончилась эта концертная деятельность банальной разборкой. Вот Балахнин этим делом занимался. Он всю эту музыкальную тусовку, по идее, знать наизусть теперь должен. Я жену песенника ему поручу.
– А все-таки вашего Новикова надо бы официально допросить! – с плохо скрываемой досадой сказал вдруг Булгин. – Береженого бог бережет. Кто знает, чем вся эта авантюра закончится. Один раз в год и палка стреляет, а тут настоящие стволы, понимаешь… Вот расколют твоего Новикова боевые соратники, и что тогда будем делать? Километрами объяснительные строчить будем!
– Так если его сейчас не трогать, то и не расколют, – ответил Гуров. – Ты, Валентин Сергеевич, не беспокойся на этот счет. Все под мою ответственность. Под мою и генерала Орлова. Он тоже считает, что в данной ситуации Новикова лучше оставить в покое. Я тебе не говорил, но операция получила добро наверху – наш замминистра в курсе.
– Да мне-то от этого не легче! – Булгин хлопнул ладонью по увесистой папке с бумагами, лежащей на краю стола. – Мне дело закрывать нужно. А тут ты единственного подозреваемого из-под носа уводишь!
– Побойся бога, Валентин Сергеевич! – Гуров сделал большие глаза. – Что ты такое говоришь? Да мы, наоборот, завтра тебе их целый автобус приведем, подозреваемых.
– Это еще на воде вилами… – начал Булгин, но вдруг махнул рукой. – Ладно, закончили дебаты! Кому другому, а тебе доверюсь, хотя неприятный ты, Гуров, между нами говоря, человек! В прокуратуре тебя не любят – ты хоть знаешь об этом?
– А я не зарплата, чтобы меня все любили, – смеясь, ответил Гуров. – Однако мой авторитет неуклонно повышается – чему ты, Валентин Сергеевич, яркий пример.
– Ты просто запугал меня громкими именами – генерал, замминистра… – в том же тоне сказал Булгин. – Я же чиновник, на меня эти вещи очень действуют.
– Слава богу, хоть что-то на вас еще действует, – констатировал Гуров. – Так вот тебе в утешение мой доклад и магнитофонная запись. Здесь все, что этот маменькин сынок сумел из себя выжать. К сожалению, в банде он новичок и по-настоящему знал только погибшего Лобанова. Нам еще повезло, что они берут его на это дело – иначе ищи опять ветра в поле!
– Рано или поздно все равно бы нашли, – заявил Булгин. – Конечно, если у вас завтра получится, то лучшего подарка и ожидать трудно.
– У нас получится! – заверил Крячко. – Особенно если в том районе приличное пиво окажется.
– При чем тут пиво? – удивился Булгин.
– Тогда мое присутствие в том кабаке будет выглядеть абсолютно естественным, – объяснил Крячко.
Глава 17
Переступив порог кафе, Гуров испытал странное чувство досады и удовлетворения одновременно. Накануне, после встречи с Булгиным, он уже побывал здесь. Заведение оказалось небольшим – мест пятьдесят, не более, – не слишком уютным и сравнительно тихим. Две влюбленные парочки, изнывающий с похмелья пьяница в мятом костюме, голодный командированный и троица мускулистых молодых людей, в полном молчании поглощающих пиво, – вот и все посетители. Гуров пробыл в кафе минут сорок, и за это время людей в нем только убавилось.
Сегодня все было иначе. В кафе стоял дым коромыслом. Все столики были заняты посетителями. В горячем воздухе стоял резкий аромат свежеприготовленной пищи. Уютнее заведение не стало, зато тишины заметно поубавилось. Звенели тарелки, скрипели стулья, со всех сторон доносился невнятный говор. Гуров поискал глазами свободное место и ничего не нашел.
Он прошел к буфетной стойке и попросил бутылку пива, исподволь разглядывая лица в зале. В такой сутолоке вряд ли кому-то придет в голову обращать на тебя внимание, зато и вычислить, кто здесь «гуманист», а кто просто зашел пообедать, будет гораздо сложнее. Придется ориентироваться на единственное знакомое лицо – лишь бы Новиков не выдал себя чем-нибудь.
– Вам какого пива, мужчина? – озабоченно поинтересовалась буфетчица.
Гуров вспомнил последний комментарий Крячко и, усмехнувшись уголком рта, сказал:
– Приличного!
Женщина посмотрела на него, как на безумца, но спорить не стала и почти без колебаний откупорила ему бутылку «Клинского» и подала стакан. Гурова так и подмывало спросить, по каким критериям определяется здесь степень пивного приличия, но он решил, что время для шуток не совсем подходящее. Вместо этого он посмотрел на часы, на входную дверь и понял, что компания наверняка уже здесь. В кафе вошел Константин Новиков.
Гуров отвернулся и не торопясь наполнил стакан пивом. Лицо Новикова ему не понравилось – оно выглядело слишком бледным и напряженным. Люди с таким выражением лица запрограммированы на ошибки.
Гуров запрокинул голову и принялся медленно тянуть пиво, краем глаза наблюдая за передвижениями Новикова. А тот, озабоченный предстоящим свиданием, похоже, даже и не заметил Гурова. Он растерянно покрутил головой и, кажется, нашел, что искал. Во всяком случае, уже без колебаний он направился к дальнему столику, за которым его ждали.
Теперь Гуров смог наконец рассмотреть всю компанию – всю банду «гуманистов», людей, решивших, что лучшего применения для интеллекта и образованности, чем преступный промысел, не найти. Наверное, ребята чересчур преувеличивали в себе эти качества: попались они самым банальным образом, как попадаются все – на мелочах.
Но пока они об этом еще не знали, и Гуров поразился той приподнятой обстановке, которая царила за столиком, облюбованным «гуманистами». Они встретили сообщника смехом и шуточками. Вялая вымученная улыбка Новикова их не смутила.
– А вот и наш Константин! – провозгласил загорелый черноволосый красавец в обтягивающей крепкую грудь водолазке, в котором Гуров сразу признал Майка. – Что-то ты неважно выглядишь, Константин! Не заболел, часом?
– Больничного не проси, не дадим! – скаля жемчужные зубы, прибавил здоровяк в рубашке с короткими рукавами, из-под которых топорщились внушительные бицепсы.
Этого наверняка звали Викой. Третий, получалось, мог быть только Семеном, счастливым супругом доморощенной Бонни. Однако самой Бонни за столом не было.
– Наш Костя, кажется, влюбился, – хехекнул Семен, выдвигая из-под стола стул для Новикова. Он был светловолосым, худощавым, с чуть кривым острым носом и ехидной улыбкой. – Это не я сказал – это грузчики в порту…
Они даже не пытались говорить тише, и их самоуверенные голоса разносились по всему залу, несмотря на шум, царящий вокруг. Глядя на них, можно было подумать, что ребята собрались на концерт или на футбольный матч. Ни следа беспокойства или страха ни в одном из них Гуров не заметил.
«Что это – цинизм или обыкновенная глупость? – подумал он. – В такой ситуации вряд ли даже прожженные медвежатники могли себя комфортнее чувствовать. Вот уж воистину – горе от ума! Кто и когда убедил их, что так жить тоже можно? Если бы было возможно знать заранее, в какой момент человек готов переступить грань! Может быть, тогда удалось бы удержать от падения хоть некоторых… Увы, нет такой возможности! Зло неискоренимо, а мафия, как всегда, бессмертна. Однако Крячко что-то непозволительно задерживается… Это может здорово нам повредить. Куда он провалился?»