— Вот и прекрасно, — продолжила Шейла. — «Англо-американское отношение» желательно снабдить новым эпилогом. Остальное возражений не вызывает.
— Мне дьявольски повезло. Особенно если учесть, что именно благодаря этой книге меня пригласили в Гарвард. А как насчет «Общего рынка»?
— Видите ли… — Шейла медленно подыскивала слова, стараясь выразить свою мысль как можно тактичнее.
— Согласитесь, что даже сейчас, когда мы тут с вами беседуем, обстановка меняется. Притом некоторые ваши предсказания… как бы это поточнее сформулировать… явно не попали в цель.
— То есть, грубо говоря, я попросту сел в лужу. Например, насчет того, что Европейский парламент никогда не будет созван, и тому подобное. Словом, ясновидящий из меня никудышный.
Все это он произнес без тени досады и неожиданно добавил:
— А теперь разрешите задать вам очень серьезный вопрос.
— Какой?
— Что вам известно о ресторане под названием «Харвест»?
— Гм… по-моему, он вполне приличный.
— В таком случае, едем туда.
Марго наверняка сидит за своим всегдашним угловым столиком. Впрочем, не все ли равно? Ведь это в интересах дела.
К ланчу Гэвин приоделся. То есть надел поверх футболки полотняный пиджак. В ресторан они приехали довольно поздно. Большинство посетителей заканчивало десерт и кофе, а Марго, по-видимому, уже ушла.
Кембридж задыхался от удушливого июньского зноя. Поэтому вместо аперитива они заказали чай со льдом. В преддверии долгих редакционных препирательств разговор свелся к чисто светской болтовне.
— Над чем сейчас работает ваш муж?
— Ни над чем серьезным. Месяц на Кейп-Коде целиком отводится на чтение беллетристики.
— Как и подобает настоящему ученому. А я бы и рад подавить в себе страсть к сочинительству, но все еще одержим стремлением публиковать свои труды. У вас есть дети?
Этот, казалось бы, более чем безобидный светский вопрос грубо вытолкнул Шейлу из приятного состояния временной амнезии.
— Да, — помедлив какую-то долю секунды, отозвалась она. — Двое. Две девочки — девять и двенадцать лет. А у вас?
— Тоже двое. Совсем взрослые. Сын на медицинском факультете в Оксфорде. Джемма пока еще дома с моей бывшей женой, но нынче осенью собирается прослушать курс чего-то вроде сравнительной литературы в Лондонском университете. Вряд ли они сильно скучают по своему отцу, но мне их очень не хватает.
— Но ведь по линии Госдепартамента вам приходится часто бывать в Англии?
— Только от случая к случаю, да и то всего лишь на денек-другой. Я им звоню по телефону, но всякий раз оказывается, что они безумно заняты. Я думаю, что пропаганда моей жены сыграла свою роль.
— Вы с ней в очень плохих отношениях? Простите. Мне, наверное, не следовало это спрашивать.
— Да нет, почему. Мы в чрезвычайно скверных отношениях. Она так и не простила мне отъезд в Штаты. Не то чтобы ей не нравилась Америка, она там вообще ни разу не была. Просто она принципиальный противник утечки британских мозгов. Заставив меня выбирать между собой и Гарвардом — и, разумеется, никак не ожидая, что я предпочту ей университет — она с тех пор испытывает ко мне некоторую неприязнь. Я все еще ее люблю — если это имеет какое-нибудь значение. И тоскую по детям. Впрочем, я, кажется, повторяюсь. Простите. Я наверно наскучил вам болтовней о своих семейных делах.
Он глянул на Шейлу. По ней совсем не было видно, что ей так уж безумно скучно, но ему очень хотелось произвести хорошее впечатление на эту умную и привлекательную женщину.
— Вы мне нисколько не наскучили, — возразила она, искренне радуясь возможности обсуждать не свои, а чьи-то чужие семейные проблемы. — Вам очень тяжело?
Казалось, вопрос Шейлы застал его врасплох.
— Разве это заметно?
— Конечно, нет, — поспешно сказала она, — да и вообще с моей стороны бестактно задавать подобные вопросы.
— Нет, не бестактно. Просто незачем.
Тут пришел ее черед удивиться.
— Я вас не понимаю, — сказала она.
— Вы достаточно проницательны, чтобы все понять, не задавая вопросов. Наверняка уже к середине моего монолога вам стало ясно, что мое самолюбие, скажем так, слегка уязвлено. В противном случае чего ради я стал бы распространяться на эту тему, когда у нас и без того найдется о чем поговорить.
Шейла не знала, что ответить. Странным образом она была польщена. Она никогда не считала себя способной видеть насквозь кого-либо, кроме детей и мужа. Но Гэвин явно старался к ней подольститься. Недаром он слывет дамским угодником.
Когда она хотела вынуть из сумки кредитную карточку, он накрыл ее руку ладонью.
— Что это вы собираетесь делать?
— Как что? Платить за ланч. Все расходы за счет издательства.
— Прошу вас, перестаньте. Мы всего лишь обсуждали мои семейные неурядицы.
— Нет, это был деловой ланч, и прошу вас не мешать мне предъявить счет Издательству. Трата представительских придает мне вес в собственных глазах.
Она высвободила руку, нашла кредитную карточку, подозвала официанта и расплатилась.
— Благодарю вас, Шейла, — с улыбкой сказал он. — Вы всегда так твердо стоите на своем?
— Нет, только когда дело касается моих служебных обязанностей.
К половине шестого они тщательно проработали четыре главы, отметив на полях места, требующие переделки или по крайней мере уточнений и новой редактуры. Шейла постепенно начала уставать.
— Простите, Гэвин, — сказала она, с трудом подавляя зевок, — но мне предстоит долгий путь на Кейп-Код. Я прочитаю оставшиеся главы, отдам ксерокопировать страницы, которые желательно переделать, и пришлю их вам в Вашингтон.
Глянув на нее сквозь бифокальные очки, он спросил:
— Вам обязательно надо ехать?
— Меня ждут дома. К тому же главное мы сделали — познакомились и пришли к согласию насчет нового издания двух книг.
— Да, — подтвердил Гэвин. — Мне было очень приятно с вами познакомиться.
Она собрала бумаги и положила их в папку с молнией.
— Шейла. — Он встал и теперь смотрел на нее с высоты своего роста. — Поскольку издательство «Гарвард Юниверсити Пресс» так щедро оплатило мой ланч, я хотел бы ответить любезностью и пригласить вас пообедать.
Шейла подняла глаза. Он ей все больше нравился — даже не столько своей привлекательной внешностью, сколько манерой — терпением, доброжелательностью и ироничностью без тени цинизма.
— Мне правда пора домой, — возразила она, стараясь, чтобы ее слова звучали не слишком категорически.
— Меня ждет муж и дети.
— Так позвоните им. В конце концов, мы могли бы обсудить еще кое-какие вопросы.
Она на секунду замялась. И в самом деле, стоит ли торопиться на минное поле, которое она некогда называла своим домом?
— Пожалуй, я могу остаться ночевать у своей подруги в Кембридже.
— Замечательно. Позвоните домой прямо сейчас, а я забегу в кабинет Эвелины и закажу столик.
Оставшись одна, Шейла набрала номер Марго.
— Милочка, ты опять в Кембридже? Дома большие неприятности?
— Да нет, мне надо было поработать в Издательстве. Ты не возражаешь, если я у тебя переночую? Я позвоню тебе попозже.
— Чудесно! Хэл со своими детьми уехал на рыбалку. Наверняка ничего не поймают, кроме тунца, который я дала им с собой. Мы сможем отлично провести время вдвоем — как в добрые старые времена в Джослине. Хочешь, пообедаем вместе?
— Нет, у меня еще много работы.
— Тогда решено. Ты остаешься. Я суну в холодильник бутылку вина. Вот будет здорово!
Затем Шейла позвонила Роберту. Он не мог скрыть огорчение.
— А как быть с девочками? — жалобно спросил он.
— Но ведь ты же дома. Одну ночь они могут обойтись без меня.
— Да, но я не могу обойтись без тебя, — возразил он.
Тускло освещенный зал был полон — студенческие парочки и шумные итальянские семейства.
Гэвин и Шейла занялись светской беседой.
— Я вижу, вы любите свою работу, — заметил Гэвин.
— Очень люблю, — согласилась Шейла.
— Вы настоящий мастер своего дела. Редко можно встретить редактора, который при виде идиотских суждений автора не пытается укрыться за робкими отговорками.
— Расскажите мне о Вашингтоне, — сказала она.
— Лучше расскажите мне побольше о себе, — возразил он.
— Я и так уже все вам рассказала. По сравнению с вашей моя жизнь ничем не примечательна.
Опять она старается перевести разговор на него. Навряд ли я так уж очарователен, сказал он себе. Однако все равно приятно встретить, наконец, человека, который действительно способен не поддаться искушению поговорить о себе.
— Вы часто видитесь с президентом? — спросила она.
— Такого персонажа просто-напросто не существует в природе. За редким исключением в Овальном кабинете восседают одетые по последней моде актеры, которые читают речи, составленные для них целой командой спичрайтеров, к числу коих принадлежу и я. Откровенно говоря, человек, ныне занимающий пост президента, больше всего напоминает коротышку-робота из «Звездных войн».
— Такого персонажа просто-напросто не существует в природе. За редким исключением в Овальном кабинете восседают одетые по последней моде актеры, которые читают речи, составленные для них целой командой спичрайтеров, к числу коих принадлежу и я. Откровенно говоря, человек, ныне занимающий пост президента, больше всего напоминает коротышку-робота из «Звездных войн».
— Вы одержимы духом противоречия, — улыбнулась Шейла.
— Вам так кажется? Я-то думал, что я — само очарование.
— Не без того. Знаете, вы в самом деле точно такой, каким вас описывает светская хроника.
— Серьезно? Я ее никогда не читаю.
— Я тоже, — сказала Шейла. — Но сотрудники редакции вырезают эти статьи и кладут их мне на стол.
Он посмотрел прямо в ее лукавые зеленые глаза и заметил:
— Два-ноль в вашу пользу. Может, мне самому требуется новый спичрайтер, — добавил он.
— Нет, всего лишь редактор.
Не успели эти слова сорваться с ее уст, как до нее мгновенно дошла вся их двусмысленность, и она поспешно сказала: — Я бы с удовольствием узнала от вас что-нибудь интересное о вашем роботе-президенте.
— Нет уж, — безапелляционно объявил он. — Для этого читайте колонки Джека Андерсона. Лучше расскажите о других ваших авторах. Они все такие тщеславные, как я?
Наконец-то возникла тема, от которой Шейла не испытывала неловкости.
— Обычно мне мало приходится с ними общаться. Большую часть редакционных замечаний мы высылаем им по почте.
— Значит, мне здорово повезло, — с явным удовольствием заметил он.
На этот раз ее повергла в смущение двусмысленность его замечания, и она опять не нашлась, что ответить.
Глядя на Шейлу поверх мерцающих огоньков свечей, Гэвин снова и снова задавал себе вопрос: почему от этой очаровательной женщины — несмотря на ее внешнее легкомыслие — веет такой глубокой печалью.
— Известно ли вам, что вы необыкновенно привлекательны, Шейла? — спросил он.
Она отчаянно старалась изобразить счастливую мать семейства.
— Вы думаете, я просто хочу вам польстить?
— Да, — сказала она.
— Не верьте всему, что написано в газетах. Я вовсе не пытаюсь играть роль коварного обольстителя.
— Мне это и в голову не приходило, — поспешно возразила она, но эти слова ни одного из них не убедили.
— Отлично. Я очень рад. Это означает, что вы не станете противиться, если я предложу вам выпить по бокалу на сон грядущий.
— Нет, я правда не могу. Меня ждут друзья.
— «Шератон-Коммандер».
— Его отель. Бог ты мой. Ей только этого не хватало. Впрочем, сама напросилась. Но до чего же он настойчив. Неужели он всегда добивается своего?
А как же иначе? Ведь при других обстоятельствах ему без труда удалось бы убедить ее, что она и в самом деле привлекательна и желанна. Вот уж поистине ирония судьбы, что это происходит именно сейчас, когда она почти совсем утратила уверенность в своих женских чарах.
— Ну так как, Шейла? — повторил он, все еще ожидая ответа.
— Я бы с удовольствием…
— Чудесно.
— Но я смертельно устала. Вряд ли вам будет весело в моем обществе.
Пусть истолкует ее слова в соответствии с подтекстом собственных намерений.
— Ну что ж, отложим до другого раза, — добродушно заключил он и встал, чтобы помочь ей выйти из-за стола.
Они молча доехали (мимо отеля «Шератон-Коммандер») до издательства, он вежливо ждал, пока она усядется в свою машину.
— Благодарю вас, Гэвин, — сказала Шейла, и он ответил:
— Вы даже не представляете себе, с каким нетерпением я буду ждать возможности снова поработать с вами.
18
— Ах вот оно что! Ты задержалась не на службе, а на свидании.
— Я обедала с автором, Марго.
— Какая разница, автор он или циркач. Он мужчина, и ты с ним где-то была. По определению это свидание. А теперь расскажи мне все по порядку.
Усевшись на диван, Шейла поняла, что впервые в жизни ей самой захотелось поделиться сокровенными мыслями с Марго.
— Дай мне чего-нибудь выпить.
Марго налила ей бокал вина и сказала: — Ну, а теперь выкладывай. Так, как это было в старые студенческие времена.
Так, да не так. В те времена они были свободнее, фривольнее. И не замужем.
Шейла решила начать с абсолютно безобидной информации.
— Эвелина попросила меня приехать сегодня по срочному делу. Планируется переиздание трех книг Гэвина Уилсона.
— Весьма престижный проект для издательства. Уилсон безусловно восходящая звезда, — сказала Марго. — Но разве нельзя было отложить все это до конца твоего отпуска?
— Вообще-то нет. Гэвин приезжал в Кембридж всего на один день.
— Гэвин? — ухмыльнулась Марго. — Вы уже друг друга по имени называете?
— Что за чушь, Марго. Речь шла только о работе.
— Разумеется, — ехидно заметила Марго. — Он такой же красивый, как на фотографиях?
— Не знаю. Не сравнивала, — безразличным тоном отозвалась Шейла.
— И говорит с английским акцентом?
— Ну да, он же родом из Англии.
— Ты не находишь, что английский акцент звучит соблазнительно?
— Очень может быть.
Шейла предпочла бы ограничиться только хроникой событий. Но радар Марго уже начал улавливать беззвучные сигналы.
— Ты ему понравилась?
Шейла помолчала.
— Он сказал, что я хороший редактор.
— Знаем мы этих редакторов. Куда он пригласил тебя обедать?
— В «Ла Гросерия» на Центральной площади.
— А… при свечах. Очень романтично. И, разумеется, вы обсуждали только изменения текста?
— Естественно, нет.
— Разумеется, — согласилась Марго. — А в какой момент он начал с тобой заигрывать?
— Что?
— Да брось ты, Шейла. Он хорош собой и скандально знаменит.
— Но я…
— А ты весьма привлекательная особа.
— Я хотела сказать, что я замужем.
Марго подняла брови.
— А земля круглая, — констатировала она, — и Гэвин Уилсон тут абсолютно ни при чем.
Шейла отпила еще глоток и сказала:
— Какое хорошее вино.
— Ага, значит, я права. А теперь скажи мне, что он говорил, и я объясню тебе, что это значит.
— Повторить все, что он говорил за обедом?
— Ты что, совсем идиотка? Меня интересует только послеобеденная кульминация.
— Никакой кульминации не было. Он подвез меня к моей машине, и все.
— В полном молчании? Никакого диалога?
Шейла вдруг засомневалась, стоит ли рассказывать дальше.
— Нет, он предложил мне выпить. Я не придала этому никакого значения.
— Выпить? — Марго широко раскрыла глаза. — Где?
— У него в отеле.
— По-моему, яснее не скажешь.
— Возможно, — согласилась Шейла. — Пожалуй, ты права.
— Тогда какого черта ты торчишь здесь?
— Такие вещь отнюдь не в моем стиле, — заметила Шейла.
Марго встала с места и уселась рядом с ней на диване.
— Послушай, дорогая, — сказала она, взяв Шейлу за руку. — Ты всегда была идеальной женой. И вдруг по тебе прошелся паровой каток. Разве не легче восстановить равновесие, зная, что такой супермужчина находит тебя обворожительной.
— Я… мне это и правда немножко польстило.
— В таком случае повторяю свой вопрос — какого черта ты торчишь здесь?
— Марго, я и без того натерпелась достаточно унижений. Я не хочу выступать в роли ночной услады доморощенного английского Казановы.
— По-твоему, он только этого хочет?
— Не все ли мне равно, чего он хочет. Несмотря на эту отвратительную историю, я все еще люблю Роберта и не хочу, чтобы наши отношения пострадали еще больше.
— С чего ты взяла, что ваши отношения от этого пострадают?
Шейла попыталась прочесть мысли Марго по ее лицу. Казалось, она искренне огорчена. Это была уже не проповедница свободной любви, сохранившая девственность до свадьбы. Это была женщина, искренне пытавшаяся внушить подруге, что жизнь, увы, начисто лишена совершенства. Факт, который Шейла никак не могла усвоить.
— Знаешь, Шейла, — тихонько сказала Марго, — это же вовсе не значит, что ты хочешь отомстить мужу или отплатить ему той же монетой. Ему даже и знать об этом не надо…
— Но ведь он меня любит, — прошептала Шейла. — И он так старается…
Марго глянула на свою раненую подругу. Что еще можно ей сказать, не рискуя поставить под угрозу их дружбу?
Только одно.
— А как насчет этой неотразимой французской врачихи?
Это было действительно больно.
— Будь она проклята, — стиснув зубы от гнева, пробормотала Шейла.
Ей совсем не хотелось думать о красоте покойной Николь Герен.
Обе женщины на мгновение умолкли. Наконец, Марго спросила:
— Так чем же кончилось твое свидание с Гэвином?
— Я сказала ему, что устала.
— Значит, ты не хлопнула дверью?
— Нет, не значит.