Когда они дошли до машины, какой-то тип в теплой серой куртке и натянутом на голову меховом капюшоне, направился к ним. Его глаза сверкали.
– Это ваша машина? – Он ткнул рукой в «Вольво».
Эмили оторопело остановилась.
– Д-да…
– Смотри, что ты наделала! – Парень протопал по снегу и указал на «БМВ», припаркованный перед «Вольво». Прямо под номером красовалась вмятина. – Ты припарковалась здесь после меня! – проорал парень. – Ты вообще смотришь, куда въезжаешь?
– П-простите, – залепетала Эмили. Она совершенно не помнила, чтобы врезалась во что-то, пока парковалась, но сегодня она вообще жила как в тумане.
Айзек повернулся к разгневанному парню.
– Возможно, это случилось раньше. Может быть, ты просто не заметил.
– Нет, этого не может быть! – ухмыльнулся парень. Когда он шагнул к ним, капюшон свалился с его головы. Под ним оказались растрепанные светлые волосы, пронзительные синие глаза и знакомый овал лица в форме сердца. У Эмили засосало под ложечкой. Перед ней был брат Эли, Джейсон ДиЛаурентис.
Она ждала, уверенная, что Джейсон тоже ее узнает – в шестом и седьмом классах Эмили бывала у них в доме почти ежедневно, не говоря о том, что Джейсон видел ее в пятницу, когда должен был состояться суд над Йеном. Но лицо Джейсона пылало, а взгляд блуждал по сторонам, было похоже, будто он нарочно распалял в себе ярость. Эмили принюхалась, гадая, не пьян ли он. Но алкоголем от Джейсона не пахло.
– Вы вообще доросли до того, чтобы иметь права? – взревел Джейсон, делая еще один угрожающий шаг в сторону Эмили.
Айзек встал между ними, загораживая Эмили.
– Стоп-стоп. Не надо орать.
Ноздри Джейсона раздулись. Он сжал кулаки, и на какую-то долю секунды Эмили показалось, что он сейчас ударит. Но тут какая-то пара вышла из ресторана на улицу, заставив Джейсона повернуть голову. Он застонал от досады, с силой врезал кулаком по багажнику своей машины, потом повернулся и сел за руль. «БМВ» с рычанием завелась, и Джейсон выехал на дорогу, подрезав встречную машину. Раздались гудки. Завизжали шины. Прижав ладони к щекам, Эмили смотрела вслед задним фарам, исчезающим за углом.
Айзек взглянул на нее.
– Ты в порядке?
Эмили молча кивнула, она была слишком ошеломлена, чтобы говорить.
– Что на него нашло? Там вмятина пустяковая, было бы о чем говорить! Кстати, я не помню, что ты его задела.
Эмили судорожно сглотнула.
– Это был брат Элисон ДиЛаурентис.
Стоило ей произнести эти слова вслух, как от пережитого испуга и нервного напряжения у нее тут же потекли слезы. Айзек на секунду замешкался, потом обнял Эмили и прижал к себе.
– Ш-шшш, – прошептал он. – Садись в машину. Я поведу.
Эмили молча отдала ему ключи и села на пассажирское место. Айзек отъехал от бордюра и поехал по улице. Слезы все быстрее катились по щекам Эмили. Она сама не знала, из-за чего плачет – конечно, прежде всего, из-за странной выходки Джейсона, но еще из-за того, что просто увидела его так близко. Он был ошеломляюще похож на Эли.
Айзек снова покосился на нее, его лицо страдальчески сморщилось.
– Эй, – ласково сказал он. Айзек свернул на дорогу, ведущую к офисным зданиям, въехал на пустую темную парковку и остановился. – Все хорошо. – Он погладил Эмили по руке.
Какое-то время они просто сидели, не говоря ни слова. Тишину нарушало только дребезжание печки «Вольво». Потом Эмили вытерла глаза, наклонилась и поцеловала Айзека, не в силах сдержать радость от того, что он был рядом. Он поцеловал ее в ответ, и они оба замерли, жадно глядя друг на друга. Эмили первая прильнула к нему, стала целовать еще жарче. Внезапно все ее проблемы улетели прочь, как пепел на ветру.
Окно машины запотело. Не говоря ни слова, Айзек стащил через голову свою футболку с длинными рукавами. Его грудь была теплая и мускулистая, а на внутренней стороне правой руки обнаружился маленький блестящий шрам. Эмили протянула руку и дотронулась до него.
– Откуда это?
– Во втором классе свалился с рампы для велосипедистов, – ответил он.
Айзек склонил голову и потянулся к Эмили. Она с готовностью подняла руки. Айзек снял с нее майку. Несмотря на то, что печка работала на полную мощность, руки Эмили были до сих пор покрыты гусиной кожей. Она опустила глаза, смущаясь своего темно-синего спортивного лифчика, который утром вытащила из комода. Дурацкий лифчик со звездами, полумесяцами и планетами. И почему только она не догадалась надеть что-нибудь более сексуальное… впрочем, утром Эмили не думала, что будет снимать одежду.
Айзек показал на ее живот.
– У тебя выпирающий пупок.
Эмили поспешно прикрылась руками.
– Все над этим смеются.
Под «всеми» она имела в виду Эли, которая однажды увидела ее пупок, когда они переодевались в роузвудском загородном клубе. «Я думала, что такие пупки бывают только у пузатых мальчишек», – посмеялась она. С тех пор Эмили носила только закрытые купальники.
Айзек отвел ее руки.
– А мне нравится.
Его пальцы скользнули по нижнему краю ее лифчика, забрались внутрь. Сердце Эмили жарко забилось. Айзек наклонился к ней, стал целовать ее шею. Его обнаженная кожа коснулась ее кожи. Он потянул за лифчик, побуждая снять его. Эмили сорвала бюстгальтер через голову, и лицо Айзека расплылось в восхищенной улыбке. Эмили прыснула, забавляясь тем, насколько серьезно они вели себя. Но она совсем не испытывала смущения. Напротив, все было… как надо.
Они крепко обнялись, прильнув теплыми телами друг к другу.
– Ты точно в порядке? – прошептал Айзек.
– Кажется, да, – пробормотала Эмили ему в плечо. – Прости, что моя жизнь похожа на дурдом.
– Не извиняйся. – Айзек погладил ее по волосам. – Я же сказал, что помогу тебе все пережить. Я… я тебя люблю.
Эмили отпрянула, разинув рот. Но Айзек смотрел на нее так искренне и беззащитно, что у Эмили закралась мысль, не была ли она первой, кому он признался в любви. Она была так благодарна Айзеку за то, что он появился в ее жизни. Он был единственным, рядом с кем она могла чувствовать себя хоть сколько-нибудь в безопасности.
– Я тоже тебя люблю, – решила она.
Они снова обнялись, на этот раз крепче. Но блаженство длилось всего несколько секунд, а потом перед внутренним взором Эмили возникло перекошенное яростью лицо Джейсона. Она крепко зажмурилась, живот свело судорогой страха.
«Успокойся», – приказал слабый внутренний голосок. Разумеется, эту вспышку Джейсона можно было как-то логически объяснить. Все в городе были потрясены смертью Эли и исчезновением Йена, нет ничего удивительного в том, что кто-то – тем более, родственник – мог слегка помутиться рассудком от горя.
Но был и другой голос. «Все совсем не так просто, – сказал этот голос. – И ты прекрасно это знаешь».
4. Этот парень – мой
Вечером того же дня Ханна Марин сидела за блестящим белым столиком в «Пинкберри» в торговом центре «Кинг Джеймс».
Она сидела в окружении своей без-пяти-минут сводной сестры Кейт Рэндалл, Наоми Зиглер и Рейли Вулф, перед каждой из них стояли стаканчики с замороженным йогуртом. В динамиках мурлыкала модная японская песенка, у стойки группка девочек из частной средней школы св. Августина выбирали йогурты.
– Скажите, что «Пинкберри» гораздо лучше, чем «Рив Гош»[4]? – сказала Ханна, кивая на бистро во французском стиле, расположенное в другом конце зала. Она указала рукой на дверь, открывавшуюся в атриум торгового центра. – Мы сидим прямо напротив «Армани» и «Картье». Можем, не вставая с места, глазеть на классных парней и роскошные бриллианты.
Ханна погрузила ложку в свой стаканчик, отправила в рот огромную порцию йогурта и негромко замычала от удовольствия, чтобы подчеркнуть, какая замечательная идея пришла ей в голову. Затем она дала немножко йогурта Доту, своему карликовому пинчеру, которого принесла с собой в новенькой переноске от Джуси Кутюр. Работники «Пинкберри» метали испепеляющие взгляды в ее сторону. Согласно каким-то нелепым правилам, собаки в это кафе не допускались, но ведь всякому ясно, что это касалось только грязных собак, вроде лабрадоров, сенбернаров или отвратительных маленьких ши-тцу. Малютка Дот был самой чистой собачкой во всем Роузвуде. Ханна каждую неделю устраивала ему ванну с пеной и выписанным из Парижа собачьим шампунем с ароматом лаванды!
Райли накрутила на палец прядь своих медно-рыжих волос.
– Зато здесь нельзя выпить вина, как в «Рив Гош».
– Да, но в «Рив Гош» не пускают с собаками! – возразила Ханна, беря в ладони крошечную мордочку Дота. Она дала ему еще ложечку «Пинкберри».
Наоми съела чуть-чуть йогурта и тут же заново подкрасила губы помадой «Кисс Кисс» от «Герлен».
– И освещение здесь такое… невыигрышное. – Она взглянула на себя в круглые зеркальца, которыми были облицованы стены «Пинкберри». – Мне кажется, что у меня здесь поры расширяются!
Ханна стукнула своим стаканчиком по столу, так что пластиковая ложечка подпрыгнула.
– Хорошо, я не хотела об этом упоминать, но перед тем, как мы расстались, Лукас сказал мне, что на кухне в «Рив Гош» водятся крысы. Вы что, хотите тусоваться в заведении, где есть проблемы с грызунами? Не боитесь найти крысиные какашки в своей картошке-фри?
– А может быть, это ты не хочешь тусоваться в «Рив Гош» из-за проблем с Лукасом? – хихикнула Наоми, перекинув через костлявое плечо волну своих светлых волос. Кейт прыснула и отсалютовала ей чашкой мятного чая, купленного в «Старбаксе».
Нет, вы скажите, кто, кроме старух, пьет мятный чай? Только фрики!
Ханна хмуро взглянула на повернутое вполоборота лицо своей квази-сводной сестры, пытаясь понять, что у нее на уме. На прошлой неделе Кейт и Ханна почти сблизились и даже поделились кое-какими секретами за завтраком. Кейт упомянула, что у нее были «гинекологические проблемы», правда, не уточнив, какие именно, а Ханна призналась в том, что порой переедает, а потом искусственно вызывает у себя рвоту. Но когда «Э» стала намекать, что Кейт больше похожа на злую сестрицу из сказки, чем на новую лучшую подругу, Ханна испугалась, что совершила ошибку, разоткровенничавшись с ней. Поэтому на благотворительном вечере она разболтала всей школе, что у Кейт герпес. Ханна была уверена, что если не сделает этого, то Кейт непременно выложит всем ее секреты.
Наоми и Райли сразу поняли, что история с герпесом была всего лишь эпизодом грандиозной схватки за власть, поэтому утром в воскресенье как ни в чем не бывало позвонили Ханне и Кейт и пригласили их прошвырнуться в «Кинг Джеймс». Кейт тоже делала вид, будто ничего не случилось, по дороге в торговый центр она в машине обернулась к Ханне и сказала спокойным и безучастным тоном: «Давай просто забудем, что было вчера, ладно?»
К сожалению, далеко не все увидели в герпесном скандале упреждающий маневр пчелиной королевы, чем он и был на самом деле. Сразу после того как Ханна выступила со своим заявлением, Лукас, ее парень, сказал, что между ними все кончено – он не захотел быть с девушкой, настолько одержимой своей популярностью. А когда об этой истории узнал отец Ханны, он приказал ей проводить все свое свободное время исключительно с Кейт, чтобы побыстрее подружиться с ней. Самое ужасное, что отец не шутил. Этим утром, когда Кейт вздумалось сходить за диетической колой, Ханне пришлось идти с ней. Потом Кейт решила позаниматься бикрам-йогой, и Ханна понеслась наверх, чтобы переодеться в свои капри для йоги от «Лулулемон». А днем перед домом Ханны появились корреспонденты, чтобы забросать ее вопросами о том, как Йен сбежал из-под домашнего ареста на встречу со Спенсер. «О чем они говорили?» – кричали репортеры. «Почему вы не сообщили полиции о том, что Йен сбежал?» «Девушки, вы от нас что-то скрываете?» Когда Ханна в сотый раз объясняла им, что она узнала о появлении Йена на заднем дворе у Спенсер только после его исчезновения, Кейт стояла рядом с ней, подкрашивая губы блеском от «Смэшбокс» на случай, если репортерам вдруг понадобится мнение еще одной роузвудской девушки. Хотя роузвудской девушкой она была всего полторы недели! Кейт поселилась в доме Ханны после того, как мать Ханны получила высокооплачиваемую работу в Сингапуре. Изабель, мать Кейт, и отец Ханны тоже переехали сюда и планировали пожениться.
Тьфу.
Теперь на губах Кейт появилась сострадательная улыбочка.
– Ты хочешь поговорить о Лукасе? – Она дотронулась до руки Ханны.
– Не о чем тут говорить! – рявкнула Ханна, отдернув руку. Она не собиралась открывать свою душу Кейт, хватит с нее прошлой недели! Она грустила о Лукасе и уже начала скучать по нему, но, возможно, так будет лучше для них обоих.
– Но ты сама выглядишь очень расстроенной, Кейт, – парировала Ханна, подражая сладенькому голоску Кейт. – Эрик так и не объявился? Бедняжка! Наверное, ты очень страдаешь?
Кейт потупила взор. Эрик Кан, сногсшибательный старший брат Ноэля, положил глаз на Кейт… правда, так или иначе, это было до истории с герпесом.
– Наверное, оно и к лучшему, – беззаботно сказала Ханна. – Я слышала, что Эрик тот еще ходок. К тому же, он предпочитает девушек с большими сиськами.
– У Кейт красивая грудь, – немедленно вставила Райли.
Наоми наморщила носик.
– Я никогда не слышала, что Эрик ходок.
Ханна теребила в руках салфетку, раздраженная тем, что Наоми и Райли моментально встали на сторону Кейт.
– В отличие от вас, у меня есть инсайдерская информация, – многозначительно ответила она.
Некоторое время они молча занимались своими йогуртами. Неожиданно Ханна заметила светлые волосы, мелькнувшие в атриуме, и стремительно обернулась. Мимо прошла стайка девушек лет двадцати, помахивая пакетами из «Сакс». Все они были брюнетками.
Ханну уже не первый раз посещали фантомные видения светлых волос, сопровождавшиеся потусторонним ощущением присутствия Моны Вондервол, ее бывшей лучшей подруги. Мона умерла два месяца назад, но Ханна до сих пор думала о ней по несколько раз на дню – обо всех их ночевках друг у друга, обо всех совместных походах по магазинам и обо всех ночах с выпивкой в доме у Моны, когда они со смехом обсуждали парней, имевших несчастье ими увлечься. Со смертью Моны в ее жизни образовалась огромная пустота. И в то же время Ханна чувствовала себя круглой дурой. На самом деле Мона вовсе не была ее подругой – Мона была «Э». Она разрушала все, что было важно для Ханны, она вываливала на свет ее грязное белье и на протяжении долгих месяцев превращала жизнь Ханны в ад. Не говоря уже о том, что лучшая подруга определенно не станет сбивать тебя на папином внедорожнике.
Когда девушки прошли мимо, Ханна заметила прямо перед «Пинкберри» знакомую темноволосую фигуру, говорившую по мобильному телефону. Она прищурилась. Это был офицер Вилден.
– Просто успокойся, – его голос звучал тихо, но встревоженно и настойчиво. Сдвинув брови, он выслушал ответ собеседника. – Хорошо, хорошо. Подожди. Я скоро приеду.
Ханна нахмурилась. Возможно, он узнал что-то новое о трупе Йена? Еще ей очень хотелось спросить Вилдена о той жутковатой фигуре в надвинутом капюшоне, которую она видела в лесу в ту ночь. Кто был этот тип, который угрожающе навис над Ханной, а потом приложил палец к губам и прошипел: «Шшш»? Кому могло понадобится затыкать ей рот? Ясное дело, только тому, кто сделал что-то ужасное и не хотел, чтобы его увидели! Можно было только гадать, имел ли этот тип отношение к смерти Йена. Возможно, он тоже был «Э»?
Ханна уже хотела встать, но не успела она отодвинуть свой стул, как Вилден смылся. Девушка села на место, решив, что он просто очень занят и сильно волнуется. В отличие от Спенсер, она не считала, что Вилден что-то скрывает. Вилден встречался с ее матерью до того, как та переехала в Сингапур, поэтому Ханне казалось, что она знакома с ним гораздо ближе, чем остальные. Ладно, застать Вилдена выходящим из душа, обернутым в ее любимое полотенце из «Поттери Барн» было скорее неловкостью, чем близостью, но ведь на самом деле он был хорошим парнем, который действовал в их интересах, разве нет? Если он считает «Э» обычным подражателем, то, возможно, так оно и есть. С какой стати он стал бы их обманывать?
Тем не менее Ханна не исключала никаких вариантов. С этими мыслями она вытащила свой айфон последней модели из чехла телячьей кожи от Диора и повернулась к подругам.
– Кстати, я поменяла номер своего мобильного, но пока еще никому его не давала. Дайте слово, что от вас его никто не узнает. Если разболтаете, я все равно узнаю. – Она серьезно посмотрела на них.
– Обещаем, – ответила Райли, с готовностью вытаскивая свой телефон. Ханна послала каждой подруге сообщение со своим новым номером. На самом деле, ей уже давно следовало догадаться сменить номер – это был идеальный способ оградить свою жизнь от «Э». Не говоря уже о том, что вместе со старым номером можно было избавиться от всего, что произошло в последнем семестре. Вуаля! Прощайте, мерзкие воспоминания!
– Так вот, – громко сказала Кейт, вновь привлекая общее внимание к своей персоне, когда девушки закончили вбивать данные Ханны. – По поводу Эрика. С ним покончено. Свет на нем клином не сошелся, у нас под носом полно других классных парней.
Она указала подбородком в сторону атриума. Возле фонтана остановилась компания игроков в лакросс, среди которых были Ноэль Кан, Мейсон Байерс и Майк, младший брат Арии. Майк что-то рассказывал, бешено жестикулируя. Он стоял слишком далеко, чтобы девочки могли слышать, о чем он говорит, но парни жадно ловили каждое его слово.
– Лакроссники? – скорчила гримаску Ханна. – Скажи, что ты шутишь!
Они с Моной однажды дали друг другу слово никогда не встречаться с парнями из команды по лакроссу. Они всегда все делали вместе – начиная от присутствия на тренировках в «Флиппи Спорт Клаб», мрачном спортзале за центром «Кинг Джеймс», и до перекусов в омерзительном «Чик-Фил-Эй»[5].