Маргарита Семеновна, эффектная шестидесятипятилетняя дама, работала секретарем директора в одном из академических институтов, была весьма начитанной, умной, с отличным чувством юмора и уже лет сорок встречалась с женатым любовником, зачастую сама над собой подшучивая. Вот и сейчас она встретила Яну словами:
— Можешь вообразить, захожу сегодня в бухгалтерию, так мне одна тетка заявляет: «Маргарита Семеновна, вы на пенсию не собираетесь?» Я ответить еще не успела, как наша главбухша говорит: «Что ты, Надя, Маргарита Семеновна у нас еще о-го-го, она еще ведет половую жизнь!» Вот же сука!
— Да она вам просто завидует!
— Конечно, я понимаю! Но зачем говорить об этом вслух? Ну, я ей выдала!
— Могу себе представить!
— Да, я сказала: регулярную половую жизнь, я буду вести, когда выйду на пенсию! А сейчас это так, секс-эпизоды!
Яна расхохоталась и поцеловала Маргариту Семеновну.
— Вы молодчина!
— А что у тебя стряслось? Выкладывай!
— Маргарита Семеновна, скажите, ваш Григорий Иванович может помочь продать драгоценности?
— Продать? Ну, я не знаю. Но оценить, притом честно, может. Ну и, наверное, посоветует, как может продать. А кому это вдруг приспичило?
— Мне.
— Тебе? Какие это у тебя драгоценности? Откуда?
— Я получила наследство. — И Яна рассказала славной женщине все.
— Ничего себе… Как красиво… Значит, этот кретин любил тебя все эти годы… А ты… Тьфу, какой козел, он, конечно, просто боялся этой разницы в возрасте. Идиот, болван! Но история, как в кино… А ты и вправду хочешь это все продать? Ой, а у тебя колечко, дай-ка взглянуть. Красота! Ты колечко не продавай! А мать твоя хороша! Вот ведь поганка! Знаешь, ты правильно все рассудила! Продавай к чертям эту квартиру, может, потому тебе и счастья нет, что мать твоя, подлая, порчу какую-нибудь навела… Я вот прямо сейчас Григорию позвоню.
— А это удобно?
— Удобно, удобно. Кто заподозрит семидесятилетнего мужика в изменах? Алло! Гришенька?
Тимофей вошел в пустую квартиру и вдруг обрадовался, что жены нет дома. Он чувствовал себя вконец разбитым. Сбросил с ног ботинки, снял куртку, повесил в шкаф. Сброшенные ботинки нарушали идеальный порядок прихожей. Ну и пусть! Неохота сейчас наклоняться, ставить их на специальный коврик. В конце концов, я приехал на машине… В одних носках он прошел в гостиную и с размаху плюхнулся на диван. Подумал со смехом — будь Юлька дома, я бы уже заработал как минимум три замечания. Особенно за бросок на диван! Он встал и опять же в носках отправился на кухню. Налил себе виски, взял лед и орешки. Поставил все это на маленький поднос, отнес в комнату, поднос поставил на пол рядом с диваном, нарочно разбежался и опять прыгнул на диван. Задрал ноги на спинку, дотянулся до стакана с виски, отпил глоток и произнес вслух:
— Ах, хорошо!
Но тут же подумал: мне почти сорок, а веду я себя как глупый школяр, оставшийся дома без строгих родителей! Лежать, задрав ноги на спинку, было неудобно. Он поменял позу, поставил себе на живот вазочку с орешками.
Зазвонил телефон. Мама!
— Тимошенька, у тебя все нормально?
— Да, мамочка! А у тебя?
— Я была сейчас в театре, но спектакль такой скучный, что я ушла. И знаешь, кого я там встретила?
— Неужто Юльку с подружкой?
— Вот именно, с подружкой!
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего!
— Мама, ты что, хочешь сказать, что Юлька в театре с каким-то мужчиной?
— Да не с каким-то, а со знаменитым писателем, Леонтием Зноем!
— Как ты сказала?
— Леонтий Зной!
— Ни фига себе! Сроду о таком не слышал! И что, хороший писатель?
— Тим, я не понимаю!
— Мам, ну даже если… Я в театр ходить не люблю, художественную богему не перевариваю, а Юлька молодая, красивая, пусть…
— Ты же, по-моему, любишь свою жену? — растерялась Ольга Варламовна.
— Мам, я что, похож на мавра?
— Тимоша, у тебя есть женщина?
— Да бог с тобой, мама! Я просто не ревнив в принципе… А ты зачем мне позвонила? Испортить на ночь настроение?
— Нет, ввести тебя в курс дела! Тебе не пойдут рога, мой мальчик, ты слишком коротко стрижешься, заметны будут даже крохотные рожки! — рассердилась Ольга Варламовна и в сердцах швырнула трубку.
Тимофей кривил душой, говоря что совсем не ревнив, интересно, что за история? Надо посмотреть, как поведет себя Юлька. Он набрал номер матери.
— Мам, а Юлька тебя заметила?
— Понятия не имею! Специально ей на глаза я не лезла. Все-таки тебя проняло, Тимоша?
— Да нет, но иметь такой козырь в рукаве вовсе не плохо! Так, на всякий случай!
Ольга Варламовна была довольна. Может, наконец, ее сын проснется… Что это за жена? Хотя, казалось бы, придраться не к чему. Красивая, великолепная хозяйка. Детей не хочет? Ну и пусть, Ольга Варламовна вовсе не жаждала иметь внуков. И уж тем более от этой Юльки…
А Тимофей, хладнокровно спрятав козырь в рукав, включил телевизор и через несколько минут задремал. Стоявшая на животе вазочка с миндалем упала, орешки просыпались на диван и ковер.
— Тима, проснись! Что это за свинушник ты тут устроил!
— А? Что? А, привет! Я уснул!
— Но почему надо разводить свинство? Посмотри, какая гадость! — На красивом лице жены была написана явная брезгливость.
— Подумаешь, большое дело! Ну, как спектакль?
— Спектакль классный! Просто суперский!
— Я очень рад! Ладно, я пойду спать.
— А кто будет убирать эту пакость?
— Какая уж такая пакость? Орешки? Так их завтра Алена уберет!
— Алена должна поддерживать чистоту, а не убирать за тобой грязь!
Тимофей очень внимательно посмотрел на жену. Она не часто устраивала скандалы.
— Знаешь, я не так уж мало ей плачу, может в кои-то веки и за мной убрать! Да и ты тоже не слишком обременена делами! — Он пошел к себе в кабинет и громко хлопнул дверью.
Что это с ним, испугалась вдруг Юля. Все это совсем на него непохоже. Тимофей человек мирный, добродушный, а тут… Скорее всего, неприятности на работе. Ничего, завтра будет просить прощения. А я даже рада, пусть ночует в кабинете…
Тимофей тоже удивился. Сам себе удивился. Что это со мной? Неужто ревность? Как глупо… С чего вдруг я взъелся? Или дело в Янине? Да нет, она мне совершенно не нравится, категорически не мой тип! В этот момент зазвонил его мобильник. Кто это? А, Мишка!
— Привет, Мишаня!
— Здорово, Тим! Рад, что застал! Не разбудил?
— Нет, что ты! Ты откуда звонишь?
— Из Москвы, представь себе. Я в Москву надолго, дела! Ужасно хочу тебя видеть! В твоем плотном графике найдется просвет для меня?
— А как же! Сейчас посмотрю… О, в семь вечера, завтра. Годится?
— Вполне! А где?
— Приходи к нам… Хотя нет, давай где-нибудь на нейтральной почве…
— Давай! — заметно оживился старый друг. — Тогда в семь у мамы. Ее сейчас нет, она в санатории, по крайней мере, спокойно выпьем и до дому тебе два шага.
— Ох, Мишка, обо всем подумал, молодчина! Жутко хочу тебя видеть! Не женился еще, бродяга?
— Да нет, знаешь ли…
— Ну и правильно.
— Тим, ты ли это?
— Поверь, это я! — засмеялся Тимофей.
— Ну, тогда до завтра?
— Ага!
Мишка Дунаевский, старый друг, еще с пятого класса. Тимофей тогда перешел в новую школу и его встретили не слишком приветливо, дразнили, задирали, он не очень умел защищаться: несколько раз ему разбили нос и вдруг Мишка, который долго болел и не знал Тимофея, вернулся в школу, оценил ситуацию и неожиданно для всех взял Тимофея под свое покровительство. Он был самым сильным в классе, его боялись и уважали. Однажды он сказал подопечному:
— Значит так, сейчас ты под моей защитой, но должен и сам научиться за себя постоять, если надо будет. Даю три месяца, пойдешь заниматься каратэ или боксом, что больше нравится, но советую каратэ…
— А что будет через три месяца? — заинтересовался Тимофей.
— Ты наберешься сил, войдешь во вкус и тогда сможем общаться на равных. Сечешь?
— Секу!
Тимофей упросил мать отдать его в секцию каратэ, которое тогда уже становилось легальным. Он оказался очень способным. Через три месяца Мишка устроил ему проверку и остался доволен его успехами. Пожал ему руку со словами:
— Молодчина, я в тебе не ошибся! Теперь у тебя голова дружит с телом! И отныне мы друзья!
Вспоминая эти слова пятиклассника, Тимофей рассмеялся. Мишка всегда был взрослее своих сверстников и то, что он признал Тимофея равным себе, чрезвычайно польстило мальчишке. Ближе друга у Тимофея до сих пор не было.
Утром Юля кормила его завтраком. Стол как всегда был накрыт в столовой. В серебряном кольце лежала крахмальная салфетка бледно-фисташкового цвета, в тон скатерти. Жена держалась, как ни в чем не бывало… Он решил тоже с утра не обострять отношения, хотя его безумно раздражали эти потуги на светский тон.
Поначалу он еще боролся с ними, потом привык, перестал обращать внимание, а сегодня раздражение вдруг вернулось, но он изо всех сил сдерживал себя.
— Какие планы на вечер? — поинтересовалась Юля.
— Встречаюсь с Мишкой!
— О! Он в Москве?
— Да.
— Надолго?
— Еще не знаю, а что?
— Надо же пригласить его к нам. Он еще не женился?
— Нет.
— Тогда надо познакомить его с Ариной. Она должна ему понравиться.
— Сильно сомневаюсь! Он терпеть не может эмансипе.
— А кого он вообще может терпеть? На него не угодишь! — обиделась за приятельницу Юля.
— Просто не надо ему угождать! Он большой мальчик, сам найдет себе девочку.
— Да вот не нашел же…
— Значит, ему не надо, — едва сдерживая раздражение, сквозь зубы процедил Тимофей.
Юля сочла за благо ничего не заметить.
— Ну, тогда, пожалуй, я сегодня встречусь с Инной. Она давно приглашала меня к себе на новую квартиру.
— Ради бога!
— Только, пожалуйста, постарайся не напиться с Мишей, у нас завтра с утра бассейн!
«Непременно напьюсь!» — решил про себя Тимофей.
Рабочий день оказался насыщенным и тяжелым, к вечеру голова уже раскалывалась. Ничего, поеду к Мишке, увижу его славную добрую морду, сразу станет легче. Тимофей купил по дороге бутылку виски, хотя знал, что у Мишки всегда есть выпивка, он вообще был довольно хозяйственным мужчиной. «Я все сам умею, зачем мне зависеть от баб?» — говорил старый друг, хотя женщинам он очень нравился. А еще Тимофей купил две банки шпрот, любимого лакомства Мишки. Его мамы, Нелли Яковлевны, сейчас нет, значит, цветов не нужно. И слава богу! Он терпеть не мог покупать цветы, Юлька давно объяснила ему, что у него нет вкуса, он в цветах ничего не понимает, а покупать готовые букеты — дурной тон. Поэтому в некоторых случаях он поручал это своей секретарше, ничуть по этому поводу не расстраиваясь.
— О, Тимоха! — воскликнул Мишка.
Они обнялись.
— Мишка, ты что-то растолстел!
— Понимаешь, курить бросил, вот меня и разнесло.
— А тебе, как ни странно, идет! Ты такой какой-то уютный стал! Я тут тебе шпроты принес!
— Ну надо же! — растрогался Мишка. — Пошли на кухню, я мясо приготовил, по новому рецепту.
На кухне был накрыт стол. Чего на нем только не было!
— Это на двоих? — ахнул Тимофей.
— А то! Думаю, два мужика под хорошую выпивку и не такое смолотят. Садись, дружище, я здорово соскучился!
Они пили, ели, болтали обо всем на свете, им было хорошо.
— Скажи, Тимоха, а как твой Олег поживает?
— Олег? Умер Олег.
— Да ты что? Прости, не знал. Давно?
— В прошлом месяце.
— Значит, ты теперь богатый наследник?
— Ну, кое-что мне и вправду перепадет… Но дело не в этом. Он меня напоследок здорово удивил… Миш, ты способен выслушать сентиментальную историю, даже не очень хорошего вкуса, прямо-таки из мелодраматического сериала?
Глаза Мишки загорелись любопытством.
— История подлинная?
— От начала и до конца.
— Валяй! Авось пригодится что-то… Знаешь, я ведь теперь начинающий писатель…
— Мишка! Я всегда говорил, что это твое… Ты уже что-то написал?
— Более того, уже издал! Но про меня потом, расскажи!
Тимофей рассказал.
Мишка слушал очень внимательно, хотя не задал ни одного вопроса.
— Знаешь, я испытал такое облегчение, когда отдал ей все эти дары…
— А она тебе совсем не понравилась?
— Понимаешь, я однажды уже встретился с ней, — он рассказал о первой встрече с Яной, — тогда она мне глянулась, а потом…
Нет. Не мое. Она для меня слишком… ломкая какая-то.
— Ты хотел сказать хрупкая?
— Хрупкая, да.
— Она одинокая?
— В каком смысле?
— Ну, муж, дети…
— Нету.
— А любовник?
— Понятия не имею, но не похожа она на бабу с любовником.
— Тимоха, друг, познакомь меня с ней!
— Зачем?
— Зачем знакомятся с женщинами! Она меня заинтересовала…
— Но как ты себе это представляешь? Я выступлю в роли сводника?
— Погоди, что она преподает?
— Скандинавские языки.
— Супер, то что надо! Ты позвонишь ей и скажешь, что твой друг хочет изучать шведский… И если она согласится, ты дашь мне ее телефон!
— Миш, если б я тебя не знал как облупленного, мог бы подумать, что ты польстился на Олегово наследство…
— Тимоха, так и в рыло схлопотать недолго! Мне даже в башку такое не вскочило! Надо же, как вас тут капитализм испортил… Совсем мозги набекрень! Подумать такое про старого друга… Фу!
— Ладно, ничего я не подумал! Она, кстати, тоже удивилась, что я ее не обокрал… Ну бог с ней, расскажи, что ты там пишешь?
— Детектив накропал!
— Да ты что! Обалдеть! С чего это вдруг?
— Сам удивляюсь. Вообще-то я на спор… Но мне вдруг так понравилось… Показал одному типу, тот говорит: здорово и отдал начинающему издателю, а тот, даже меня не спросив, послал рукопись на конкурс и вдруг выясняется, что мне дали первую премию. Конкурс, правда, не слишком заметный, но все же… Ну и вот издали… Даже самому неловко… — смущенно засмеялся Мишка.
— Эх, Мишка, до чего ж ты талантливый, собака! — восхищенно проговорил Тимофей. — А книжку подаришь?
— У меня еще нет экземпляров, а как только, так сразу…
— Так за это надо выпить! Да, скажи, а ты слыхал про такого писателя Леонтия Зноя?
— Как, прости?
— Леонтий Зной.
— Нет, не слыхал, а что?
— Да я тоже вчера первый раз услышал.
— От кого?
— От мамы. Ну, раз не знаешь, так и черт с ним. За начинающего писателя!
— Нет, Тима! Вот когда книжка в руках будет, тогда мы специально это дело обмоем, а пока давай за нас, все-таки несмотря ни на что мы столько лет дружим… Это дорогого стоит!
— Кто бы спорил!
Они ополовинили уже вторую бутылку, когда Тимофею позвонила жена.
— Тим, ты же обещал не напиваться! Ты домой вообще собираешься?
— А как же… Но не сегодня!
— Ненавижу эти пьяные загулы! Нам же завтра в бассейн!
— А ты полагаешь, я нуждаюсь в тотальном контроле? — вдруг взбесился Тимофей.
— Полагаю, да! Ты вообще с тех пор как умер Олег, невесть кем себя вообразил…
— Что? — мгновенно протрезвел Тимофей.
— Думаешь, богатый наследник, так теперь тебе все можно? — истерически выкрикнула Юля.
— Ну, милая, это ты поспешила посчитать мое наследство, а я вполне могу предположить, что Олег все завещал кому-то другому, завещание будет оглашено только через год, так что… особо не мылься! — уже кричал он. — Даже если я что-то и унаследую, меня это не колышет, я и сам себя прокормлю и тебя заодно… А вообще, не нравится, скатертью дорога, ты ж теперь любишь знойных мужчин. Я не прав?
— Ты пьян, и я не желаю разговаривать в таком тоне!
И Юля швырнула трубку.
— Что это с тобой, дружище? Ты вроде не очень пьяный, чего так завелся?
— А, ладно, разберемся… Не хочу я об этом говорить. Блин, так хорошо сидели, а она…
— Естественно. Никакой бабе не нравится, когда мужик пьянствует со старым товарищем. Вот потому я и не женюсь.
— А зачем тогда хочешь с Яниной знакомиться?
— Да просто поглядеть на женщину, способную вызвать такие чувства. Хотя, скорее всего, там не столько чувства были, сколько сознание вины. Ну бог с ней, не стану я с ней знакомиться. Глупость одна!
— Правильно, Мишка! Вообще вязаться с бабами — чистой воды глупость… И про любовь это всё литературные выдумки, а руководит нами только инстинкт, как считается, основной. Ты вот, Мишка, любил кого-нибудь? Так, чтобы с катушек слететь? Я лично никогда.
— А я любил… — неожиданно, после некоторой паузы, произнес Мишка.
— Почему не знаю? И где же она?
— Она… умерла…
— От любви?
— Да нет, от заражения крови…
— Расскажи!
— Тебе, в самом деле, интересно?
— Конечно!
— … Это было семь лет тому назад. Я тогда жил в Париже, она была моей соседкой по площадке…
— Парижанка?
— Нет, полурусская, полукиргизка, звали ее Наташа, но она называла себя Джамилей, она… была моделью… внешность у нее такая экзотическая… Красивой не назовешь, а в гриме — чудо, а вот карьера у нее не задалась. Она работала, но, что называется, во втором эшелоне. Уставала страшно, моталась по городам и странам, падала в голодные обмороки. Я ее жалел жутко, она иногда приходила ко мне, вываливала на меня все свои горести. «Хорошо с тобой, Миша, спокойно, и поговорить по-русски можно…» Иногда спрашивала: «Миша, скажи, чего во мне не хватает, почему другие девчонки только приедут и уже на вершине, а мне не везет…» У нее мечта такая была — стать супермоделью. Родители ее развелись, но отец оплачивал ее крохотную квартирку. Она была страшно одинока… Я звал ее замуж, но она говорила: я не для того в Париж приехала… Дурочка… Приехала в Париж, чтобы умереть.