Талип у нас еще и котловой. Должность эта выборная, деньги бригадные неприкосновенны. Выборы проходят при полном составе бригады. Толковый котловой, говорят на ЛЭП, стоит звена. Здоровье и производительность - в тарелке.
В день получки ребята сдают деньги котловому. Сумму определяет бригада. И он ведет все хозяйство на кухне: закупает продукты, составляет меню. Деньги, интендантские бумаги, тетрадь для записей хранит Талип в банке из-под сухого молока, постоянное место которой на столике возле кровати.
Одолжить у Талипа нельзя: свои отдаст - пожалуйста, рубаху снимет бери, но к общественным не прикоснется. А шибко приставать будешь схлопочешь по шее. Но вот если ты новичок и без денег, то не беспокойся: Талип поставит на довольствие, прокормит, ни слова упрека не услышишь. Или, скажем, гости приехали - всегда пожалуйста.
Строить ЛЭП - быть постоянно в движении. С вечера каждый знает, что будет делать завтра. Бригадир после ужина прикалывает на гвоздь список.
На рубку просеки - такие-то.
Опоры ставить - бригадир и двое подручных.
Натяжка провода - семь человек, пофамильно.
В конце списка - дежурные по кухне: дрова, вода (после работы).
На следующий день бредем по снегу один за другим. Пунктиром вдоль трассы обозначились тягачи. Последние сваи развозят по линии. Талип со звеном подходит к стене леса, расставляет людей по краям визирка*. Просека сорок метров шириной.
_______________
* В и з и р о к - сошка, колышек, по которому проходят место
напрогляд. Здесь употребляется в значении просеки.
- Отбивайте, как ниткой, ровно ведите, - говорит Талип. - Большой пень не оставлять.
Талип подходит к лиственнице, ударяет по ней обухом. На него сыплется лавина снега. Он утаптывает его вокруг дерева, оголяет ствол пониже и, поплевав на руки, р-раз топором! Дерево вздрагивает всем телом. Так начинается рубка просеки.
Ребята, по уши барахтаясь в снегу, стаскивают в кучу срубленный подлесок.
Крупные деревья свозят тягачами, сортируют для изготовления опор. Мелкий и густой подлесок рубить хуже - неподатлив. Если попадется кустарник, то вместо топора берем самодельные секиры из поперечных пил, заточенных под углом. Только звенят да белеют костями срезы. За рубщиками - "дружбисты" (они валят самые крупные деревья), затем раскряжевщики их перепиливают и складывают в штабеля. Парни машут топорами весь светлый день. Норма - гектар вырубки на звено, не вырубишь бурильщики остановятся, за ними станут линейщики. Главное звено в этой цепи - бурильщики, тяжелая артиллерия. Их сразу отличишь, им достается, пожалуй, больше всех. Тащат они свои орудия тягачами от опоры к опоре: не свернешь ведь с трассы. Вот установили на отметках бурильные станки, а легко сказать "установили": надо натаскать кряжей, вымостить, выровнять площадку. Пока греется вода, подтащить электростанцию, подключить, подготовить снаряды, заборники, желонки*. Вот и день прошел. Еще беспокоит неизвестность - какой грунт, не попал бы гранит. Наконец пробили скважину, забили сваи... И опять тащись к следующей опоре.
_______________
* Ж е л о н к а - один из видов земляного бура - трубкой.
А линейщикам что? Ломы, ваги в руки - и начинай собирать опоры.
Когда будет готова опора, бригадир подаст команду, подручные будут следить за растяжками, а тягач натянет трос через подающую стрелу, и опора медленно поползет к небу. Каждый четко знает, что ему делать, никакой толкотни.
Тракторист впивается глазами в бригадира, а тот задерет голову и только машет руками. Тут ошибаться не положено: сорвется опора - "дров" много будет. Когда она станет буквой "П", ею займутся верхолазы: натяжка провода, подвеска изоляторов, гирлянд. Лазят, как обезьяны, по опорам, висят на проводах; заделывают шлейфы (свободные концы). Смотреть на них без привычки - заболят позвоночник и шея.
...Как-то мне было предложено поискать лесоделянку для заготовки дров да присмотреть заодно строительный лес. Это между Мирным и Заполярным. Тогда еще не было ни дорог, ни пролазов. Напросились со мной Димка с Талипом. Вот мы трое вертолетом и выбрались. Все как полагается: поставили палатку, установили рацию, печь, уложили продукты, соорудили нары, Димка заправил пилу "Дружба" бензином, и собрались посмотреть округу. Не успели отойти и полкилометра, как кто-то из нас - уж не помню кто - обернулся и крикнул: "Палатка горит!" Наверное, отстрелил уголек из печки. Бросились мы обратно, Димка тогда здорово обгорел. А из всей провизии пригоршня сухарей осталась в котелке (котелок висел на сучке за палаткой).
Разложили мы сухари на три равные кучки. Я взял один сухарь из своей пайки и засобирался в дорогу.
- Смотри за больным, - сказал Талипу, - готовься встречать вертолет.
Дорога раскисла. Шел и думал, вернее, не думал - мечтал... Вот так бы прямо в Иркутск, к ребятам. В мокрых сапогах, с отросшей бородой... А не откусить ли кусочек от сухаря? Так, лишь бы подсластить во рту...
На вторые сутки вышел к речке. Лед посинел. Берег подъело солнце, до кромки льда надо водой брести. Переложил спички из кармана в шапку, ступил в воду, переждал, пока привыкну, и побрел дальше. Один шаг - и тут же по пояс. Хватаюсь за кромку льда, пытаюсь подтянуться, лед острый, из рук брызжет кровь. Кое-как вернулся на берег - торчат обломанные ветром стволы сушин. Надо торопиться, а то застряну. Разрываю майку, перевязываю порезанные пальцы. Принес три валежины. Попробовал ногой - крепкие. Годятся. Забрел в воду, уложил сушины на лед. Наконец-то отжался и распластался на настиле у кромки льда. Валежины прогнулись, вода подкатилась под самое горло.
Ух ты! Напряг силы, потянулся вперед вместе с валежинами. Приподнялся на локтях и коленях, вода с меня стекает ручейками. Медленно поднялся и, осторожно переставляя ноги, зашагал к середине реки. Не успел сделать и тридцати шагов, как лед треснул и словно его из-под меня выдернули. Приподнялся: противоположный берег поплыл, завращался тальник, сухостоины. Все быстрее и быстрее. Я понял, что плыву на льдине, набирая скорость. Пропаду - пропадут и парни. На четвереньках пополз вперед. Удивительно, лед как-то сразу обмяк. У самой кромки я оттолкнулся, сколько было силы, и съехал, как со стапелей, в воду. Барахтаюсь, хватаюсь за кусты. Берег. Слышу какой-то непонятный шум. Оглянулся - вода кромсает лед, ломает, крошит. Вскарабкался повыше. Разулся, выкрутил портянки, отжал. Разбросал на кусты рубаху, штаны. Главное - согреться.
Скачу, прыгаю... Теперь можно и перекусить. Дорога, правда, еще длинная, но подкрепиться не мешает. Достал из мешка мокрое вафельное полотенце. Развернул. Вместо одного сухаря лежала пригоршня! Парни подсунули свои порции. Быстренько натягиваю сапоги, за плечи мешок, одновременно сую в рот намокшие сухари... Словно сил прибавила забота парней. Одолел дорогу, вызвал для них вертолет.
...Думаю о Димке. Лет шесть, а то и семь назад Димка приехал из Москвы. Парень долговязый, как жираф. Рассказывал о себе просто: "Надоели моему бате материны слезы да штрафы за меня в милицию платить, он и говорит: "Молодец, Димка, смотри, какой верзила вымахал, настоящий мужчина. Что тебе сидеть за мамкиной юбкой? Ступай на стройку, попытай счастья, возмужаешь - вернешься".
Так он попал к нам и прижился. Вначале я незаметно опекал его. Парень честный, смышленый, но шалопай. Хлебом не корми - танцы, девочки, и все тут. Стал я его брать на охоту, смотрю: пристрастился, полюбил тайгу, рыбалку, ко мне привязался.
Потом Димка стал бригадиром. Было это глубокой осенью прошлого года. Помню, хвоя с лиственниц уже опала и лежала желтыми кружками вокруг лесин на синем снегу. Деревья почернели, а перевал Багровый кипел и дымил белой изморозью. Бригада в это время подтянула буровые станки, передвижные электростанции и как раз подобралась к самому перевалу. Но сколько ребята ни пытались подняться, сколько ни таранили гору, не смогли одолеть даже первый уступ. Применяли даже ворот, так ничего и не получилось. Мешал сплошной валунник. Димка тогда охрип, стараясь перекричать надрывающийся тягач, а потом, сморенный, опустился на камень, будто переломился в пояснице.
Вот и пришлось мне срочно ехать в район, чтобы выбить для Димки бульдозер. Не просто это далось, но бульдозер заказчик дал, и я его немедля отправил. А когда вернулся в бригаду, поначалу ничего не понял. Димка какой-то странный: без шапки, лицо, шея - бронза, даже волосы выгорели, двух цветов стали, как вода - на мели одна, на глубине другая. Полбульдозера раскидано, парни вокруг этой техники с ключами, кувалдами. Стучат, крутят гайки, на меня ноль внимания, будто не замечают.
- Почему не работает бульдозер? Ремонтом, что ли, занялись? И что вообще происходит, можешь объяснить толком, Ланцов?
В ответ улыбочка, мнется.
Подхожу к ребятам. Талип сразу:
- Кувалду, дед, притаскивать надо. Лошадь ковать.
- Сам ты кувалда, - начинаю сердиться. - Чем занимаетесь?
- Кувалду, дед, притаскивать надо. Лошадь ковать.
- Сам ты кувалда, - начинаю сердиться. - Чем занимаетесь?
- Лошадиным силам овес даем, добавляем мощь, сил не хватает, - не моргнув глазом выпаливает Талип.
Димка тянет меня за рукав:
- Погоди, дед!
- Брось, Ланцов, эти шуточки, - говорю. - Выкладывай все начистоту.
Но Димка оттесняет меня в сторонку.
- Понимаешь, дед, - понижает он голос до шепота, - такое дело, ты только выслушай, дед... - и тащит меня в палатку.
Палатка тут же рядом, в распадке, с подветренной стороны горы. Заходим. Повар гремит посудой, расставляет на столе чашки в два ряда.
Димка отодвигает своей ручищей чашки и сразу освобождает половину стола. Достает из-под нар ящик, ставит на лавку. Из ящика вынимает увесистую папку и хлопает ею по столу. Сам садится на лавку верхом и смотрит на меня как-то вызывающе.
- У ребят возникла мечта, - говорит наконец Димка. - Только ты, дед, серьезно, понимаешь, - мечта. Не задумка, а мечта. Мы с ребятами договорились не трезвонить загодя. Решили бульдозер переоборудовать в самоходную электростанцию, совместить в одном механизме и бульдозер, и электростанцию, и тягач.
Листаю эскизы, зарисовки. А Димка от нетерпения ерзает на лавке.
- А ты знаешь, что бывает за разукомплектование оборудования?
- Здесь-то, в тайге? - искренне удивляется Димка. - Зато самоходная станция, пятьдесят киловатт! Да это же понимать надо. Представь: бульдозер, он же крутит станок, тянет пену*.
_______________
* П е н а - прицепное устройство в виде волокуши из изогнутого
листового металла, в котором перевозят инструментаж, запчасти по
бездорожью.
- Твоя работа? - спрашиваю Димку.
- Наша. Ребята загорелись, живут этим.
Оглянулся: лэповцы обступили, прислушиваются.
- Вот только щит распределения не вписывается, куда бы его приспособить? - Димка грызет карандаш.
Ребята, затаив дыхание, ждут.
- Ладно, - говорю, - пообедаем, подумаем.
Палатка сразу ожила.
- Ты только, дед, смотри, чтобы все по уму, в ажуре, - загудели.
Отобедали парни и на улицу. Повар освободил краешек стола, и я основательно уселся за Димкины чертежи.
Димка вернулся часа через полтора и сразу подступил ко мне.
- Вряд ли что получится из этой затеи, - усомнился он. - Например, проектный расчет усилия на вал лебедки один, а для генератора надо другой. Короче, полагается все проверить как следует.
Димка ложится грудью на стол и двигает ко мне новый ватман.
- Так, говорю, - идея в общем-то хорошая. Вот только, возможно, следует еще подумать над тем, чтобы привод осуществить...
Теперь Димка смотрит мне в глаза не мигая.
- А верно, дед! Продлить вал лебедки... - уже развивает Димка мысль дальше.
Прикинули на бумаге - получается, совпадает. Рассчитали выносную площадку для генератора.
- Хотелось бы покомпактнее, - досадует Димка, - давай укоротим вал генератора?
Посчитали - можно укоротить. Полистали справочники...
И так, что называется, три дня и три ночи конструировали, считали, рисовали, чертили, всей бригадой засиживались за полночь. Никого спать не уложишь! Фантазировали. И когда наконец конструкция на бумаге была готова, то вышло, что теперь можно работать бульдозером, давать электроэнергию, крутить генератор.
Ребятам не терпелось увидеть свое изобретение в деле еще и потому, что основные работы приостановились: на пути линии электропередач лежал бездыханный неодолимый перевал Багровый.
Пока я собирал Димкины эскизы, чтоб свезти их на базу в мастерскую и заказать кое-что по мелочам. Славка с нетерпением то и дело заглядывал в палатку и все спрашивал Димку:
- Ну что, скоро?
- Скоро, счас, - отвечал за Димку повар Валерка, - согреются, выпьют чаю и айда...
Когда мы со Славкой вернулись из мастерских, Димка не удержался и со вздохом сказал:
- Все глаза проглядели, ну что вы так долго... Правда, что ждать да догонять... - и полез в кузов. А когда увидел новый генератор, заорал: Ребята, давай сюда!
Парни обступили машину. Открыли борта, подтащили лаги. Одним концом бревна положили на кузов, другим уперли в землю и по ним веревками спустили генератор на землю. Эти же веревки захлестнули петлями, продернули в петли жердь, подобрались по росту по четыре человека, присели, раз-два - подняли. Димка сбоку поддерживает, чтобы не раскачивался, и все уговаривает: "Поосторожнее, хлопцы, легонько, братцы..." И понесли генератор, как носят охотники диких кабанов. Осторожненько донесли, поставили на приготовленную выносную площадку и уже не отходили от своего изобретения.
Славка ставит свою машину на прикол, сливает воду, достает из-под сиденья ключи и тоже идет помогать. Железный парень этот Славка: почти две ночи крутил баранку, - и хоть бы что. У меня тоже сон как рукой сняло. Правда, я дорогой немного подремал. Пока ездили, ребята тоже не сидели все бревна ошкурили, антисептиком промазали, сделали площадку под генератор, получился откидной стол, как в вагоне, только массивнее.
Димка со штангелем в руках замеряет валы. Из кабины вылезает Славка, приседает на гусеницу, закуривает и смотрит на Талипа. А тот усердствует, крутит гайки.
- Слушай, дорогой товарищ, что это ты язык высунул?
- Язык? - переспрашивает Талип. - От удовольствия, Вячеслав Иванович. Может, я на этом крабе мировой рекорд ставить буду.
- Ну так вот, было бы известно вам, не краб это, не-е, это ЭВМ. Больше того, даже не ЭВМ, а если хотите, после технической перевооруженности, извините, революции нашей бригады эта установка называется ПЛЭВХАХАММ! - Талип открывает рот. - Звучит? А в переводе так: первая лэповская вездепроходная характерная хваткая мощная машина. А ты "краб"!
- А зачем характерная?
- Нет, дорогой товарищ, - морщится Славка, - глухо у тебя с техническим прогрессом... - И уже к Димке: - Щит не вписывается. Не возражаешь, если я его на стенку, вот здесь, у дверцы посажу? Закрепим на резиновой подушке - и в работе мягче, и изоляция...
- Правильно, - высунулся из-за бульдозера Талип, - два зайца прихлопнем.
Димка дает добро. За эти дни у него голос будто окреп, по земле тверже ступает, увереннее. Или старше становится?
- Ты что не бреешься, Дмитрий? Опускаться не дело.
Димка втирает ладонью трехдневную щетину, конфузится.
- Извини, дед, как-то за всем этим... - разводит руками.
И как только у него руки дюжат без рукавиц, не руки - свекла. Достаю из кармана щуп и, оттесняя Димку плечом, помогаю определить зазор.
- Вот хорошо, - говорит Димка, - а то никак не могу на глаз микроны поймать.
- На глаз только соль отпускают, да и то редко.
- Ну ты, дед, скажешь тоже... Пока мы соединяли и центровали валы, Славка приспособил распределительный щит, Талип с ребятами сделали все как полагается по технике безопасности.
- Ну что, запускать?
- Заводи, Славка, - распорядился Димка.
Славка стал на гусеницу. Ребята не шелохнутся. Поднял капот, на всякий случай проверил - потрогал усики запальной свечи, дернул за рукоятку. Пускач рыкнул и сразу огласил распадки резкой пулеметной стрельбой из глушителя. Даже повар прибежал.
Славка включил рычаги. Пускач с минуту поборолся с дизелем и, когда дизель, глухо вздохнув, выбросил сизые кольца дыма, звонко хохотнул и затих. Теперь дизель, отдуваясь, набирал обороты, и, когда стрелка на щите приборов оторвалась и полезла к красной черте, Димка крикнул:
- Давай!
Взвизгнули пускатели, и буровой станок ожил. В воздух полетели шапки. Перевал Багровый через час-другой зашевелился людьми, станками, а через день на перевал шагнули опоры.
Высвободилось человек семь дизелистов, энергетиков, ими пополнили звено Талипа, четырех человек поставили вязать опоры.
Как-то прикинули - получалось неплохо, производительность подскочила раза в два с половиной. И парни вдохновились, ходят именинниками.
- А мы думали, что вы не возьмете перевал, - заговорили подъехавшие заказчики. - Честно говоря, мы уже намеревались менять трассу, делать обходы, да вот обойти перевал негде.
И тут попалось на глаза заказчикам наше изобретение.
- А это что за чудо-юдо, откуда?
- Как откуда, - сказал Славка, - ПЛЭВХАХАММ, разве не слыхали?
- Неужто в первый раз видите? - без улыбки поддержал Димка.
Пригляделись.
- Да это же наш бульдозер!!!
ИСТОРИЯ С ЛЕСОМ
А сейчас главное - строевой лес на изготовление опор.
Славка садится на лесовоз. До поселка Артанаха хорошая дорога, только под колесами шипит. В распадке узорчатые следы драг. В Артанахе дороги расходятся - одна в Якутск, другая на лесосеку. Здесь и останавливаемся. Славка достает термос с измятыми боками, наливает кипяток, берет сахар. Пьем кипяток по очереди, жаль, заварку забыли.
- Цвет лица портится от заварки, - бурчит Славка.
- Пишет дружок из Заполярного? - спрашиваю.
Славка кивает головой.
- Я ведь не умею в дружбу играть. Схожусь трудно, но уж если дружба не предам. Не-е. Душу заложу за друга. Помню, они поженились, а у меня радости полон рот. Бегаю, как чокнутый, компенсацию взял за год. Всякую муру тащу, подушки, посуду, то, се. Комнату отдал свою. По первости не соглашались: живи, Славка, за брата. Как уживешь, комната-то: свинья ляжет, и хвост некуда откинуть. Сам понимаю, молодые. Мне что, я и в общаге перебуду. Ну конечно, забегаю проведать. Мы ведь с ним в тундре, на Диксоне где-нибудь, бывало, в зимовьюшке припухаем, слушаем, как пурга заливается, и о чем только не перетолкуем, чего не перещупаем, и в понятиях были одной стороны...