Линьков усмехнулся:
– Вы правы, это не мои дела. Но что, если я… – Тут он запнулся.
– Договаривайте, – проговорила Ахматова.
– Я к тому, что Николай Степанович – мой друг. И долг дружбы требует от меня… – Он вновь запнулся.
– Чего от вас требует долг дружбы? – уточнила Анна снисходительным голосом, каким графиня общается со своим приказчиком.
Под ее холодным взглядом Линьков слегка поежился.
– Он требует от меня… искренности, – выдавил он не без усилия.
– Вы подразумеваете под искренностью доносительство? – все тем же убийственно спокойным голосом поинтересовалась Ахматова.
Поручик побагровел.
– Анна Андреевна… – выговорил он, невольно сжимая руки в кулаки. – Анна, я, кажется, не давал вам повода для подобных обвинений.
– В таком случае я вас неправильно поняла и прошу у вас прощения. Мне показалось, что вы собираетесь донести моему мужу о моих отношениях с мсье Модильяни. – Ахматова вежливо улыбнулась. – Иногда мне в голову приходят дикие мысли. Еще раз извините.
Линьков сидел перед ней с хмурым и растерянным видом. На его смазливом лице отражалась целая гамма противоречивых ощущений. Анна Андреевна поставила на стол чашку и поднялась со стула.
– Теперь я должна идти. Прощайте.
У Линькова дернулась щека.
– Мы еще увидимся? – хрипло спросил он.
Анна задумчиво посмотрела куда-то мимо него и медленно покачала головой:
– Не думаю.
Она повернулась, чтобы идти.
– Подождите! – окликнул ее Линьков.
Анна остановилась и, обернувшись, посмотрела в глаза Линькову так спокойно, что ему стало не по себе.
– Что?
Линьков сделал над собой усилие, улыбнулся и сказал:
– Я хотел сказать, что вы правильно меня поняли. – Тут бывший поручик попытался улыбнуться, но вместо улыбки у него получился отвратительный звериный оскал. – Я обязан рассказать все вашему мужу.
Она несколько секунд смотрела на него в задумчивости, как энтомолог смотрит на пойманное насекомое, пытаясь отыскать для него место в устоявшейся зоологической классификации.
– Странный вы человек, Линьков, – сказала она наконец. – Что бы вы ни задумали, я не в силах вам помешать. Поступайте так, как от вас требует долг дружбы.
Она вновь хотела идти, но Линьков схватил ее за руку холодными, влажными пальцами.
– Анна!
Женщина взглянула сперва на его пальцы, дождалась, пока они разожмутся, и лишь затем удостоила взглядом самого Линькова.
– Да что с вами такое, господин Линьков? – сухо проговорила она.
– Анна Андреевна, я… – Он быстро облизнул пересохшие губы. – Я ничего не скажу вашему мужу! Но при одном условии!
Анна холодно усмехнулась:
– О каком условии идет речь?
– Я хочу, чтобы вы провели со мной ночь, – выпалил Линьков и сам испугался сказанных слов.
Некоторое время Анна в упор разглядывала его, без особого, впрочем, интереса, затем пожала плечами и обронила:
– Знаете… Вы казались мне умнее.
– Одну только ночь! – дрожащим голосом проговорил Линьков. – Умоляю!
Линьков был бледен. На лбу у него выступили бисеринки пота. И вдруг он заговорил быстро, взволнованно, глотая окончания слов:
– Анна, неужели какой-то нищий художник имеет на это больше прав, чем я? Там, в Африке, я спас жизнь вашему мужу. Я вытащил его из лап свирепого льва! Я сделал много добрых дел. Я… Я воевал за Россию!
– И теперь, в качестве платы за доблесть, вы хотите получить в награду мое тело?
По лицу Линькова – красному, потному – пробежала мучительная судорога.
– Вы все не так поняли, – глухо проговорил он.
– Напротив, – спокойно сказала Анна, – я отлично вас поняла. И знаете что… – Она смертельно побледнела, но в лице не дрогнул ни один нерв. – Пожалуй, я приму ваше предложение.
Линьков оцепенел.
– Что? – едва справляясь со звуками, пробормотал он.
– Я согласна, – просто сказала Ахматова.
– Это правда?
Она кивнула:
– Да.
Линьков вновь схватил ее руку и принялся покрывать пальцы поцелуями. Анна задумчиво смотрела на его лысоватый затылок.
– Но у меня будет одно условие, – сказала она.
– Хоть тысяча! – воскликнул Линьков, продолжая целовать бледную, мягкую руку. – Я готов на все!
– Модильяни сказал, что я напоминаю ему египетскую императрицу. Как вы думаете, он прав?
– Прав! Тысячу раз прав! Вы лучше всех императриц мира!
Анна усмехнулась и продолжила:
– Говорят, царица Клеопатра была так красива, что мужчины готовы были пойти ради нее на смерть. Вы думаете, я тоже могу требовать от своих мужчин подобных жертв?
– Вы можете требовать все, что захотите! – захлебываясь от восторга, проговорил Линьков, елозя мокрыми губами по ладони Анны.
Ахматова вырвала руку.
– В таком случае я требую от вас такой же платы, какую требовала от мужчин Клеопатра! – холодно и яростно проговорила она. – Я проведу с вами два часа наедине и выполню любое ваше желание, каким бы омерзительным оно мне ни показалось. Но затем… Утром вы расплатитесь за это собственной жизнью.
Линьков выкатил на Анну покрасневшие глаза. На губах его появилась неуверенная улыбка.
– Анна, вы серьезно? – спросил он, вглядываясь в ее лицо. – Нет, вы шутите! – Линьков засмеялся. – Отличная шутка! Как раз в духе нынешнего времени!
– Это – не – шутка, – медленно и раздельно проговорила Анна. – Вы только что сказали, что я стою всех императриц мира. А рыцари всех времен с радостью шли ради своих императриц на смерть. Вы хотите получить мое тело, я – вашу жизнь. Это обычная сделка между мужчиной и женщиной.
– Да, но…
– Или нынешние воины настолько измельчали, что не заслуживают называться мужчинами?
Линьков молчал, пораженный ее словами.
– Я сообщила вам свое условие, – холодно сказала Ахматова. – Теперь решать вам.
– Вы… – Линькову пришлось сделать усилие, чтобы голосовые связки вновь стали его слушаться. – Вы…
– Кто же я? – прищурилась Анна.
– Вавилонская блудница, – мучительно вымолвил Линьков.
Ахматова запрокинула голову и рассмеялась.
– Замечательно! Даю вам на размышление четыре часа. Если согласитесь, пришлите посыльного с букетом белых роз. И я приду к вам в течение часа. А теперь – адье, мсье!
Она повернулась и вышла из кафе.
2Андрей Иванович Линьков расхаживал по гостиничному номеру, заложив за спину руки и погрузившись в размышления. А подумать было о чем.
Прежде всего, что делать с заявлением Анны? Стоит ли отнестись к нему всерьез? Она не похожа на женщину, которая говорит только ради того, чтобы говорить. Судя по всему, она любит играть жизнью. И своею собственной, и жизнями окружающих людей.
Линькову и раньше приходилось встречать подобных женщин, и он всегда старался держаться от них подальше. Зачем развлекаться с вулканом, когда рядом есть милые маленькие костерки, возле которых всегда можно погреться?
Ну, хорошо. Допустим, она хочет поиграть с ним. Муж ею не занимается, в Париже ей скучно. Есть, конечно, этот художник, но вряд ли Анна относится к нему всерьез. (Как вообще можно всерьез относиться к художникам?)
Линьков остановился возле зеркала. На него глянул высокий стройный господин с холеным, красивым лицом и аккуратно причесанными светлыми волосами, начавшими уже лысеть ото лба и на макушке.
Андрей Иванович невольно залюбовался своим отражением. В военном мундире он, конечно, выглядел намного эффектней, но и так ничего. «Какая женщина сможет отказаться от такого представительного кавалера?» – с улыбкой подумал Линьков и подмигнул себе самому.
Да, он еще хорош собой. И даже замечательно хорош. Возьмите мужа Анны, этого сумасшедшего Гумилева. Коротконогий, неуклюжий, с одутловатым лицом и косыми глазами. С чего она вообще вышла замуж за такого урода? Ясно, впрочем, с чего. Володя Голиков-Кутузов от нее отказался, и она выскочила за Гумилева с горя, как это часто делают женщины.
Линьков хихикнул. Она его вожделеет, это несомненно. И в то же время боится заявить об этом в открытую. Посему и придумала дурацкую игру в египетскую царицу.
Но оставался открытым еще один вопрос. Она обещала Линькову смерть. И как она намерена из этого выкрутиться? Сведет все к шутке? Вряд ли. Это будет недостаточно эффектно, а такие, как она, любят эффекты. К тому же когда она это говорила, ее угроза выглядела вполне серьезно.
«Она просто блефует, вот что! – подумал Линьков. – Хочет казаться королевой, а на самом деле… Ну как, скажите на милость, она заставит меня рассчитаться по долгу? У нее только один способ – заставить меня покончить жизнь самоубийством. Ну, я ей пообещаю, что сделаю это. Тем и закончатся наши расчеты. Я попользуюсь ею и останусь в выигрыше. А эта своенравная девица окажется в дураках. То есть – в дурочках».
Рассудив подобным образом, Линьков окончательно успокоился.
Он позвонил в колокольчик, а когда явился гарсон, сказал ему:
Он позвонил в колокольчик, а когда явился гарсон, сказал ему:
– Вот тебе, братец, бумажка с адресом и деньги. Купи букет белых роз и доставь по этому адресу.
– Сколько роз купить, мсье?
– А на сколько хватит этих денег?
– Думаю, на четыре.
«Четное количество, – подумал Линьков. – Такие букеты дарят покойникам. Что ж, она любит играть, так пусть наслаждается».
– Ну, так и купи четыре, – распорядился Линьков. – Только не говори, от кого цветы. Будут спрашивать: отвечай, что на улице подошел мужчина, дал бумажку с адресом и велел принести букет. Все понял?
– Все, мсье.
– Ну, иди.
Юноша кивнул и удалился.
Линьков снова посмотрел в зеркало и, усмехаясь, потер руки. Завертелось дело!
* * *Открыв дверь, Гумилев озадаченно воззрился на букет.
– Мсье, это просили принести вам, – сказал юноша.
– Мне? – Гумилев улыбнулся. – Забавно. До сих пор никто не дарил мне цветов. От кого?
– Я не знаю, – ответил смущенно юноша. – Какой-то мужчина подошел ко мне на улице и попросил отдать букет тому, кто живет в этой квартире.
– Он назвался?
Юноша покрутил головой:
– Нет.
– Гм… Ладно. – Гумилев достал из кармана бумажник, вынул монету и протянул юноше. А взамен забрал букет.
Закрыв дверь, он прошел с букетом в спальню. Анна сидела перед зеркалом и расчесывала волосы.
– Кажется, это тебе, – сказал Николай и положил букет на трюмо.
Анна взглянула на белые розы и нахмурилась.
– От кого это? – спросила она.
Гумилев пожал плечами:
– Не знаю. Тут нет записки. Подумай, кто мог тебе их подарить?
– Понятия не имею.
– Тайный обожатель? – Гумилев усмехнулся. – Прелестно. Вижу, тебя нельзя надолго оставлять одну.
Анна пожала плечами:
– Я тебе давно об этом говорила. Ты совсем меня забросил.
Николай подошел к Анне, положил ей руки на плечи и сказал, обращаясь к ее отражению в зеркале:
– Не суди меня слишком строго. У меня были тут дела, ты же знаешь. Но клянусь, что в следующий приезд буду заниматься исключительно тобой.
Он наклонился и поцеловал Анну в шею. Она поежилась и с улыбкой ответила:
– Ловлю тебя на слове.
Они поцеловались. Николай снова выпрямился и хотел отойти, но Анна его удержала:
– Коля, хотела тебя спросить. Ты говорил, что Линьков спас тебя в Африке. Как это произошло?
Гумилев усмехнулся:
– Нелепый случай. Англичане отловили льва для зоопарка, усыпили его и поместили в клетку. А запереть клетку забыли. Во время погрузки лев неожиданно проснулся и раскрыл лапой дверцу. Я стоял к дверце спиной и ничего не видел. Но тут, слава богу, подоспел Линьков.
– И что он сделал? – спросила Анна с любопытством.
– То же, что на его месте сделал бы любой. Захлопнул дверцу.
Анна насмешливо вскинула брови:
– И только-то?
– А что ты еще хотела? – улыбнулся Гумилев. – Чтобы он надавал льву тумаков? Не закрой Линьков дверцу, проклятый лев растерзал бы не только меня, но и Линькова, и англичанина Джексона, и пару туземных рабочих, которые стояли тут же. Так что Андрей спас целых пять жизней, включая собственную.
– Герой! – усмехнулась Анна.
– Угу.
– Коля?
– Да?
– Какие у тебя планы на сегодня?
Лицо Гумилева стало виноватым.
– Ты знаешь, я должен встретиться с парой человек. Я не оставляю надежду найти заинтересованных людей, которые могли бы оплатить экспедицию.
– Тебе так хочется в Абиссинию? – Анна вздохнула. – Ты определенно родился не в ту эпоху.
– Ты тоже, – с улыбкой ответил Николай. – Увы, но выбирать нам не приходится.
3Анна вошла в гостиничный номер Линькова и, не ответив на его приветствие, закрыла за собой дверь на замок.
Линьков был взволнован. Пока Анна проходила в комнату, он кружил вокруг нее, как огромный, упитанный мотылек, беспрерывно бормоча:
– Как хорошо, что вы пришли! Я уж и не надеялся! Такая женщина, как вы… Как это замечательно!
Анна села на диван, взглянула на Линькова и холодно сказала:
– Хватит причитать.
Андрей Иванович тут же замолчал и посмотрел на нее в некоторой растерянности.
– Сядьте, – распорядилась она.
Линьков сел на диван. Анна насмешливо взглянула на стол, уставленный вазочками с икрой, маслинами и шоколадом. Перевела взгляд на серебряное ведерко с торчащим из него бутылочным горлышком.
Линьков чуть пододвинулся. Глаза его замаслились, а улыбка приобрела странное растерянно-похабное выражение.
– Я очень рад находиться рядом с вами, – сказал он с чувством.
Анна холодно усмехнулась:
– И поэтому велели принести самое дешевое шампанское, какое только можно найти в Париже?
Линьков слегка покраснел.
– Оно не самое дешевое, – обиженно проговорил он. – Но если вы такое не любите, я немедленно распоряжусь…
Анна небрежно махнула рукой:
– Оставьте. Какая, в сущности, разница? Давайте побыстрее начнем. У меня нет сил смотреть на вашу похабную физиономию.
Линьков побагровел:
– Сударыня, если вы пришли сюда, чтобы меня оскорблять, я…
– Извините, – вновь оборвала его Анна. – Я погорячилась и в ближайшие два часа буду сдержаннее. Открывайте шампанское.
– Другой разговор, – ухмыльнулся бывший поручик, окинул хрупкую фигуру Анны плотоядным взглядом и потянулся за шампанским.
– Постойте, – сказала Анна.
– Что еще? – вскинул бровь Линьков.
Анна чуть прищурила серые глаза, отчего взгляд ее стал пронзительнее.
– Мы с вами деловые люди, Линьков, – сказала она. – Поэтому давайте сразу оговорим нюансы нашей сделки. Я согласна подарить вам свое тело на два часа, а взамен вы обещали расплатиться собственной жизнью, так?
– Так, – кивнул Линьков, скрывая усмешку.
Глаза Анны еще более сузились.
– Могу я узнать, каким образом вы собираетесь произвести расчет?
– Вы о чем? – не понял Линьков.
– Об убийстве. Ведь речь идет об убийстве, не так ли? Мы проведем вместе эти два часа, после чего вы должны будете погибнуть. Как вы намерены это осуществить?
Линьков облегченно вздохнул:
– Ну, это просто. Возьму пистолет и пущу себе пулю в висок. Вас это устраивает?
Он ожидал, что Анна тут же согласится (женщины дуры, и их можно убедить в чем угодно), однако, вопреки ожиданиям Линькова, Анна отрицательно качнула головой:
– Нет.
Линьков снисходительно улыбнулся:
– Что же тогда? Вы хотите, чтобы я прыгнул с моста в Сену? Или бросился под колеса фиакра?
– Ни то и ни другое, – сказала Анна. – Я хочу предложить вам другой, более надежный способ.
– И каков же он? – начиная подозревать какой-то подвох, поинтересовался Линьков.
Анна холодно улыбнулась:
– Способ прост. Я расскажу мужу, что вы меня изнасиловали. Вы ведь хорошо знаете Николая. После того как я ему пожалуюсь, жить вам останется не более часа. Этого часа ему хватит, чтобы разыскать вас хоть из-под земли.
Линьков нахмурился. В Африке он видел Гумилева в деле. Разъяренный носорог появился из-за кустов неожиданно и тут же бросился в атаку. Слуги-негры в ужасе разбежались в стороны, белые последовали их примеру. И только Гумилев остался стоять на месте. Он вскинул ружье и стал ждать. На спуск этот сумасшедший нажал только тогда, когда между ним и зверем оставалось не более сажени, затем отскочил в сторону, чтобы зверь, падая, не раздавил его.
Когда Гумилев поднялся с травы и подошел к убитому носорогу, на лице его играла улыбка. Руки его не тряслись, а лицо было румяным и спокойным. Линьков тогда еще подумал, что не приведи господь стать врагом такого человека.
Сейчас, глядя на холодное лицо Анны, он нервно поежился и сказал:
– Но… к чему такие сложности? Я могу просто застрелиться.
– Это ненадежно, – возразила Анна, не спуская с него пристального взгляда. – Во-первых, вы можете струсить в последний момент. Не смотрите на меня так, мужчины трусят сплошь и рядом. А во-вторых, вы можете промахнуться и лишь слегка себя поранить. Не уверена, что у вас хватит мужества повторить попытку.
Линьков понял, что цель уходит от него, и душу его заполнила ярость. Он-то уже видел себя в постели с Анной, он уже представил себе утехи и услады, которые она ему, по его настоянию, предоставит. И теперь все это ускользало.
– Вижу, вы пришли надо мной посмеяться, – глухо пророкотал Линьков, глядя на Анну налитыми кровью глазами. – Но я не доставлю вам такого удовольствия.
Внезапно он схватил Анну за руку и сильно сжал ее.
– Ты будешь моей! – прорычал Линьков, глядя в ее бледное лицо. – Я подкуплю портье и коридорного, и они подтвердят, что ты сама сюда пришла! Я найду способ убедить Николая в твоем грязном бесчестье, шлюха!
– Да, – задумчиво проговорила Анна. – Вы способны на это. Ну что ж, тогда самое время выпить шампанского.
Она вдруг улыбнулась, чем окончательно сбила Линькова с толку, затем достала из ведерка со льдом бутылку и, прежде чем Линьков успел что-либо понять, ударила его бутылкой по голове.