– Да-да, я понимаю, – поспешно кивнула Марго. – Я расскажу все. Кстати, вон там нам лучше свернуть – так будет быстрее.
Медведев кивнул и свернул в переулок.
Через пару минут машина остановилась у подъезда, в котором жила Марго.
6Марго первой вошла в квартиру. Капитан Медведев последовал за ней и защелкнул за собой дверь.
– Давайте пройдем в комнату, – сказал он.
Марго подчинилась. Жалюзи все еще были опущены, в гостиной царил полумрак. Марго подошла к серванту, остановилась и посмотрела на Медведева.
– Можно достать мартини? – спросила она. – Мне нужно выпить.
– Доставайте, – разрешил тот. – А я, если вы не возражаете, закурю.
– Не возражаю, – вздохнула Марго. Она достала бутылку и бокал и поставила их на журнальный столик. Но наливать не спешила.
– Капитан Медведев, а что мы будем делать дальше? – спросила она.
Медведев махнул рукой, отгоняя от лица дым, и вскинул брови:
– В каком смысле?
– Ну… Что мы будем делать после того, как ваши люди обыщут квартиру?
Медведев вынул сигарету и раскрыл рот для ответа, но его опередили.
– Ждать посылку, – произнес негромкий голос у него за спиной.
Медведев быстро обернулся.
– Держи руки в карманах! – холодно проговорил Граф и вышел из-за шкафа. В руке он держал пистолет, и дуло смотрело Медведеву в живот.
Марго побледнела. Лицо ее вытянулось от изумления.
– Что вы здесь… – Внезапно у Марго захолонуло сердце. – Где Фил? – быстро спросила она.
– На том свете, – ответил ей второй голос.
Марго повернула голову к двери и взглянула на вошедшего в комнату Павлика.
– Я свернул этому засранцу шею, – с мрачной улыбкой сообщил Павлик.
Марго перевела растерянный взгляд на Графа. От стремительности происходящего у нее кружилась голова. Она чувствовала себя так, словно попала в голливудский боевик. Мелькают лица, крутятся колеса авто, из-за углов выскакивают черные тени…
– Ничего не понимаю, – пробормотала Марго. – Вас ведь должны были арестовать. Неужели вы… – Она перевела взгляд на Медведева. – Капитан, объясните мне!
– «Капитан»? – переспросил Граф и насмешливо скривился. – Милая моя, он такой же капитан, как я балерина!
– Заткни хавало, Граф! – рявкнул вдруг Медведев.
Трое мужчин стояли в комнате, широко расставив ноги и набычившись, как какие-нибудь неандертальцы, готовые в любую секунду ринуться друг на друга и размозжить друг другу головы.
У Марго засосало под ложечкой. Она посмотрела на Графа, затем перевела взгляд на капитана и растерянно пробормотала:
– Что, черт возьми, здесь происходит?
– Ваш «капитан Медведев» – это уголовник Митяй, за плечами у которого три ходки за грабеж и вымогательство, – сухо проговорил Граф. И добавил с усмешкой: – Удивляюсь, что он представился вам капитаном. Обычно меньше чем на майора Митяй не согласен.
– Скажешь еще слово, и я тебе пасть порву, – прорычал «капитан Медведев».
– Только попробуй, – с угрозой сказал Граф и чуть приподнял дуло пистолета. – Я проделаю в тебе такую дыру, что ты умрешь от сквозняка раньше, чем от потери крови.
У Марго ослабли ноги, и она медленно опустилась в кресло. В мыслях у нее царил полный сумбур. Но самой страшной была мысль о Филе. Неужели Павлик говорит правду? Неужели Фил мертв?
Марго взглянула на Павлика и жалобно пробормотала:
– Пожалуйста… Кто-нибудь… объяснит мне, что здесь происходит?
Объяснить взялся Граф.
– Митяй – наш с вами конкурент, – спокойно сказал он. – Он тоже хочет заграбастать Модильяни. Но, в отличие от нас с Павликом, он, не колеблясь, прикончит вас. Как вашего соседа сверху.
– М. Ленский, – пробормотала Марго. – Кто-то загонял ему иголки под ногти.
– Этот кто-то стоит сейчас прямо перед вами, – сказал Граф.
Марго почувствовала, как кровь отлила у нее от лица, а по спине потекла струйка холодного пота. Взглянув на «майора Медведева», она тихо пробормотала:
– Значит, это сделали вы?
– Не слушайте его, – пробасил «майор». – Убийство – не мой метод.
– Разумеется, – с ухмылкой произнес Граф. – Ты не убиваешь людей, ты мучаешь их, пока они не умрут. В случае с Ленским это случилось слишком быстро, потому что у него было больное сердце. О чем ты, кретин, конечно же, не подумал.
Тут Марго кое-что вспомнила.
– Но я звонила в милицию! – выпалила она в лицо Графу. – Капитан Медведев приехал по моему звонку!
– Милая, вы гораздо глупее, чем я думал, – презрительно проговорил Граф. – Он просто подключился к вашей линии и перехватил звонок. Это делается легко. Митяй перехватил ваш звонок, ответил вам, потом выждал нужное время и приперся к вам в квартиру под видом мента.
– Но… – Марго облизнула губы. – Зачем?
– Господи, да это же просто! Он обыскал вашу квартиру, но картины не нашел. Тогда он решил втереться к вам в доверие и выведать, куда вы ее спрятали.
– Но я ведь сказала ему, что продала.
– За сто долларов? – Граф засмеялся. – И вы думали, он вам поверил? Боже, я и не думал, что в наше время существуют такие наивные девушки. Вы просто мечта афериста!
Марго ненавидела, когда над ней смеялись, и почувствовала, как в душе у нее вскипает ярость.
– Хватит! – проговорила она дрожащим от негодования голосом. – Перестаньте!
Граф засмеялся еще громче. Ему стал вторить и Павлик. А там и Медведева проняло. Через несколько секунд все трое хохотали, как дети. Граф даже притопывал ногой. А Павлик, гогоча басом, показывал на нее толстым пальцем.
– Идиотка, – твердил он, гогоча. – Вот это идиотка!
«Да ведь у них истерика», – внезапно поняла Марго. Ей довольно часто приходилось видеть истеричных женщин, но бьющихся в истерике мужчин она видела впервые.
Они допустили ошибку, так нагло и громко высмеивая Марго. Когда душу Марго захлестывала волна гнева, она почти не соображала, что делает. Это случилось и сейчас. На самом пике истеричного веселья Марго вдруг схватила со столика початую бутылку мартини и швырнула ее в Графа.
Когда бутылка ударила бандита по лбу, он еще продолжал смеяться. Однако смех оборвался вместе со звоном разбитого стекла. В ту же секунду Медведев бросился на Графа. Пистолет в руке Графа громко рявкнул, Медведев остановился, схватился руками за живот, а затем пластом повалился на пол, ткнувшись лицом в ножку стола.
Граф покачнулся. Из разбитого лба на лицо ему хлынула кровь. Он медленно навел пистолет на Марго, но нажать на спуск не успел. Силы покинули Графа, он покачнулся и рухнул на руки подоспевшему Павлику.
Павлик был бледен, как тетрадный лист. Он уставился на Марго испуганным взглядом и пробормотал:
– Ты… Ты… его…
Марго шагнула вперед, подняла с пола выпавший из пальцев Графа пистолет и направила его на Павлика.
– Мне все надоело, – яростно проговорила она. – Я вызываю настоящую милицию!
Держа громилу на мушке, Марго достала из кармана джинсов мобильный телефон, набрала «02» и приложила трубку к уху. Она успела сказать всего одно слово:
– Здравствуйте…
Затем могучая рука схватила ее за ногу и резко дернула. Марго потеряла равновесие. Последним, что она увидела, падая, был стремительно приближающийся острый угол стола, а в следующую секунду она ударилась об этот угол головой и потеряла сознание.
Глава 10 Судьба Париж, 1911 год
1В последние месяцы их отношения с Николаем дали трещину. Анну выводили из себя бесконечные путешествия мужа. Зато она начала печататься. В ней понемногу зарождался великий русский поэт – Анна Ахматова, в замужестве Анна Андреевна Гумилева. Но Николай… Дома он был редким гостем. Анна знала, что за глаза многие действительно называют ее соломенной вдовой. Реагировать на такие замечания, конечно, глупо, но… Как избавиться от неприятного осадка в душе – вот в чем вопрос?
Многие месяцы Анна пыталась разобраться в себе. Все свои переживания и мысли доверяла бумаге. Это были не дневниковые записи, это были стихи.
Но и стихи не приносили успокоения. На душе было тяжело и тревожно. Хорошее во всем этом было лишь одно: Анна стала понимать мужа. Отправляясь в путешествия, он убегал не от нее, а сам от себя. От своих тревог, страхов, неуверенности и скуки. Пытался убежать. Надеялся. Но возможно ли это? Бог весть.
И вот, вконец измаявшись, его жена решила последовать его примеру. Если мужчина предпочитает бежать в русский лес, в американскую прерию или в африканскую пустыню, то Анна, будучи женщиной, не была настроена столь радикально. Целью своего бегства она избрала Париж.
Сказано – сделано. И вот она в Париже.
Кафе «Ротонда» ничуть не изменилось за год. Та же вывеска, то же меню, те же забавные тарелки, те же стены, на которых развешаны полотна художников. А вот и сами художники – сидят за своими обычными столиками и пьют вино. Но где же Модильяни? Кажется, его нет среди них?..
Анна пристальнее всмотрелась в веселую ватагу художников, но знакомого красивого лица не увидела. Она уж совсем было отвела разочарованный взгляд, но тут внимание Анны привлек художник, сидевший отдельно от других. Он был в широкополой шляпе, бородат и курил трубку с длинным мундштуком. За его столиком сидели три женщины. Уже немного пьяные, они постоянно улыбались, что-то лопотали наперебой и смотрели на художника влюбленными глазами.
Анна усмехнулась. Наверное, какая-нибудь богемная знаменитость. Здесь таких полно. А эти женщины – поклонницы его таланта. Женщинам нравится живопись, но еще больше им нравятся живописцы. Так уж устроен мир.
Засмотревшись на бородача, Ахматова совершила оплошность. Он перехватил взгляд Анны, поднялся из-за стола и решительно зашагал к ее столику. Анна смутилась и поспешно отвернулась. Определенно, с этими парижскими художниками нельзя встречаться взглядом. Они делают из этого слишком поспешные и далекоидущие выводы.
Анна услышала, как верзила остановился возле ее столика, но не повернулась. Она не хотела вступать в беседу с незнакомцем. И тут хрипловатый голос негромко произнес:
– Анна?
Она медленно повернулась и медленно подняла взгляд.
– Боже! – вырвалось у нее из груди. – Амедей?
Это был Модильяни. Слегка пополневший, до глаз заросший бородой, со странным блеском в потемневших и затуманившихся глазах.
– Можно мне присесть? – спросил он.
– Конечно!
Модильяни сел на стул и, подперев щеки руками, стал смотреть на Анну. С минуту он молчал, а потом тихо проговорил, продолжая любоваться ее лицом:
– Как я счастлив, что вы опять в Париже. Я так ждал этой встречи.
– Я тоже, – сказала Ахматова.
И замолчала, не зная, что еще сказать. Но тут снова заговорил Модильяни.
– Вы получали мои письма? – спросил он своим тихим, хрипловатым, как бы вкрадчивым, голосом. – Я отправил вам целую стаю.
– Да, получала. – От смущения Анна нахмурилась. – Глупо признаваться, но иногда я целыми днями жила только этими письмами.
– Только ими? – удивился он.
– Да, – кивнула она и на этот раз посмотрела на него смело и открыто. – До недавних пор моя жизнь была страшно размеренной и скучной.
– Вот как? – Он неуверенно улыбнулся. – А сейчас?
– Сейчас… – Анна пожала острыми плечами. – Сейчас все изменилось. Меня неплохо знают в Петербурге, и у меня появилась масса новых знакомых. В некотором роде я даже становлюсь знаменитостью.
– Благодаря вашим стихам?
Она кивнула:
– Да.
– Я знал, что это случится. К сожалению, у меня все складывается не так удачно. Я по-прежнему безвестный художник. Критики и зрители мною не интересуются. Поклонников у меня нет. Впрочем, я не в обиде. У меня полно идей и есть деньги на краски и холсты – а это главное.
Теперь Анна смотрела на него ласково и приветливо, как на старого друга, но при этом не скрывая своего любопытства.
– Амедей, вы сильно изменились, – сказала она, разглядывая его лицо.
Модильяни весело вскинул брови:
– Отрастил бороду?
– Не только. Теперь вокруг вас… женщины.
Модильяни покосился на свой столик, снова перевел взгляд на Анну и чуть прищурил темные глаза.
– Это натурщицы. Я плачу им за то, что они мне позируют. С некоторыми из них я подружился. Они хорошие, только немного несчастные. Ну, а как вы? Все еще замужем?
– Формально да.
– Что это значит?
– Мы с мужем редко видимся. Он все время путешествует. А когда не путешествует, готовит путешествия. Эти занятия поглощают его целиком.
– И все же вы… – Модильяни осекся, но, сделав на собой усилие, закончил фразу: – …любите его?
– Да, – просто ответила она. – Наверное. Но порой мне так тяжело разобраться в своих чувствах.
И замолчала. Модильяни тоже молчал.
– Где вы остановились? – спросил он после паузы.
– У друзей. Но хочу снять квартиру. Это возможно?
– Конечно. У меня есть одна на примете – на улице Бонапарта. Она вам понравится. Хотите, мы отправимся туда прямо сейчас?
Анна повела плечами.
– Но как же ваши спутницы? – тихо спросила она. – Это будет не по-джентльменски – оставлять их в одиночестве.
– Вы так считаете?
– Да.
Модильяни несколько секунд размышлял, после чего кивнул и сказал:
– Да, наверное, вы правы. Тогда я дам вам адрес и объясню, как добраться. Вы прекрасно знаете французский язык и сговоритесь с хозяином сами. Анна, я… Я так рад был повидаться с вами.
– Я тоже.
Модильяни взял в руки пепельницу, покрутил ее в пальцах, снова поставил на стол и вновь взглянул на Анну.
– Как вы думаете, мы еще можем встретиться? – робко спросил он.
– Я… – Анна вздохнула. «Я боюсь, – хотела сказать она, – боюсь не вас, но себя». Но вместо этого сказала: – Я не знаю.
Некоторое время он молчал, покусывая клок своей густой клошарской бороды, затем сказал необычайно серьезно:
– Если судьба захочет этого, она снова сведет нас.
– Вы так верите в судьбу?
Модильяни взглянул на нее темными, затуманенными глазами и тихо ответил:
– У меня ничего не осталось, кроме этой веры.
2Часы показывали два часа ночи, а Анне все не спалось. Тревога, от которой должен был избавить ее Париж, никак не проходила. За этот день она переделала много дел – сняла квартиру, встретилась с друзьями, гуляла возле Трокадеро и в Люксембургском саду, поужинала в рыбном ресторане на Монмартре.
К вечеру Анна чувствовала сильное утомление и надеялась, что сон придет быстро. Но он вообще отказался приходить. Анна бесшумной тенью бродила по комнате и думала о судьбе и о любви. Может быть, это одно и то же? Может быть, любви всегда сопутствует судьба, и чем неожиданнее извороты судьбы, тем более настоящей получается любовь?
Ей в голову пришли строки стихотворения, и она записала их. Анна надеялась, что за этими строками последуют и другие, но вдохновение оставило ее.
Тогда она снова принялась мерить шагами комнату, закутавшись в теплую шаль и обняв себя за плечи. Внезапно взгляд упал за окно. А в душе снова проснулась тревога. Почему? Отчего? Непонятно.
Тогда она прошла к окну и откинула штору. И вдруг увидела его. Сперва темная фигура остановилась перед домом. Потом мужчина, а это был мужчина, поднял голову и взглянул на ее окно. Анна испуганно отшатнулась и укрылась за шторой.
Он стоял очень долго. Десять минут? Двадцать? Анна не могла заставить себя отойти в глубь комнаты. Так они смотрели друг на друга. Видел ли он ее? Вряд ли. Для него окна дома должны были казаться пустыми. Зачем же он тогда смотрел? На что надеялся?..
Наконец он ушел. Весь остаток ночи Анна провела на ногах, время от времени останавливаясь у окна и выглядывая наружу. Улица оставалась пуста. Душа разрывалась от противоречий, а сердце саднила тоскливая игла.
Неужели Николай чувствует в своих путешествиях то же самое – вечную, неизбывную тоску?…
…Как только забрезжил рассвет, Анна оделась и вышла из дома. Она шла по улице быстрыми, уверенными шагами. Анна загадала, что если Модильяни будет дома, она… А что, собственно, она? Бросится ему на шею? Нет. Конечно, нет. Но… (Тут Анна усмехнулась.) Зачем об этом думать? Главное, чтобы открыл дверь. А там – будь что будет. Поэт обязан отдаваться во власть чувств и внезапных порывов. Отдаваться, не раздумывая, как бросаются в пропасть или в черный омут. Душа должна быть распалена страстями, только из такой души и могут произрастать стихи!
На тротуаре сонная рыжая девушка продавала цветы. Анна, сама не зная зачем, остановилась и купила у нее семь ярко-алых роз. Потом, прижимая к груди букет, направилась дальше. На серой парижской улице она смотрелась с этим пылающим букетом ярко, почти дико, как экзотическая птица в темном подмосковном лесу.
Прохожие оборачивались ей вслед, но Анна не обращала на них внимания.
Вот и дом. Мастерская Модильяни располагалась на втором этаже. Анна бегом взбежала по ступенькам, остановилась перед дверью и, не оставляя себе времени на раздумья, громко постучала. Ответа не последовало. Анна постучала снова – еще громче, чем прежде. Однако и на этот раз ей никто не открыл.
Модильяни не было дома. Судьба говорила с Анной недвусмысленно и четко.
Анна почувствовала, как к горлу подступают слезы, но сделала над собой усилие и не расплакалась. Будь что будет. Сейчас она вернется домой и ляжет спать. А утром… Утром купит билет до Петербурга и уедет из этого проклятого города, который обещал ей успокоение, но вместо этого еще сильнее разворошил душу.
На улице Анна вспомнила, что до сих пор держит в руках букет. Что делать с этими розами?
Анна выдернула из букета один цветок, задумчиво на него посмотрела, потом размахнулась и бросила в открытое окно мастерской. Потом выдернула второй, и его постигла та же участь. За вторым последовал третий, четвертый, пятый… Вскоре от букета ничего не осталось.