– Вот пример. Твой соотечественник Джеки Чан снялся в голливудском фильме, кстати говоря, фильме для семейного просмотра. Так главные злодеи, с кем он воюет, – русские. Я могу понять Чана, ему, может, лишние миллионы не помешают. А вот что будут думать дети, которые обязательно посмотрят этот фильм. Стереотипы закладываются с детства.
– Один фильм даже с участием Джеки Чана не сможет заложить стереотип, что русские люди – враги.
– Ну и прекрасно.
– Вспомнил! – вдруг воскликнул Чарли.
– Что такое?
– Твой платок!
– А что с ним не так?
– Это же платок, изготовленный по дизайну Джеки Чана и выпущенный в ограниченном количестве. Верно?
– Да.
– Платки Hermes недешевые, однако все же доступные. А этот платок стоит маленькое состояние.
– Я знаю. Но это была благотворительная акция. Деньги с продажи перечислялись в фонд «Сердце дракона». И я купила. Правда, я тогда еще не видела Чана, воюющего с русскими…
– Иначе бы не купила?
– Кто знает, – она смотрела куда-то вдаль, – наверное, нет. Знаешь, я люблю только один его фильм…
– Какой же?
– «Сердце дракона». И его фонд назван точно так же.
Чарли недоуменно поднял бровь:
– Я даже не помню такой… Впрочем… поклонником Джеки Чана я себя не считаю.
– А ты послушай. За три года до выхода на голливудские экраны фильма «Человек дождя» с великолепным актерским дуэтом Том Круз – Дастин Хофман в Гонконге была продемонстрирована картина «Сердце дракона». Название весьма знаковое – любой фильм со словом «дракон» в названии должен привлечь публику в кинотеатры. С другой стороны, дракон в китайском сознании ассоциируется с силами добра и справедливости. Поправь меня, если я не права.
– Так, – кивнул Чарли, – продолжай.
– Любой рядовой зритель Азии, а теперь и всего мира ожидает от картин с участием великого каскадера всех времен и народов именно экшена, прекрасной постановки боев, выверенных движений кунг-фу и удивительных трюков. Этот фильм многих разочаровал, и доходы от проката были невысоки. Да, сцены боев – как классика жанра – в фильме присутствуют. Но они были досняты позже, так как сам фильм получился настолько не «джекичановским», что создатели срочно приняли меры. Сегодня актер может быть доволен этим фильмом – ведь его мечта «быть вторым Робертом де Ниро», как мне кажется, воплотилась. Никаких боев, только психологизм роли, вживание в образ…
– Ну а фильм-то о чем?
– Ловкий и умелый спецназовец – Джеки Чан – переводится в полицию, получает первое задание. В это же время приходит уведомление о зачислении его во флот – а это мечта всей его жизни. И все бы шло замечательно, если бы не брат главного героя – тридцатилетний аутист Денни с сознанием десятилетнего ребенка. Не случайно все его друзья – дети, которые зачастую подбивают бедолагу на различные проказы, из которых вызволять неразумное дитя приходится брату-полицейскому. Череда обстоятельств привела к тому, что Денни стал соучастником ограбления ювелирного магазина, попал в заложники к банде. И брат-полицейский, чтобы спасти его, нарушает все мыслимые и немыслимые законы и предписания, выступая против полиции и банды одновременно. Финал – всю вину герой Джеки Чана берет на себя и отправляется в тюрьму. Сидеть придется ему долго, и вот в камере, во время работ, в тюремной столовой видятся ему то море, по которому так и не удалось пройтись на красивом корабле, то брат, о котором заботятся его оставшиеся на воле друзья и любимая девушка. И это очень сильный момент – за кадром звучит нежный голос певицы, и мы видим лицо Джеки Чана – его выразительные глаза. Никаких монологов и диалогов. Только лицо и взгляд: то рассеянный, то просто мертвый – глаза человека, у которого отняли все… Это берет за душу, слезы подступают. Таких сцен в дальнейшем у Джеки Чана практически не было, и его актерское дарование больше в таком амплуа не проявлялось. А жаль! Это самый сильный эмоциональный фильм, снятый в расцвете карьеры артиста в 1985 году. У нас в стране, понятное дело, мы смогли увидеть этот фильм в эпоху первых видеосалонов, но скорее всего, заглатывая видеопродукцию с Запада, пропустили его в пользу роскошных боевых сцен из «Полицейских историй». Лично я считаю, что создатели фильма «Человек дождя» просто умыкнули сюжет у гонконгского режиссера.
– Надо посмотреть! – воскликнул Чарли. – Я совершенно не помню этого фильма. «Человек дождя» прекрасно помню, а этот фильм прошел мимо меня. О детях-аутистах, кстати, недавно был снят китайский фильм «Рай океана».
– В котором блеснул другой мастер боевых искусств китайского кинематографа Джет Ли. Ты его имеешь в виду? – осведомилась Анна.
– Да. Я не предполагал, что Джет Ли способен сыграть так глубоко и проникновенно. Но ты права – Джеки Чана киноведы запомнят только за его экшн-фильмы, как бы ни хотелось ему пожать лавры драматического актера… – Он взглянул на часы: – Кажется, подъезжаем.
– Этот роскошный лимузин подвезет нас прямо к ресторану?
– К сожалению, нет. Мы остановимся недалеко от ресторана. А вечером на том же месте грузовичок нас будет ждать, чтобы отвезти назад.
– Во сколько?
– В половине десятого. Завтра рано вставать.
– Я не возражаю. Интересно, что такого ты сказал Пелетье, что он отпустил нас?
– Ничего особенного. Давай я помогу тебе сойти.
Чарли спрыгнул на асфальт, Анна наклонилась, обняла его за плечи, и он легко перенес ее, словно бы она весила не больше пушинки.
– Извини, – пробормотала она.
– За что?
– За таскание тяжестей, я не самая худенькая женщина на свете.
– Для меня – ты легкая ноша.
Она развязала платок и накинула его на плечи как тогда, в Париже.
В глазах Чарли зажглись искры восхищения. Но он промолчал.
– Нам далеко идти? – осведомилась Анна и улыбнулась ему такой теплой улыбкой, что у него затрепетало где-то за грудиной.
– Нет, – пробормотал он, – а почему ты так улыбаешься?
– Ты знаешь, я чувствую себя школьницей, сбежавшей с уроков. Только сейчас я поняла, как устала. И вдруг – свобода! Такая радость!
– Понятно, – он улыбнулся ей в ответ.
Она огляделась:
– Мда, Чаньджоу – не самый красивый город в Китае. Ты посмотри, дома всех стилей. И древние лачуги, и «советский ампир», и панельные коробки восьмидесятых… Вон здание с претензией на небоскреб новой эпохи… А движение на дорогах – ужасное. Я это давно приметила. Как люди могут так ездить? Это же верный способ распрощаться с жизнью…
– К счастью, дорогу нам переходить не надо, идем прямо и вперед.
– Веди меня, мой рыцарь!
Чарли рассмеялся. Эта женщина творила с ним что-то невероятное. Кровь прилила к его лицу, и кожа приобрела бронзовый оттенок. Необычный оттенок, ведь смуглые люди редко столь заметно краснеют.
– Я взял на себя смелость пригласить тебя в ресторан «Лепесток сливы». Мы на западе, поэтому кухня здесь сычуаньская. Но я выбрал именно это место, так как здесь есть блюда европейской кухни, если тебе не захочется китайской еды. Но я рекомендую попробовать китайскую кухню, это проверенное заведение, здесь все свежее и вкусное и не такое традиционно сычуаньское, что ли…
Они подошли к зданию, отделанному в псевдостаринном китайском стиле. У входа их встретил низенький толстый мужчина и, кланяясь, провел за столик.
– Это обед dim sum, – продолжил пояснять Чарли. – Само название dim sum означает «легкий толчок сердца» и представляет собой чудесную форму трапезы. Вместо того чтобы заказывать блюда по меню, ты просто сидишь за столиком и следишь за проезжающими мимо серебристыми тележками, уставленными небольшими тарелками: клецки, пирожки, сладкие булочки, горшочки с разнообразными деликатесами. Если тебе что-то понравится, просто укажи на блюдо пальцем, и его тут же поставят перед тобой. Повторять можно сколько хочешь.
– Ой, как здорово! Я слышала о таких обедах, но еще не пробовала. И как предусмотрительно – на столе лежат столовые приборы. Никак не могу научиться есть палочками…
– Рекомендую попробовать салат с побегами бамбука. Сейчас осень, поэтому это блюдо считается деликатесом. Еще обязательно попробуй пельмени с разными начинками. Свинину в горшочке с рисом. И десерты. Они здесь очень вкусные.
Когда первый голод был утолен, Чарли откинулся на спинку стула и осмотрелся.
– Видно, дела у владельца идут неплохо, но не настолько, чтобы подремонтировать зал.
Анна тоже огляделась вокруг.
– По-моему, все очень симпатично. Но тебе виднее, у тебя же свои закусочные. А как они называются?
– Это целая сеть закусочных. А называются просто «Золотой лотос». Ведь корни и семечки лотоса очень вкусны и полезны. Кроме того, золотой лотос – символ достатка и долголетия.
– А что тогда означает слива?
– Смотря что хозяин имел в виду, когда так называл свой ресторан. В китайской символике цветы сливы мейхуа – символ нового года. Ее лепестки означают нежность цветения и умирания в расцвете. Ее цветущие побеги – олицетворение стойкости и жизненной сущности.
– Как поэтично! Только какое отношение это имеет к ресторану?
– Китайские названия и символы часто спрятаны один в другой, как… ну вот как ваши русские матрешки. Видишь, я о России кое-что знаю.
– Да, действительно. А что это за симпатичные булочки?
– О, это очень вкусно, попробуй. – Чарли знаком показал официантке, чтобы она остановилась. – Начинка из сладких бобов, с непривычки будет чересчур сладко.
– А твои закусочные «Золотой лотос» процветают?
– Думаю, что да. Но я тебе не рассказал о своем любимце…
– Любимце?
– Помнишь, неизвестный скакун Абубакир принес миллионы нашей семье?
– Да, такое сложно забыть…
– Так вот, у меня тоже есть прекрасный скакун из Австралии, там хорошие породы лошадей. И я его назвал Абубакир.
– Ты сам его выезжаешь?
– Иногда я, но в основном специальные люди.
– Ты действительно миллионер?
– Мне кажется, что богатство всегда сопряжено с излишествами, с возможностью доставлять себе и близким бесконечную череду удовольствий, которые быстро становятся необходимостью, с важными и не очень важными приобретениями и развлечениями.
– При этом человек не боится завтрашнего дня, он чувствует себя уверенно и стабильно. А бедность практически соседствует с нищетой. Я ужасно боюсь нищеты. – Анна передернула плечами. – Любая болезнь, лишающая способности работать, может стать фатальной…
Ее глаза потемнели, губы сжались. В ее взгляде он прочел что-то очень личное, видимо, обычно глубоко скрываемое в душе.
– Но и богатство, и нищета одинаково уродуют души людей, богатство развращает и требует повелевать. Нищета побуждает к бунту. Лишь немногие могут пройти испытание большими деньгами или нищетой и остаться при этом людьми… Анна…
– Да?
– Мы ведь пришли отдохнуть. Помнишь, что мы сбежали с уроков? Давай веселиться!
– Да, извини, это я затеяла такой разговор. Но меня мучает одно воспоминание. Оно тоже грустное.
– Какое же?
– Ты рассказал о своем Абубакире. А я вспомнила сюжет, который показывали по телевизору. У нас в России на юге есть уникальная ферма, где выращивают лошадей старинной породы – першеронов. Они великолепны, годятся и под седло, и как тяжеловозы. В России выводились с восемнадцатого века. И вот показали этот конезавод. Там осталось всего пятьдесят коней. Все остальные погибли от голода! И никому до этого нет дела. Я просто плакала, когда видела этот репортаж. Стала узнавать, как можно помочь, но не нашла никакой информации…
– Да, веселиться у нас сегодня не получается.
– Это я порчу тебе настроение.
– Я давно хотел задать тебе вопрос… Но что-то не до него было… Ты в детстве училась балету?
Анна облегченно выдохнула, почему-то она ожидала другого вопроса, более личного, ждала и боялась его.
– Я не училась профессионально, но меня отдали в очень хорошую школу. Я там занималась шесть лет. А потом увлеклась английским языком и изучала его в московском университете. Но балет не бросила, люблю его до сих пор, знакома со многими артистами балета. Кстати, сейчас в Пекине проходят гастроли Большого театра.
– Никогда не был на гастролях Большого балета…
– А я в Москве была на гастролях пекинской оперы. Слушала «Турандот». Очень занятно – артисты синтезировали традиционную пекинскую оперу и произведение Пуччини. Знаменитая ария Nessun dorma в стиле китайской оперы звучала так необычно и так красиво!
– К сожалению, Пекинская опера переживает не лучшие времена. В Пекине ее посещают больше иностранцы, чем сами китайцы. В Гонконге кантонский вариант пекинской оперы «умер» еще раньше. Кажется, тот самый Джеки Чан, имя которого мы упоминаем сегодня весь день, был последним учеником настоящей школы Пекинской оперы. Потом она пришла в упадок.
Он взглянул на часы:
– Ого! Кажется, что только пришли, но нам уже пора. Жаль, что этот вечер пролетел так быстро…
– Чарли, спасибо за приглашение. Было прекрасно!
Чарли задержал на ней пристальный взгляд – казалось, с его губ готовы были сорваться главные слова, но он удержался и вместо этого произнес:
– Я помню, что можно свернуть в переулок, пройти следующую улицу насквозь, и мы окажемся на месте, где нас будет ждать наше авто.
Они свернули в переулок. Странно, но переулок оказался длинным и темным, стены домов, закрытые двери производили впечатление крепостных стен, от которых веяло холодом и сыростью.
Сначала они услышали рев мотоцикла, затем увидели, как два мотоциклиста выскочили из-за угла справа. Первый поднял руку и слегка затормозил, второй промчался прямо к ним, пролетел мимо так близко, что они почувствовали жар двигателя, и развернулся за их спиной. Снова взревел мотор. Теперь два мотоциклиста понеслись к ним с двух сторон.
– Чарли?
– Встань там! – скомандовал он, указывая на глубокую нишу в стене.
Теперь на пути мотоциклистов стоял он один. Когда они приблизились к нему почти вплотную, Чарли что-то прокричал по-китайски. Ему не ответили и повторили свой маневр. Он снова оказался словно бы зажатым между двумя ревущими мотоциклами. И будто в замедленном кино Анна увидела, как Чарли высоко подскочил, когда первый мотоциклист проезжал мимо него, невероятным образом развернулся в воздухе и сбил затянутого в кожу мотоциклиста на асфальт. Тот тяжело свалился, шлем откатился в сторону, а все еще работающий мотоцикл полетел прямо под колеса второго. Раздался пронзительный крик, другой мотоциклист упал вместе со своей машиной, но тотчас же вскочил, рывком поставил мотоцикл на колеса, оседлал его, развернулся и, не заботясь о судьбе товарища, поверженного на землю, умчался прочь.
Чарли опустился на корточки перед все еще лежащим молодым парнем. Задал пару коротких вопросов, на которые тот ответил явно бранными словами. Когда парень попытался встать, Чарли почти неуловимым движением снова уложил его на землю.
Анна вышла из своего укрытия, но Чарли свирепо крикнул ей:
– Назад!
Она прислонилась спиной к стене, с силой вжавшись в дверь. Дверь внезапно подалась, и Анна чуть не упала в маленький дворик позади. В домах с трех сторон двора не было видно ни света, ни людей.
– Чарли, иди сюда, – позвала она. – Оставь его! Сюда!
Он оглянулся на ее зов, перевел взгляд на встающего на ноги мотоциклиста и, как показалось Анне, в один быстрый прыжок «перелетел» к ней. Они шагнули во двор, закрыли дверь и задвинули тяжелый потемневший от времени засов.
С той стороны кто-то дернул за ручку, несколько секунд спустя кто-то или что-то с силой ударилось в дверь: она немного прогнулась, но замок оказался крепким.
Чарли прижал палец к губам:
– Тихо!
Дверь одного из домов открылась. Из светлого прямоугольника дверного проема в сгущающуюся тьму шагнула женская фигура. Она что-то тихо спросила, и Чарли так же тихо ей ответил. «Хорошо», – отозвалась женщина, слегка поклонилась и сделала жест, приглашающий в дом. Чарли с ответным поклоном поблагодарил, и через минуту они стояли в невероятно бедной, но чистой комнате.
– Наверное, надо вызвать полицию, – разомкнула губы Анна. – Кто это был?
Чарли сосредоточенно нажимал на клавиши мобильного телефона.
– Полицию не надо, – отрывисто произнес он, – это местные хулиганы развлекаются. Банда какая-то промышляет, кочует из города в город на мотоциклах. Они увидели тебя, решили, что можно поживиться.
– А кому ты звонишь?
– Пелетье. Сказать, что мы не вернемся сегодня. И чтобы завтра за нами машину прислал.
Анна опустилась на низенький диванчик. Только сейчас ей стало страшно.
Быстро завершив разговор с Луи, Чарли снова что-то скороговоркой сказал хозяйке дома, и она кивнула. Женщина была явно немногословна или просто испугана.
Чарли присел рядом с Анной:
– Как ты себя чувствуешь?
– Немного страшно, – призналась она, – но ты такой молодец. Как полезно знать кунг-фу.
Он фыркнул:
– Да и не кунг-фу это вовсе было. Но неважно. Пелетье все же свяжется с полицией, а завтра нас будет ждать легковая машина. Прости меня, Анна.
– За что? – изумилась она.
– Это я завел тебя в переулок, мы заблудились, и ты так испугалась. Я очень виноват.
– Чарли, не надо так говорить. Что случилось, уже случилось. Как зовут нашу хозяйку?
– Лю Сяо. Она просит прощения, но у нее есть только одна теплая комната, где мы можем переночевать. И предлагает чай.
Анна поблагодарила хозяйку парой простых фраз, в которых она была уверена, что не ошибется.
– Чая не хочется. Даже не знаю, чего хочется. Я все еще полна адреналина. Скорее бы наступило завтра.
– Если ты не возражаешь, давай все же пойдем в комнату, а то хозяйка по законам гостеприимства будет обязана все время находиться рядом с нами, предлагать угощения… Не будем ее смущать.
– Хорошо. – Анна поднялась с диванчика. – Все удобства, я полагаю, на улице?
Спустя полчаса они сидели друг напротив друга в крошечной комнате. Анна сидела на софе, Чарли – на краешке раскладушки. В комнате стоял неизменный комод с термосом и чаем. Над комодом висело потемневшее от времени зеркало. Рядом с софой стоял старый, вероятно, даже старинный стул. На нем Анна оставила сумку, плащ и платок, который золотился единственным ярким пятном в полутемной комнате.