Путники заглянули в Привратный чертог. Он был просторней и выше, чем Двадцать первый. Посредине этого удлиненного зала двумя рядами тянулись колонны, похожие на могучие каменные деревья. Поднятые вверх ветви деревьев поддерживали теряющийся в сумраке потолок. Сперва, совсем недалеко от арки, зал рассекала широкая трещина, в которой буйно полыхало пламя, и на черных стволах деревьев-колонн дрожали кроваво-красные блики. Иногда змеистые языки пламени злобно обвивались вокруг колонн. Над расселиной клубилась дымная туча.
– Если б мы шли по Главному Тракту, нас перебили бы у этой трещины, – покачав головой, проговорил Гэндальф. – Будем надеяться, что нам повезло и она задержит наших преследователей. Однако времени терять нельзя…
Только Гэндальф это сказал, как путники услышали тяжкий грохот, угрожающие крики и звуки рога. От грохота содрогнулись каменные колонны и бессильно опали языки пламени.
– За мной! – властно приказал Гэндальф. – Если сегодня солнечный день, орки не решатся выходить из пещер. Последнее усилие, и мы спасены!
Гэндальф торопливо вышел из-под арки и побежал по Привратному чертогу на восток. Зал оказался более длинным, чем думали Хранители; но пол был ровный, и бежать им было бы вовсе не трудно, если б не их застарелая усталость. За расселиной послышались пронзительные вопли – орки заметили убегающих путников. Над головой Фродо просвистела стрела. Боромир глянул назад и расхохотался.
– Ишь, рассвирепели! – прокричал он. – А вот не устраивай другим ловушек!
– Рано радуешься! – оборвал его маг. – Впереди опасный и узкий мост.
Вскоре им открылась черная пропасть и узкая, без перил, арка моста длиной в пятьдесят-шестьдесят шагов. Гномы выстроили его столь узким, чтобы защищать Морию от врагов, если те выломают внешние ворота. Идти по нему можно было лишь гуськом. Подбежав к мосту, Гэндальф остановился, и его окружили запыхавшиеся Хранители.
– Гимли – первый, – приказал маг. – За ним – хоббиты, Леголас и люди.
Стрела клюнула Фродо в спину и, со звоном отскочив, упала на землю. Другая, проткнувшая шляпу мага, торчала из нее, как черное перо. Фродо с тревогой посмотрел назад. За расселиной, в отсветах огня, толпились черные фигурки орков – их собралось там несколько сотен. Они размахивали длинными копьями и черными, в багровых бликах, ятаганами. Все громче грохотал глубинный гром – Р-Р-Р-Р-0-К, Р-РР-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-0-К, Р-Р-Р-Р-0-К.
Леголас вынул из колчана стрелу, но, оглянувшись, испуганно вскрикнул и уронил ее. К расселине подошли два громадных тролля с длинными каменными плитами в руках: они собирались соорудить мост. Однако не троллей испугался эльф. Внезапно орки в страхе расступились, и путники увидели исполинскую тень, окутанную космато клубящейся тучей, в ней угадывалась свирепая мощь, внушающая ужас всему живому.
У расселины туча на миг замерла, и багровое пламя сейчас же поблекло, будто придушенное завесой дыма. А потом чудовищный союзник орков легко перемахнул раскаленную трещину, и поблекшие было языки пламени с приветственным гулом взметнулись вверх, радужно расцветив косматую тучу, сгусток тьмы в туче уплотнился и обрел очертания громадного человека с клинком пламени в правой руке и длинным огненным хлыстом в левой.
– Спасайтесь! – отчаянно закричал Леголас. – Это Барлог! Его не уничтожишь! Спасайтесь!
Глаза гнома остекленил ужас.
– Вот оно. Великое Лихо Дарина, – прошептал он и, выронив топор, закрыл лицо обеими руками.
– Барлог, – хрипло пробормотал Гэндальф. – Теперь понятно. – Он оперся на Жезл. – А я и так до смерти устал.
…Барлог стремительно приближался к Хранителям. Тролли перекрыли расселину плитами, и орки двинулись вслед за Барлогом. Боромир громко протрубил в рог, и клич Гондора, усиленный эхом, остановил орду наступающих орков; даже Барлог на мгновение задержался. Но отзвуки вскоре заглохли, и враги снова двинулись вперед.
– Бегите! Живо! – скомандовал Гэндальф. – Поднимайтесь по лестнице и уходите к Зеркальному. Этот противник вам не по силам. Да и я не смогу его остановить, если в бой ввяжутся орки с троллями. Мне надо встретить его на мосту. – Путники по одному перешли мост и остановились около лестницы, не в силах бросить Гэндальфа одного. А Боромир с Арагорном застыли у рва.
Темная туча с огненными проблесками, окутывающая черную фигуру Барлога, неспешно подползла к узкому мосту. В середине моста, опираясь на Жезл и устало ссутулившись, стоял Гэндальф. Барлог тоже на мгновение замер; его косматая мантия уплотнилась и раздалась в стороны, как два крыла; огненный хлыст со многими хвостами щелкнул, рассыпая багровые искры; клинок раскаленного, но темного пламени обрел форму изогнутого меча. Однако Гэндальф не сдвинулся с места. эээ – Уходи, – негромко проговорил он. Орки молчали; ПривратцыЙ чертог затопило зловещее предгрозовое безмолвие. – Я служитель вечного солнечного пламени, – все так же негромко продолжал Гэндальф, – и повелитель светлого пламени Анора. Тебе не поможет Багровая тьма: Огонь Глубин на земле бессилен. Ты не пройдешь по мосту. Уходи!
Барлог ничего не ответил Гэндальфу. Проблески огня в его крыльях угасли, но багровой чернью налился ятаган и тускло засветились хвосты хлыста. Он шагнул вперед, и черные крылья, неожиданно выросшие до гигантских размеров, завесой тьмы нависли над магом. Однако сомкнуть два черных крыла над серо-серебристой фигуркой Гэндальфа Барлогу явно было не под силу.
Тогда он развел ослабевшие крылья и поднял багрово-черный ятаган.
Холодно взблеснул голубоватый Яррист.
Путников ослепила синеватая вспышка, раздался звон, и багровый ятаган распался на тысячу осколков. Барлог вздрогнул и в замешательстве попятился; маг покачнулся, однако не отступил.
– Ты не пройдешь, – проговорил он.
Барлог молча устремился вперед. Засвистел и оглушительно хлопнул хлыст.
– Ему не выстоять одному! – вскричал Арагорн и побежал по узкому мосту к магу. – Элендил! – громко воскликнул он. – Я с тобой, Гэндальф, мы его сокрушим!
– Гондор! – грозно прорычал Боромир и помчался по мосту вслед за Арагорном.
А Гэндальф поднял Магический Жезл и, когда он засверкал, как маленькое солнце, резко, наискось, опустил его вниз, словно бы перечеркивая мост перед Барлогом. Вспыхнул сноп серебристого пламени. Магический Жезл сломался пополам, а мост под Барлогом обрушился в пропасть.
С хриплым воем проваливаясь вниз, Барлог взмахнул над головой хлыстом, и хлыст дважды опоясал мага. Увлекаемый в пропасть тяжестью Барлога, Гэндальф ухватился за мост руками, однако не удержался и, вскрикнув: «Беги-и-ите!» – исчез в пасти Морийского рва; черный обломок разрушенного моста, похожий на высунутый из пасти язык, мелко подрагивал в наступающей тьме.
Беззвучная тьма стала бархатно-черной. Парализованные ужасом, путники молчали. Первыми опомнились Арагорн с Боромиром. Едва они успели отступить к лестнице, остатки моста рухнули в пропасть. Мертвую тишину нарушил Арагорн.
– Надо идти, – сказал он спутникам. – Это его последняя воля. Отныне я поведу Отряд.
Спотыкаясь на крутой неосвещенной лестнице, путники побрели за Арагорном вверх; Боромир замыкал колонну беглецов.
Лестница вывела их в гулкий коридор; Арагорн не задерживаясь двинулся вперед. Рядом с Фродо шел всхлипывающий Сэм, да и сам Фродо безмолвно плакал. Глухой, постепенно замирающий рокот едва заметно сотрясал пол. Р-Р-Р-Р-0-К, Р-Р-Р-Р-0-К, Р-Р-0-К… Р-О-К…
Впереди показался освещенный зал. Хранители невольно зашагали быстрее. Зал освещали четыре окна, узкие и длинные, словно бойницы. Напротив коридора, из которого они вышли, путники заметили каменную дверь. Открыв ее, они увидели Ворота – высокую, ослепительно сияющую арку.
Вернее, Ворот путники не увидели – их давно не было, – они увидели выход. А у выхода, в тени, расположились часовые, пятеро спокойно дремлющих орков; здесь не ожидали появления Хранителей. Первым вскочил предводитель стражи – и тут же упал, сраженный Арагорном. Остальные орки в ужасе разбежались. Хранители быстро подошли к выходу и спустились по древним каменным ступеням.
Страшное путешествие завершилось.
Арагорн без отдыха двинулся дальше: он решил сразу же уйти от Ворот, чтоб орки не смогли настигнуть Отряд. Перед путниками лежала долина Черноречья. Мглистые горы заслоняли солнце, но впереди долина приветливо золотилась, а вверху синело просторное небо с легкими барашками белых облаков. Совсем недавно перевалило за полдень.
Остановившись, они оглянулись назад. В прозрачной тени Мглистого хребта угрюмо чернела громадная арка. Где-то глубоко-глубоко под землей чуть слышно ворочался умирающий грохот – Р-Р-Р-Р-0-К, Р-РР-Р-0-К… Р-Р-О-К… Р-О-К…
И тут, не в силах преодолеть скорбь, Хранители дали волю слезам. Одни стояли и плакали молча, другие рыдая повалились на землю. Всхлипывал даже суровый Боромир. Еще раз чуть слышно вздохнули глубины – РОК, – и в долине воцарилась тишина.
И тут, не в силах преодолеть скорбь, Хранители дали волю слезам. Одни стояли и плакали молча, другие рыдая повалились на землю. Всхлипывал даже суровый Боромир. Еще раз чуть слышно вздохнули глубины – РОК, – и в долине воцарилась тишина.
Глава VI. КВЕТЛОРИЭН
– Нам пора уходить, – сказал Арагорн. Оглянувшись, он поднял Андрил и воскликнул: – Прощай, Гэндальф! Я ведь говорил: «Тебе угрожает смертельная опасность». По несчастью, я оказался прав – и безнадежным видится наше путешествие! – Повернувшись к спутникам, Арагорн добавил: – Но мы и без надежды пойдем к Мордору. Может быть, нам удастся отомстить. А на скорбь у нас нет времени, друзья. Нам предстоит многотрудный путь.
Путники вытерли слезы и огляделись. На севере, по узкому затемненному ущелью между двумя отрогами Мглистого, катился, прыгая с уступа на уступ, серовато-белый вспененный поток, а немного дальше к северо-востоку возвышались три исполинских пика – Фануиндхол, Карадрас и Селебдор.
– Видите? Это Черноречный Каскад, – показал на уступчатое ущелье Арагорн. – Именно оттуда мы спустились бы в Черноречье, улыбнись нам счастье Багровых Ворот.
– А над нами вместо этого посмеялся Баразинбар. Вон он и сейчас, проклятый, ухмыляется! – Гимли погрозил горе кулаком.
Отроги Мглистого, образующие ущелье с каскадом серебристых от пены водопадов, тянулись к востоку лиги на полторы, а потом русло Серебрянки расширялось, и она спокойно текла по равнине до впадения в большое овальное озеро, наполовину закрытое тенью Мглистого; однако гладкая поверхность озера казалась темной даже на востоке – там, где его не закрывала тень. Зеркальная, без ряби, озерная вода была похожа на вечернее небо, каким оно видится из освещенной комнаты. Иссиня-лазоревый овал озера обрамляли ярко-зеленые луга.
– Помните, я его спросил в Остранне, – с грустью сказал своим спутникам Гимли, – «неужели же мне суждено это счастье – увидеть наше заповедное озеро?» И вот теперь я увидел Зеркальное, а чувствую себя осиротевшим и несчастным…
Хранители шагали по древней дороге, мощенной шестиугольными растрескавшимися плитами; трещины в плитах и стыки между ними поросли вереском и колючим терновником. Дорога спускалась к холмистой равнине, сворачивала у Зеркального на юго-восток и потом тянулась по берегу Серебрянки; возле дороги, то справа, то слева, валялись разбитые каменные статуи. У озера высилась огромная колонна, ее вершина была разрушена.
– Это Даринский Столп! – воскликнул Гимли. – Арагорн, можно я спущусь к озеру?
– Только сразу же возвращайся обратно, – посмотрев на небо, ответил Арагорн. – Солнце закатится часа через три. Днем орки из пещер не выходят, но к ночи снарядят за нами погоню, так что нам надо уйти подальше. Сейчас новолуние, и ночь будет темной, а в темноте орки необычайно опасны.
– Пойдем, ты должен заглянуть в Келед-Зарам, – позвал гном Фродо и побежал вниз.
Фродо, преодолев апатию и усталость, побрел к темному овалу Зеркального; следом за хозяином пошел и Сэм.
Возле колонны Гимли задержался и, когда подошли хоббиты, сказал:
– Видите, тут по-морийски написано: «Отсюда Дарин впервые заглянул в Келед-Зарам». – На колонне виднелись полустертые руны, однако прочитать их было невозможно: песок и ветры заровняли надпись. – Давайте заглянем в озеро и мы! – повернувшись к берегу, предложил Гимли.
Путники наклонились над темной водой. Сначала они ничего не увидели. А потом в сине-зеркальной поверхности проступили серебристые блестки звезд – хотя на небе сияло солнце – и снежные шапки высоких гор. Путников озеро почему-то не отразило, и они в смущении отошли от берега.
– Здравствуй и прощай, Заповедное Озеро! – низко поклонившись, воскликнул Гимли. Потом повернулся к хоббитам и добавил: – Здесь покоится Корона Дарина. Она ожидает его пробуждения…
– Что ты там видел? – спросил Пин Сэма, когда гном и хоббиты догнали Отряд. Но задумавшийся Сэм ничего не ответил.
Серебрянка на севере, а Белогривка на юге ограничивали большую холмистую долину с основанием из черных скальных пород, прикрытых слоем плодородной почвы; поэтому дно у рек было черным, и долину исстари называли Черноречьем, хотя, освещенные лучами солнца, обе реки весело серебрились, а чернели только вечерами да в непогоду. Возможно, первые жители долины пришли сюда, когда было пасмурно.
Путники шагали по берегу Серебрянки.
– От Зеркального до слияния Серебрянки с Белогривкой лиг десять, – на ходу рассказывал Арагорн, – и там, в лесу, мы сможем заночевать. Этот путь наметил для Отряда Гэндальф, чтобы выйти потом к Великой Реке. Когда Серебрянка и Белогривка сливаются, образуется полноводная Золотая Ворожея, которая впадает в Андуин Великий.
– Они сливаются у Кветлориэна, – с радостным волнением подхватил Леголас, – самого прекрасного поселения эльфов, расположенного в удивительном Золотом Лесу. Серебряные деревья Кветлориэна (у них серо-серебристая кора) не теряют осенью густой листвы: она становится ярко-золотой и держится на ветках до прихода весны. Весною прошлогодняя листва опадает, устилая лесные поляны золотом, а на ветках, одновременно с новыми листьями, распускаются золотисто-желтые цветы, наполняющие воздух медовым благоуханием. Так повествуют древние легенды – я-то ни разу не был в Лориэне. Хотелось бы мне побывать там весной!
– Там и зимой неплохо побывать, – обронил Арагорн. – Но Лориэн далеко. А сейчас нам надо уйти от Мории, поэтому прибавьте-ка шагу, друзья.
Арагорн размашисто шагал вперед, и Сэм с Фродо начали отставать. Они весь день ничего не ели. У Сэма от ссадины, оставленной ятаганом, поднялся жар и кружилась голова; а вместе с тем после жаркой Мории его прохватывала на ветру дрожь – даром что в небе сияло солнце. Фродо хрипло и часто дышал; каждый шаг давался ему с трудом.
Через полчаса, посмотрев назад и увидев, что хоббиты очень отстали, Леголас тревожно окликнул Арагорна. Тот оглянулся и подбежал к отставшим. Следом за ним вернулся и Боромир. Остальные Хранителе сразу остановились.
– Простите, друзья, – сказал Арагорн. – Сегодня так много всего случилось, и я так спешил увести вас от Мории, что про ваши-то раны совсем забыл. Да вы и сами-то хороши – не напомнили! Конечно же, нам надо было задержаться и первым делом осмотреть ваши раны!.. Ну а теперь чуть-чуть потерпите. Впереди есть удобное для привала место, и там уж я сделаю все, что смогу. Давай-ка, Боромир, понесем их на руках!
Вскоре путники увидели ручей, с тихим журчанием впадающий в Серебрянку. А потом, перекатившись через черный порог, Серебрянка разливалась широкой заводью, которую обступили разлапистые пихты с плотным подлеском из колючей ежевики. Арагорн продрался сквозь колючие кусты и вышел на маленькую прибрежную поляну, поросшую голубикой и затененную пихтами. Здесь устроили короткий привал. Солнце начинало клониться к западу, а они одолели только несколько лиг, и орки без труда могли их настигнуть…
Пока Хранители собирали сушняк, разводили костер и кипятили воду, Арагорн осматривал раны хоббитов. Ссадина Сэма была неглубокой, но она почему-то до сих пор кровоточила, и Арагорн с беспокойством склонился над Сэмом. Однако осмотр его явно обрадовал.
– Тебе повезло, – сказал он Сэму. – Многие расплачивались гораздо серьезней за своего первого убитого орка. Ты был ранен чистым клинком. А орки нередко мажут ятаганы очень сильными и зловредными ядами. Эту-то ранку мы быстро залечим. – Арагорн порылся в вещевом мешке и достал пригоршню засохших листьев. – Это листья целемы, – объяснил он, – я нарвал их неподалеку от горы Заверть. Сухие, они действуют слабее, чем свежие, но твою-то ссадину, думаю, исцелят. Положи их в кипяток, а когда он остынет, Промой рану и осторожно вытри. Ну, теперь твоя очередь, Фродо.
– Мне уже лучше, – объявил хоббит, не давая Арагорну расстегнуть на нем плащ. – Я просто устал и очень проголодался – отдых и еда меня полностью вылечат.
– Оказаться между молотом и наковальней – не шутка, – усмехнулся Арагорн и серьезно добавил: – А вдруг у тебя переломаны ребра? Нет уж, ты не противься осмотру! – Он бережно снял с Фродо плащ, рубашку… недоуменно нахмурился, а потом рассмеялся. Кольчуга мерцала, как Серебрянка под солнцем. Арагорн снял ее, слегка встряхнул – и драгоценные камни радужно сверкнули, а шорох тонких кольчужных колец напомнил ему шум летнего дождичка. – Посмотрите-ка, друзья, – сказал Арагорн, – на драгоценную шкурку нашего Фродо. Если бы средиземские охотники знали, что у хоббитов такая редкостная шкурка, они бы толпами стекались в Хоббитанию…
– И стрелы искуснейших охотников Средиземья не причинили бы хоббитам ни малейшего вреда, – разглядывая кольчугу, заметил Гимли. – Ведь это же кольчужная рубаха из мифрила! Из мифрила!!! А такой великолепной работы я, признаться, ни разу не видел – и даже не знал, что такое возможно. Не об этой ли кольчуге говорил Гэндальф? Тогда он, по-моему, ее недооценил.