– Ишь, а ведь вы скоро превзойдете Бильбо! – выслушав песню, восхитился Сэм.
– Куда мне, – возразил Фродо. – Но что мог, я сделал.
– Только, знаете, сударь, хорошо бы еще придумать, какой он был искусник насчет всяких фейерверков. Что-нибудь вроде такого вот куплета:
хотя он устраивал все еще чудесней.
– Ну, это уж ты сам опиши. Или, может, опишет когда-нибудь Бильбо. А я больше говорить сейчас про Гэндальфа не в силах. И не знаю, как расскажу об его участи Бильбо…
Фродо и Сэма одолевало беспокойство. Они решили прогуляться по лесу, но в тихих, ласково прохладных сумерках обоим казалось, что исполинские ясени шелестят им про скорое расставание с Лориэном.
– Что ты думаешь об эльфах, Сэм? – нарушил Фродо шелестящую тишину. – Я уже задавал тебе этот вопрос, но с тех пор мы ближе узнали эльфов. Так что ты думаешь про них теперь?
– Да ведь они, эльфы-то, здорово разные, – откликнулся Сэм, – даром что родичи. Эльф, он, конечно, одно слово – эльф, его и по голосу ни с кем не спутаешь… А присмотришься – непохожи они друг на друга. Вы вот возьмите хоть здешних, благословенных, – наш-то, Леголас, он ведь вовсе другой. Здешние привязаны к своей Благословении вроде как мы с вами к нашей Хоббитании. Они ли уж переделали, по себе свою землю, или она их к себе приспособила, этого я вам сказать не могу, а только их край как раз им под стать. Они ведь не хотят никаких перемен, а тут и захочешь, так ничего не изменишь. У них даже завтра никогда не бывает: просыпаешься утром – опять сегодня… если вы понимаете, про что я толкую. И магии ихней я ни разу не видел…
– Да тут ее ощущаешь на каждом шагу! – перебив Сэма, воскликнул Фродо.
– Ощущаешь-то ощущаешь, а видеть не видишь, – упрямо возразил хозяину Сэм. – Вот Гэндальф, тот был и правда маг – помните, какие он засвечивал огни? Все небо горело, и слепой бы увидел… Жаль, что Владыки нас больше не зовут. Потому что, я думаю, ихняя Владычица может показать настоящее волшебство… Хотелось бы мне на это поглядеть! Да и вы бы, наверно, с удовольствием посмотрели, раз уж бедняга Гэндальф погиб.
– Нет, – сказал Фродо. – Здесь и так хорошо. А Гэндальф нужен мне без всякой магии. Я ведь любил его не за то, что он маг.
– Оно конечно, – согласился Сэм. – И вы не подумайте, что я их ругаю. Просто очень мне хочется увидеть настоящие чудеса – как в древних сказках. А так-то край даже лучше раздольского. Тут ведь живешь – вроде ты и дома, а вроде бы приехал в гости на праздник… если вы понимаете, про что я толкую. Меня бы отсюда и пирогом не выманить – да ведь никто за нас наше дело не сделает, а значит, пора собираться в дорогу. Потому что, как любил говорить мой старик, сидя сиднем дела не сделаешь. И сдается мне, что здешние эльфы в нашем походе никакие не помощники, даже и с ихней благословенной магией. Куда уж им против настоящего мага! Мы еще наплачемся в пути без Гэндальфа!
– Наверно, – со вздохом откликнулся Фродо. – И все же я думаю, что Владычица эльфов захочет дать нам прощальное напутствие.
Едва он сказал последние слова, навстречу им вышла Владычица Лориэна – высокая, стройная и прекрасная.
Она поманила хоббитов за собой и, обойдя с востока вершину холма, привела их на обнесенную оградой поляну. Замедлив шаги, хоббиты огляделись. По поляне струился неглубокий ручей, вытекающий из фонтана у жилища Владык, а вдоль ручья шла пологая лестница. Все трое спустились по лестнице в лощинку, и здесь, возле гладкой как зеркало заводи, хоббиты увидели серебряную чашу на низком постаменте из белого мрамора. Возле чаши стоял серебряный кувшин.
Владычица нагнулась, взяла кувшин и наполнила чашу водой из ручья. Потом легонько дохнула на воду, дождалась, когда рябь успокоится, и сказала:
– Перед вами Зеркало Владычицы Лориэна. Я привела вас к нему для того, чтобы вы, если у вас достанет решимости, заглянули за грань обыденно зримого.
В синеватом сумраке тесной лощинки высокая и стройная фигура Галадриэли излучала, как почудилось взволнованным хоббитам, холодное бледно-опаловое сияние.
– А зачем нам заглядывать за грань зримого и что мы увидим? – спросил ее Фродо.
– По моей воле Магическое Зеркало явит вам все, что вы пожелаете, – ответила хоббиту Владычица Лориэна. – Но гораздо интереснее, а главное – полезней предоставить Зеркалу полную свободу. Я не знаю, что именно покажет вам Зеркало – прошлое, определившее вашу нынешнюю жизнь, или какие-нибудь сегодняшние события, способные повлиять на вашу судьбу, или то, что, возможно, случится в будущем. Да и вы едва ли сумеете понять, какие события открываются перед вами – минувшие, нынешние или грядущие… – Владычица помолчала и спросила Фродо: – Так хочешь ли ты заглянуть в мое Зеркало?
Фродо не ответил на ее вопрос.
– А ты? – обратилась Владычица к Сэму. – Насколько я знаю, – добавила она, – у вас назвали бы это волшебством. Слово «волшебство» мне не очень понятно – тем более что вы именуете волшебством и уловки, которыми пользуется Враг. Ты хотел увидеть эльфийскую магию – или, по-твоему, настоящее волшебство, – так попробуй заглянуть в Магическое Зеркало.
– Я попробую, – неуверенно отозвался Сэм. И, обернувшись к Фродо, со вздохом сказал: – Хорошо бы глянуть на Торбу-на-Круче. Мы ж просто страх сколько не были дома! Да разве волшебство Норгорд-то покажет? Небось увижу я какие-нибудь звезды… или такое, что и понять невозможно.
– А все же попробуй, – сказала Галадриэль. – Только не касайся воды руками.
Сэм вскарабкался на подножие постамента и опасливо заглянул в серебряную чашу. Темная вода отражала лишь звезды.
– Ясное дело, – проговорил он ворчливо, – звездочки небесные… – И внезапно умолк. Вместо черного неба с яркими звездами в чаще сияло весело солнце и на ветру подрагивали ветви деревьев. Однако понять, что ему привиделось, хоббит не успел, ибо свет померк, и в неясной мгле он заметил Фродо – тот лежал возле темной каменной стены, и лицо у него было мертвенно-бледное. Потом видение опять изменилось, и Сэм увидел самого себя. Он брел нескончаемыми темными коридорами, долго взбирался по спиральной лестнице, стараясь кого-то разыскать – но кого?.. Точно в причудливо обрывчатом сне, перед ним уже снова сияло солнце и мелко подрагивали ветви деревьев – не от ветра, как ему показалось вначале, а под ударами топора. Сэм всполошился.
– Что за лиходейство! – вскричал он зло. – Кто ему дозволил, проклятому Пескунсишке? Они же полезные Норгорду деревья – чтоб затенять дорогу от Мельницы до Приречья, – а он, проклятый лиходейщик, их рубит! Эх, очутиться бы сейчас в Хоббитании – он бы у меня на носу себе зарубил не хвататься ручищами за чего не просили!
Но, вглядевшись внимательней, Сэм обнаружил, что там, где стояла Старая Мельница, строится уродливый кирпичный дом, а рядом со стройкой вздымается к небу закопченная красно-кирпичная труба. Клубы дыма, быстро сгущаясь, черной завесой затягивали Зеркало.
– А в Норгорде-то худо, – пробормотал Сэм. – Господин Элронд, видно, знал, что делает, когда посылал Перегрина домой… Ну лиходейщики! – вдруг выкрикнул он, соскочил с пьедестала и угрюмо сказал: – Я ухожу домой. Они разрушили Исторбинку и выгнали на улицу моего старика. Я видел – ковыляет он, горемыка, по Норгорду и катит в тачке все свое барахлишко.
– Ты же не можешь вернуться один, – спокойно напомнила Сэму Галадриэль. – Когда тебе очень захотелось уйти, ты решил, что не вправе покинуть Фродо. А Зеркало часто открывает события, для которых время еще не настало и, весьма вероятно, никогда не настанет – если тот, кому оно их открыло, не свернет с выбранной им однажды дороги, чтобы предотвратить возможное будущее. Магическое Зеркало – опасный советчик.
– А мне и не надо никаких советов. И волшебства не надо, – пробурчал Сэм. Потом замолчал и сел на траву. – Нет уж, наша дорога домой лежит, по всему видать, через Мордор, – после паузы глухо выговорил он. – Но ежели мы доберемся до Хоббитании, а там все окажется, как было в Зеркале, пусть лиходейщики пеняют на себя!
– А тебе не хочется заглянуть в Зеркало? – посмотрев на Фродо, спросила Галадриэль. – Ты сказал, что всюду ощущаешь здесь магию… но эльфийская магия тебя не прельщает?
– Я и сам не знаю, – ответил Фродо. И, немного помолчав, с надеждой добавил: – Ты думаешь, мне стоит в него заглянуть?
– Я не буду тебе ничего советовать, – сказала Галадриэль. – Решайся сам. Да и видения Зеркала не принимай за советы, ибо, случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать свою собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда и помогают в борьбе… По-моему, ты достаточно мудр и отважен, чтобы верно понять увиденное в Зеркале, но поступай как хочешь, – заключила Галадриэль.
– А тебе не хочется заглянуть в Зеркало? – посмотрев на Фродо, спросила Галадриэль. – Ты сказал, что всюду ощущаешь здесь магию… но эльфийская магия тебя не прельщает?
– Я и сам не знаю, – ответил Фродо. И, немного помолчав, с надеждой добавил: – Ты думаешь, мне стоит в него заглянуть?
– Я не буду тебе ничего советовать, – сказала Галадриэль. – Решайся сам. Да и видения Зеркала не принимай за советы, ибо, случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать свою собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда и помогают в борьбе… По-моему, ты достаточно мудр и отважен, чтобы верно понять увиденное в Зеркале, но поступай как хочешь, – заключила Галадриэль.
– Я хочу посмотреть, – проговорил Фродо и, взобравшись на постамент, заглянул в Зеркало. Гладь воды сразу же просветлела – взгляду хоббита открылась равнина, освещенная лучами заходящего солнца. Вдали равнину замыкали горы; от гор, петляя меж пологими холмами, тянулась к Фродо полоска дороги, но потом она круто сворачивала налево и вскоре исчезала за чертой горизонта. По дороге ползла чуть заметная точечка – Фродо всмотрелся, – крохотная фигурка… Хоббита охватило радостное волнение: он был уверен, что это Гэндальф, но с белым жезлом и в белом плаще. Однако лица его Фродо не разглядел – он ушел по дороге налево, за горизонт, – и потом, вспоминая этого белого путника, Фродо не смог для себя решить, Гэндальфа он видел или Сарумана; а равнину стерло новое видение.
По маленькой комнате с квадратным столом, заваленным грудой исписанных листков, от окна к двери прохаживался Бильбо; в окно барабанили капли дождя, а старый хоббит был чем-то взволнован, внезапно он замер, но поверхность Зеркала подернулась рябью, и комнатка исчезла.
Когда Магическое Зеркало прояснилось, Фродо по внезапному озарению осознал, что перед ним, чередой разрозненных видений, мелькают вехи великой Истории, в которую и его вовлекла судьба.
Ему открылось штормовое Море – он сразу понял, что именно штормовое, хотя до этого Моря не видел, – вздыбленное сизыми громадами волн, тяжелые тучи закрывали солнце, но оно, прожигая их свинцовую пелену, освещало корабль, плывущий к востоку. Потом возник многолюдный город, рассеченный надвое могучей рекой, потом – горделивая горная крепость о семи башнях из белого камня. А потом сверкнуло рассветное солнце, осветив совершенно спокойное Море. Прозрачную рябь голубоватой воды вспарывал корабль под черными парусами и с белым деревом на узком флаге. Корабль медленно приблизился к берегу и тотчас же скрылся за дымным заревом, и солнце закатилось, и в багровом сумраке краткими вспышками кровавых боев проступили картины нескончаемой битвы, и багровый сумрак стал черной тьмой, и Фродо ничего уже не мог разглядеть. А потом, когда тьма немного поредела, от берега отвалил серебристый кораблик и вскоре скрылся в морских просторах. Фродо приготовился слезть на землю.
Но зеркальная чаша вдруг опять почернела – словно черная дыра в бесконечную пустоту, – и, всплыв из тьмы на поверхность Зеркала, к Фродо медленно приблизился ГЛАЗ. Обрамленный багровыми ресницами пламени, тускло светящийся мертвенной желтизной, был он, однако, напряженно-живым, а его зрачок – скважина в ничто – постоянно пульсировал, то сужаясь, то расширяясь. Фродо с ужасом смотрел на Глаз, не в силах вскрикнуть или пошевелиться.
Стеклянисто-глянцевое яблоко Глаза, иссеченное сетью кровавых прожилок, ворочалось в тесной глазнице Зеркала, и Фродо, скованный леденящим ужасом, понимал, что Глаз, обшаривая мир, силится разглядеть и Хранителя Кольца, но, пока у него есть воля к сопротивлению, пока он сам не захочет открыться, Глаз бессилен его обнаружить. Кольцо, ставшее неимоверно тяжелым, туго натягивало тонкую цепочку, и шея хоббита клонилась вниз, а вода в Зеркале кипела и клокотала.
– Осторожнее, мой друг. Не коснись воды, – мягко сказала Фродо Галадриэль, и он отпрянул от черного кипятка, и Глаз, постепенно тускнея, утонул, а в Зеркале отразились вечерние звезды. Фродо торопливо соскочил с постамента и, все еще дрожа, посмотрел на Владычицу.
– Мне знакомо твое последнее видение, – проговорила она. – Не надо пугаться. Но знай – не песни и лютни менестрелей и даже не стрелы эльфийских воинов ограждают Лориэн от Черного Властелина. Ибо, когда он думает об эльфах, мне открываются все его замыслы, и я могу их вовремя обезвредить, а ему в мои мысли проникнуть не удается.
Владычица посмотрела на восток и как бы отстранила что-то левой рукой, а правую медленно подняла к небу. Вечерняя Звезда, любимица эльфов, светила столь ярко, что фигура Владычицы отбрасывала на землю чуть заметную тень. В лощинке уже было по ночному темно, но внезапно ее словно молния озарила: на левой руке у Владычицы Лориэна ослепительно сверкнуло золотое кольцо с овальным переливчато-перламутровым самоцветом, и Фродо понял – или так показалось.
– Да, – спокойно подтвердила Галадриэль, хотя он ни слова не сказал вслух. – Одно из Трех сохраняется в Лориэне. Мне доверено Кольцо Нэнья. Враг об этом не знает – пока. И от твоей удачи – или неудачи – зависит судьба Благословенного Края. Ибо, если ты погибнешь в пути, Магия Средиземья падет перед лиходейством, а если сумеешь исполнить свой долг, мир подчинится всевластному Времени, а мы уйдем из Благословенного Края или станем, как и вы, смертными, добровольно сдавшись новому властелину, от которого не спасешь даже память о прошлом.
Галадриэль умолкла; молчал и Фродо; потом он посмотрел ей в глаза и спросил:
– А какую судьбу выбрала бы ты – если б тебе было дано выбирать?
– К сожалению, мне не дано выбирать, – печально ответила ему Владычица. – Мы будем вечно вспоминать Лориэн – даже за Морем, в Благословенной Земле, – и наша тоска никогда не смягчится. Однако ради победы над Сауроном эльфы готовы отказаться от родины – поэтому мы и приютили Хранителей: вы не в ответе за судьбу Лориэна… А если б я стала мечтать о несбыточном, то мне захотелось бы, чтоб Вражье Кольцо навеки сгинуло в Андуине Великом.
– Ты мудра, бесстрашна и справедлива, – сказал ей хоббит. – Хочешь, я отдам тебе Вражье Кольцо? Его могущество – не по моим силам.
Неожиданно Владычица звонко рассмеялась.
– Так, значит, мудра, бесстрашна и справедлива ? – все еще усмехаясь, повторила она. – Когда ты предстал предо мною впервые, я позволила себе заглянуть в твое сердце – и тебе удалось отомстить мне за это. Ты становишься поразительно прозорливым, Хранитель! Зачем скрывать, я много раз думала, как поступлю, если Вражье Кольцо волею случая окажется у меня – и вот теперь я могу его получить! Зло непрерывно порождает зло, независимо от того, кто принес его в мир, – так, быть может, я совершу великое благо, завладев доверенным тебе Кольцом?
Тем более что мне оно достанется без насилия и я не сделаюсь Черной Властительницей! Я буду грозной, как внезапная буря, устрашающей, как молния на ночных небесах, ослепительной и безжалостной, как солнце в засуху, любимой, почитаемой и опасной, как пламя, холодной, как зимняя звезда, – но не ЧЕРНОЙ!
Она подняла к небу левую руку, и Кольцо Нэнья вдруг ярко вспыхнуло, и Фродо испуганно отступил назад, ибо увидел ту самую Властительницу, о которой только что говорила Галадриэль, – ослепительно прекрасную и устрашающе грозную. Но она опять мелодично рассмеялась и опустила руку, и самоцвет померк, и Фродо с облегчением понял, что обознался:
перед ним стояла Владычица эльфов – высокая, но хрупкая, прекрасная, но не грозная, в белом платье, а не в сверкающей мантии, и голос у нее был грустно-спокойный.
– Я прошла испытание, – сказала она. – Я уйду за Море и останусь Галадриэлью.
После долгого молчания Владычица сказала:
– Пойдемте. Завтра вы покинете Лориэн, ибо выбор сделан и время не ждет. А сейчас вас желает видеть Владыка.
– Но сначала ответь мне, – попросил ее Фродо, – на вопрос, который я не задал Гэндальфу: хотел спросить его, да все не решался, а потом он погиб в Морийских пещерах. Мне доверено главное Магическое Кольцо – почему ж я не вижу других Владетелей? Почему не знаю их тайных помыслов?
– Ты ведь не пытался увидеть и узнать, – ответила Владычица. – И никогда не пытайся! Это неминуемо тебя погубит. Разве Гэндальф тебе не говорил, что сила любого Магического Кольца зависит от могущества его Владетеля? Если ты будешь распоряжаться Кольцом, не сделавшись истинно могучим и мудрым, то рано или поздно Всеобщий Враг сумеет подчинить тебя своей воле и ты, незаметно для себя самого, начнешь выполнять все его повеления. Помни – ты Хранитель, а не Владетель: тебе доверено не владеть, а хранить. Трижды ты надевал на палец Кольцо… однако скажи – по своей ли воле? И все же ты стал удивительно прозорливым! Тебе открылись мои тайные мысли – не многие Мудрые могут этим похвастаться! Ты увидел Глаз Великого Врага и Кольцо Нэнья у меня на пальце… Скажи, ты заметил мое Кольцо? – спросила Владычица, повернувшись к Сэму.