В крепости пришлось установить телефонный коммутатор на два десятка номеров, пока ручной. В помещении коммутатора посменно дежурили три девушки из вогулок, обученные простейшим навыкам переключения штекеров по номерам. Вогулы считали такую работу «господской» и очень гордились своим местом, ценили его. После того, как Ерофей Килин перешёл на радиодело, модернизацией и дальнейшим проведением телефонной линии занялись Петя Стрелков, его приятель, взявший в подручные двух вогульских пареньков, наиболее толковых. За такую работу парни получали немного, но, сам статус причастности к господским телефонам многого стоил. В Прикамске единственная телефонная линия после бегства Алимова со всей семьёй простаивала, хотя все бывшие пленники пугачёвцев во главе с батюшкой уже вернулись в посёлок. На этих парней-телефонистов были у нас свои планы, если не пойдут парни с нами на Восток, отправим в Санкт-Петербург, с Марией Алексеевной, налаживать телефонизацию столицы. Думаю, Никита в полной мере использует такую возможность для наших целей.
Вечеряли мы с Володей, как обычно, вдвоём, уложив своих жён с растущими наследниками спать. Обсудили расход боеприпасов, внеся необходимые поправки в наши планы. Такое короткое сражение потребовало неожиданно большой траты миномётных снарядов. Придётся увеличить запас мин вдвое против ранее запланированного.
— Если казаки до утра не уйдут, — отхлебнул я крепкого чая, — выйду к ним на разговор. Странные какие-то они, англичанин уверяет, что такое нападение огромных денег стоит, за идею казаки не воюют.
— Не ходи, какая нам разница, кто их нанял?
— Рискну, кажется мне, будет от этого польза. Да не бойся, возьму револьверы, твой бронежилет надену, от крепости далеко не стану отходить, успею добежать. Нет же у казаков снайперских винтовок.
Неделю назад, Володины мастера приготовили нам подарок, байдану. Не настоящую, в виде жилета, но, достаточно прочную. На испытаниях пластины отлично выдержали выстрел из «Луши», немного погнувшись. Я объяснил своим взрослым приёмным дочерям, как нужно обшить байдану, чтобы она выглядела обычным жилетом, а под стальные пластины подложили толстый слой войлока. В целом, такая защита немного напоминала бронежилет старого образца, армейский, хотя внешне выглядела обычной тёплой жилеткой. Девушки пустили сверху неброскую вышивку, отвлекавшую внимание постороннего наблюдателя от внутреннего содержимого жилета.
Утром, казаки остались на месте, демонстративно не покинули своих шатров, хотя поняли, что мы их можем в любой момент расстрелять. С рассветом они разводили костры, готовили пищу. Что ж, смелые люди, пойдём, поговорим. Я надел свой бронежилет, закрепил сверху пояс с револьверами, как у ковбоев, и подошёл к главным воротам крепости. Надвратная пушка дала холостой залп, наверняка обратив внимание казаков на ворота. Скоро из них вышел я с белым флажком в руке, прошёл полсотни шагов и остановился, воткнув флажок в снег. В ожидании парламентёра, я осматривал вчерашнее поле сражения. Крови было много, но, ни одного мёртвого тела на поле не было. Либо никого не убили, либо ночью казаки собрали своих убитых. То и другое хорошо характеризует наших противников.
Не прошло и получаса, в мою сторону направился одинокий всадник, спешившийся за десяток шагов и степенно подошедший ко мне. Мы несколько минут молча мерялись взглядами, бородач с хищным горбатым носом и золотой серьгой в ухе, смотрелся настоящим, классическим казаком, вроде атамана Ермака. Судя по отсутствию седины в бороде, был он моложе меня, около тридцати лет. Я улыбнулся и представился,
— Воевода крепости и Таракановского завода, Андрей Быстров.
— Атаман Ерофей Подкова, яицкие казаки мы.
— Чем же, атаман, тебе наша крепость не понравилась. Неужели Пугачёв велел захватить нас?
— Мы Емельяну не служим, нужда была в ружьях твоих, воевода.
— Так заходи, покупай, приценяйся, продадим. Наши лавки и в Астрахани есть, не стоило так далеко забираться.
— Астраханские ружья мы все скупили и патроны тоже. Захотелось ещё взять, да платить нечем.
— Куда же тебе, атаман, столько ружей, слава Пугачёва покоя не даёт?
— Не даёт покоя, ты прав, только не слава, а наше будущее, — атаман протянул мне нашу листовку, адресованную восставшим крестьянам, — ты писал?
— Я, понравилось?
— Правду там писано, что Емельку до конца года поймают и казнят?
— Мне врать ни к чему, да ещё об этом в бумаге писать. Правда, всё так и будет. Ты и без меня это понимаешь, никогда крестьянам настоящих солдат не победить. Против разжиревших гарнизонных инвалидов еле справляются, а суворовских солдат не выдержат, побегут сразу. Думаю, Пугачёв и сам всё понимает.
— Значит, осенью пойдёшь на восток?
— Придётся, после прихода царских войск тут такое начнётся, меня власть и без того не любит. Ни та, ни другая. Говори, что предлагаешь?
— Мы тоже на восток собрались, огненного припаса мало. Дай нам вперёд ружей и припасов, в Сибири встретимся, отслужим или расплатимся рухлядью.
— Разговор долгий, бери двух-трёх близких людей, приезжайте на санях к воротам. Если договоримся, сразу всё погрузим. Не испугаешься?
— Нет, — вспыхнул румянец на щеках, выдавая молодость атамана.
Глава третья
Ерофей Подкова не испугался, через полчаса к воротам крепости подъехали трое саней, из них, отряхивая с одежды сено, выбрались четверо переговорщиков с атаманом во главе. Каждый был вооружён пистолем за поясом и саблей, требовать разоружения у входа в крепость я не стал, сейчас казаки явились в качестве гостей, не надо показывать, что мы их боимся. Однако, револьверы с поясом я надел и Володе велел вооружиться. Разговаривали мы с казаками тоже впятером, пригласив для переговоров наших мастеров. За длинным обеденным столом участники переговоров расселись классически, напротив друг друга. Мы с Ерофеем оказались в центре, я предложил ему начать первым.
— В общем, обсудили мы всё, да подались к вам, узнать насчёт Сибири, да оружием разжиться, — закончил свой рассказ Подкова.
— Чего же по-человечески не подошли, не поговорили, продали бы мы ружья да припасы к ним, для того их и делаем, — удивился мастер ружейного производства Лука Попов.
— Думали мы, — оглянулся на своих товарищей справа атаман, — денег у нас нет. Вот и решили попробовать захватить завод ваш, да ружья трофеями взять. Вот и взяли, почти сотня раненых и восемь казаков схоронили. Сильно вы нас наказали.
— Сейчас чего предлагаете? — Володя постарался перевести разговор от взаимных обид в рабочее русло, — зачем вам наши ружья, коли, у каждого по своему стволу имеется?
— Так наши фузеи с вашими ружьями не сравнить, сами знаете, — вступил сидящий справа от атамана казак, — нам бы сотню таких ружей с припасами, тогда …
— Коли продадим вам ружья, чем будете расплачиваться и когда? — меня интересовали настоящие намерения казаков. Если наобещают с три короба, значит, отдавать не собираются, хотят нас «кинуть».
— За год наберём ясак, будем отдавать мягкой рухлядью, — твёрдо заверил Подкова.
— По какой цене? — общение с торговцами при продаже вогульских мехов подковало меня в ценах на меха. Чем дальше от Петербурга, тем дешевле стоила мягкая рухлядь. Соболь, купленный в Забайкалье за десять рублей, в столице будет продан за триста тех же самых рублей. При удаче, естественно, без удачи продажа шкурки принесёт не больше двухсот серебряных рублей.
— По уральской цене, — атаман замолчал, понимая наглость и безнадёжность своих предложений.
— Подождите нас здесь, гости дорогие. — По моему знаку все наши переговорщики вышли в мой кабинет. У столовой в коридоре осталось отделение наших бойцов, все вооружены револьверами. Казаки нуждались в присмотре, те ещё обманщики. Вполне возможно, что переговоры лишь повод для попытки захвата крепости, такой уж я недоверчивый.
На коротком совещании мы всё-таки решили рискнуть, продать казакам оружие с патронами. В любом случае, на складах скопились почти тысяча нереализованных «Луш», если казаки расплатятся, мы могли выручить за сотню стволов с патронами чистой прибыли до двадцати тысяч рублей, огромные деньги. Кроме того, налаженные связи с казаками могли помочь нам в будущем, в Сибири, чем чёрт не шутит, помогут в трудный момент. Помощь пяти сотен профессиональных бойцов никогда не помешает, тем более, на Дальнем Востоке. Потеряем ружья и припасы, так они и так, лежат на складе мёртвым грузом, и будут там пылиться до осени, пока не установится порядок. Жаль, что в поры те прекрасные мы уже будем далеко отсюда.
Остаток дня прошёл в моей активной торговле с казаками по стоимости мягкой рухляди, коей будут расплачиваться за оружие. Глядя на упорство, с каким торговался атаман и его соратники, за каждый рубль стоимости шкурок, надежда на честную оплату оружия появилась вполне обоснованная. Потому, я не стал дожимать казаков до конца, удовлетворившись средней стоимостью рухляди между уральскими и байкальскими расценками. Дальше мы долго обговаривали и записывали возможные места встречи, так называемые «пароли и явки», в Южной Сибири. Именно туда собирались казаки, туда пролегала и наша дорога. Я предупредил о наших людях, направленных в Охотск, о том, что те будут подниматься по Амуру и ставить острог. Оговорив все тонкости, казаки подписали наш договор о продаже товара, с упоминанием его стоимости и расценок оплаты. К этому времени сотня ружей уже была погружена на сани, мешки с патронами стояли у ворот крепости. В качестве бонуса, мы отдали казакам все трофейные бочонки с порохом, взятые у пугачёвцев. Нам они вряд ли пригодятся, своего пороха предостаточно.
Остаток дня прошёл в моей активной торговле с казаками по стоимости мягкой рухляди, коей будут расплачиваться за оружие. Глядя на упорство, с каким торговался атаман и его соратники, за каждый рубль стоимости шкурок, надежда на честную оплату оружия появилась вполне обоснованная. Потому, я не стал дожимать казаков до конца, удовлетворившись средней стоимостью рухляди между уральскими и байкальскими расценками. Дальше мы долго обговаривали и записывали возможные места встречи, так называемые «пароли и явки», в Южной Сибири. Именно туда собирались казаки, туда пролегала и наша дорога. Я предупредил о наших людях, направленных в Охотск, о том, что те будут подниматься по Амуру и ставить острог. Оговорив все тонкости, казаки подписали наш договор о продаже товара, с упоминанием его стоимости и расценок оплаты. К этому времени сотня ружей уже была погружена на сани, мешки с патронами стояли у ворот крепости. В качестве бонуса, мы отдали казакам все трофейные бочонки с порохом, взятые у пугачёвцев. Нам они вряд ли пригодятся, своего пороха предостаточно.
Весь вечер и ночью усиленные караулы напряжённо наблюдали за кострами в лагере казаков, а утром о пребывании людей напоминали лишь кострища, да девять могильных крестов в роще. Казаки умчались, увидим ли мы их снова? Или останемся в их памяти очередными обманутыми торгашами, поводом похвастать в кампании? Сейчас, после их отъезда, я начал сомневаться в своих прежних мыслях, своей уверенности в правдивости атамана Подковы. Однако, хлопот хватало и без того, наша разведка отправилась в Прикамск, в другие стороны, продолжая исправно нести караульную службу. Мы вернулись в свои мастерские, работа захватывала лучше всяких сражений. Тем более, что наметился небольшой прорыв в радиоделе.
Спокойной жизни, к сожалению не предвиделось. Разведчики проводили казаков атамана Подковы до Камы, те направились строго на юг, в противоположную движению восставших сторону. Войско Пугачёва, тем временем медленно ползло вверх по Каме, перемалывая все населённые пункты и крепости на своём пути. Ходили слухи, что к Петру Фёдоровичу прибывают всё новые добровольцы, не только русские. Все малые народы Прикамья примкнули к восстанию. В середине февраля нам пришлось отбить попытку нападения на крепость, больше трёхсот вотяков, вооружённые топорами, вилами и косами, шли на восток. По пути пытались разграбить Прикамск, но были отогнаны от окраин посёлка. Дойдя до Таракановки, восставшие обманулись малыми размерами деревни, решив, что сопротивления не встретят. Видимо, только этим можно объяснить ту бесшабашность, с какой толпа крестьян бросилась на крепостные стены.
С другой стороны, стен у нашей крепости, как таковых не было. За рвом и земляным валом стояли типичные хозяйственные постройки, высокие бревенчатые сараи, возможно, они и придали нашему заводу такой беззащитный вид. Неопытным бойцам, вотякам, невдомёк было присмотреться внимательнее к нашим постройкам. Тогда бы они заметили, что все сараи стоят впритык, не оставляя места для прохода человеку. Вдоль наружных стен в сараях на уровне второго этажа устроены закрывающиеся бойницы. Кроме того, высокие сторожевые башенки много скажут своим видом опытному человеку. Среди вотяков, нападавших на крепость, таких, видимо, не оказалось. Потому набросились они на ворота, азартно рубили их, воспринимая нашу крепость обычным богатым подворьем. Стража, действуя строго по инструкции, вынуждена была бросить пару гранат, затем отстреливать наиболее активных крикунов.
Да, наши парни все были обучены, стрелять в каждом бою в первую очередь по командирам или крикунам, при их отсутствии, по пушкарям или любым стрелкам, лучникам или вооружённым огнестрельным оружием. Так, что после нескольких выстрелов неудавшиеся разбойники ринулись в сторону от ворот, бросая своё немудрёное оружие. Наши трофеи пополнились очередным запасом «скобяного товара», как назвал трофейные топоры и вилы Володя. Кроме того, пришлось подобрать два десятка раненых и растоптанных парней, не имевших возможности передвигаться самостоятельно. Не бросать их на верную смерть, устроили раненых на постой в крестьянские дома, на долечивание. Всем хозяевам, взявшим вотяков на постой, я обещал по одному рублю, если они уговорят пленных остаться с нами, осесть на хозяйство. По рублю за каждого сагитированного мужика, которым можно обещать земельный участок и помощь в строительстве избы.
Трудно сказать, останутся ли вотяки на хозяйстве, но в людях мы нуждались. Хозяйство наше росло, рабочие руки не прибывали, а поголовье скота увеличивалось. После каждого отбитого штурма наши разведчики отбивали у отступивших врагов по десятку-другому коней. Бежавшие вотяки тоже бросили десяток саней, не успев выпрячь оттуда лошадей. Так, посреди зимы, невольно пришлось пристраивать к крепости ещё одну конюшню, а свободных бойцов отправлять на закупки сена и овса в окрестные деревни, не затронутые набегами бунтовщиков. С такими темпами строительства мы здорово вырубили ближайшие леса, но, деваться некуда, в этом веке существует лишь гужевой транспорт. Для нашего трансконтинентального похода кони необходимы в максимально возможном количестве.
Как раз после постройки новой конюшни и вернулся отряд Палыча, да не один, с добычей. Палыч веселился не меньше нашего, он привёз к нам покупателей оружия. Впервые официальные представители Демидовых решили закупить наши ружья, сразу полтысячи стволов с запасом патронов. Зная примерную стоимость оружия, они привезли деньги с собой, потому переговоры оказались короткими, мы быстро ударили по рукам. Переночевали покупатели в крепости, с раннего утра отправились обратно на двенадцати санях, груженных нашим оружием. Нам такая удачная сделка принесла не только шесть тысяч рублей серебром и первые официальные контакты с Демидовыми. Мне удалось получить от демидовских представителей рекомендательные письма к управляющим алтайских заводов. Теперь первая часть нашего путешествия представлялась безопасной и обеспеченной.
Палыч, после отъезда покупателей, таинственно пригласил меня к себе и рассказал следующее.
— Мы, до встречи с покупателями, успели изрядно пограбить демидовские заводы, маскируясь под бунтовщиков. Этим я не говорил, ребята наши молчали, не дураки. Одним словом, захваченных мастеров и трофеи ребята отвезли на нашу Вогулку.
— Много? — не удивился я, зная Ивана, его азартный нрав. Вогулкой мы называли бывшее тайное жилище первых двадцати вогул, что привели обучать Егор с Пахомом.
— Сорок три мастера, литейщики, механики, кузнецы, почти всех из цепей вынули, да тонны четыре меди, столько же свинца и, радуйся, три фляги ртути, пудов пять в общей сложности. — Он наслаждался моей радостью на лице, потом добавил, — ещё дюжину золотоискателей привёз, в холодной сидели, своего часа дожидались.
— Блин, придётся недостроенную конюшню под жильё обустраивать, а рядом новую конюшню начинать. Вези свои трофеи, благодетель.
К сожалению, той же ночью, в неразберихе размещения новичков, четверо золотоискателей бежали, не поверив, что их оставят в живых и на свободе. С остальными мы нашли общий язык, пообещав им любимую работу без опаски быть схваченными и ограбленными. Они согласились дождаться лета, тем более, что зимой золото никто не моет, чтобы не скучали, я определил им для обучения два десятка вогулов, молодых парнишек, скучавших среди сородичей в стойбище. Старатели пытались встать на дыбы, но, аргументы нашего ухода весной на восток, а также необходимость отрабатывать хлеб до весны, возымели своё действие. Причём, я пригрозил, чтобы учили на совесть, не пытаясь обманывать, мол, рано или поздно обман будет раскрыт, а Урал маленький, никуда старатели не денутся, даже, когда бегут.
Палыч, посмотрев на наши муки с попыткой создания радиосвязи, с удовольствием присоединился к нашим попыткам добиться результата. Учитывая, что в армии он часто имел дело с ламповыми рациями, помощь Ивана в деле стала весьма полезной. Двоих освобождённых из демидовских подвалов мастеров, оказавшихся ювелирами, мы привлекли к работе, как специалистов по пайке и работе с мелкими деталями. В свободное от сборки схем время, они протягивали медную проволоку для намотки контуров. Работа продвигалась не только у нас, за неполный месяц, проданный запас «Луш» восстановили, как и патроны. Цех по производству помповых ружей увеличил своё производство, доведя запас новейшего секретного оружия до ста пятидесяти стволов. Кроме тех, кто их производил, да нас троих, никто не подозревал о существовании такого оружия. Все рабочие и мастера, причастные к изготовлению помповиков, собирались переселяться с нами на Восток. При переезде, станки мы заберём с собой, Вовка себе новые сделает, если понадобится.
Общим решением мы определили, что в Европейской части России вполне достаточно будет ружей, включая двустволки. В крайнем случае, Володя выпустит на продажу револьверы, как мы и договаривались. Таким оружием армии не вооружить, обороноспособность России мы не ухудшим. Собственно, помповик тоже не армейское оружие, но, сам принцип многозарядности подаст идею многим конструкторам, когда раскроют рецепт наших патронов. За последние месяцы мы убедились, что спрос на ружья растёт, становится стабильным, даже без военного заказа нашему заводу не грозило банкротство. Скорее наоборот, после подавления восстания, спрос на оружие будет расти, особенно на территориях, попавших под действия бунтовщиков. Так и происходило последнее время, почти каждый день к нам прибывали небольшие вооружённые отряды самообороны, помещики, городские и сельские богачи с охраной. Все они покупали оружие с припасами, восстание лучше всякой рекламы показало эффективность «Луш».