– О да, сэр… – кивнул Фейс, поднимаясь и странно озираясь, как будто перебрал с таблетками.
– Ну так где он? На что годится этот ваш политико-аналитический отдел, если вы не можете притащить нужного спеца?! – воскликнул Штерн, которого уже достали эти мямли с золотыми погонами.
– О… Он здесь, сэр… Вот пожалуйста – капитан Вупи, из архивно-исторического отделения.
Сказав это, генерал Фейс поспешно сел и вжал голову в плечи, а вместо него поднялся высокий сутуловатый гражданский, одетый в военный мундир с капитанскими погонами.
Форма сидела на капитане Вупи хуже, чем на корове седло, и было видно, что по форме этот Вупи одевался едва ли раз в год, а то и реже.
Ему было немного за пятьдесят, он, несомненно, редко выходил на улицу и обожал дышать книжной пылью.
– Ага, – произнес начштаба Штерн, останавливаясь и закладывая руки за спину. – А разве архивно-историческое отделение еще существует? Я слышал, его объединяли с отделением празднеств и парадов. Или я ошибаюсь?
– Объединение планировали, но оно не состоялось, сэр, – сообщил Фейс, привставая.
– А почему?
– «Праздники» не нашли места под архивы, сэр, а это восемьсот тонно-кубов…
– Э… Это в тоннах? – уточнил Штерн.
– Это в кубах, сэр.
– Понятно, – кивнул начштаба и снова принялся ходить вдоль карты. – Итак, капитан, что вы накопали среди этих своих восьмисот тонно-кубов? Есть ли там какие-нибудь важные для нас сведения?
– Да, сэр, я полагаю, что это вас заинтересует… – нараспев произнес капитан Вупи.
Все присутствующие тотчас прекратили рисовать в блокнотах и посмотрели на него. Вупи был единственным среди собравшихся, кто не боялся начальника штаба. По глупости, конечно.
– Вы можете сесть, капитан Вупи, так вам будет удобнее.
– Да, сэр, разумеется.
Долговязый Вупи сел, раскрыл старую картонную папку и, откашлявшись, прочел:
– «На исходе вторых суток саткембо нороздулло продолжали преследовать наш корабль, в точности повторяя его траекторию и экономя энергию на разности плотностей породы. Мы шли по целине, аннигилируя булыжники, а они – по взрыхленной пашне, стремясь приблизиться к нам на верный выстрел анастезионной торпеды…»
– Стоп-стоп-стоп! – поднял руки Штерн. – Это что за народные песни, капитан? Где это? Кто это и когда покупать билеты?
За столом сдержанно засмеялись.
– Сэр, я читаю вам переведенные мною записки капитана десантного судна, который пытался оторваться от наседавших на него саткембо нороздулло и доставить десант в указанный район. Он выполнял приказ, сэр.
– Ладно, а где все это было? Откуда ты все это взял?
Штерн подошел к столу и протянул руку, а Вупи, после недолгого замешательства, подал ему лист сухого древнего пластика с острыми краями.
Начштаба с полминуты изучал нагромождение знаков, потом посмотрел на Вупи и сказал:
– Но ведь тут какая-то белиберда! Это же просто значки, их невозможно перевести!
– Это иероглифы, сэр. Сонические иероглифы. Мы с коллегой Близдероном сумели их расшифровать. Даже программу составили – исполнение восемьдесят процентов.
– Восемьдесят процентов, – повторил генерал-полковник, глядя на испещренный незнакомыми значками лист. – А ведь мне докладывали, что это никакой не текст, а просто значки… Кто докладывал?!
Штерн обвел строгим взглядом притихшее штабное сообщество, потом один из генералов поднял руку и проблеял:
– Это был генерал Хорхе… Его уволили полгода назад за растрату по графе канцтоваров.
– Да, точно. Отдел стратегического прогноза… – кивнул Штерн. – Просто значки, «не имеющие текстового смысла и играющие роль оформительского дизайна в рамках понимания того времени». Я помню его отчет весь до точки, и жаль, что Хорхе теперь в войсковой тюрьме, я с удовольствием дал бы ему в морду. С удовольствием.
Штерн вернул капитану пластиковый лист, вернулся на свое место во главе стола и, произведя рукой в направлении Вупи широкий жест, сказал:
– Продолжайте, капитан, мы вас слушаем…
5
Начштаба продержался еще с четверть часа, слушая это отстраненное повествование, но в конце концов все же остановил докладчика:
– Стоп, капитан! Требуются кое-какие уточнения…
– Конечно, сэр, я готов дать любые пояснения.
– То есть, Вупи, ты полностью в теме?
– Я делал этот перевод полгода, сэр. Я и коллега Близдерон.
– Ну, Близдерону особая благодарность, передавай привет и все такое, однако поясни нам, что это за блюдо – «саткембо нороздулло». Я правильно воспроизвел?
– Да, сэр, с моих слов – правильно, но, возможно, носители языка транскрибируют фонотему «нгу» как «бхори-бота», и тогда «нороздулло» будет звучать как «каперсмут» или «зеглезе». Но это уже фонетический радикал, и я предпочел бы его не использовать, поскольку эффект его исполнения маловероятен…
– Стоп, капитан! – хлопнул по столу Штерн, и в зале воцарилась такая тишина, что слышно было, как происходит диффузия между металлами в подставке для карандашей. – Давай без этого словесного гомосексуализма. Я его по три раза на дню слышу от своих подчиненных, поэтому остановимся на первом варианте.
– Саткембо, сэр?
– Да, вполне нормальный вариант. Но что это значит?
– Саткембо – это шарпезон. По-нашему, среднетоннажный сфероид.
– И чего этот шарпезон?
– Он преследовал плармуттал фризонтал, чтобы уничтожить его и не дать возможность высадить десант. Гонка продолжалась четверо суток.
– И что?
– Ну, из данного документа мы узнаём, что капитану удалось оторваться от преследователей. Позже он составил эту поэму и даже получил новый чин, название которого, к сожалению, не произносится.
– Почему не произносится?
– Потому что невозможно произнести два важных бета-звука, которые извлекаются с помощью гроа – подъязыкового отростка.
– Ладно, оставим это, давайте по существу, господин капитан, – сказал Штерн, чувствуя легкое головокружение.
– А по существу уже все, сэр, записки этого капитана были довольно коротки.
– Куда же он делся потом?
– Возможно, погиб в бою. Та война была очень затратной, помимо бессчетного количества муглов там гибли лучшие представители нороздулов и фризонталов.
Капитан Вупи держался свободно, он жестикулировал и морщил свою гражданскую физиономию, в то время как окружающие его высшие офицеры не могли понять, о чем говорит этот Вупи и в чем смысл его бесед с начальником штаба.
– Хорошо, капитан, давайте начнем с простого – шарпезон нам известен, и это очень хорошо, а вот нороздул и фризонтал? Они кто или что?
– Нороздул и фризонтал, сэр, – это две гегемонистические нации, которые на момент повествования сцепились в смертельной схватке.
– Э… А что это за дурацкие названия? Откуда эти нации?
– Ну, тут мы с коллегой Близдероном слегка разошлись во мнениях. Мы по-разному истолковываем фонотему «брюк», особенно во второй и четвертой ее семантических производных.
– Давай без этого гомосексуализма, капитан, – покороче и попонятнее, а то у меня генералы уже животом маются от твоей неожиданной грамоты.
– Да, сэр, конечно, – кивнул Вупи. – Согласно моей собственной теории нороздул переводится как «прибывшие со звезд», а фризонтал – «зародившиеся в туманности».
– Марсиане, что ли?
– В каком-то смысле, сэр. Они – не мы, они – другие.
– А кто же тогда мы, если они тут все уже истоптали?
– Муглы…
– Чего? – не понял Штерн.
– Мы – это муглы, если угодно – кнехты большой войны.
– Кнехты – это плохо?
– Не то чтобы плохо, сэр, но второй сорт.
– Ага… – произнес Штерн и замолчал. Ему требовалась пауза, как и многим сидевшим за этим столом. Они были готовы к нагоняям, к угрозам увольнения и даже помещению в войсковую тюрьму, где давали кисель с искусственными ягодами, но такое…
– Ладно, капитан, расскажи нам, за кого воевали муглы, то есть мы.
– Муглы воевали за обе стороны, сэр. Они были главным расходным материалом войны. Если нороздулы и фризонталы гибли сотнями тысяч, то муглы погибали десятками миллионов. Их никто не считал, я повторяю – это был расходный материал.
Начштаба вздохнул, потом вышел из-за стола и отошел к окну посмотреть на туманный ландшафт большого города, эта панорама помогала ему справиться с разрушительными мыслями.
Попадись ему сейчас нороздул или фризонтал, он мог бы порвать их голыми руками. Попранная гордость мугла взыграла в нем, она жгла его изнутри и требовала отмщения.
6
Немного успокоившись, начштаба разрешил капитану Вупи продолжить доклад.
– Вы уверены, сэр? – на всякий случай уточнил Вупи.
– Давайте дальше, капитан, насколько мы поняли, сфероиды – это реальность, правильно?
– Так точно, сэр, реальность.
– Откуда же им взяться теперь, когда эти сукины дети друг друга укокошили?
– Они не укокошили, сэр, они вернулись в собственные миры, чтобы зализывать раны и копить силы. То же было и после Куда-Мамбору-Кул…
– Ни хрена себе, – произнес генерал-полковник, как бы предугадывая новые потрясения. – Это еще что такое?
– Это конфликт семисотлетней давности, сэр, когда гегемонистические нации столкнулись без широкого применения муглов, об этом сообщает всеобщий документ «мнуни-корп».
Вупи порылся в папке и разложил на столе карточный домик.
– Это что за фигня, капитан? – спросил Штерн, однако без прежней военной агрессии. – Что за игрушки?
– Это не игрушки, сэр, это негодромы. Что-то вроде карточных домиков, являющихся законченными трехмерными информентами. Как вы их ни разрушаете, а они – вот пожалуйста…
И Вупи продемонстрировал, как заваливается его карточный домик.
– Первоначальная структура восстанавливается без изменений – вуаля!
Он за что-то дернул, что-то потянул, и карточный домик снова воспрянул, как будто не был разрушен.
– А смысл, Вупи? – спросил Штерн, полностью погружаясь в тему.
– Первоначально они изъяснялись на банальной линейной скорописи, сэр, однако для полноты сообщений были вынуждены перейти на трехмерную структуру – негодромы. Но позже, в силу неизвестных пока причин, перешли на скалопитек – трехмерную клинопись иероглифов.
– То есть ту хреновину, что ты нам сегодня переводил?
– Именно так, сэр.
Начштаба прошелся вдоль одной стены, потом нагнулся и поднял с пола оброненную кем-то авторучку.
Все, что он знал до этих пор, все, чем он жил, казалось теперь полной чепухой – помоями, в которые превратилось ресторанное меню.
– Вупи… Капитан Вупи, что написано в ваших переводах относительно муглов? Когда они стали воевать за тех и за других?
– Как только стороны освоили их быстрое воспроизводство, случился настоящий бум – муглов стало достаточно для большой войны. За четыреста лет нороздулы и фризонталы окончательно развили их воспроизводство, после чего выращивание одного мугла до военнообязанного возраста стоило всего полтора триулия.
– Полтора триулия? А можно это перевести на наши деньги?
– Невозможно, сэр.
– А почему?
– Триулий – трехмерная единица.
– Правда?
– Правда…
– Гомосексуализм какой-то, – после паузы произнес Штерн и снова сел за стол. – Значит, что мы имеет в остатке, капитан Вупи? Где нам искать сфероиды, которые возят сотни бронеединиц и высаживают их, где им заблагорассудится?
– Сэр, вас интересуют выводы из переводов или мое личное мнение?
Вупи впервые отбросил свою папку, он смотрел на генерал-полковника не мигая.
– Давайте, Вупи, ни в чем себя не ограничивайте…
– Сэр, я считаю, что эти твари решились на очередную войну, но для этого им нужно сбросить с планет бывших рабов – муглов.
– То есть нас?
– То есть вас. То есть да – всех нас. Для этого они активизировали свои подземные базы, на которых находятся миллионы боевых единиц, которые и развозят десантные сфероиды.
– Они что же, под землей, как подлодки, шныряют?
– Для них твердая порода не помеха, сэр, в архиве есть описание их схваток на Полонезе, планете, состоящей из легированной стали. И ничего, сфероиды ходили ровно, а дреноторпеды легко скользили сквозь породу, так что здешний рыхлый грунт для них как для перехватчиков туман – слегка трясет, но мишень видно отчетливо.
– Значит, никаких внешних поставок на планеты не было?
– Не было, сэр. По крайней мере массовых.
– А я о чем говорил! – подал голос начальник ПВО.
– Заткнись! – бросил ему Штерн. – Каким же ресурсом располагают эти мерзавцы, капитан? Сотни тысяч, миллионы?
– Трудно сказать, сэр. Но проблем с обеспечением они не имеют. Подземные базы создавались сотни лет назад, там есть все, кроме муглов.
– То есть нас?
– То есть нас.
– Но теперь мы не сдадимся, правильно?
– Как скажете, сэр. Но, на мой взгляд, наши бывшие господа крайне удивлены тем, что, пока им было не до нас, мы захватили все их планеты, расплодились на них и даже заимели собственные вооруженные силы.
– Вот незадача! – хохотнул Штерн.
– Им и в голову не приходило, что муглы не только самостоятельно выживут, но и воспользуются всем, что супернации с любовью готовили для себя.
– Мерзавцы!
– Вот именно, сэр.
7
На столе зазвонил телефон – старомодный прибор с изогнутой ручкой и витым проводом. Собрание затихло, а начштаба взял трубку и сказал:
– Слушаю… Да, очень хорошо… Ну, разумеется…
И положил трубку на рычаг. Потом немного рассеянно посмотрел на присутствующих и произнес:
– Все, кроме членов специального совета, свободны…
Двадцать высших офицеров разом поднялись и, злорадно посмеиваясь над «застрявшими в совете», поспешили к своим обязанностям, к разболтанным подчиненным и свежему воздуху.
Генерал Роджерс даже не шелохнулся – мочевой пузырь его больше не беспокоил.
Казенный подрядчик генерал-инженер Шпалерный нервно жмурился и что-то шептал – должно быть, выученный наизусть отчет.
Начальник ПВО Рорен привстал и одновременно поднял руку, как робкий ученик.
– Прошу прощения, сэр, но я не постоянный член. Может, мне уйти?
– Нельзя, Фердинанд. Ситуация складывается хреновая – без вас никак, – сказал начштаба и, подойдя к окну, приложил пальцы к прохладному стеклу. На улице начинался дождь, а это значит, будет сырость и грязь на обочинах шоссе, зато не будет пыли и межсезонных ветров.
– Желающие могут закурить, – сообщил Штерн и, не поворачиваясь, добавил: – А некоторые воспользоваться моей туалетной комнатой…
Генерал Роджерс размышлял всего пару секунд, а потом оттолкнул стул и побежал в боковую дверь.
С одной стороны, он был рад, что решит такую насущную проблему, а с другой – испытывал неловкость от мысли, что старина Штерн знал о нем все. Или почти все. По крайней мере, про Джанет – наверняка.
В двери зала постучали, но не успел Штерн отреагировать, как они открылись и появился помощник Лунц, слегка смущенный.
– Прошу прощения, сэр, но тут прибыли люди из СГБ…
– Пусть пройдут, я жду их, – кивнул Штерн, вздыхая. Он не любил СГБ. Их не любил никто, но, возможно, теперь, в этой тревожной ситуации, их присутствие стало бы обоснованным.
В зал вошли четверо молодых людей в общевойсковых мундирах без знаков различия. Штерн уже знал, что это для поддержания режима секретности.
Не обращая внимания на присутствующих, эти четверо разошлись по сторонам, тщательно сканируя все вокруг похожими на пылесос приборами – они искали турборидеры и аудиозакладки тайных врагов. Но, ничего не найдя, с разочарованными физиономиями вышли вон, а вместо них в зал вошел генерал Джоук с помощником – полковником Сазерлендом.
– Здравия желаю, сэр, – произнес Джоук и как-то странно дернул головой.
– Здравия желаю! – четко произнес его помощник и кивнул.
– Присаживайтесь, господа, – сказал Штерн, приглядываясь к бледному Джоуку. Может, приболел?
Не успели гости сесть, как двери распахнулись и появился второй генерал Джоук – бодрый, румяный и не бледный!
– Отличная работа, коллега, можешь убираться! – воскликнул он и, обойдя длинный стол, пожал удивленному Штерну руку.
– Здравия желаю, господин начальник штаба! Извините за этот маскарад – служба!
Тем временем тот Джоук, который якобы приболел, сдернул с головы целлулоидную маску и удалился.
– Что это значит, коллега? – спросил Штерн.
– Требования безопасности, сэр, – снова улыбнулся Джоук, считавший себя почти ровней начальнику штаба. – Вчера мы уничтожили вражеского агента, которого до поры считали своим товарищем. Одиннадцать лет считали товарищем, пока не выяснилось, что это ужасная машина смерти. Они убил троих и еще двоих покалечил – голыми руками, без какого-либо оружия.
– Это ужасно.
– О да, сэр, но это наша сегодняшняя действительность. Я не был уварен, что и у вас в совете не сидит какой-нибудь тайный убийца, поэтому был вынужден пустить вначале двойника. Вы заметили подмену?
– Не то чтобы заметил, – признался Штерн, садясь за стол, – подумал, что вы бледны и слегка нездоровы.
– Еще раз прошу прощения, сэр, а теперь перейдем к нашим делам.
Джоук уселся на свободный стул рядом с полковником Сазерлендом. Они одновременно открыли одинаковые папки и принялись перекладывать какие-то документы.
– Итак, сэр, полагаю, тут присутствуют все, кто может помочь нам сведениями из своих департаментов? – уточнил генерал Джоук и посмотрел исподлобья на присутствующих.
– Если потребуется вызвать кого-то дополнительно, мы сделаем это незамедлительно, – заверил его начштаба. – Продолжайте, генерал.
– Итак, я хочу вернуться к ролику Антверпена… Мы можем посмотреть?
– Конечно. Будьте добры, покажите ролик Антверпена! – громко произнес Штерн, и тотчас на окна стали опускаться плотные шторы, а на белой стене замелькали метки проектора, запустившего тот самый «ролик Антверпена» – съемки частного путешественника-миллиардера, который на собственные средства организовывал познавательные экспедиции в дальний космос.