– Шесть человек, – не тыча в монитор пальцем, подсчитал Сичкарь.
– Расклад сил в нашу сторону, – категорично заявил Кольчугин.
После короткого стука в дверь вошли капитан Молочаев и старший лейтенант Старобубнов.
– О каком раскладе разговор, товарищ подполковник? – спросил капитан.
– Группа Мартинеса – шесть человек.
– Кажется, к началу трассы поднялись… – предположил Сичкарь и переключил режимы просмотра. Спутниковая карта показала, что старший лейтенант прав.
– Будем работать на уничтожение? – поинтересовался Старобубнов почти равнодушным голосом, ничуть не смущаясь того факта, что численно противник превосходит их группу.
– Никакого уничтожения, Серафим Иванович. Полковника Мартинеса мы должны захватить, при хорошем его расположении духа он может многое нам сообщить, а остальных предполагается выпустить, гнать до границы, но отпустить, чтобы они вернулись в Грузию. Это будет подтверждением того, что полковник Мартинес со своим тестом доктора Купера хорошо готовил курсантов. То есть мы должны провалить миссию полковника Габиани.
– А если так получится, что они станут в нас стрелять?
– Тогда мы будем вынуждены ответить. Но это – единственный вариант. Однако отвечать будем так, чтобы хотя бы пара человек смогла уйти в Грузию.
– Понял, товарищ подполковник. Значит, все будет зависеть от того, какую задачу ставит перед своей группой полковник Мартинес.
– Именно так. Игорь Евгеньевич, а вот это что такое? Кто это вошел в поле нашего зрения?
На мониторе появилась еще одна точка. Сичкарь «поднял» в мониторе опущенное окно, частично закрывающее изображение.
– А это и есть полковник Габиани. Он вышел из корпуса.
– И куда он направляется?
– Как мне кажется, пошел в преследование группы Мартинеса, хотя сразу слегка в сторону уходит. И довольно быстро идет. Он не осмотреться вышел, а куда-то конкретно путь держит. Только что ему в той стороне делать? Там, кроме гор, ничего нет. – Старший лейтенант не предполагал, куда может пойти среди ночи грузинский полковник. Не мог этого предположить и отставной российский подпол– ковник.
– Если он далеко уйдет, мы сможем его найти? – спросил Кольчугин.
– Если sim-карту не выбросит, даже в Грузии и даже в США. Главное, чтобы он не знал, по каким параметрам мы имеем возможность его контролировать.
– Тогда работаем пока по группе Мартинеса. Куда она направляется? Да еще так быстро…
– Если они поднялись к началу трассы, значит, решили спускаться, – сделал вывод капитан Молочаев. – Ночные тренировки, так сказать. Что ж, в боевой обстановке умение ночью спускаться с гор на лыжах может сгодиться. Хотя и слишком рискованное занятие. Только они спускаются не по трассе, а в стороне от нее. И не слишком быстро, товарищ подполковник. Дети, мне кажется, быстрее катаются.
Капитан не спрашивал, почему на мониторе видны только две точки, а не шесть. Давид Вениаминович понял, что Молочаев со спутниковой системой контроля знаком лучше. Должно быть, уже приходилось работать.
– Товарищ подполковник, вам шифрованное письмо, – доложил Сичкарь. – Из управления космической разведки. Сами будете читать? Или мне открыть?
– Открывай, – Кольчугин снова склонился к монитору. – Я твоими шифрами пользоваться не умею. Такого нарасшифровываю, что потом целый дешифровальный центр не справится.
Письмо было строго официальное. Дежурный оператор контроля сообщал, что телефонный номер подполковника Кольчугина взят под контроль сторонней системой прослушивания. Рекомендовано было не пользоваться мобильником.
– Вот и дождались. – Кольчугин выложил на стол телефон. – Отправь, старший лейтенант, подтверждение, что письмо получил.
– Еще одно письмо, товарищ подполковник, – тем временем сообщил Сичкарь. – Перевод телефонных разговоров. Будете сами читать?
– Прочитаю.
Сичкарь уступил место за ноутбуком Кольчугину. Давид Вениаминович быстро прочитал. Как и предполагалось, звонки в Абхазии являлись действиями по организации «коридора» для перехода через границу России и Абхазии, а потом Абхазии и Грузии. Интерес для Кольчугина представляли собой только телефонные номера, которые необходимо было контролировать, чтобы точно знать место перехода, и там уже действовать в соответствии с обстоятельствами, хотя, конечно, и смысл разговоров являлся подтверждением догадок.
Разговор же отца и сына Габиани давал мало. Капитан сообщил полковнику, что Мартинес вышел вместе с группой, без намерения вернуться на базу. Первый пункт маршрута Мартинеса – тайник в горах, где хранится оружие и оборудование. Дальше полковник постарается выполнить свою миссию, а на задание группы он, по большому счету, наплевал. В ответ полковник сказал, что Мартинес опоздал и с первым, и со вторым заданием. И вообще его ждет полный провал.
Это была единственная новая информация, полученная Кольчугиным. До этого полковник Габиани вел разговор только об одном задании, которое должна выполнить группа, составленная из северокавказских бандитов. О том, что полковник Мартинес имеет собственные планы, разговор не заходил. И непонятно было, что означает фраза об опоздании. Куда опоздал Мартинес, почему опоздал, почему Анзор Георгиевич говорит об этом так уверенно. Этот вопрос пока разрешить было невозможно, и потому действовать можно было только относительно первых разговоров. И подполковник Кольчугин с телефона капитана Молочаева набрал номер генерала Кобылина, который хорошо помнил. Генерал ответил не сразу, видимо, потому что его смутил незнакомый номер. Однако после некоторых раздумий все же нажал кнопку приема и молча принялся ждать.
– Товарищ генерал, это подполковник Кольчугин, – представился Давид Вениаминович.
– А, Давид Вениаминович… А что с другого номера? Я мог бы и не ответить.
– Звоню с телефона капитана Молочаева. В другой раз могу позвонить еще с чьего-то мобильника, товарищ генерал, поскольку мой собственный стоит на контроле спутника ЦРУ.
– Мартинес постарался?
– Он самый.
– Понятно. У вас, Давид Вениаминович, новости для меня?
– Подполковник Известьев сейчас в вертолете, летит к вам и предложил мне все новости непосредственно вам докладывать.
– Я полагаю, что не все они касаются моего профиля деятельности, тем не менее готов выслушать все и передать необходимое подполковнику Известьеву. Я готов слушать, Давид Вениаминович.
– Новости по ситуации в Абхазии. Вернее, по нашей ситуации, но сами новости из Абхазии. Мартинес решил выводить свою группу в Абхазию, и потом, надо полагать, в Грузию. Бексолтан, это помощник полковника, звонил своему человеку в Абхазию с приказом подготовить «коридор» на российско-абхазской границе. Мы контролируем номер Бексолтана. Взяли на контроль и номер его абонента. Судя по имени и фамилии, это абхазец. Зовут его Хуабаба Гургулиа. Потом сам Хуабаба дважды звонил своим подчиненным с приказом готовить «коридор». Первый – на российско-абхазской границе, второй – на абхазско-грузинской. Видимо, Мартинес намеревается сразу пройти насквозь. Скорее всего, проехать, потому что в первом разговоре было сказано несколько слов о микроавтобусе.
– Я понял, – сказал генерал. – Давайте номера. У нас есть возможность отследить их через вашу службу. Мы совместно работаем. Какие задачи предпочтительнее для вас? Что вы со своей стороны намерены предпринять? Мы здесь будем ставить задачи по поддержке ваших. Согласование необходимо, иначе мы можем помешать друг другу.
– Нам выгодно перехватить полковника Мартинеса. Даже раненым. Мы не выпустим его. А группа, согласно нашим планам, должна уйти в Грузию. Хорошо было бы, чтобы абхазские спецслужбы нам не помешали.
– Понял. Подполковник Известьев скоро прилетит. Мы с ним согласуем действия всех заинтересованных сторон. И вас будем держать в курсе дела. Можно на этот номер передавать сообщения?
– Пока на этот. Я еще не имел возможности сменить sim-карту…
Глава седьмая
Генерал Барателия позвонил Бзоу Гозаровичу, когда тот сидел в кабинете оперативного отдела и вместе с офицерами отдела просматривал карты приграничных с Россией участков. Карты всех участков просматривать необходимости не было. Была необходимость исследовать только два из них, поскольку Бексолтан звонил человеку, живущему как раз на границе двух районов, мало того, работающему участковым инспектором лесхоза, следовательно, хорошо знающему горы и лес в горах. И знающему не только свой район, но и соседний, в котором он раньше работал лесником. Несмотря на ночь, данные на этого участкового инспектора лесхоза, к счастью, нашлись и в разведотделе управления погранвойск, и в районном управлении МВД. Некто Мшвагу Начкебия имел две судимости и постоянно жил в ожидании третьей, к которой стремился, кажется, неуклонно. На такого человека трудно было не завести досье. Иначе ночью добыть сведения было бы просто невозможно. Но досье уже помогло предположить, какие участки границы лучше всего знал Начкебия. Имеющимися силами блокировать эти участки было вполне возможно. До того как выехать в аэропорт на встречу с подполковником Известьевым, Ахуба желал загрузить оперативников работой по подготовке операции и по просчету возможного движения группы бандитов, поскольку разговор о том, что бандитов, возможно, придется сопроводить, но пропустить через республику, с генералом Кобылиным уже имелся.
Посмотрев на определитель номера спутниковой трубки, которую Ахуба уже не стеснялся доставать при сотрудниках своего управления, поскольку, даже не вступив в должность заместителя генерала Цагурия, Бзоу Гозарович уже чувствовал к себе отношение других работников управления как к настоящему заместителю начальника по оперативной работе. Его приказам подчинялись даже быстрее, чем приказам самого Цагурия, ему заглядывали в глаза, стараясь угадать желаемое. Бзоу Гозарович на этом свое внимание не заострял и старался работать так, как он привык работать.
– Бзоу Гозарович, я вам на электронную почту сбросил новые данные. Посмотрите. Как раз, как я понимаю, по делу, которым вы в настоящий момент занимаетесь. Мне генерал Кобылин в общих чертах обрисовал ситуацию. Я передал данные в Москву, и мы всеми возможными методами готовы вам помочь. Естественно, и себе, поскольку операция эта общая, но начинается она на территории России, а к Абхазии имеет отношение исключительно как к стране транзита людей и грузов. Там возникли некоторые осложнения. И я не совсем понимаю ситуацию. Может, вы мне проясните?
– Спрашивайте, – милостиво разрешил Ахуба.
– У вас в управлении есть человек по фамилии Гургулиа?
– Мшвагу Гургулиа?
– Именно так. Значит, есть?
– Нет у нас такого человека.
– Тогда откуда вы знаете его имя?
– От генерала Кобылина.
– Понятно. Но неясно другое. Помощник полковника Мартинеса дагестанец Бексолтан дважды звонил на мобильник этого Гургулиа, и спутник дважды показал, что в данный момент телефон находится в вашем здании.
Бзоу Гозарович понял сразу.
– Минутку, товарищ генерал. Я гляну списки задержанных.
Списки были на другом конце стола. Пришлось положить трубку, пройти и взять списки, бегло посмотреть и найти нужную фамилию.
– Товарищ генерал, есть такой среди задержанных. Значит, и трубка его здесь. Сейчас, я соображу, что это может значить и как это можно использовать…
– Использовать это можно только с помощью самого Гургулиа. Если он согласится на сотрудничество. Сможете его уломать? Что за человек?
– Едва ли он согласится, – сразу определил Ахуба, рассматривая данные на задержанных. – Он был старшим на последней базе бандитов. Там, где пулемет стоял на чердаке и где мы нашли эти самые комплекты «солдат будущего». Я присутствовал на его допросе. Плохой человек.
– Значит, ничего не удастся, – вздохнул Барателия. – А жалко. Вариант просматривался очень интересный.
– Вообще-то ничего не потеряно, – задумчиво сказал подполковник. – У нас прошел вариант с умершей от сердечного приступа женщиной, пройдет, надеюсь, и другой в том же ключе.
– Со смертью Гургулиа?
– Нет. Это будет уже слишком. Две смерти – подозрительно. Лучше будет, если Гургулиа попадет под машину и ему сломает челюсть, руку и пару ребер. Ну и еще обязательно сотрясение мозга. Вы, товарищ генерал, контролируете телефон Начкебия?
– Конечно. Он уже созвонился с водителем микроавтобуса. Тот согласился перевезти людей через всю республику и, если заплатят, дальше.
– Может Начкебия в случае необходимости заменить Гургулиа?
– Если случилась авария, то может. После аварии участвовать в сложной операции невозможно. – Барателия словно читал мысли Ахубы.
– Чтобы мне не искать среди многих телефонов, а номер я не знаю, подскажите. Я наберу, найду мобильник по звонку.
Генерал продиктовал номер телефона.
– Все в порядке, товарищ генерал. Я сейчас найду и позвоню Бексолтану. Сам с ним поговорю. Вы генерала Кобылина предупредите сами, чтобы я время не терял.
– Он сейчас у меня. Ваш разговор мы через спутник услышим. Работайте…
* * *Найти мобильник Хуабаба Гургулиа было делом несложным. Он сразу отозвался на звонок, и подполковник Ахуба, выбрав телефон из кучи других, расписался в ведомости на получение вещдока и ушел в свой кабинет, на ходу мысленно «проигрывая» свой разговор с Бексолтаном. Главное, непонятно было, на каком языке предстоит разговаривать. Гургулиа – абхаз, Бексолтан – дагестанец. Естественным было бы предположить, что разговаривали они по-русски. Но генерал что-то говорил про перевод, который не сразу прислали из Москвы. Значит, не следует начинать разговор первым. Тогда будет понятно дальнейшее.
В кабинете, только сев в привычное кресло, Бзоу Гозарович попробовал воспроизвести речь, свойственную человеку со сломанной челюстью, и убедился, что даже свой голос он при этом не узнает. Потом нашел последние в памяти мобильника два звонка от нужного абонента и послал вызов. Бексолтан ответил не сразу. Видимо, долго доставал мобильник. Но все же сразу определил, кто звонит, и сказал возмущенно и с командными нотками в голосе, показывая, что имеет право распоряжаться и приказывать:
– Хуабаба, ты куда пропал? Я уже волноваться начал, не знал, что и подумать. – Оказалось, Бексолтан свободно, хотя и с акцентом, разговаривает по-абхазски. Это упрощало разговор. Если бы Хуабаба владел дагестанским языком или каким-то из языков народов Дагестана, это было бы провалом, потому что Бзоу Гозарович этих языков не знал.
– Извини, Бексолтан, у меня крупные неприятности, – промычал, пристанывая, Ахуба.
– Что такое? Кто это? – спросил Бексолтан.
– Да я же… Я под машину попал. Только за ворота вышел, пьяный местный парень пронесся по улице. Я успел отскочить, но он вскользь меня задел. Сломал челюсть, руку и три ребра. Я в районной больнице был. Ты когда звонил, мне снимок ребер делали. Я не мог ответить.
– Ты в больницу пошел? – удивился Бексолтан, зная, видимо, что-то такое про Гургулиа, чего не знал о нем подполковник Ахуба. По крайней мере, Ахуба одно знал точно: Гургулиа по сводкам СГБ не проходил и в розыске, как ни странно, не значился. Был в розыске один Гургулиа, но того звали не Хуабаба, а Сетрак, находился он в настоящее время по ту сторону границы и сотрудничал с грузинскими спецслужбами. Биография Сетрака Гургулиа была хорошо известна, и среди его родственников не числился человек по имени Хуабаба. А что удивило Бексолтана, было неизвестно. Предполагать можно было бы что угодно. Бзоу Гозарович хорошо знал одного большого и сильного человека, прекрасного борца-вольника международного уровня, который катастрофически боялся уколов. Нечто подобное могло было иметь место и здесь. Но гадать – это значит тыкать пальцем в небо. И Ахуба нашел хороший ход.
– Я был без сознания. Меня отвезли туда. Сейчас сижу, правая рука в гипсе, гипс вокруг челюсти и шеи, чуть не до затылка. И дышать не могу, и говорю с трудом. Головная боль еще. Подозревают сотрясение мозга. Но они не могут в этой больнице сделать это… Как называется… Забыл… Ну, мозг исследуют…
– Томография.
– Ага… Оно самое. У них техника не позволяет. Потому точно не говорят. Только подозревают. А голова болит…
Ахуба даже простонал в подтверждение своих слов.
– Не нравится мне это, Хуабаба, – сухо, без сочувствия сказал Бексолтан. – Не нравится. Но подожди, что полковник скажет.
Видимо, Бексолтан что-то начал подозревать. Конечно, после смерти женщины это естественно. Но выхода у него, скорее всего, нет, а идти через границу в неподготовленном месте слишком опасно. Это и полковник тоже обязан понимать. Что говорил Бексолтан Мартинесу, слышно не было. Только отдаленные голоса и можно было разобрать. Но смысл сказанного был неясен. Наконец Бексолтан снова взял трубку.
– Меня сомнения разбирают, ты это, Хуабаба, или не ты? И голос я не узнаю. Вроде бы и ты, вроде бы и не ты.
– А что я тебе могу сказать? – простонал Ахуба. – Со сломанной челюстью много не наговоришь. И голос…
– Ладно. Так сделаем. Скажи мне, что в тех ящиках, что я тебе привез. Ты со мной вместе смотрел содержимое. Вот и скажи. Побыстрее только, без раздумий.
– А… Эти… Боевые компьютеры… Оружие компьютерное…
– Не компьютерное, а компьютеризированное. Это большая разница. Значит, так. Полковник решил. Если ты выставишь в том же месте, где мы выходили из Абхазии, двух бойцов в полной экипировке из тех самых ящиков, мы пойдем. Пусть дают сигналы в воздух. Один синим лазером, второй – красным. Если не сможешь выставить и мы не увидим лучей, мы к границе не двинемся. Сделаешь?
– Бойцов в этой экипировке из ящиков я смогу послать. Только сам я пойти не могу. Я просто не в состоянии.
– Что тогда делать? Кто в прошлый раз проводил нас? Парень незнакомый. Твой человек.
– Мшвагу Начкебия. Я звонил ему. Он готов встретить и должен подготовить микроавтобус. Но у него нет людей для прикрытия «коридора». Он практически один.
– Ладно. Дай его номер. Я с ним договорюсь, а потом он тебе позвонит и пришлет машину за людьми. Двух парней в экипировке хватит, чтобы осуществить прикрытие. Правда, твои парни с этой техникой могут не справиться. Но пусть хотя бы в инструкции прочитают, как пользоваться лазерным указателем. Ах, вспомнил… Там инструкция на двух языках, на итальянском и на английском… Как же быть?