– Слушаю тебя, Василий Юрьевич... – Разговаривать Кирпичников начал, только отойдя в сторону от общей группы. – Что-то произошло?
– Как сказать, – ответил подполковник. – Вообще-то, произошло, но не знаю, насколько оно связано с нашим делом. К сожалению, мы не имеем биноклей с тепловизорами; хорошо еще, что ночь такая светлая... Короче говоря, подъехала машина. Издали трудно рассмотреть, но Лесник утверждает, что это «Мазда-3», причем предыдущего поколения. Лесник лежит ближе к дороге, ему виднее. Машина белого цвета. Из нее высадились два человека, один из них с оружием. Возможно, автомат, возможно, винтовка, хотя, может быть, и какая-то палка. Трудно было рассмотреть. Люди пробрались в каменные россыпи впереди нас и залегли там прямо напротив ворот «зоны». Мы с Лесником их практически не видим. У нас только НЛО в такой позиции, что может рассмотреть одного из двоих. Говорит, залегли на заранее подготовленную лежанку. Вроде бы там даже бруствер имеется.
– Понял. Машина давно ушла?
– Минут десять назад.
– Понятно. Есть возможность перехватить, чтобы узнать координаты. Мы выезжаем. Присматривайте за гостями.
– Понял. Ждем. Может, стоит подобраться ближе?
– Если что, будем использовать возможности Робина.
– А если он не увидит? Там позиция сложная – профиль тяжелый, скалы...
– Сумеешь один?
– О чем разговор! И я сумею, и Лесник просится. Это его идея.
– Хорошо. Тогда ему и идти. Себя «светить» только в крайнем случае. Пусть ищет место, откуда и посмотреть можно, и нам доложить, и в случае чего вмешаться.
– Добро. Я проинструктирую. Ждем группу.
Группа уже ждала своего командира. Но до того, как сесть в машину, полковник Кирпичников, не подходя близко к машинам, набрал еще и номер капитана Омаханова. Тот ответил сонным голосом, но сразу – видимо, держал трубку рядом с головой на случай непредвиденных обстоятельств..
– Капитан Омаханов. Слушаю вас...
– Полковник Кирпичников. Разбудил?
– Здравия желаю, товарищ полковник. Я привычный. Есть проблемы? – Проснувшись, Латиф Магомедович заговорил совсем другим голосом.
– Есть проблемы...
Владимир Алексеевич описал, что произошло неподалеку от ворот «зоны».
– Необходимо выставить пост и проверить белую «Мазду-3», что будет возвращаться с того направления. Все данные записать, машину отпустить. Мы выезжаем. Пусть нас не задерживают по дороге.
– Я понял, товарищ полковник. Сейчас же позвоню дежурному. Завтра, кстати – вернее, уже сегодня, – выпускают сразу четверых. Двое наших клиентов и еще двое. Так что неизвестно, кого встречают люди из «Мазды». Но я понимаю, что лучше подстраховаться.
– У меня все. До встречи. К нашему возвращению будете на базе?
– Обязательно. Даже раньше. Буду ждать и свою машину подгоню.
– Договорились. Данные на «Мазду» подготовьте.
2
Владимир Алексеевич отключился от разговора и сел в машину. Водители дорогу знали и сразу, не задавая вопросов, двинулись в нужном направлении. Все так же миновали город, в котором ментовских постов в ночное время меньше не стало, так же набрали скорость за пределами города. Ночью ехать было, конечно, опаснее, но в темноте фары выхватывали только полотно дороги, а обрывы рядом с ней видны не были, и потому ощущение опасности притуплялось. Неожиданно увидели впереди пост, которого не было днем. Но машины управления ФСБ никто не остановил, как и договаривался полковник с капитаном. А через несколько минут после поста впереди появились яркие фары идущей навстречу машины. Водитель машины ФСБ не только переключился на ближний свет, чтобы не ослеплять встречную машину, но и трижды мигнул фарами, что на языке автомобилистов во всем мире означает одно: впереди пост. И встречная машина заметно сбросила скорость.
Фары мешали увидеть издали, что за машина движется навстречу. И только в последний момент полковник Кирпичников сумел различить белую легковушку, хотя ее марку на встречном движении ночью разобрать было невозможно.
Делать выговор водителю своей машины за предупреждение «Мазды» полковник не стал. Это даже хорошо, что предупредил и что «Мазда» сбросила скорость. Остановится, когда будут останавливать, и все обойдется без стрельбы. И лишних подозрений остановка не вызовет – обычная проверка.
Машины ФСБ, в отличие от «Мазды», скорости не сбрасывали и ехали так же быстро, как и в светлое время суток. Высадка повторилась в том же порядке, что и раньше. Только перед этим Кирпичников обратился к Вельчанинову через «подснежник»:
– Я – Первый. Терек, видишь нас?
– Я – Терек. Вижу. Высаживайтесь.
– Чужие наблюдатели не заметят?
– Я – Лесник. Они залегли слишком низко, – ответил подполковник Лукошкин. – Даже мне дорогу видно только перед собой. Им – тем более. Шуруй, командир...
После высадки машины сразу разворачивались и отправлялись на знакомую уже площадку. Три группы разошлись по своим местам наблюдения. Но пока наблюдать еще было нечего и потому можно было расслабиться хотя бы до рассвета. Беспокойство вызывали только посторонние наблюдатели.
– Я – Первый. Лесник, докладывать можешь?
– Если не кричать, то без проблем, – отозвался Лукошкин.
– Тогда давай...
– А что тут докладывать? Как залегли, так и лежат. Один, правда, на колени вставал, хлопал себя крыльями по бедрам. Руки у него, похоже, замерзли. Я совсем близко подбирался, дорогу исследовал; мог бы захватить парней... Там, вообще-то, только один парень – второй уже мужик в моем возрасте. Солидный, значит. Это у него пальцы мерзнут. Кстати, у него с собой «Винторез». Я так полагаю, что кого-то дожидается. Скорее всего, наших друзей...
– Сегодня из «зоны» четверо выходят. Может быть, и не наших.
– Я – НЛО, – вступил в разговор капитан Радимов. – У меня вопрос к обществу. Можно задать, товарищ полковник?
– Бога ради. Только сильно не смеши, чтобы наш смех никто не услышал...
– А хорошие люди в наше время на «зоне» сидят? Особенно здесь, в республике.
– Бывают, но редко, – сказал Вельчанинов.
– А хороших людей убивают?
– Хороших людей любят, – высказал свою точку зрения Денисенко. – Вот меня, например, просто невозможно не любить.
– Это потому, что вы, товарищ полковник, пока еще на свободе, – съязвил Старогоров. – Не зарекайтесь только...
Денисенко слегка кашлянул в микрофон, но отвечать не стал.
– Что ты хотел сказать, НЛО? – спросил Кирпичников.
– Человек с «Винторезом» не приедет сюда просто пугнуть кого-то. Или он решил этого «кого-то» здесь защищать – и следовательно, нам надо ждать появления новых действующих лиц, – или он приехал сюда кого-то убить. И как я думаю, не без причины. Кавказ – дело тонкое. Я допускаю такой вариант, что человек с «Винторезом» был не удовлетворен решением суда. Сам он обладает большей информацией, чем была у следствия, и желает совершить акт справедливости. Стоит ли этому мешать?
– Допустить самосуд? – спросил Старогоров. – Это уже перегиб.
– Извини, Станислав Юрьевич, – возразил Радимов. – Ты хотя и служил раньше в Дагестане, но на своей отдаленной горной заставе, наверное, не встречался с местным правосудием. А нам постоянно приходилось с этим сталкиваться. Настоящие бандиты если даже получают сроки, то минимальные и, отсидев только часть, выходят и принимаются за старое. Я сам несколько раз сталкивался с такими фактами. И совсем они не боятся снова попасть на «зону», потому что там у них обслуживание лучше, чем на свободе. И все удобства. Они там себя королями чувствуют и знают, что скоро их выкупят. В народе давно уже поднимается недовольство таким положением вещей. В Ингушетии вообще какое-то антитеррористическое подполье действует, по законам адата. Простые люди берут в руки оружие и мстят родственникам террористов. И это становится гораздо более действенным, чем судебный приговор. Я лично такое движение одобряю. Это процесс самовыживания народа, когда силовые структуры бессильны решить что-то кардинально.
– Средневековье, – заключил Старогоров. – Нельзя этому потакать.
Но полковник Кирпичников уже уловил здравое зерно в рассуждениях капитана. И мысли Радимова полностью соответствовали мыслям полковника. Даже в том случае, если капитан не мыслил так, как предполагал Владимир Алексеевич, даже если он в своей мысли остановился только на допустимости адата как орудия в борьбе с терроризмом, полковник получил верное направление своей мысли. И если раньше в нем только в глубине подсознания жило желание оказать сопротивление испытаниям микрочипов, то в данном случае он понял конкретно, что сопротивляться этому следует. Но делать это необходимо осторожно и аккуратно, чтобы и себя не подставить, и не доставить неприятностей генералу Апраксину.
– Средневековье средневековьем, – сказал Кирпичников, – но имеем ли мы право вот так вот напасть на человека только потому, что он лежит там с «Винторезом»? Мы даже не знаем, кого он дожидается. Может быть, наши объекты, может быть, кого-то из второй пары. А понять этого человека тоже можно. Вот, скажем, Станислав Юрьевич, твоего сына кто-то убил бы. Ни в чем не повинного мальчишку. И убийце дали бы срок только за хранение оружия. Ты не стал бы сам уничтожать его?
– Средневековье средневековьем, – сказал Кирпичников, – но имеем ли мы право вот так вот напасть на человека только потому, что он лежит там с «Винторезом»? Мы даже не знаем, кого он дожидается. Может быть, наши объекты, может быть, кого-то из второй пары. А понять этого человека тоже можно. Вот, скажем, Станислав Юрьевич, твоего сына кто-то убил бы. Ни в чем не повинного мальчишку. И убийце дали бы срок только за хранение оружия. Ты не стал бы сам уничтожать его?
Старогоров промолчал. Видимо, задумался и не сумел соврать, а честно ответить не захотел, потому что это было бы согласием с противоположной стороной. Но майор, видимо, судил так, как обычно судят все: мое – это мое, а чужое – это чужое. Пусть чужое творится по обстоятельствам, которые называют законом, а свое я должен творить сам.
– Вот так, возможно, и с тем человеком.
– Но если он уничтожит наш объект? – Старогоров нашел, за что зацепиться. – Это грозит срывом испытаний.
– Выпускают четверых. У нас только двадцать пять процентов на то, что уничтожать будут именно наш объект. Но и в этом случае испытания провалены не будут, потому что у нас еще есть два вживленных микрочипа: у второго бандита и у тебя.
– А если и со вторым бандитом что-то случится? – спросил Вельчанинов, кажется, склоняющийся к точке зрения Старогорова. – А если этот «Винторез» двоих застрелит? Мы потеряем возможность выйти на банду Газалиева. Это реально. Скорострельность «Винтореза» позволяет это сделать, если только второй бандит не среагирует правильно. А их этому не учили. Редко кто может правильно среагировать на снайпера, не имея за плечами систематической школы... С чем мы тогда рискуем остаться?
– Да, есть риск, – согласился Кирпичников. – Можете обвинить меня в саботаже, но я предпочитаю рискнуть, и этот риск кажется мне оправданным. Это приказ. Кроме того, к Абдулмуслиму ведет и другой путь...
Вельчанинов не ответил – может быть, тоже просчитал новый вариант, а может быть, решил положиться на Кирпичникова. При этом сам Владимир Алексеевич отдавал себе отчет в том, что очень хотел бы, чтобы человек с «Винторезом» поджидал одного из бандитов с вживленным микрочипом. Это было бы ударом по проекту профессора Огурцова, при этом отнюдь не мешая операции «Проект «Андроид», основной целью которой полковник видел не официально поставленные задачи, а полное уничтожение банды террористов во главе с амиром Абдулмуслимом Газалиевым. Выстрелит человек с «Винторезом» один раз – одним бандитом станет меньше. Это, конечно, автоматически означает, что и одной нитью, ведущей к банде, станет меньше. Если выстрелит дважды – меньше станет уже двумя бандитами, и обе нити оборвутся. Но вместе с тем появлялась и иная нить, не ожидаемая раньше и не проработанная оперативным отделом до тонкостей, но тем не менее вполне реальная и живая. Эта нить – человек с «Винторезом». Если он уничтожает одного из членов банды или даже сразу двух, он, вне всякого сомнения, знает много и о банде – хотя, наверное, не может добраться до самого амира. В одиночку это сделать тоже можно, хотя слишком сложно. Но естественно предположить, что Абдулмуслим у человека с «Винторезом» стоит на очереди. И в стремлении свидеться с Газалиевым ему не грех помочь. Даже обязательно стоит помочь...
* * *Лукошкин все же не стал возвращаться на свое прежнее место, и кто-то воспользовался его ковриком из гермафлекса, не желая переохлаждаться на холодных камнях. Сам же подполковник так и находился в непосредственной близости от непонятно чьей засады, выставленной неизвестно против кого. И при такой расстановке сил потянулось ожидание. Рассвет пришел сначала серый и мрачный, словно обещающий снегопад, но потом, когда солнце полностью вышло из-за гор, верховой ветер разогнал тучи, сначала освободив только небольшое пространство чистого неба, а потом и полностью очистив его. Солнце даже стало припекать, быстро разогревая землю, но, к сожалению, не скалы. Камни накопили за зиму большое количество холода, и пока еще никакое солнце прогреть их не могло. Не тот сезон.
– Я – Гусар. Первый, как слышишь?
– Нормально слышу. Что у тебя?
– Вдали на дороге белая «Мазда-3». Движется на большой скорости, но начинает притормаживать. Пора бы уже, а то в поворот не впишется...
– Не выпускай из вида. Продолжай наблюдение.
– Останавливается, не доезжая поворота. Разворачивается. И – все... Стоит на месте. И долго, думаю, так простоит. Пока «Винторез» не отстреляется.
– Понял. Все равно присматривай за машиной.
– Присматриваю. Могу даже прострелить, если понадобится.
– Едва ли понадобится. Хотя машину, возможно, придется тоже захватывать. Есть возможность подобраться ближе?
– Хоть под машину залезть. Правда, там просвет маловат, не помещусь...
– Возьми с собой капитана. В случае чего вдвоем попробуете. Слышишь, НЛО?
– Понял, товарищ полковник. Мы двинули.
– Подожди... Относительно твоих способностей... Попробуй увидеть, что там «Винторез» задумал. Может, получится?
Владимир Алексеевич сам не знал, верить ему или не верить в возможности капитана Радимова видеть будущие события. По крайней мере, дважды встретившись с этим умением, полковник был твердо убежден, что получилось оба раза.
– Я уже пробовал, Первый. Ничего не вижу. Не могу сказать. Пробовал, еще когда они только появились здесь и залегли под нами.
– Ладно. Иди с Гусаром. Работайте по обстановке.
Кирпичников посмотрел на часы. У группы оставалось еще около сорока минут в запасе.
– Я – Первый. Лесник, доложи свое положение и возможности.
– Положение горизонтальное, только чуть-чуть вниз головой. Но это сильно не мешает, только шея начинает затекать.
– Не ерничай!
– Все, перестал. Расстояние до «Винтореза» могу преодолеть за десять секунд. Предварительно требуется сместиться вправо, чтобы передвигаться за камнями. Так не увидят. Чтобы уложить обоих, требуется еще две с половиной секунды. Если потребуется, могу уложиться в две. Это несложно. Командой мне, как я понимаю, будет выстрел «Винтореза» или два выстрела, что сути не меняет.
– Боюсь я твоих кулаков, – сказал полковник.
– Это правильно, – согласился Лукошкин. – Но я не вверх взбираться буду, а вниз скакать. Тебя, командир, оттуда я не достану при всем желании.
– Боюсь, что ты людей изуродуешь, а они мне нужны свеженькие и здоровые, готовые к сотрудничеству. Тогда, пожалуй, надо будет тебе помочь. Терек, будь у Лесника тормозом. Перебирайся к нему.
– Понял, лечу, – отозвался Вельчанинов.
* * *Минут за пять до предполагаемого времени, когда должны были выпустить заключенных, со стороны поселка, а вовсе не со стороны города подъехала машина, из которой вышли двое. Посмотрели на часы и стали ходить по дороге в одну и в другую сторону. Потом подошли еще четыре человека, среди них одна женщина, с первыми двумя вроде бы не знакомые. Обе группы посматривали друг на друга то ли с вызовом, то ли с подозрением. Было ясно, что это две группы встречающих. Потом в сторону поселка прошел автобус. Заключенных выпускали специально в такое время, чтобы они успели именно на этот автобус.
Момент наступил.
– Я – Андроид, – сообщил в эфир майор Старогоров. – Мой объект движется в сторону ворот. Уже рядом.
– Я – Психо. Мой объект тоже там, – доложила майор Ставрова.
– Понятно, что они выходят вместе, – сказал полковник Денисенко. – И не одни они, наверное. Я думаю, сразу всех четверых выпустят. Толпа не зря ждет...
– Я – Робин, – заметил до того больше молчавший подполковник Валеев. – Прошу обратить внимание на женщину в группе встречающих.
– Сильно понравилась? – спросил Лукошкин. – Меняй позывной на «Бабник».
– Я в прицел смотрю, увеличение хорошее, – объяснил Бахтияр Ахматович. – У меня такое мнение складывается, что она пьяна.
– Восточные женщины редко пьют, – высказал свое мнение командир. – Присмотрись внимательнее. У нас нет такой оптики, как у тебя. Это может что-то значить.
Дальнобойная снайперская винтовка подполковника Валеева с такой дистанции позволяла рассмотреть даже выражение глаз, и потому на мнение подполковника можно было полагаться.
– Обратите внимание, – продолжил Робин, – две группы идут одна навстречу другой. Встречаются, проходят мимо. Идут дальше, начинают разворачиваться для обратного движения. Женщину берут за локоть, иначе она может не сообразить, что нужно идти в обратную сторону. Она бы и дальше пошла, если бы ее не остановили. И так уже не в первый раз.
– Я – Психо, – высказала свое мнение майор Ставрова. – Как врач, могу даже по этим наблюдениям высказать предположение. Посмотрите на ноги женщины. Если бы она носила брюки, это было бы более заметно, но даже в длинной юбке невозможно скрыть походку наркомана. Ноги словно на шарнирах. Это характерный признак. Она под воздействием наркотиков.