Деревья перед отрядом затрещали, сминаемые словно трава, из-за них выдвинулась мохнатая, темная туша. Видимо, боги сотворили ее давно, когда пытались создать человека, но еще не знали, как это делается. Получилась тварь в два раза крупнее Кари. Плечи были шириной в дом, а над уродливо вывернутыми ноздрями горели злобой алые глаза.
Гигант остановился, взревел, кулаки размером с бочки гулко заколотили по груди.
– Назад!.. – заорал Лычко. – Это чугайстырь!.. Есть шанс уйти без драки!
Но лохматое чудовище выглядело разозленным. То ли не понравилась невесть откуда взявшаяся в лесу мелкота, то ли люди, сами того не ведая, перли на логовище, где прятались самка с детенышами. Громадная туша с кошачьим проворством скакнула вперед, лапищи вцепились в переднего воина.
Тот жалобно вскрикнул, его подбросило вверх. Вниз брызнула кровь…
Не дожидаясь команды, стрелки спустили тетивы. Стрелы большей частью запутались в густой шерсти, другие отскочили от прочной шкуры, лишь немногие вонзились в могучее тело. Из-под них потекла густая, темная жидкость.
От гневного рева заложило уши.
Сбоку к чугайстырю подскочил Кари и со всего размаха вонзил клинок под коленку гиганту. Потом отлетел, отброшенный огромной лапой, но тут же вскочил, а на его месте оказался Нерейд. Хищно сверкнуло лезвие его меча.
Сухожилие на ноге лесного монстра треснуло со звуком разорвавшейся веревки. Гигант зашатался, новые стрелы вонзились ему в ноздри, одна влетела прямо в глаз, там что-то лопнуло, запузырилось.
– Бей мохнатых! – азартно выкрикнул кто-то.
Подсекли и вторую коленку, чугайстырь упал тяжело, словно скала. Лапы молотили по сторонам – чудовище смело еще одного, третьему размозжило череп… Но гигант уже умирал, дергался, из пасти вылетали слабеющие хрипы.
– Ничего себе, – Ивар вытер со лба пот, – Всякое повидал, даже драконов и попугаев, а такую тварюгу встречаю впервые…
– Это еще что. – На щеке Лычко красовалась свежая царапина! – Чем дальше в лес, тем чугайстыри толще… Правда, и ленивее тоже. Жрут да спят, а драться не лезут… пока не разозлятся!
Не прошли и сотни шагов, как начались завалы. Толстые стволы лежали вповалку, образуя настоящие холмы, а меж них перла к небу свежая зелень. Умерших великанов бесцеремонно раздвигали молодые деревца, на трухлявой коре росла трава, кое-где виднелась, обнажившаяся древесина, источенная дырочками, розовая, похожая на разлагающуюся плоть.
Надо всем витал запах гнилого дерева.
– Тут что, великаны бесились? – спросил Ивар, перебираясь со ствола на ствол. Ноги предательски скользили, поваленные стволы потрескивали, под ними что-то шебуршало, скреблось.
– Нет, – оказавшийся рядом Зорян воспринял вопрос серьезно, – ветром, скорее всего, уронило.
– Ну тут и ветер! – Харек Стрела, таки поскользнувшись, врезался носом в дерево. Ствол треснул, в стороны посыпалась труха.
Из зарослей терновника раздался игривый, серебристый смех, похожий на звон колокольчиков. Ивар напрягся, подобный он уже слышал – много лет назад, в стране фэйри.
– Спокойнее! – Лычко уже миновал завал, стоял на твердой земле, широко расставив ноги. – Это мавки! Внимания на них не обращайте, а то заманят в чащобу и там сожрут…
Листва шелестела, колыхалась, там и сям из нее выглядывали хорошенькие личики с зелеными, словно изумруды, глазами. Одна мавка высунулась по пояс, обнажив розовую кожу живота, тугие бутоны грудей. Улыбнулась, облизала губы длинным, как у змеи, языком.
Ивар судорожно сглотнул пересохшим горлом.
– И как на них не обращать внимания? – уныло вопросил Нерейд. – Девки же, да еще какие…
Мавки скакали по ветвям, пробегали чуть ли не перед самым носом у воинов. Со всех сторон доносился их смех, мягкий, притягательный, от него в теле разливалась истома, а перед глазами начинали мелькать непотребные картинки.
– Ингьяльд, сделай что-нибудь! – взмолился Нерейд. Красный как рак, он выпученными глазами смотрел на мавку, которая примостилась на ветке громадной березы.
– Почему я? – огрызнулся эриль, которому приходилось не легче остальных. – Что я, рыжий, что ли?
– Ты им немного родня, хоть и дальняя, судя по твоей страшной роже, – объяснил Болтун, – тебе по званию эриля положено со всякой нелюдью общаться… Отгони их как-нибудь!
– Могу «кыш» сказать… – предложил Ингьяльд. – Все равно рун против них не знаю…
Он попытался нарисовать в воздухе несколько священных знаков. Но те, не успев разгореться, гасли. Похоже было, что искусство эрилей, рожденное в краю фьордов, не годилось в лесу.
Мавки сопровождали отряд, словно чайки – плывущий по морю корабль. Дружинники брели мрачные, насупленные, боялись даже глядеть по сторонам.
Когда мавки исчезли, все вздохнули с облегчением.
– Бабы, конечно, хорошо, – выразил общее мнение Нерейд, – но от их воплей башка всегда болит…
– Лучше бы от них болела, – Лычко выглядел встревоженным, – Я не понимаю, почему они спрятались. Напугать мавок довольно трудно, и лучше нам готовиться к худшему…
Деревья впереди раздвинулись, явив глазам огромную поляну, окруженную исполинскими дубами. Покрытые коричневыми, бугристыми наростами, раскоряченные, они выглядели одеревеневшими чугайстырями, и порой мерещилось, что из трещин в коре на викингов смотрели недобрые, внимательные глаза.
А в центре поляны, среди густой, пожухлой травы громоздился заваленный листьями камень, алый, точно облитый кровью, и весь покрытый странными, похожими на корявых насекомых знаками.
– Подол Фрейи! – выругался Нерейд. – Похожую штуку я уже видел…
– И я, – рокотнул Кари. – В Бретланде.
– Алтарь, – Ивар ощутил, как нагревается под ладонью рукоять меча. По лезвию бежали злые желтые сполохи, оно словно тряслось от ярости. – Капище древнего бога, забытого, но не умершего. Кто, интересно, поклонялся ему?
– Может быть, те, Первые, кто заселил Лес, когда он только появился? – предположил Лычко. – Но в любом случае нам тут делать нечего. Старые боги жестоки и обидчивы, так что лучше не нарываться…
Несмотря на ворчание дружинников, пришлось двинуться в обход поляны.
Глава 7 НЕВРЫ
Шли через густой сосняк. Деревья стояли тесно, точно девки в лавке, где продаются румяна, и меж коричневыми стволами приходилось пропихиваться по очереди. В одежде застревали кусочки коры, иголки, на рукавах оставались капельки смолы. От горького запаха хвои хотелось чихать.
– Бывал я в песках, – Нерейд по обыкновению бурчал, – в горы лазил, ползал по подземельям словно крот. Сражался со всякими чудовищами, брал штурмом замки и города, но тут… – Рыжий викинг на мгновение примолк, с опаской огляделся. – В этом лесу я чувствую себя куда хуже, чем даже в пустыне. Тут все чужое, странное, дерево может оказаться вовсе не деревом, а зверь вообще непонятно чем. Не удивлюсь, если встречу муравья размером с собаку или кабана ростом с осину.
– Тут лучше ничему не удивляться. – Лычко понимающе хмыкнул. – Пока будешь стоять разинув рот тебя просто слопают. Этой чаще тысячи лет, она была старой, когда ваши боги еще не родились…
– Ну-ну, – хмыкнул Ивар с сомнением.
Сосны чуть поредели, открыв овраг, по дну которого мягким журчанием бежал ручеек. А на другом его берегу, внимательно глядя на людей, стояли трое волков, непривычно крупных, лобастых. Харек неуверенно поднял лук.
– Стой! – выкрикнул Лычко, выскакивая вперед, – Не стрелять!
– Это еще почему? – изумленно вытаращился Нерейд.
Лычко выбежал вперед, поднял руки, словно показывая, что они пусты, потом прокричал что-то. Волки наблюдали за ним очень внимательно, желтые глаза не отрывались от лица русича.
– Это он что, со зверями разговаривает? – удивился Нерейд. – От лесного воздуха головой тронулся?
– Тихо ты, – цыкнул Ивар. – Лычко знает, что делает…
Средний из волчьей троицы, самый крупный, с проседью в шерсти, кивнул, словно соглашаясь со словами конунга, а затем, подпрыгнув, перекувырнулся через голову.
На том месте, где только что был серый хищник, теперь стоял громадный человек. Русые с проседью волосы падали на широкие, точно стол, плечи, а руки бугрились чудовищными мускулами, толстыми, как корни Дуба. Тело оборотня покрывала густая шерсть, только более редкая, чем у волка.
От человека-волка веяло грозной мощью, темные глаза, глубоко упрятанные под бровями, хищно сверкали.
– Добро, – пророкотал он. поводя ноздрями. – Вот так встреча…
И два других волка одновременно обернулись людьми. На ноги встали могучие мужики, чуть помельче первого. В движениях каждого виднелась ленивая грация сильного зверя.
Викинги и тиверцы стояли разинув рты. Лишь Ивар Успел поймать отвисшую челюсть. Странных людей рассматривал с тревогой, на душе скребли довольно когтистые кошки.
– Ничего себе! – завистливо прошептал Нерейд. – Вот это стать! Будь я таким здоровым…
– Ничего себе! – завистливо прошептал Нерейд. – Вот это стать! Будь я таким здоровым…
– Привет вам, невры Светлого Леса, – сказал Лычко зычно.
– Привет и тебе, – отозвался седой гигант. Слова он произносил странно, с подвыванием. – Все думали, что ты навеки сгинул, уйдя из деревни. Однако же вернулся и привел с собой чужаков. Я думаю, что сделать с тобой – просто убить или принести в жертву Велесу. Пусть пошлет добрую охоту…
– Невры? – прошептал Кари. Глаза его стали как две плошки. – Так это родичи нашего Лычко!
– Не гневайся, Ясень! – сказал тот, подтверждая догадку, – Не по своей воле вернулся я сюда, а спасаясь от врагов. Мы лишь пройдем через ваши земли.
– Ага. – Верхняя губа седого приподнялась, обнажив острые клыки, – А по проторенной вами дороге явятся другие. Которые не просто пройдут, а захотят занять наши леса, вырубить их, чтобы тут были поля пли. того хуже, пастбища!
Последние слова седой выплюнул так, словно они были ругательствами. Его подручные сердито заворчали, чуть согнулись, словно вновь собирались обернуться серыми хищниками.
– Ты зря гневаешься! – Лычко покачал головой. – Я чту Покон, и ни один чужак не ступит на землю невров по моим следам!
– Чего они спорят, я не понимаю? – не выдержал Нерейд. – Эти трое не дают нам пройти? Настучать им по головам – вот и вся недолга…
– Ты ничего не понимаешь! – горячо прошептал Зорян, – Невры ревниво охраняют свои земли, чужаков убивают. Любой пришедший со стороны для них даже не человек! А воины они лютые, сколько раз окрестные князья пытались их покорить, да все без толку. Эти трое с помощью дубин разнесут весь наш отряд, даже не и оборачиваясь волками!
– Они – нас? Да ну?.. – изумился рыжий викинг, с новым интересом разглядывая могучие фигуры лесных гигантов.
А те потихоньку угомонились, перестали скалиться и ворчать.
– Ладно, – сказал седой, – пойдем в селение. Пусть вашу судьбу решают старейшины.
Лычко лишь склонил голову. Когда вернулся к своим, Ивар спросил тихонечко: – Родственники?
– Мое племя, – не очень охотно ответил русич, – я ушел отсюда, когда мне не было и пятнадцати, не хотелось всю жизнь сидеть в чащобе…
Трое невров размашисто шагали впереди. В первых же кустах оделись, натянули портки из шкур, мягкие сапоги. На плечи вскинули громадные секиры – древки чуть ли не из цельных стволов, а лезвия высечены из плоских камней, обточенных до невероятной остроты. Такой секирой можно не только рубить столетние дубы, но и бриться. Зато поднимет подобное оружие не каждый йотун.
– А что-то ты мелковат по сравнению с ними, – брякнул тактичный Нерейд, поглядывая на Лычко, который, хоть и удался ростом и шириной плеч, рядом с соплеменниками выглядел худосочным.
– Такой на свет появился. – Русич развел руками. – Меня даже в детстве пришибить хотели, оставили лишь потому, что в рубашке родился. Посчитали, что везунчик, любимец богов.
– Боги кого любят, того чаще и бьют, – мудро изрек Йнгьяльд, – А волком тоже умеешь становиться?
– Нет, – Лычко смутился, опустив глаза. – У нас немногие это умеют. Раньше, старики рассказывают, все могли. Но многие так и оставались хищниками, ведь волком проще быть, чем человеком, и волхвы оставили оборотничество лишь для самых сильных.
– Вроде как оружие на крайний случай, – оценил Ивар. – Разумно.
Ручеек, вдоль которого они плелись, петлял, омывая корни толстенных, в обхват, елей, серых, как старые камни. Подножия их окутывали полотнища зеленого мха, мягкого на вид, но склизкого и противного на ощупь.
– Вот и пришли, – сказал Лычко изменившимся голосом.
Ивар завертел головой, надеясь увидеть привычные для Гардарики бревенчатые избы, но деревья лишь чуть раздались в стороны, открывая небольшую поляну. Земля на ней была разворочена, там и сям виднелись настилы из бревен, забросанные сверху дерном, да уходящие под них земляные ступени.
– Они что, в землянках живут? – изумился Нерейд.
– Ага. и в дуплах, – отозвался Ингьяльд, который в мудрой задумчивости часто многого не замечал, но сейчас оказался более внимательным, чем все остальные.
Вокруг высились невероятно громадные деревья,-ствол и вдесятером не обхватить, многие с дуплами. Из них, отодвигая занавесы из шкур, выглядывали любопытные детские рожицы. Грязные, звероватые, не сразу и поймешь, что люди, а не детеныши какой-нибудь лесной нечисти.
– А родители твои где?.. Живы еще? – спросил Ивар у Лычко.
– Нету, – ответил тот. – Отца медведь задрал, когда мне и года не было, а мать упавшим деревом зашибло. После этого я и ушел.
– Эй, Дубовит, – седой гигант, названный Ясенем, остановился у одной из землянок, покрытой громадными бревнами, – выходи, без тебя не разобраться!
Со всех сторон сходились невры, только мужчины. Женщин и детей, как только стало ясно, что в селении чужаки, загнали в жилища. Все огромные, могучие, самый хилый из них легко разорвал бы Ивара пополам. Каменные топоры, рогатины с обожженными для твердости остриями – оружие простое, но в мощных, перевитых жилами руках оно смотрелось опаснее, чем острые мечи в обычных людских ладонях, более слабых и менее умелых.
Между собой переговаривались негромко, на чужаков смотрели с неприязнью, на Лычко с удивлением. Вскоре окружили тиверцев и викингов плотной, воняющей потом и шкурами толпой.
– Чего зовешь? – Дверь землянки отворилась, оттуда шибануло спертым воздухом, полным запахов дыма и гнили. В темном проеме показалась седая, взлохмаченная голова, а за ней выдвинулся исполинского роста старик. Даже Ясень был ниже его на голову. В руке старец сжимал громадный посох – слегка ошкуренный березовый ствол.
– Вот, Дубовит, – Ясень отступил на шаг, – Лычко вернулся, привел чужаков. Что с ними делать?
Старик, явно волхв, а может быть и сам вождь, окинул викингов взглядом прозрачных, словно речная вода, глаз. Лицо его избороздили морщины, а волосы грязно-белыми волнами падали на плечи. Но взор оставался острым, а спина – прямой. Такой, если надо, кабана завалит голыми руками.
– А ты, волхв… – с усилием промолвил Дубовит, мрачно воззрившись на Ингьяльда, лицо которого неожиданно покрылось мелкими капельками пота, – не пробуй на нас свои заклятия. Мы тоже кое-что умеем. Наше искусство старое… Если нынешнее хитрее, то наше – сильнее. Я-то твой коварный удар отражу, а вот отобьешь ли мой, которым можно дробить скалы?
Молодой эриль вздрогнул, отвел глаза.
– Буян, Овсень, – позвал дед. Сквозь толпу протискивались еще два старца, таких же огромных, мощных, похожих на бородатые скалы. В лесном племени если кто и доживал до старости, то только самый сильный, ловкий и умелый.
Сошлись втроем в кружок, принялись совещаться. Нерейд сделал шажок, пытаясь подслушать, даже уши вытянул, но под суровым взглядом Ясеня как-то потерялся, отступил.
– Его помнят старым самые древние невры, – сообщил Лычко. – Как он скажет, так и будет. Даже, главный охотник, – русич кивнул на Ясеня, – не пойдет против слова Дубовита.
Старики расступились, похожие на шагающие деревья, Дубовит выступил чуть вперед, кашлянул, прочищая горло.
– Мы решили, – сказал он с таким рокотом, точно в глотке у старого волхва вертелись жернова, – Лычко привел их сюда без злого умысла. Пусть идут себе дальше…
Со стороны тиверцев послышались вздохи облегчения, за спиной Ивара загомонили его воины. Сам конунг ощутил, как расслабилась закаменевшая в нервном ожидании спина.
Толпившиеся вокруг невры разочарованно загудели. кто-то зло сплюнул, другой помянул Ящера. Оно и понятно: в темном лесу развлечений мало, всякий хотел посмотреть, какого цвета кровь у чужаков.
– Благодарим за милость, – сказал Лычко, – но позвольте слово молвить!
Нерейд вытаращился на русича, явно хотел удержал его: «Стой, куда ты! Выпустили, и ладно!» На лице Ясеня мелькнуло удивление. Даже Ивар ощутил желание остановить нарывающегося на неприятности соратника.
Волхв, вознамерившийся уже спуститься в землянку, развернулся, буркнул недовольно:
– Говори.
– Я знаю, что вам нет дела ни до чего творящегося за границами Леса, – голос Лычко звучал твердо, хотя по напряженным плечам видно было, что он волнуется, – но сейчас все изменилось! С юга идет страшная угроза, эта коснется и вас! Если не вылезете из теплых жилищ, не поднимете зада от мягких шкур, то скоро враги ворвутся сюда!
– Это ты о чем? – хмыкнул Ясень, небрежно помахивая секирой. От его взмахов гудел воздух.
– Из Степи надвигается новый враг, – продолжил Лычко. – Беспощадный и многочисленный. Еще немного – и те, кто живет южнее вас, не выдержат и степняки придут сюда…
– Не дойдут, – лениво прогудел Дубовит, – Лес не пустит. А доберутся – мы их всех уложим под дерновое одеяло. Впервой, что ли… Помню, как этих, гиксосов, успокаивали, те все тоже хотели мир завоевать… Вот Ящер им обрадовался, должно быть!