— И откуда у тебя в чемодане взялось столько одежды?
Еще до того, как Стефани закончила фразу, она поняла весь идиотизм этого вопроса и единственно возможный ответ. Мрачные огоньки в глазах Рикардо весело заплясали, во взгляде появилось что-то еще. Скрытая насмешка? Неужели он находит эту ситуацию забавной? Пауза длилась несколько секунд, затем Рик сказал.
— А может, я планировал после свадьбы отправиться в отпуск? По-моему, это называется медовый месяц?
Краска залила лицо и шею Стеф, словно она только что поняла все, что сегодня наделала, и одновременно осознала всю свою глупость. Кому она пыталась досадить? Что, по ее мнению, должна вызвать эта ее «маленькая сладкая месть»?
Мелькнула слабая мысль о том, что все это ради Дика. Хотя нет, не стоит лицемерить перед собой. Сын, конечно, должен знать своего отца. Но не это причина ее поступка. Стефани хотела отомстить за себя Рикардо и Энн. Но все вернулось бумерангом. Потому что больше всего боли она причинила себе самой. Стеф совсем не хотела думать о Рике и Энн. Но помимо ее воли воображение рисовало живые красочные картинки их первой брачной ночи, медового месяца. Это становилось просто мучительно. И все, что произошло сегодня — тоже. Как острейший приступ физической боли, как предательский удар в спину…
Дик начал плакать, пытаясь вырваться из ее рук. Ему передалось настроение матери. Стеф на секунду закрыла глаза и крепче прижала к себе сына, как будто он один мог стать для нее якорем спасения…
Она опомнилась, лишь когда Рикардо нагнулся и осторожно взял у нее малыша. Он ласкал ребенка с такой неуклюжей нежностью, что у Стеф защемило сердце. Она смотрела на эту сцену — высокий, сильный мужчина и маленький, беззащитный малыш, а на глаза наворачивались слезы. Стеф часто заморгала, отчаянно пытаясь избавиться от них.
— Надеюсь, ты понимаешь, что могла испортить мне положение в обществе и личную жизнь? — вполголоса спросил Рикардо, поднимая сына повыше и наблюдая, как малыш весело смеется, позабыв про слезы. — Весь свет округи и несколько королей игры в поло пришли сегодня в церковь.
Голос Рика, так же как и его лицо, оставался совершенно бесстрастным. Стеф не могла понять, находил ли он это забавным или ужасным.
— Я весьма сожалею… — Она с трудом выговорила эти слова. Из глаз хлынули слезы, и Стеф, всхлипнув, резко закрыла лицо руками.
— Есть еще горячая вода?
Короткий вопрос заставил ее поднять голову. Она вытирала глаза и нос какой-то тряпкой, взятой из коробки на полке.
— Что? А, да…
— Тебе нужно самой принять сейчас ванну. Ты явно вымоталась. Я уложу Дика спать.
— Ты? — Недоверие в голосе Стеф вызвало у Рика кривую усмешку.
— Если ты покажешь, где взять пеленки, я все сделаю.
— Ты же никакого понятия не имеешь…
— Моя сестра Химена — феминистка. — Он широко улыбнулся, беря с колен Стеф белое полотенце и заворачивая в него Дика. — Она видный адвокат и нанимает ухаживать за своими малышами няню. Но когда я приезжаю к ним в гости, мне приходится выступать в роли «нового гувернера» для моих племянниц и племянника. Для моего же блага, как говорит сестра.
— Новый гувернер? Ты? — с еще большим недоверием переспросила Стефани. По крайней мере, пока она переваривала сказанное Рикардо, слезы высохли.
— Практика, конечно, нерегулярная, — добавил он. Добродушный юмор, светящийся в его веселых глазах, подействовал на Стефани успокаивающе. — Но навыки остались. Ну, так где же пеленки?
Она провела Рика с сыном на руках в детскую, объясняя на ходу, как укладывать спать.
— Прекрасно. Все понятно. Давай, иди.
Рикардо нежно одной рукой подтолкнул ее к двери и положил Дика на столик у его кроватки.
— Расслабься в ванной. Я попытаюсь успеть завернуть моего сынишку в пеленку, пока не произошла катастрофа…
Как будто реагируя на его слова, малыш в тот же миг ответил зову природы. Маленький фонтанчик с поразительной точностью оросил голую грудь наклонившегося Рика.
— О Господи! Слишком поздно… — Смятение на лице Рикардо, когда он вытирал себя тряпками и доставал детскую присыпку, казалось почти комичным.
Стефани стояла в нерешительности у двери. Эта сценка в детской казалась ей столь странной, а помощь, предложенная Рикардо, настолько застала ее врасплох, что она растерялась. Внезапно ей пришла в голову страшная мысль.
— Рик… Ты не будешь пытаться… Ты не заберешь его?..
Веселье оборвалось. Рикардо медленно поднял голову и посмотрел на Стефани. Все мускулы на его лице напряглись. Черные волосы свисали спутанными прядями на глаза. На какую-то долю секунды он показался ей таким же беззащитным, какой она чувствовала себя.
— Похищу, пока ты отдыхаешь в ванной? — хрипло спросил он с издевкой. — Ты ведь презираешь меня, Стеф, правда?
У Стефани перехватило дыхание, и, резко повернувшись, она вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Она не совсем понимала почему, но каким-то образом последняя фраза Рикардо и разозлила, и успокоила ее. По крайней мере, ему можно доверять, думала Стеф, спокойно раздеваясь в ванной комнате. Скромное удовольствие просто понежиться в теплой воде показалось ей королевской роскошью.
Стеф собрала волосы в узел на голове, добавила горячей воды и пены с запахом миндаля, блаженно закрыла глаза и погрузилась в грезы. Она твердо решила не думать о Рике, о их коротком, опасном, стремительном и пьянящем романе, но это не получилось. Как Стефани ни пыталась сосредоточиться на своих ощущениях от ласкающего тепла ванной и возбуждающего аромата пены, ничто не срабатывало. Память упорно возвращала ее к прошлому, и это походило на пытку…
Тот летний день в Блэк Трап… Все происходило как-то неотвратимо, события развивались стремительно, как по сценарию, и это напоминало сумасшествие. Рикардо в их доме дожидался Энн, чтобы крупно поговорить с ней по поводу романчика, завязанного ею за его спиной с каким-то местным профи, игроком в гольф. Стефани появилась до прихода Энн. С этого все и началось. Что послужило толчком, Стеф никогда бы не смогла объяснить толком. Во время их первого короткого разговора она вела себя очень осторожно. Она почувствовала какое-то магнетическое притяжение и интуитивно внутренне отпрянула. Рик ждет сестру. Он — ее собственность. Увести парня Энн? Да никогда, ни за что!
Ворочаясь в ту ночь в постели, Стеф убедила себя в том, что единственная причина притяжения, которое она испытала, заключалась в любви Рика к лошадям, что сближало его с ней. Более того, он играл в поло, то есть относился к той категории наездников, которую Стеф почитала особо. Поэтому и к Рику она испытывала скорее восторг, чем просто отчаянное, сжигающее желание почувствовать на губах его поцелуи…
Однако на следующее утро за завтраком Энн раздраженно громогласно объявила во всеуслышание, что Рикардо Гарсиа — величайший подонок из ныне здравствующих и их роман закончен.
Стеф пришла в замешательство, потом в ее душу закралось сомнение. Энн порвала с Риком? Или наоборот? Что бы ни произошло на самом деле, Стефани решила держаться от него подальше. Рикардо зачаровывал ее, и это пугало девушку.
Неизвестно, как бы все обернулось, если бы не невольное вмешательство Ванды. Стараясь занять Стеф делом и соответственно заставить ее проводить как можно больше времени вне дома, она настояла на том, чтобы Стефани на время каникул устроилась на работу. Отец, зная о любви дочки к лошадям, подыскал ей место помощника конюха. И вот не прошло еще и двух дней со времени ее приезда, как Стеф уже оказалась на конном дворе роскошного особняка XVII века в окрестностях Хэмпшира. По роковой случайности дом принадлежал Рикардо Гарсиа… Вечером второго дня у одного из лучших пони началась резь в животе. Стефани всю ночь провела на ногах, выгуливая пони по конюшне, как посоветовал ветеринар. Рикардо, мрачный и озабоченный, то и дело заходил справиться, как дела. К утру опасность миновала, а между Стеф и Риком установилась взаимная симпатия, которая выросла потом в гораздо более сильное и глубокое чувство, чем та первая лихорадка желания.
Их встречи продолжались, они все сильнее тянулись друг к другу. Финал был закономерен и желанен обоим…
На следующий день после ночи любви Стефани работала в конюшне, когда увидела Рика и Энн вместе. Они сидели в его машине, обнявшись. Стеф до сих пор помнила все свои ощущения. Предательски ноющее сердце, пустота в груди и привкус горечи разочарования в горле. Значит, это правда. Он все еще любит Энн. А его интерлюдия со Стефани всего лишь обманный маневр. И все же он сделал то, что хотел, вчера вечером. Рикардо воспользовался моментом, заставил ее полностью раскрыться, подвел ее к самом краю пропасти, а потом сбросил ее вниз на острые камни… Ему хватило на это бессердечности…
Стефани решила про себя, что Энн подходит Рику и они явно созданы друг для друга. Ее потрясение и гнев помешали подняться выше простой реакции на обиду. Годами ей приходилось защищаться от боли постоянного отторжения, и это выработало эффективный механизм самосохранения — бегство; ей нужно уйти. При этом необходимо сохранить лицо, скрыть уязвленную гордость.
Последние несколько лет Стеф отдыхала летом в Италии с Реджиной, подругой по пансиону. Ее семья проводила отпуск на своей вилле на озере Гратто. Стефани даже флиртовала с Даниэлем, братом Реджины. Однако вскоре флирт закончился и между ними установилась крепкая дружба.
Итак, бегство. Вечером она позвонила подруге и рассказала о том, что у нее произошло с Гарсиа и что теперь он с Энн. Реджина прониклась полным сочувствием и предложила гениальный план спасения Стеф, вернее избавления ее от дальнейших унижений.
Следующим утром, на рассвете Стефани исчезла из Блэк Трап; она направилась в Италию. Отцу и Рикардо она оставила письма, в которых сообщала, что остаток лета собирается провести со своим другом Даниэлем на вилле его семьи у озера Гратто.
Последующие несколько дней прошли под знаком триумфа осуществленного плана; ее тепло приняли в семье Реджины, а Даниэль слегка поддразнивал Стефани за обман. Ей даже удалось пройти испытание визитом Рикардо. Очевидно, его гордость не могла просто так снести письмо Стефани, и он отправился за ней в Италию. В письме, с подачи Реджины, Стефани сообщила Рику, что хотела переспать с ним лишь для приобретения опыта и что он, будучи старше на восемь лет, на самом деле слишком старомоден, чтобы говорить о чем-нибудь серьезном…
По прихоти судьбы Рикардо нашел ее на берегу озера с Даниэлем, где Стефани, весело смеясь и болтая, втирала в покрытую веснушками кожу юноши лосьон, чтобы спасти ее от палящих лучей. Выражение холодного гнева на лице Рикардо навсегда запечатлелось в ее памяти. Она продолжала изображать полное спокойствие, и это было самое тяжелое испытание в жизни, ибо ей больше всего хотелось отбросить в сторону лосьон для загара и броситься к нему.
Но Рикардо постоял там в начале пляжа в черных джинсах, черной майке и темных солнцезащитных очках секунду-другую и ушел. Через пятнадцать минут подошла Реджина и сообщила, что он вернулся к вилле, сел в автомобиль и, не сказав ни слова, уехал.
Это произошло за неделю до того, как Стефани достаточно восстановилась, чтобы найти в себе силы поплакать. Спустя еще четыре недели она поняла, что причина недомоганий по утрам, набухания груди и появившегося отвращения к кофе — беременность. У нее родится ребенок от Рикардо.
Стефани уехала, не желая более обременять Реджину и ее семью своими проблемами. Она вернулась в Англию, остановилась на ночь у подруги в Лондоне и позвонила отцу. Но все надежды на поддержку и помощь быстро растаяли. Отец холодно сообщил дочери, что возмущен ее поведением. Но что еще можно от нее ожидать? — прошипел он в телефонную трубку. Она — копия матери, закрутила роман сразу с двумя и покинула обоих, когда это наскучило. Он не хотел больше знать ее как дочь. Естественно, после того, как отец заклеймил Стеф позором, было бы совершенным безумием сообщать ему о беременности. Она оказалась брошенной на произвол судьбы…
В дверь постучали. Стефани поспешно открыла глаза, возвращаясь из прошлого к реальности. Она почти уснула в ванне. Вода давно остыла, пена осела.
— Стеф! С тобой все в порядке? — Голос Рикардо звучал обеспокоенно. Или ей это только показалось?
— Подожди минутку… — негромко сказала она и начала подниматься.
После еще одного короткого стука ручка двери стала поворачиваться. Стеф знала, что задвижка ненадежна. Хорошо ли она ее закрыла? С ужасом Стефани смотрела, как замок начал поддаваться, и вот дверь открылась нараспашку. Она чуть не упала в ванне, пытаясь скорее чем-нибудь прикрыться. Рикардо с бесстрастным лицом стоял на пороге, держа в руках два бокала белого вина. Он был в джинсах и грубой хлопчатобумажной незастегнутой рубашке.
— Я боялся, что ты заснула…
От потрясения и негодования Стефани разжала пальцы, и полотенце упало в воду.
— Что ты себе позволяешь? — взвизгнула она, отчаянно стараясь его выловить. Насквозь промокшим полотенцем оказалось нелегко прикрыть наготу, и когда ей это удалось, она воззрилась на него, вся красная от смущения и закипающей злости.
— Вон отсюда!
— Прости, но мы ведь играли в папы и мамы? По крайней мере, я могу задержаться, чтобы подать тебе сухое полотенце, — мягко возразил Рикардо.
Он окинул Стефани взглядом с головы до ног, задержавшись на полных высоких округлостях груди, упругом животе и нежном изгибе бедер. Глаза Рика восхищенно блестели. Стефани не выдержала.
Она выхватила бокал из его протянутой руки и в бешенстве выплеснула содержимое в лицо Рику. Через секунду она была выхвачена из ванны и крепко прижата к его широкой груди.
— Я тут кое о чем подумал, — промурлыкал Рикардо, поглаживая влажный изгиб спины Стеф, опускаясь к упругим ягодицам. Его руки вызвали в теле пронизывающую насквозь дрожь. — Насколько я помню из наших отношений в прошлом, прорваться сквозь все колючки твоей обороны можно только физическим путем. Болтать или действовать. Я бросил монетку. — Рик приблизил лицо к ее плотно сжатым губам. — И угадай, что выпало? Победило действие…
4
— Больше ты ни на что не способен! — негодующе выпалила Стефани, вдохнув в легкие побольше воздуха, как только Рикардо слегка ослабил хватку. — Физическое насилие! Поиграть мускулами, чтобы добиться своего…
— Тише, любовь моя, — невозмутимо прошептал Рикардо. — Ты разбудишь Дика.
Стянув с перекладины полотенце, он завернул в него дрожащую Стефани и поднял ее, несмотря на яростное сопротивление. Через несколько секунд они были уже в спальне. Бесцеремонно брошенная на кровать, Стефани пыталась одновременно закутаться в развернувшееся полотенце и оттолкнуть Рикардо. Ни то, ни другое ей не удалось.
— Если ты думаешь, что… что, узнав о Дике, ты можешь… начать все сначала…
— Но я не мог знать, что у меня есть сын, — прорычал Рикардо, безжалостно придавив ноги Стеф, которыми она пыталась от него отбиться, забыв о наготе. — Это от меня скрывали. До тех пор, пока ты не сочла, что ребенка можно использовать с максимальной выгодой для удовлетворения твоего чувства мести…
Его сильные пальцы по-хозяйски гладили ее бедра, живот, грудь. По телу Стефани разливался жар. В это трудно было поверить. Она не должна поддаваться страсти после всего, что между ними произошло. Как может Рикардо, так жестоко обойдясь с ней, поиграв и бросив, возбуждать в ней желание! Но его руки на груди Стеф убедительно опровергали эти мысли. А когда Рикардо стал гладить сосок ее правой груди, у нее перехватило дыхание. Под его пальцами сосок отвердел и поднимался — этот маленький розовый комок желания. Стеф чувствовала стыд и ярость, она была потрясена и одновременно сгорала от страсти.
— Рик, прекрати…
— С чего бы это? — Его низкий голос звучал насмешливо, но в нем сквозило желание. У Стефани от страха пошли мурашки по коже. Рик хотел ее. Это уже не просто игра в дразнилки. Потемневшие глаза, растущая настойчивость рук говорили Стефани о серьезности его намерений. Но это просто безумие! Рик не занимался с ней любовными играми, он использовал секс как средство унижения, как свою «маленькую месть». Сейчас Стефани его просто ненавидела. Злость и желание столкнулись и слились в какую-то взрывоопасную смесь. На теле ее выступила испарина. Она дышала часто и с трудом. Собрав силы, Стеф сжала кулаки и ударила Рикардо в грудь.
— Это, наверное, ваши… ваши южноамериканские традиции, — дрожащим голосом выпалила она.
Рука Рикардо переместилась на другую грудь, и пальцы стали искусно манипулировать с твердеющим соском. Это вновь парализовало ее волю.
— Наверно, ваша блудливая кровь позволяет так обращаться с женщинами…
— Не опускайся до оскорблений по поводу моего происхождения и воспитания, любовь моя, — насмешливо ответил Рикардо. — Это не подействует. У меня нет комплексов по этому поводу. Сегодня мне предстояло вкусить наслаждения первой брачной ночи, ведь так? Ночи сексуального удовлетворения, которого меня лишили. Пускай, но ты будешь мне заменой…
— Рик!!! — Стефани с трудом верила своим ушам.
Он перестал дразнить ее словами, зато усилил физическую агрессию. Не дав ей договорить, он приник жадным ртом к полураскрытым губам, его язык был настойчивым и требовательным. Стефани боролась отчаянно, собрав последние силы, она пыталась брыкаться, царапать, колотить и кусаться.
Хрипло рассмеявшись, Рикардо приподнялся и накрыл Стеф всем телом, плотно придавив к пуховому одеялу. Грубая ткань джинсов терла нежную кожу ее бедер, мощная грудь раздавила мягкие холмики ее грудей.