Хирург кивнул, пошарил в кармане халата, протянул Кэйну оружие.
– Прощай, – сказал Кэйн и вышел.
Гориллы, охранявшие коридор, расступились, и Кэйн беспрепятственно спустился вниз. Ступил под палящее солнце. Пока он стоял, щурясь и обдумывая дальнейшие действия, сзади послышались торопливые шаги.
– Убейте его! – крикнул Хирург. – Не дайте ему уйти. Он сумасшедший!
Кэйн бросил тело в сторону, сделал кувырок, вскочил на ноги и прыгнул в седло мотоцикла. Вдогонку хлопали выстрелы, но он был уже далеко.
Через сто километров бензин в баке закончился, и Кэйн бросил мотоцикл в пустыне. Подхватил сумку и дальше пошел пешком. Впереди виднелись горы.
Кэйн шел быстро. Его организм работал в режиме нон-стоп. Насыщенные энробами мышцы не знали усталости, а мозг, усиленно снабжаемый энергией и кислородом, не нуждался во сне. Кэйн шел день и ночь, не останавливаясь даже для того, чтобы поесть.
На шестые сутки он настиг Авеля.
Авель шагал по заброшенному, полуразрушенному шоссе. Он шагал легко и пружинисто, как будто не было за спиной долгого, беспрерывного перехода. Праведный Авель, угодный Богу. Белые волосы покачивались в такт шагам.
Не останавливаясь, Кэйн расстегнул кобуру и достал револьвер.
Вот он, пророк, святой, чистая душа, не знающая сомнений. Конец настоящего и начало будущего. Какое будущее за тобой, Авель?
Кэйн прибавил шагу, поднял револьвер и на ходу прицелился.
Нет за тобой никакого будущего, Авель. Только прошлое. А в прошлое, каким бы хорошим оно ни было, не вернуться, как не войти дважды в одну реку.
Расстояние между ними сокращалось. Господи, дай мне уверенности в своей правоте! Утверди меня на моем пути. Не дай совершить непоправимое.
Кэйн взвел курок.