Но Веселов доложил, невзирая на локальную ночь.
Согласно тому же уставу поисковой службы Тимурыч обязан был явиться в рубку и собственноручно запустить аппаратуру сканирования. Но Тимурыч еще не рехнулся на старости лет, чтобы за такой мелочью вылезать из теплой постели за два часа до подъема и тащиться через полкорабля в рубку, поэтому сонно велел Веселову начать сканирование самостоятельно либо подождать до утра, когда все встанут и позавтракают. После чего с чистым сердцем задремал снова.
Веселов и не надеялся, что «старики» немедленно примчатся после его рапорта. Если начистоту — сидеть без дела было невыносимо скучно, спать предательски не хотелось, а за не санкционированное бригадиром включение дорогостояшей аппаратуры и неуклюжую попытку ее настройки малька могли и ощутимо взгреть с ущемлением в выплатах.
Получив вожделенную санкцию, Саня повеселел и бодро разблокировал куб управления сканерами. Мудреный агрегат работы чешуйчатых свайгов был даже не адаптирован для доминанты Земли — дизайн панели управления и сенсорные пульты под четырехпалые руки сразу выдавали изделие союзников.
Когда-то всех инопланетян называли просто «чужие». Но постепенно, по мере вхождения людей в галактический союз, это неприятное словечко стало выпадать из обихода и забываться. Так уж получилось, что союз перенял от людей не меньше, чем люди от союза. И увы, среди человеческих даров иным расам оказалось куда больше пороков, нежели добродетелей. Доминанта Земли, напротив, впитывала почти исключительно знания и технологии.
Например, вот этот новейший сканер. По дальности и точности анализа он не имел равных в галактике. Разрабатывали его совместно а'йеши и азанни, испытания проводили свайги и цоофт, производили свайги и поставляли всем без исключениям расам, имеющим Поисковые Базы. Собственно, поэтому за самоличную его активацию малька могли и взгреть — люди таких приборов пока еще не делали.
Но вопреки всему Саня Веселов умел с ним обращаться, и умел неплохо. Да и мальком считался только в силу того, что угодил в команду к паре признанных корифеев и паре мегер.
Расшторив наружные датчики и прогнав положенные тесты, Саня даже немного воодушевился.
«Сейчас, — подумал он, оживляясь все сильнее и сильнее, — как обнаружу, блин, что-нибудь эдакое… от Ушедших! Или еще каких исполинов потерянного знания! Тимурыч небось в одних портках примчится…»
Однако Саня уже вплотную подошел к тому барьеру, когда в глубине души становится вполне очевидно: ни сегодня, ни завтра, ни через неделю, ни через год мудреный сканер работы свайгов не заверещит, не соизволит просигнализировать об обнаружении объекта «предположительно техногенного происхождения»…
Сканер заверещал на второй минуте работы.
Саня вздрогнул и обмер. Потом его взяла оторопь. Потом обдало болезненной испариной.
Руки дрожали и плохо попадали на сенсоры, сработанные под лапы рептилий-свайгов. Слишком контрастные строки интера в непривычно сером объеме экрана плясали и расплывались перед глазами.
Саня внимал резюме.
«Объект: предположительно фрагмент летательного аппарата…»
Приблизительная масса покоя равнялась двадцати трем земным килотоннам. Расстояние до объекта составляло около двенадцати десятичных мегаун, что приблизительно равнялось шести мегаметрам. Впритирку, черт возьми… Энергетическая активность — ноль. Тазионарная активность — ноль целых шесть десятых. Барионная активность — выше нуля, но можно пренебречь. Время пассивного дрейфа (в первом приближении) — более полутора тысяч локальных лет.
Саня хмелел от неверия.
Но вскоре, слегка порассуждав, начал успокаиваться.
В самом деле — полторы тысячи лет разве срок? Никакой это не артефакт исчезнувших исполинов. Просто обломок корабля одной из ныне здравствующих рас-союзников. Полторы тысячи лет назад союз тогда еще пяти рас, включая ныне сгинувший Рой, вовсю рубился с нетленными и их сателлитами из Ядра — оре и дашт. Кораблей тогда пожгли и покорежили без счета. Правда, немногочисленные останки космической техники быстро повыловили и немедленно пустили в дело, еще во время войны. А уж после войны подчистили пространство на зависть тщательно. Только по окольным медвежьим углам, где не случались массовые побоища и могли еще сохраниться битые корабли. Только в местах случайных незарегистрированных стычек, когда выживших не остается и некому рассказать о скоротечном звездном бое.
Итак.
Саня втянул объемно-структурный образ находки в куб программы-распознавателя и дал команду на идентификацию типа летательного аппарата. Втайне Саня надеялся, что, поразмыслив и перебрав все возможные варианты, программа озадаченно мигнет желтым индикатором и бесстрастно сообщит, что «тип летательного аппарата не опознан».
Разумеется, надежда не оправдалась. Программа довольно быстро разобралась и сказала, что найденный обломок «идентичен левой мидель-носовой части модульного разведывательно-десантного крейсера производства а'йешей времен войны с нетленными. Применялся а'йешами активно и повсеместно, ныне устарел и не производится с такого-то года».
Год программа выдала по исчислению свайгов. Переводить в земную дату Сане было лень: и так понятно, что модульные крейсеры разумные кристаллики-а'йеши давно не производят и что со временем дрейфа вышеозначенного «фрагмента летательного аппарата» сие вполне коррелирует.
Потом Саня задумался — а где, собственно, недостающая часть крейсера? Война с нетленными — не древние поединки на планетах. В космосе применялось оружие, от которого редко остаются обломки. Да еще сравнительно целые. Аннигиляция, деструктурирование вещества, силовые поля, тазионарные поля… Впрочем, специалистом по оружию, тем более по древнему, Саня не являлся.
Он исследовал обломок крейсера вдоль и поперек, выяснил (с помощью программы, разумеется), что «видимых повреждений помимо рассечения фрагмент летательного аппарата не имеет». Тут и застал его свежий и розоволицый с утра помбриг Вася Шулейко.
— Что это еще за каракатица? — весело спросил Вася, склонившись над плечом Веселова.
Саня Веселов вздрогнул от неожиданности и зыркнул на часы — вахта его уже четверть часа как закончилась.
— Это крейсер а'йешей, — собрался и ответил Саня. Довольно внятно ответил; чему внутренне порадовался. — Модульный. Точнее, кусок крейсера. Болтается тут полторы тысячи лет. Больше пока ничего не выяснил…
— Когда засек?
— Часа два назад как финишировали. Я Тимурычу доложился, он велел посканировать до подъема…
— Так-так. — Вася жестом велел Веселову уступить место и плюхнулся в кресло сам. Руки запорхали над чужим пультом. Рассчитанным под четырехпалую руку с пальцами, длиннее чем у людей…
Помбриг сноровисто выводил в объем экрана столбцы данных, вызывал таблицы и справочники, запустил библиотеку и сводарий. Постепенно пространство перед ним заполнилось призрачными изображениями текстов, трехмерных макетов, ссылок на документы и архивные массивы.
— Вахту принял, — не оборачиваясь, буркнул Вася Веселову. — Ступай, отсыпайся…
Спать Сане по-прежнему не хотелось, поскольку первую половину дежурства он бесцеремонно продинамил со смеженными веками, ибо подготовка к прыжку и сам прыжок совершенно не требовали человеческого вмешательства. Автоматы все делали сами. А вот перекусить чего-нибудь явно не мешало.
— А слопать чего-нибудь имеется? — осторожно поинтересовался он.
Дело в том, что Вася Шулейко обыкновенно наведывался в рубку перед тем, как отправляться готовить завтрак. Сегодня он явно вознамерился в рубке застрять, поэтому завтрак искателей мог свестись к личной импровизации каждого члена экипажа. Большею частью из консервантов и сухпая.
— Я повара навострил вчера… Загрузи чего попросит и стартуй первое меню. Потом свистнешь.
— Понял, — повеселел Саня.
Если Шулейко с вечера написал рационную программу, значит, никаких сухпаев, а набросать в кухонный комбайн продуктов мегеры-научницы не гнушались.
— Я пошел! — Великовозрастный малек лихо отсалютовал и выскользнул из рубки, едва не столкнувшись за перепонкой с бригадиром.
— Доброе утро, Тимурыч! Вахту взял Вася.
— Ага, — принял к сведению бригадир и протяжно зевнул. — Гуляй…
Он еще ничего не знал.
Спустя час Саня, успешно совладав с кухонной автоматикой и вежливо раскланявшись с мегерами в твиндеке, снова просочился в рубку. Тимурыч и Вася, погрязнув носами в мешанине объемных экранов, разбирались с неожиданной находкой. Они что-то беспрерывно бормотали и изредка шипели друг на друга. Веселов притих на рабочем месте штурмана-астрогатора, во все глаза наблюдая за работой корифеев.
— Скол проверил? — осведомился Тимурыч, лихорадочно листая в одном из видеокубов некий безразмерный реестр.
— Ага. Как зеркало, — отозвался Вася. — Шлифовали его, что ли?
— Шлифовали, — едко подтвердил Тимурыч. — Думаю, непосредственно при срезе.
— Да не было у нетленных такого оружия, тебе ж сказано!
— А у союзников? Кто сказал, что это нетленные? Саня Веселов тихо внимал.
— Полагаешь, союзники могли сцепиться между собой?
— А ты полагаешь, такое невозможно?
Вася Шулейко с сомнением пожал плечами:
— Не знаю… А давай запросим центр статистики. Лучше с А-Йеши, со столицы.
— Давай… Что там с неводом?
— Ловит!
Тут Вася заметил безмолвствующего Веселова.
— О! А ты почему не спишь?
— Неохота что-то…
— Тогда помогай!
Саня с готовностью вскинулся.
— Гляди на сканер, он мелкие объекты выискивает. Не могло же от крейсера отрезать единственный кусок! Да и изнутри наверняка что-нибудь выплыло.
— Да брось, полторы тысячи лет! Прикинь, куда оно все улетело за это время! — усомнился Тимурыч.
— Улетело так улетело, — не стал возражать Вася. — А проверить стоит! Давай за пульт, кадет!
— Я не кадет, — в который раз уныло и недовольно поправил Саня, прекрасно сознавая, сколь мала с высоты помбриговского опыта разница между ним и действительно кадетом.
— Отставить, — неожиданно вмешался Плужник. — Лучше пойди проверь скафандры. Сделаем вылазку, поглядим поближе, я так думаю… Давай, наводись впритирочку.
Шулейко послушно отогнал Саню от штурманского места и принялся просчитывать мини-прыжок.
Проверка скафандров — обязанность техника или зам-брига по оборудованию. Но поскольку Саня Веселов исполнял все маршевые функции, кроме бригадирских и штурманских, скафандры, естественно, тоже входили в его сферу ответственности. Впрочем, проверять там особо было нечего, техника простая, как молоток, надежная, как молоток, и проверенная годами успешного применения, как все тот же верный человечеству молоток. Поэтому уже через десять минут Саня вызвал по внутренней связи рубку и доложил, что три скафандра к эксплуатации готовы, аминь. Тимурыч ворчливо осведомился, почему три. Веселов смутился и неуверенно предположил, что, мол, для выхода за пределы рейдера бригадиру, помбригу и ему, стало быть Сане Веселову, понадобится аккурат три скафандра, ни больше ни меньше. На что Тимурыч холодно возразил, что, во-первых, бригадир никуда выходить не собирается, поскольку хоть один разумный человек обязан оставаться в рубке. Во-вторых, в экспедиции к находке априори (Тимурыч так и выразился — априори) обязан принять участие представитель научников, стало быть, одна из мегер пойдет к обломку крейсера а'йешей, а вторая будет на подхвате у библиотечного терминала в рубке. С первой мегерой отправится Вася, а искателю Веселову надлежит дежурить у шлюзов, если он не пожелал отдыхать после ночной вахты.
Саня попытался вяло и безнадежно протестовать; понятное дело, ни к чему путному сие не привело.
В общем, когда Регина величественно вплыла в рубку и села за свой терминал, а Виола и Вася облачились в скафандры, Саня уже почти смирился со своей тоскливой участью.
Первый раз довелось принимать участие в чем-то похожем на настоящий поиск, и, естественно, в качестве сугубого статиста! Кто б сомневался…
Нет в мире справедливости! И это при том, что злосчастный обломок крейсера обнаружил именно он, Александр Веселов, искатель земной Базы. А вся слава достанется Плужнику и мегерам, как пить дать им, а вовсе не Сане Веселову.
Нет в мире справедливости… Ни миллиграмма.
Следующие полчаса Саня в одиночестве проторчал у шлюза. Вася и Виола в совершенно будничном настроении дождались, пока рейдер прыгнет поближе к находке, и вышли наружу. Навелись и отсинхронизировали вектор дрейфа просто изумительно: когда пространство за бортом пришло в норму и Плужник разрешил выход в открытый космос, поисковый рейдер и обломок древнего крейсера а'йешей разделяли жалкие двенадцать километров.
Скафандры у искателей были модерновые: не на архаичной реактивной тяге, а с гравидвижителем. Эдакий икс-привод в миниатюре, разве что без возможности барьерного перехода. Движитель фиксировал массивную цель и подтягивал человека в скафандре к ней, словно на страховочном фале. Если же цель по массе уступала человеку, в качестве опорной точки использовался рейдер. В этом случае скафандр не подтягивал, а выталкивал своего владельца к цели.
Сгорая от неутоленного любопытства, Саня слушал маловнятные переговоры Васи с Плужником.
А потом произошло чудо.
— Тимурыч? — запросил Шулейко с некоторой озадаченностью в голосе. — Тут осматривать немерено… Шли-ка сюда Саньку на подмогу, а то и за неделю не управимся.
Саня чуть не умер от внезапно вернувшейся надежды; грудь сдавило, словно началась тренировка на перегрузки; дыхание само собой остановилось. Боже, как отчаянно хотелось, чтобы шеф согласился с предложением штурмана! Пусть это и не совсем регламентный шаг — выслать с рейдера более половины экипажа, но ведь и отправлять рейдер в поиск при некомплекте экипажа тоже как-то мало согласуется с регламентом. С комплектацией последнее время вообще беда, искателей на Базе в лучшем случае процентов семьдесят от необходимого количества. Пахать приходится за себя и за того парня, какой уж тут регламент!
— Думаешь, надо? — с сомнением переспросил Плужник. Саня тихо проклял все на свете.
— Надо, Тимурыч. Это ж крейсер, не песчинка, даром что обломок. Даже так раз в десять больше нашего рейдера.
Саня возблагодарил космические глубины и создателя космических глубин — если он все-таки, есть. А заодно и создателей модульных крейсеров а'йешей — за то, что создали свои крейсеры достаточно большими.
Бригадир тяжко вздохнул:
— Там хоть тихо все, а? Излучение, там, еще какие пакости? Виола, ау!
— Пока никаких, пакостей, — проскрипела Виола. — Эта жестянка, по-моему, не опаснее заброшенной шахты.
— Веселов! — окликнул Саню бригадир суровым до, театральности тоном. — Облачайся и давай к ним! Если без Васиного слова шаг ступишь — сгною в мехзоне!
— Есть, шеф! — с трудом, пряча ликование, отозвался Саня и, не мешкая, разодрал перепонку перед нишей со своим скафандром.
Удача все-таки снизошла и улыбнулась ему.
Даже не веря в улыбки удачи, каждый искатель втайне мечтает стать первопроходцем. Саня по крайней мере мечтал. Сильно. Очень сильно.
Облачился он за рекордное время. Внутренние тесты быстрее прогнать было просто невозможно. Шлюз прокачивался, казалось, целую вечность. Но так или иначе — спустя четверть часа Саня выпорхнул из внешней камеры в усеянную похожими на россыпь гемм звездами пустоту.
Саня Веселов никогда не робел перед пустотой. Здесь трудно было держать горизонт — горизонта не существовало вовсе. Здесь трудно было понять, где верх, где низ — низа и верха не существовало тоже. Саня умел главное; привязаться к паре-тройке ориентиров и держать в голове всю трехмерную картину в целом. Рейдер — безусловно, оставался «сзади»; далекий красный глазок сигнального феера Васи Шулейко виднелся «впереди»; а во-он то смутное пятнышко, ближайшая звезда, пусть будет «низом». Все, теперь главное — не терять ориентиры, и тогда ни за что не померещится, будто ты висишь в пустоте совсем один на многие световые годы, брошенный и забытый, не будет болезненно сдавливать грудь, и воздуха всегда останется достаточно, чтобы не задохнуться. Все страхи и неудачи проистекают в первую очередь из головы, из подсознания обитателя поверхности планеты или замкнутых помещений на искусственных станциях, а уж только потом от сбоев в оборудовании и непредвиденных обстоятельств.
Теперь — заарканить массивный обломок крейсера невидимым гравитационным поводком и подтянуться, словно на лебедке… Сколько раз Саня проделывал Подобное на тренировках! Начиная с третьего курса. Потом на ежемесячной сдаче нормативов, уже на Базе. А вот в рейде — впервые довелось выйти в открытый космос. Предыдущие рейды неизменно заканчивались ничем. Вообще ничем — даже для завалящего ремонта ни разу не пришлось напяливать толстый жилет скафандра и цепенеть в тесном шлюзе.
«Все когда-нибудь происходит впервые, — философски подумал Саня. — А потом это назовут приобретенным опытом. Опытом искателя! Приобретается в сей знаменательный миг вовсе не тупая цифра в графе совершенных пустых рейдов у великовозрастного малька-дубинушки, а опыт, настоящий опыт молодого, но уже повидавшего пространство спеца! И в баре можно будет небрежно бросить приятелям: „А вот когда мы старый крейсер подцепили у этой, как ее… Ну, есть такая звездочка у черта на рогах, в периферийном секторе…“