И его шпага со свистом рассекла воздух.
Заговорщики отступили.
- Как видно, вы больше привыкли работать кинжалом, я не шпагой, продолжал он.
Ловко и быстро он сделал несколько выпадов налево и направо. Его шпага, создавая впечатление, что воздух рассекает несколько клинков, а не один, описала в воздухе одно из тех прекрасных мулине, которые коннетабль Оливье де Клиссон изобрел в Масличном лагере.
Но тут дон Хиль закричал:
- Назад, назад!
И все испанцы, уклонившись от шпаги Мака, отступили и сгрудились в другом конце зала. Они поняли, что хотел сделать их главарь.
Дон Хиль вытащил из-за пояса пистолет и направил его на Мака.
- Трус! - прошептал капитан.
- Капитан, - крикнул ему дон Хиль, - я - добрый католик.
- На испанский лад? - усмехнулся Мак.
- Я не хочу, что бы ты умер, не вручив свою душу Богу.
- Ба! - сказал капитан, - верного присяге солдата в раю всегда хорошо принимают. К тому же я еще не умер!
И, перевернув огромный стол, стоявший посреди зала, он спрятался за ним.
- Молись! - повторил дон Хиль.
- Это ты должен просить у Бога прощения за свои преступления, презренный! - ответил Мак.
- Тогда умри, - произнес испанец.
И он вытянул руку и прицелился.
Но прежде чем успел прозвучать выстрел, от которого Мак, как мог, пытался прикрыться столом, на верхней площадке лестницы раздался голос:
- Остановитесь, дон Хиль, остановитесь! - произнес он.
Дон Хиль отпустил пистолет и взглянул наверх.
По ступеням лестницы медленно спускался какой-то человек.
Это был дон Фелипе д'Абадиос.
Глава 29. Реванш
Подняв голову и увидев дона Фелипе, Мак тоже настолько удивился, что уронил стол.
- Ну, - подумал он, - значит я его поразил не насмерть.
Дон Фелипе д'Абадиос спустился по лестнице. Испанцы переглядывались с вполне понятным изумлением.
Они не понимали, почему дон Фелипе хотел сохранить жизнь человеку, который, с их точки зрения, был предателем.
Дон Фелипе продолжал.
- Назад, дон Хиль! Господа, шпаги в ножны. Капитан Мак должен иметь дело со мной, потому что это не дон Руис, как вы подумали.
- Он хочет взять реванш, - прошептал капитан.
Дон Фелипе, обращаясь к заговорщикам, заговорил снова:
- Господа, - сказал он, - моя шпага уже познакомилась со шпагой этого человека, и мы разберемся, с вашего позволения, в наших спорных вопросах сами. Здесь твой пистолет лишний, дон Хиль. Мы ведь находимся в подземелье, своды которого могут рухнуть от любого толчка. Выстрела из пистолета, может быть, будет достаточно, чтобы они обрушились и погребли нас всех.
При последних словах дона Фелипе заговорщики в ужасе переглянулись.
- Выйдете, господа, - сказал дон Фелипе. - У каждого из нас есть свой долг, который он должен выполнить. А мне нужно побеседовать с капитаном Маком.
И дон Фелипе сделал повелительный жест, не допускавший возражений.
Дон Хиль и его товарищи в полном молчании подошли к лестнице и поднялись по ней. Капитан, следивший за ними глазами, увидел, как они один за одним исчезают в темном проходе. Оставшись с доном Фелипе один на один, он воскликнул:
- Честью клянусь, дорогой кузен, я полагал, что продырявил вас насквозь.
- Хм! - усмехнулся дон Фелипе, - я, конечно, мог ответить вам, что вернулся специально с того света, чтобы оказать вам небольшую услугу, но предпочитаю признаться, что ваша шпага скользнула вдоль моего ребра.
- Это доказывает, что шпага у меня добрая, а ребра у вас крепкие, кузен.
- А потом, - все также насмешливо продолжал дон Фелипе, - нашлась добрая душа, которая пришла мне на помощь.
- Плохо она распорядилась свои добротой, эта душа!
- Славный малый позаботился обо мне, привел меня в чувство.
- О, в самом деле?
- Он отвел меня в трактир, где перевязали рану, которая, к тому же, оказалась просто царапиной, и совершенно неопасной.
- И кто же этот милосердный человек? - спросил Мак также насмешливо, как дон Фелипе.
- Да ваш лакей, дорогой кузен!
- Сидуан?!
- Он самый.
- Вот дурак, каких мало! - прошептал Мак.
- Но я нахожу, кузен, - продолжал дон Фелипе, - что вы несколько неблагодарны.
- Я?!
- Да, вы. Стоит принять во внимание, что если бы ваш лакей Сидуан обо мне не позаботился, то я и по сию пору валялся бы без чувств наверху.
- И что же?
- И не смог бы появиться здесь вовремя, чтобы спасти вас.
- Ну... - протянул Мак, - сомневаюсь, чтоб у дона Хиля была уж такая меткая рука... А потом, вы же сами сказали: при малейшем сотрясении своды бы рухнули.
- И вы были бы погребены заживо.
- Да, но со мной вместе все эти изменники, которые хотят предать Францию Испании.
Дон Фелипе засмеялся:
- Вот уж и в самом деле, рыцарские чувства!
- Вы находите?
- Они делают вам честь, капитан. Примите мои комплименты... и до свидания!
И дон Фелипе направился к лестнице.
- Что это? - спросил Мак. - Куда это вы идете?
- А вам какое дело?
- А реванш? - продолжал капитан, крайне удивленный тем, что дон Фелипе не торопится обнажать шпагу.
- Терпение! - ответил дон Фелипе. - Я возьму реванш.
- В час добрый! - воскликнул Мак. - Мы начали эту партию, но мне кажется, что на ничью мы не согласимся.
- Мне тоже так кажется, - усмехнулся дон Фелипе.
И он поднялся еще на десять ступенек.
- Послушайте, - окликнул его Мак, - что вы делаете? Вы хотите драться на лестнице? Это оригинально, но не слишком удобно.
- Дело в том, что я хотел вам сказать пару слов, милый кузен.
- Да?
- Хочу предложить вам сделку.
- Договор, вы хотите сказать? По-моему, с чертом подписывают договор.
- Пусть так... Моя сестра, донья Манча, любит вас.
- Хорошо, - сказал Мак, - и что же дальше?
- А я люблю Сару Лоредан.
- Презренный!
- Поклянитесь, что вы не станете вмешиваться в мои дела.
Мак оперся на свою шпагу, как на трость.
- Продолжайте, - сказал он, - у меня терпения хватит.
Дон Фелипе поднялся еще на две ступеньки.
- Позвольте мне похитить Сару, - окончил он свою мысль, - и я закрою глаза на вашу любовь с доньей Манчей.
- Смерть Христова! - прорычал Мак, - ты всей своей кровью смоешь низости, которые ты тут наговорил.
Дон Фелипе продолжал подниматься.
- Спускайся, негодяй, спускайся! - в ярости закричал Мак.
- Еще рано, - ответил дон Фелипе, - я еще не все сказал. Вы сегодня заходили к кардиналу, капитан.
- Спустишься ты наконец, негодяй!
В это мгновение дон Фелипе уже стоял в галерее под самыми сводами.
Внезапно он выхватил из-за пояса пистолет, и, направив его в выбоину в одной из ступеней, нажал на курок.
Раздался выстрел, и а то же мгновение лестница рухнула и распалась в пыль.
- Ну, а теперь иди за мной! - крикнул испанец Маку, вокруг которого градом падали камни.
Свод начал проседать.
Дон Фелипе был спасен, потому что он уже стоял в верхней галерее.
Мак же должен был погибнуть, потому что камни продолжали валиться, и, следовательно его должно было ими завалить под обрушившимися сводами, или ему предстояло умереть от голода в каменной гробнице.
Глава 30. В которой Сидуан становится другим человеком
Но брат доньи Манчи к колодцу подошел не один, как он думал.
Когда Сидуан и трактирщик привели его в порядок, он подумал, что, если он по царски вознаградит его, то Сидуан оставит его в покое.
- Подайте нам все, что у вас есть самого лучшего, - сказал он трактирщику.
И добавил:
- Садись за стол, дорогой Сидуан. Кошелек, который я тебе только что дал, должно быть, поспособствовал тому, чтобы у тебя разыгрался аппетит. Пей и ешь в свое удовольствие. И жди меня. Я дам тебе еще один кошелек, не тоньше этого, если найду тебя здесь. Я вернусь через час.
С этими словами дон Фелипе удалился, повторив еще раз на прощание: "Никуда отсюда не уходи", и затворил за собой дверь.
- Ну и ну, - подумал Сидуан, - как он торопился от меня отделаться... А деньги с ним легко заработать... Вот как подумаю, ведь капитан Мак такой порядочный человек, а ничего мне не дал... Даже в долг у меня брал...
Что происходило в душе бедного малого? Факт тот, что он вдруг поднялся, бросил салфетку на стол и, даже не подумав подобрать неслыханное дело! - полный экю кошелек, выскочил из трактира.
Он поднялся на косогор и внимательно осмотрел низину. В ночной темноте он разглядел еще более темную тень движущегося человека, по-видимому, с трудом находившего дорогу.
- Это он и есть, - подумал Сидуан. - Ей-ей, я все же капитана знаю дольше, чем его. Мне эти испанцы показались славными людьми, но я ведь, в конце концов, могу и ошибаться, а в моем Маке я уверен. Узнаю-ка я, куда идет дон Фелипе...
Он лег ничком на землю и пополз, стараясь остаться непримеченным и не теряя из виду испанца; тот время от времени оборачивался, но Сидуана так и не увидел.
Через четверть часа брат доньи Манчи был в двух шагах от колодца, а Сидуан в десяти шагах от него.
Через четверть часа брат доньи Манчи был в двух шагах от колодца, а Сидуан в десяти шагах от него.
Точно так же, как до этого сделал Мак, дон Фелипе спустился в колодец по веревке.
Сидуан задумался, не зная, как ему поступить.
Разумно или неразумно и дальше следовать за испанцем?
Читатель уже понял, что Сидуан был не очень храбр.
Он рассудил так:
- Ну, раз уж капитан там, внутри, он знает, что там происходит. Если я останусь снаружи, то, может быть, узнаю что-либо полезное для него.
И все же скоро Сидуан понял, что в нем говорил только страх. Было совершенно ясно, что в этой дыре Мак подвергается куда большей опасности, чем Сидуан наверху.
- Я - его слуга, - сказал себе Сидуан, - и мой долг - быть там, где он.
И он перешагнул через ограду.
В ту же минуту он услышал какой-то приближающийся звук. Он прислушался.
Звук усилился. Под каменными сводами гулко отдавался шум шагов нескольких человек.
- Ого! Народу-то, народу! - прошептал Сидуан. - Но, кажется, они выходят. Мне нужно прятаться.
Но в таком месте это было легче сказать, чем сделать.
Ни дерева, ни обломка стены, ни какой-нибудь ямы! Но Сидуан, поразмыслив, пришел к правильному выводу, что люди выйдут из колодца с той стороны, где висит веревка, по которой они туда спустились, потому что они по ней и поднимутся. Поэтому он притаился с другой стороны.
И не успел он пригнуться к земле, как из колодца показался сначала один неизвестный дворянин, за ним второй, а потом - еще десять.
Это были заговорщики, которым дон Фелипе приказал покинуть подземелье.
Они о чем-то разговаривали, но Сидуан был малый необразованный и не понимал их языка.
Поскольку ни один из них и не подумал обернуться, то Сидуан смог совершенно спокойно выпрямиться и рассмотреть их.
Ошибки быть не могло: дона Фелипе среди них не было, но, наверное, его предупреждение о том, что свод может обрушиться, их испугало, потому что они поспешно отошли от колодца.
Шагах в ста они остановились, ожидая, когда появится дон Фелипе.
- Боже мой, - шептал Сидуан, - что же это все значит? Этот проклятый испанец и мой хозяин остались там, внутри. А им есть о чем поспорить! Что же будет?
Пока он причитал, раздался выстрел, а за ним ужасающий грохот. Это рушились своды и лестница.
Сидуан в беспамятстве бросился ничком на землю. Он был ни жив, ни мертв и считал, что все кончено. Он чуть-чуть не потерял сознание, как вдруг знакомый голос привел его в себя.
- Друзья мои, друзья мои, - кричал кто-то из колодца метрах в двух от поверхности, - мы отомщены, я убил предателя, я убил Мака.
Это поднимался дон Фелипе.
Но, к его несчастью, друзья его не услышали, потому что при грохоте обвала они разлетелись, как стая птиц, а Сидуан, напротив, все слышал; теперь он полностью пришел в себя, все понял и ждал испанца.
И не успел дон Фелипе подняться и перешагнуть через край, как слуга, вдруг ставший достойным своего хозяина, схватил его за руки и закричал:
- Ах ты негодяй! Что ты сделал с моим господином?
- Э, Сидуан, отпусти меня, я беру тебя к себе на службу.
- Сначала ты мне послужишь!
И Сидуан, вытащив из колодца веревку, прочно связал ею дона Фелипе.
- На помощь, дон Хиль, на помощь, мои друзья!
- Нет тут твоих друзей. Все разбежались, на всей равнине остались только ты да я. Где мой капитан?
- Отпусти меня, Сидуан. Твой Мак был просто дураком. Я уже дал тебе золота, я тебя сделаю богатым. Развяжи меня. Сколько ты хочешь?
- Я хочу своего капитана.
- Он был предатель. Я совершил над ним правосудие. Уйдем отсюда. Под нами все рушится. Положение неустойчивое. Оставаясь тут, ты сам подвергаешься большой опасности. Пойдем.
- Живого или мертвого, отдайте мне моего капитана.
- Говорю тебе, это невозможно.
- Вот сейчас и посмотрим.
И Сидуан, столкнув дона Фелипе, обвязанного веревкой в колодец, стал его спускать туда, как пустое ведро.
Напрасно дон Фелипе просил пощады. Новый Сидуан вылупившийся из старого, не обращал на его мольбы никакого внимания: он должен был спасти своего хозяина, если это еще было возможно. Когда он спустил испанца на всю длину веревки, Сидуан сам соскользнул по ней до того места, где качался дон Фелипе.
Здесь Сидуан, завернув веревку вокруг ноги, как это делают каменщики, стал отвязывать дона Фелипе, хотя тот не переставал умолять его и упрашивать на все лады.
- Но я же упаду, - хныкал он, - под нами, может быть, ничего нет. Там бездонная пропасть...
- Вот ты сейчас все мне и расскажешь.
И Сидуан продолжал его отвязывать.
Окончив, он сказал:
- Постой-ка, не мешай мне. Мне пока еще ты живым нужен.
Одной рукой Сидуан крепко ухватился за веревку, а другой обхватил запястья дона Фелипе.
- Вытянись-ка во всю длину, - сказал он ему, - чувствуешь землю под ногами?
- Нет, пощади меня, мне страшно!
- Вытянись еще. Постой-ка, я попробую еще спуститься, насколько веревка позволит. Ну, стоишь?
- Нет, нет!
- Ну, тем хуже. Надо же мне посмотреть!
И отпустил руку.
Дон Фелипе упал на несколько футов вниз, если только не в пропасть. Раздался крик, потом стоны.
- Подлец! Негодяй! Убийца! Ты что, тут меня оставишь? - душераздирающе кричал испанец.
Значит, он стоял на твердой земле: до сюда обвал не достиг.
- Прекрасно, теперь я знаю, что нужно делать, подожди, я сейчас вернусь.
Он поднялся по веревке и вытянул ее наверх, бормоча:
- Так я буду уверен, что он не сбежит.
Потом он направился к трактиру, где его ждал ужин, хотя ему совершенно не хотелось больше есть.
Глава 31. Ночь трактирщика
Прибежав в трактир, где хозяин уже почти пришел в отчаяние, потому что, как всякий трактирщик, он любил, чтобы то, что сготовлено, было съедено, а особенно, чтоб за это было заплачено, Сидуан, потеряв остаток сил от волнений и усталости, рухнул на стул и обхватил голову руками.
- Сударь, с чего угодно будет вам начать? - спросил хозяин.
- Спасибо, друг, я есть не буду.
Отчаяние трактирщика мы не будем описывать за недостатком места.
- Только немного выпью, - сказал Сидуан, и опорожнил кружку одним глотком.
Он снова схватился за голову, пытаясь найти наилучший способ добраться до Мака.
Кроме того, в голове у него теснилось множество важных вопросов: промолчать обо всех этих событиях, или, напротив, рассказать о них друзьям Мака?
И кто его друзья?
- Ну прежде всего, я, потом Лоредан. Есть Сара и еще есть донья Манча - и это все.
Но мадемуазель Сара и донья Манча должны были друг друга ненавидеть. Собирать их вместе было бы неблагоразумно. С другой стороны, мадемуазель Сара, может быть, любит капитана, но донья Манча любит его сильнее. Которую тут выбирать? И, может быть, донья Манча и не захочет ввязываться в дело, из которого ее родному брату живым и не выйти?
Это были трудные размышления, особенно для Сидуана, не привыкшего думать, тем паче что они проносились в его мозгу со скоростью вихря: времени терять было нельзя.
Может быть, Мак страдал!
Может быть, он звал его!
- Сударь, - осмелился побеспокоить его трактирщик, - уверяю вас, что лучшего цыпленка в белом вине вы нигде не попробуете...
- Вы же видите, я не похож на человека, который собирается ужинать. Попозже, может быть... если я его найду и если он жив!
- А что с господином, которого вы мне приводили, случилось какое-нибудь несчастье?
- Да разве в нем дело! Скажите, есть у вас веревки, лестницы, молотки, факелы, лопаты, кирка и большая скатерть?
- Что, что?
Бедный Сидуан в великом волнении, в самом деле, говорил очень быстро и невнятно. Пришлось начать сначала.
И тут он, решив взяться за дело сам, открыл большой шкаф, две верхние полки которого были заняты бельем, встал на стул, вытащил большую скатерть и, расстелив ее на земле, сказал ошалевшему хозяину:
- Быстренько ступайте и принесите все, что я сказал.
- Но у меня всего одна лестница!
- Поставьте ее у порога.
- И факелов у меня нет!
- Ну а свечи и фонари?
- Есть, конечно.
- Сойдут и они. Скорее, скорее!
Сидуан распоряжался так властно, что трактирщику и в голову не пришло возражать.
Минут десять в трактире стояла невообразимая суматоха: хозяин принес приставную лестницу и поставил ее у порога, потом две кирки и лопату, отыскал фонари, заправил их, дал Сидуану веревки и свечи, а тот складывал в расстеленную на полу скатерть все, что ему попадало под руку и казалось нужным для поисков несчастного Мака.
Проделывая все это с быстротой, на которую, казалось, толстый, обычно спокойный и неторопливый Сидуан, был попросту неспособен, славный малый без умолку говорил, отчасти для того, чтобы дать трактирщику какие-то разъяснения, ибо тот все же имел на них какое-то право, отчасти для того, чтобы выразить свое негодование и приглушить страх за жизнь своего хозяина.
- Предатель! А еще я был таким простаком, что поверил в его добрые чувства к капитану. А того уже, может, сейчас и в живых-то нет!