Жадно набрав полную грудь воздуха, он заставил себя идти по переулку к центру города. И тотчас же нашел огромное удовольствие в быстрых и легких движениях своего нового, непривычно большого и мускулистого, но при этом такого гибкого и послушного тела. И это удовольствие казалось никогда прежде не испытанным, новым и радостным. Ноги сами несли его вперед, даже не ощущая тяжести окованных ботинок, и профессору казалось, что он не идет, а мчится по воздуху.
В переулке было темно. Лишь кое-где светились окна. Почуяв чужого, лениво забрехали собаки. И все было приятно профессору Нотгорну: и лай собак, и темный переулок, и усыпанное звездами небо. Вскоре быстрые ноги вынесли его на улицу с душистой аллеей черешен, а потом и на площадь, скудно освещенную фонарями.
На площади было еще довольно людно. Под сумрачными лоджиями гуляла парочками молодежь. В двух-трех ресторанах еще горел свет. Из распахнутых настежь дверей и окон доносилось звяканье стеклянных кружек, звуки музыки и возбужденные голоса подвыпивших ланкских обывателей.
На профессора никто не обратил внимания. В своем новом обличье он был совершенно чужим в этом городе. Громко цокая подковами ботинок по брусчатке, он наискось пересек площадь и приблизился к темной громаде храма бога единого. Вокруг не было ни души.
— Ушла! Не дождалась! — вполголоса проговорил Нотгорн, и в сердце его шевельнулось горькое разочарование. Уже ни на что не надеясь, он стал медленно двигаться от колонны к колонне в полумраке высокого портала.
Перед входом в храм он остановился. Никого. Вдруг ему послышалось, будто сверху донесся всхлипывающий вздох. Он легко взбежал по ступеням к самым железным дверям храма и там, в углу, скорее почувствовал, чем увидел, силуэт сидящей женщины. Она прикорнула прямо на каменных плитах и тихонько плакала.
— Арса! — ласково окликнул ее профессор, но девушка не отозвалась.
Шагнув ближе, профессор наклонился над ней и коснулся рукой ее мягких волос.
— Арса, это ты?
— Да, да, это я! — она тряхнула головой, стараясь сбросить ласкающую руку. Голос ее прерывался от рыданий. — Где ты был, Рэстис?! Я жду тебя тут уже целых два часа!.. Никогда не думала, что ты такой бессердечный!.. Ты еще хуже Материона!..
— Что ты говоришь, Арса? Кто такой Материон?… — озадаченно спросил профессор.
Арса вскочила, как разжавшаяся стальная пружина.
— Разве я не говорила тебе о Материоне, Рэстис?!
— Возможно… Я не помню… Но не в этом сейчас дело. Давай воздержимся пока от излишних эмоций, Арса… — бормотал Нотгорн, совершенно растерявшись.
— Как ты сказал? Воздержимся от эмоций?! Ты никогда не употреблял таких слов, Рэстис! Ты что-то скрываешь от меня! Я начинаю снова подозревать, что ты и есть Материон!..
Тут Нотгорн вспомнил о том, что, по словам Шорднэма, Арса очень странная девушка, что она часто заговаривается. Он взял себя в руки и решил на выпад ответить выпадом.
— Ты сама, Арса, что-то скрываешь. Ты выдаешь себя за цыганку, а говоришь, как образованная девушка. Кто такой Материон, говори правду! Все твои прежние объяснения сплошная выдумка!..
— Не надо, Рэстис, не требуй этого сейчас! Потом, когда-нибудь, я все расскажу тебе… Скажи лучше, что случилось с тобой? Почему от тебя пахнет лекарствами? — взволнованно зашептала Арса прямо в лицо Нотгорну и ухватилась обеими руками за воротник его блузы.
— Не бойся, моя хорошая, ничего страшного не случилось. Пойдем со мной и все узнаешь… — шепнул он в ответ, весь вдруг затрепетав от ее близости.
— Раньше ты называл меня цыпленком…
— Ты и есть мой милый цыпленок…
Через всю площадь и по черешневой аллее они прошли молча. И лишь когда пришлось свернуть в темный переулок, Арса вдруг остановилась.
— Рэ, ты в самом деле стал какой-то другой, будто тебя подменили! — сказала она тихо.
— А что, хуже стал или лучше? — засмеялся Нотгорн.
— Не знаю… Только я боюсь за тебя. Ты стал каким-то чужим, непонятным! У тебя появилась какая-то тайна!
— Не бойся, Арса. Тайны все когда-нибудь раскроются, и мои и твои!
Крепко прижав к себе ее локоть, он повел ее дальше по переулку.
Вот они подошли к калитке с выломанным замком. Нотгорн толкнул ее и ввел Арсу во двор. Цветы на обочинах каменной дорожки испускали тонкий нежный аромат.
Нотгорн открыл входную дверь. Ощупью, не включая свет, пробрался он со своей спутницей через темный холл, мимо дверей кабинета, в котором спал на диване старик Рэстис Шорднэм, прямо к себе в спальню. Здесь он все также в темноте раскинул постель и подвел к ней Арсу.
— Ложись и спи спокойно! Утром сама разберешься, что к чему…
— А ты, Рэстис, не бросишь меня тут? — спросила она робко.
— Конечно, нет. Я буду тут, поблизости. Утром мы с тобой обязательно увидимся и обо всем поговорим. Спи, цыпленок!
Арса прониклась к нему таким доверием, что не стала ни о чем больше расспрашивать. Она с удовольствием забралась под одеяло и быстро погрузилась в сон…
Устроив Арсу, профессор Нотгорн прошел к себе в кабинет, где при свете настольной лампы еще раз осмотрел спящего на диване старика: послушал сердце, пульс, измерил температуру. Состояние Шорднэма не внушало никаких опасений. Удовлетворенный осмотром, профессор оставил в покое свое спящее тело и подошел к сейфу. К бумагам он не прикоснулся. Лишь из верхнего ящика вынул пачку денег и сунул себе в карман. После этого, прихватив с собой дорожный мешок Рэстиса Шорднэма, профессор Нотгорн покинул свой дом и ушел по направлению к железнодорожной станции. Незадолго до полуночи он сел в ночной экспресс, который шел в Сардуну…
29Очнувшись от сна, Рэстис не спешил открывать глаза. Во всем теле он чувствовал страшную усталость, словно его избили накануне палками. Голова разламывалась от боли, во рту пересохло, свинцом налитые веки не хотели подниматься. «Неужели я заболел?» — с тревогой подумал он. Но эту мысль тотчас же вытеснила другая, еще более тревожная.
Вспомнилось все вчерашнее: купание, обед с коньяком, беседа о религии и бессмертии, лаборатория, укол… «Сон это был или не сон?!» — охваченный страхом, размышлял Рэстис. В памяти всплыли новые подробности: договор об обмене телами, два миллиона суремов… Наверное, он так вчера набрался коньяку, что ему черт знает что померещилось!..
Успокоившись, он раскрыл глаза. Сквозь щели в жалюзи пробивались веселые солнечные зайчики. Разгоралось чудесное весеннее утро. Рэ Шкипер сощурился от света и невольно поднял к глазам руки. Из груди его тотчас же вырвался хриплый вопль. Вместо огромных сильных рук он увидел две хилые старческие кисти с синими прожилками. Как перебитые, упали эти страшные чужие руки назад на диван, а все длинное худое тело Шорднэма забилось в судорожных рыданиях.
— Охмурил проклятый старик! Всучил договор! Отнял мое тело! — всхлипывал он, охваченный безнадежной тоской.
В коридоре послышались тяжелые шлепающие шаги. Раздался стук в дверь. Но Шорднэм на него даже не обернулся. Он был целиком во власти своего неслыханного горя. Стук повторился, потом раскрылась дверь, и в кабинет вошла Нагда в переднике и с косынкой на голове. Лицо ее пылало гневом, глаза метали молнии.
— Ведеор профессор!
Украдкой вытерев слезы, Рэ Шкипер обернулся и устремил на экономку грустный взор.
— Ведеор профессор! Я двадцать лет прослужила вам верой и правдой и никогда не позволяла себе ничего такого! Извольте мне объяснить, что происходит в нашем доме, или же я немедленно беру расчет и уезжаю!
— Где происходит?… Что? В чем дело?… — растерянно пробормотал Рэстис.
— И вы еще спрашиваете?! — все более распаляясь, вскричала Нагда. — У самих в спальне на холостяцкой постели спит какая-то цыганка-потаскушка, а они еще спрашивают, в чем дело! Стыдно, ведеор профессор, в вашем преклонном возрасте!..
— Цыганка? Где? Покажи! — взволнованно произнес Шорднэм и, кряхтя, поднялся с дивана.
— Извольте, коли вы не помните, кого ночью принимали!
Нагда двинулась вперед, Рэ Шкипер, в измятом после сна белом халате, зашагал на своих длинных ногах вслед за ней.
Распахнув дверь в спальню, Нагда патетически воскликнула:
— Вот она красавица! Полюбуйтесь!
В постели профессора, еще не опомнившаяся после сна, непричесанная и измятая, сидела Арса и с ужасом глядела на вошедших незнакомых людей.
— Арса! Арцисса! Как ты сюда попала?! — радостно гаркнул Рэ Шкипер своим резким металлическим голосом и бросился к своей подруге с распростертыми объятиями.
Но Арса с воплем ужаса уклонилась от такой фамильярности. Она отпрянула от жуткого старика, забилась в самый угол постели и на всякий случай заслонилась подушками.
— Рэстис! Рэстис! Рэ! Помоги! Где ты, Рэстис?! — кричала она в отчаянии на весь дом.
— Рэстис! Рэстис! Рэ! Помоги! Где ты, Рэстис?! — кричала она в отчаянии на весь дом.
Рэстис вспомнил о своей новой внешности, и им овладела бешеная злоба. Он вспомнил, как встретился с дородной экономкой вчера в переулке и как она потом накрывала для него стол. Она все знала! Она сообщница Нотгорна! Она могла предупредить, могла рассказать обо всем еще тогда, в переулке! Это она во всем виновата!.. Глаза Шорднэма сузились от ярости. В его положении ему просто необходимо было сорвать на ком-нибудь гнев, отвести сердце, и ни в чем не повинная Нагда оказалась тут для этого весьма кстати.
— Гадина! Бестия! Если ты хоть раз еще попадешься мне на глаза, я разорву тебя в клочья! Марш в свою комнату, пока цела, или я за себя не ручаюсь!!! — заклокотал Рэ Шкипер, брызгаясь слюной, и, воинственно подняв сухонькие кулачки, длинный, белый, страшный, как привидение, двинулся на бедную экономку.
— Боже единый, опять припадок!.. — пятясь к двери, проговорила Нагда и, повернувшись, со всех ног ударилась бежать на кухню.
Разделавшись с ненавистной экономкой и удовлетворив этим свою жажду мщения, Рэстис снова направился к своей подруге. Но Арса глядела на старика с таким ужасом, словно это был по меньшей мере людоед. Стоило Рэстису сделать к ней один шаг, как она принималась пронзительно визжать на весь дом и биться в своем углу, как пойманная птица, призывая на помощь своего друга.
Шорднэма это быстро утомило. Он устало опустился в кресло. Арса из своего угла зорко следила за каждым его движением. Убедившись, что жуткий старик не собирается на нее нападать, она несколько успокоилась и, осмелев, первой заговорила с ним:
— Я уже знаю, кто вы такой. Вы профессор Нотгорн. Это к вам поступил Рэстис Шорднэм на службу. Но не думайте, что вы можете обращаться со мной, как с той полной женщиной, которую вы выгнали! Я вам не позволю этого! Я не какая-нибудь девушка с улицы, чтобы вы сразу тыкали мне и бросались ко мне со своими объятиями! Может быть, Рэстис Шорднэм вам сказал, что я цыганка, но даже он не знает, кто я такая! Ему я не сказала, а вам скажу, чтобы вы держали себя, как подобает воспитанному человеку! Я дочь профессора Пигрофа Вар-Доспига, главного научного консультанта его святости гросса сардунского!.. А теперь, ведеор профессор, извольте мне сказать, где мой друг Рэстис Шорднэм, а потом соблаговолите удалиться, чтобы я могла одеться!
— Кто ты, кто?… — вытаращив глаза, растерянно проговорил Рэстис.
— Я дочь профессора Вар-Доспига, Арцисса Вар-Доспиг! А теперь скажите мне, где Рэстис Шорднэм, который ночью привел меня в эту комнату и оставил здесь одну?!
— Я Рэстис Шорднэм!
— Вы, ведеор профессор?!.
— Да, я, я, я! Я Рэстис Шорднэм из Марабраны! Я Рэ Шкипер! Это я вчера пришел вместе с тобой в этот проклятый городишко наниматься сторожем обезьяны! Это я с тобой закусывал в трактире «У Старой Липы»! Это я уговаривал тебя остаться со мной в Ланке и ждать меня вечером на площади у храма бога единого! Это я…
Заговорив о своем несчастье, Рэстис Шорднэм уже не мог остановиться. Сбиваясь и путаясь, он принялся торопливо рассказывать Арсе о своем вчерашнем приключении. И странное дело, по мере того как он вспоминал отдельные подробности своего знакомства с профессором Нотгорном, продолжительную беседу с ним, заключение договора и приготовления к операции, к нему постепенно возвращалось душевное равновесие. Речь его становилась все увереннее и спокойнее. В конце концов рассудок его полностью одержал верх над инстинктом. Он понял, что никто его не обидел, не обманул, что профессор Нотгорн предложил ему честную сделку, а он добровольно принял ее. Свой рассказ Шорднэм закончил в совершенно ином тоне, чем начал. Он стал прежним Рэ Шкипером — самоуверенным, слегка насмешливым, полным настоящего чувства собственного достоинства и философского спокойствия.
В первые минуты Арсу охватило отчаяние, и, обливаясь слезами, она тоже поведала Рэстису историю своего побега из отцовского дома, рассказала о кибернетическом Материоне и о работе отца над раскрытием секрета бессмертия. Но, излив душу и вытерев слезы, она вновь обрела прежнюю решимость и заявила своему безмерно удивленному другу, что готова бороться за него не на жизнь, а на смерть.
Шорднэм, однако, чувствовал себя еще слишком слабым для того, чтобы немедленно пускаться в какие-то новые предприятия. Предоставив Арсе право распоряжаться в доме по ее усмотрению, он удалился в столовую, чтобы обдумать создавшееся положение.
30Аб Бернад метался по своему темному чулану, скуля, как от зубной боли.
Он слышал, как Шорднэм выгнал Нагду из спальни, слышал отчаянные вопли Арсы и понял, что бывший марабранский токарь не может быть доволен своей новой физической оболочкой. Да могло ли быть иначе? Ведь потерянную молодость не возместят никакие миллионы!.. Почуяв, что в Шорднэме он приобрел сильного союзника для борьбы с Нотгорном, аб решил ему открыться. Но тут-то на него и напали всяческие сомнения.
Открыться нетрудно. Но вдруг Нотгорн неожиданно вернется?! Вдруг он только для отвода глаз покинул свой дом, а сам где-нибудь затаился и наблюдает за поведением аба?! Впрочем, нет, не может быть! Нотгорн ушел. Нотгорну нужно ведь скрыться, бежать подальше! Он не будет околачиваться вокруг дома. Он уже далеко. Может быть, он уехал в Марабрану, а там сядет на пароход и уплывет за границу?! Нужно действовать! Нужно действовать! Нужно открыться Шорднэму! Прочь все страхи и колебания! О повелитель вселенной, помоги своему верному служителю, благочестивому абу Бернаду! Ашем табар!..
Аб Бернад вышел из чулана и, бесшумно ступая своими кривыми лапами, направился в столовую. Нагда все еще отсиживалась на кухне, а энергичная Арса хлопотала в спальне. Как аб и ожидал, в столовой был один Рэстис Шорднэм. Он сидел за неубранным со вчерашнего дня столом и пил пиво.
Когда аб вошел, Рэ Шкипер посмотрел на него с откровенным любопытством, но не сказал ни слова. По-видимому, он решил, что не стоит затрагивать этого хотя и дрессированного, но все же весьма опасного лесного гиганта. Ухватившись лапой за один из стульев, аб осторожно отодвинул его и присел к столу. Шорднэм улыбнулся и погладил свой череп характерным жестом Нотгорна. У аба от этого жеста мороз побежал по коже и вздыбилась шерсть на загривке. Но он тотчас же овладел собой и сказал хриплым гортанным голосом:
— Будьте столь добры, ведеор Шорднэм, налейте и мне стакан пива!
Рэ Шкипер вздрогнул от неожиданности и уставился на орангутанга с безмерным удивлением. Ему не верилось, что именно зверь обратился к нему с человеческой речью. На всякий случай он даже осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, нет ли в комнате еще кого-нибудь. Пришлось абу повторить свою просьбу, глядя старику прямо в глаза.
— Черт меня побери, эта обезьяна умеет говорить! — пробормотал Рэ Шкипер в превеликом изумлении, но все же откупорил бутылку и наполнил еще один стакан пенистым напитком.
— Пей, Кнаппи! — сказал он ласково. — Хоть ты и животина, но, видно, любишь пиво и умеешь вежливо попросить его!..
Аб Бернад с удовольствием осушил бокал и проскрежетал:
— Благодарю вас, ведеор Шорднэм…
— Ого! Ты не только умеешь говорить, но даже знаешь мой секрет! Как ты узнал, что я не профессор Нотгорн, а твой наставник Рэстис Шорднэм? У тебя что, инстинкт настолько развит или что?…
— Я все знаю, ведеор Шорднэм… Помните вчера, когда вы пришли, я пытался заманить вас в сад?
— Помню, Кнаппи, как же! Ты был просто уморителен в тот момент!
— Согласен, что я был смешон, но не в этом теперь дело!.. Ведеор Шорднэм, я должен вам открыться! Я в такой же мере орангутанг, в какой вы девяностолетний старик. Я одна из жертв проклятого Нотгорна. Разрешите представиться, аб Бернад, настоятель местного храма бога единого!..
Не дав Рэ Шкиперу опомниться, аб торопливо рассказав ему всю историю своего столкновения с Нотгорном. Под конец он даже всхлипнул и пустил слезу. Но реакция Шорднэма на его страшный рассказ была совершенно для него неожиданной. Старик принялся хохотать, как сумасшедший, и лупить себя при этом по тощим ляжкам.
— Ой, не могу! Ой, убил! Ой, совсем зарезал!!! — орал он сквозь смех. — Ведь это же!.. Ведь такое надо придумать! Почтенного аба загнать в обезьяну!.. Ай да Нотгорн! Ай да ученый! За такой отличный анекдот ему все можно простить!.. Арса! Арса! Поди сюда, крошка моя!
— Что вы! — испугался аб. — Зачем вы ее зовете?! Ведь я же видите в каком виде!..
— Берите мой халат!
Рэстис великодушно снял с себя измятую белую хламидину и набросил ее на лохматые плечи орангутанга, сам оставшись в одной рубашке и брюках.
Прибежала Арса. Увидев в столовой обезьяну, она ахнула и округлила свои выразительные черные глаза.
— Рэ, кто это?!
— Это тот самый орангутанг, сторожить которого я нанялся!.. Впрочем, вру! Теперь это не орангутанг, а благочестивый аб ланкского прихода! Прошу любить и жаловать!