— Игрушку. Вы забыли… — я осеклась и, осторожно подбирая слова, продолжила:
— На даче. Маленькая такая собачка…
Катька вопросительно посмотрела на меня Если бы у меня самой была такая короткая, такая счастливая детская память!.. Я вышла в коридор и достала из пакета дурацкую войлочную собаку. Все это время Катька не отходила от меня ни на шаг.
— Узнаешь? — спросила я.
— Это Лаврика собачка, — с готовностью доложила Катька. — Он с ней поссорился, он не захотел ее брать.
— Вот оно что!..
Я вернулась в комнату и села на диван. Катька пристроилась у меня под боком, а Лавруха даже не обратил на меня внимания. “Трое из Простоквашина” занимали его гораздо больше. Я повертела собаку в руках и сказала в пространство:
— Никогда нельзя оставлять собак. Даже игрушечных. И вообще никого нельзя оставлять
Лавруха-младший почесал бровь и потер ладошкой правый глаз.
— Он говорит, а почему тогда мама нас оставила? — тихо сказала Катька.
Я даже не нашлась, что ответить. А потом достала из кармана браслет Жаика и снова нацепила его на собаку
— Очень красивый ошейник Ей очень идет, правда Лавруха отобрал у меня собаку и прижал к животу. И низко наклонил упрямую бычью голову. Если парнем срочно не заняться, то получится штучка поноровистее Быкадорова. Приходится признать, что Жека его разбаловала Катька куда мобильнее и рассудительнее.
— Где вы только такой взяли?
— Это Лаврик, — Катька сразу же выдала брата. — Он у мамы взял. И ничего ей не сказал. Мама очень ругалась и даже плакала. Лаврик никогда ничего не говорит
Лавруха стукнул Катьку в бок, но и она тоже не осталась в долгу. Через минуту они уже катались по дивану. Такие стычки между двойняшками были не редкостью, Жека смотрела на них снисходительно, но я все это терпеть не собиралась. С трудом разняв брата и сестру, я посадила их по разные от себя стороны.
— Лаврентий. Ты поступаешь плохо. Ты должен защищать сестру, а не набрасываться на нее с кулаками. Ты понял меня?..
Катька, с опаской поглядывая на Лавруху-младше-го, зажмурилась, набрала в легкие воздуха и совсем неожиданно выпалила:
— Мама сказала: “Вы меня без ножа режете”… Я даже вздрогнула. Без ножа режете… Бедная Жека, она еще не знала тогда, как закончится ее жизнь…
— И что дальше?
— А Лаврик потерял ее… Собаку. Он вообще потеряха ужасный. Мы потом везде искали, даже на море ходили, но все равно не нашли.
Теперь все прояснилось окончательно. Браслет действительно был подарен, иначе к чему Жеке причитать? Жаик подарил браслет понравившейся ему женщине, а ее маленький сын приспособил безделушку под ошейник глупой игрушечной собаке. А потом, должно быть, оставил ее где-то на участке. Собаку нашла бдительная Ларфа, привыкшая подбирать все и за всеми. И бросила в общую кучу с игрушками.
— Ну ладно. Давайте оставим зверя в покое и займемся “Мойдодыром”, — сказала я.
…Весь следующий день я решила посвятить частному охранному предприятию “Орел”. Я так и не выбросила визитку Владимира Михайловича Юхно, но идти к нему напрямую совсем не хотелось. Так что тисненный золотом номер телефона мало чем мог помочь мне. Вооружившись справочником “Весь Петербург”, я через десять минут уже знала адрес самого предприятия и два его телефона. Номера в справочнике не совпадали с телефоном на визитке: должно быть, на них сидела какая-нибудь секретарша. Это было относительно безопасно. Никто не может помешать мне набрать номер и поворковать с секретаршей на предмет найма телохранителя.
Собравшись с духом, я набрала на диске семь цифр и принялась терпеливо ждать. Трубку сняли сразу же.
— Частное охранное предприятие “Орел”, — ответил мне чей-то устрашающий бас. — Слушаю.
Ничего себе секретарша! Сто килограммов живого веса, свиные глазки и квадратный подбородок, не иначе. На секунду я даже потеряла дар речи.
— Слушаю вас, — снова пророкотал бас.
— Я бы хотела поговорить с директором, — неожиданно для себя пискнула я.
— По какому вопросу?
— Видите ли… Мне необходим охранник.
— Вы по рекомендации?
Лучшей рекомендации, чем смерть Титова, и придумать невозможно.
— Мне рекомендовали ваше агентство…
— К сожалению, директор сейчас отсутствует и будет только послезавтра. А эти вопросы в его компетенции.
— А кто-нибудь еще их решает? — я несколько осмелела.
— Заместитель. Он будет после двенадцати.
— Я могу подъехать?
Бас на другом конце провода на несколько секунд задумался.
— Это что, глубоко законспирированная организация? — не выдержала я.
Бас продиктовал мне адрес — совсем не тот, что был указан в справочнике, но все же мягко порекомендовал мне предварительно созвониться с заместителем, неким Самуилом Ароновичем. Словосочетания “частное охранное предприятие” и “Самуил Аронович” не очень-то вязались друг с другом, и я вдруг подумала, что функции конторы господина Юхно гораздо более широки, чем может показаться на первый взгляд. Я заверила бас, что позвоню обязательно, и положила трубку.
В двенадцать я уже была по указанному адресу.
Частное охранное предприятие “Орел” располагалось в помещении детско-юношеской школы олимпийского резерва, о чем меня известила скромная табличка у входа. Под вывеской “Частное охранное предприятие “Орел” находилась скромная приписка: “Филиал”. А еще ниже располагалась другая табличка — “ШКОЛА ТЕЛОХРАНИТЕЛЕЙ”.
"Школа телохранителей” — это именно то, что мне нужно. Скорее всего Владимир Михайлович кует кадры для своего предприятия именно здесь.
Я вошла в здание и тотчас же наткнулась на внушительных размеров охранника, скучавшего перед маленьким телевизором. Охранник пожирал бутерброд с сыром и, казалось, не обращал на меня никакого внимания. Но когда я попыталась прорваться вовнутрь, сразу же осадил меня.
— Вы куда? — строгим голосом спросил он.
— Здесь находится “Школа телохранителей”? — спросила я.
— А вам зачем?
— Записаться хочу.
Он с сомнением осмотрел мою фигуру, мои узкие плечи и совсем не выдающуюся грудь.
— Прием окончен. В январе приходите.
— Я бы хотела поговорить с кем-нибудь из начальства, — нацепив на лицо самую соблазнительную из своих улыбок и очень эротично тряхнув волосами, я просительно посмотрела на охранника.
Должно быть, он не испытывал особой идиосинкразии к рыжим и потому смилостивился.
— Второй этаж. Комната двадцать четыре.
— Спасибо!
Обогнув пост № 1, я углубилась в чрево спортивной школы олимпийского резерва. С правой стороны находился вход в спортзал, далее следовало несколько дверей с табличками “Раздевалки”, и венчали всю эту анфиладу душевые и туалеты, находящиеся в самом конце коридора.
Я поднялась на второй этаж и почти сразу же нашла комнату двадцать четыре. Ошибиться было невозможно: на двери болталась вывеска “Школа телохранителей”. Пятьдесят на пятьдесят, что в этой школе кто-то знает Жаика, а навести справки о нем куда удобнее здесь, нежели в частном охранном предприятии “Орел”. И потом, загадочный Самуил Аронович, — человек с таким именем-отчеством просто обязан быть замшелым интеллектуалом, специалистом по промышленному шпионажу и кражам интеллектуальной собственности. Самуил Аронович расколет такую набитую дуру, как я, за один прием.
Я аккуратно постучала в дверь и нажала ручку.
В аскетичной комнате, главным украшением которой было несколько спортивных кубков и — почему-то — большой плакат с репродукцией картины Клода Моне “Руанский собор”, не оказалось никого. Я прикрыла дверь и в ожидании обитателей комнаты принялась рассматривать расписание занятий, висевшее тут же.
Вторым именем, которое я выудила из списка преподавателей, было Назыркулов Ж. Б.
Назыркулов Ж.Б. преподавал восточные единоборства (я даже запуталась во всех суффиксах " — до”, которые характеризовали единоборства с самой лучшей стороны. Кроме айкидо, дзюдо и таэквон-до я не знала больше ничего). Два раза в неделю: суббота с 21-30 до 24 часов вечера. И воскресенье: с 7-30 до 10 часов утра. Не слишком удобный график для подопечных, но, должно быть, у Ж.Б. есть дела и поважнее, чем школа телохранителей.
Назыркулов Ж.Б. мог вполне оказаться Жаиком, слишком уж штучно, слишком экзотично выглядело сочетание инициалов и фамилии — явно казахской.
Ну что ж, отлично. Суббота — с 21-30 до 24.
Без пяти двенадцать я буду караулить казаха возле входа. Воскресенье, конечно, выглядело предпочтительнее — все-таки утро. Но терять один день я просто не могла.
Пока я размышляла возле расписания, в конце коридора появился молодой человек, на ходу подтягивающий штаны: скорее всего именно он сидел в комнате и отвечал за пожаробезопасность помещения.
— Вы ко мне? — на ходу бросил он.
— Хочу записаться, — заявила я. Теперь, когда расписание было изучено мной полностью, я могла позволить себе любой полет фантазии. — Это ведь школа телохранителей?
— Хочу записаться, — заявила я. Теперь, когда расписание было изучено мной полностью, я могла позволить себе любой полет фантазии. — Это ведь школа телохранителей?
— Да. Но, к сожалению, прием окончен. Следующий набор только в январе. И потом, женщин мы не принимаем.
— Почему же такая дискриминация? — я позволила себе обидеться.
— Принципиальная установка руководителей. И потом, у нас очень сложная система отбора. И очень большие нагрузки. Вряд ли женщина сможет их выдержать.
Если бы ты знал, мальчик, что мне пришлось выдержать за последние несколько месяцев, ты бы так не говорил.
— Я буду жаловаться, — сказала я. — Подвергну вашу школу обструкции в печати.
— Напрасный труд. В городе существует масса подобных школ, где принимают в том числе и женщин. Я могу дать вам адреса.
— Уж будьте так любезны.
— Подождите.
Паренек оказался обладателем удивительно каллиграфического почерка. Через несколько минут я уже держала в руках листок бумаги с аккуратно выписанными адресами.
— Вы когда-нибудь занимались спортом? — спросил он и осмотрел мою вяловатую и совсем не накачанную фигуру.
— Греблей, — ляпнула я. — Байдарка-одиночка.
— Что-то не похоже, — он с сомнением покачал головой. — Если у вас нет первоначальных навыков, вам будет трудно в любой школе.
— Ничего, не боги горшки обжигают. Меня, вообще, привлекают восточные единоборства. У вас как с единоборствами?
— Лучшие преподаватели в городе, — молодой человек раздул щеки. — Фамилия Назыркулов вам знакома?
— Жаик Назыркулов? — я даже подалась вперед.
— Ну да. Чемпион и призер. Первенство мира пять лет назад. О Европе я уже не говорю.
Все. Можно уходить. Назыркулов Ж.Б. действительно оказался Жаиком, я получила даже больше, чем хотела.
* * *Вечером в субботу детям были даны строгие инструкции не таскать спички и не включать видео. Легко отделавшись “Мойдодыром” и — по возможности — усыпив их, я начала готовиться к встрече с Жаиком. До конца занятий в школе телохранителей оставалось еще два часа, чтобы добраться туда, мне вполне хватит получаса хорошей езды. Следовательно, остается еще полтора часа, чтобы все продумать. И подстраховаться на тот случай, если Жаик каким-то образом причастен к смерти Жеки. Я отчаянно трусила, я не знала, чем закончится наш разговор, но отступать было нельзя.
В соседней комнате спали Жекины дети.
Я сняла трубку и набрала домашний телефон Марича. Будем надеяться, что субботний вечер он проводит в кругу престарелой мамы, престарелой собаки и престарелого телевизора “Радуга”. По которому идет такой же престарелый фильм “Призрак замка Моррисвиль”. Мне почему-то казалось, что Марич должен любить черно-белые старые комедии, иначе к чему так тщательно скрываемая строгая морщинка между бровей.
— Кирилл Алексеевич? — спросила я, когда Марич снял трубку.
— Да. Слушаю.
— Кирилл Алексеевич, это Катерина Мстиславовна.
— Здравствуйте, Катя. Я узнал вас. Что-нибудь случилось?
— Пока нет, — честно призналась я. — А у вас какие новости?
— К сожалению. Не могу сказать ничего утешительного.
Не так уж хорошо вы работаете, если я одна, за какую-то неделю сумела нарыть гораздо больше сведений, чем ваша сплоченная следственная бригада.
— Понятно. Вот что, Кирилл Алексеевич. Я сейчас уеду на одну очень важную встречу. И если… Если я не позвоню вам завтра с утра…
Обычно деликатный Марич засопел в трубку. Это сопение, должно быть, выражало крайнюю степень волнения.
— Что значит — “если вы не позвоните мне завтра с утра”? Что вы задумали, Катя?
— Ничего криминального. Просто есть некоторые обстоятельства, которые я хочу проверить.
— Не смейте, — вырвалось у него. — Ничего не предпринимайте. Вы слышите меня?
— Не надо орать, Кирилл Алексеевич. Я еще пока не ваша подчиненная.
— Катя. Я прошу вас… Если это как-то связано с делом вашей подруги… Вы должны поставить следствие в известность. Вы не имеете права нарушать закон. Это уголовно наказуемо…
— Вы мне угрожаете?
— Я просто хочу оградить вас от неверного шага… Я не выдержала и расхохоталась. Правда, смех получился не очень веселым.
— Кирилл Алексеевич, я сделала уже столько неверных шагов… Думаю, вы все их зафиксировали… А насчет нарушения закона… В общем, вы меня понимаете.
— Я сейчас к вам приеду.
— Меня не будет дома. А вы напугаете детей…
— Детей?
— Детей моей подруги.
— Они до сих пор у вас?
— А где они должны быть по-вашему? В детском доме?
Дверь на кухню приоткрылась, и полусонный Лавруха-младший ткнулся мне в колени.
— Ну, что ты, малыш? — я понизила голос до шепота.
— Это вы мне? — удивился на том конце провода Марич.
— Нет, не вам. — Я снова обратилась к Лаврухе:
— Иди спать. Поздно уже.
Лавруха молча выпростался из моих объятий — совсем не тех объятий, в которые он страстно и отчаянно стремился, — и побрел в комнату. Глядя на его маленькую беззащитную спину, на пижамку со смешными котятами, я окончательно поняла, что не смогу не поехать на встречу с Жаиком.
— Катя! Вы слышите меня, Катя? Куда вы пропали?
— Я здесь, капитан. Пока еще здесь. Если я не позвоню вам завтра утром, поинтересуйтесь “Школой телохранителей” на Обуховской Обороны. Они арендуют помещения у ДЮСШ олимпийского резерва. Запомнили? Школа телохранителей и преподаватель школы Жаик Назыркулов.
— Подождите, Катя…
Но я уже повесила трубку.
Проклятый Снегирь, укатил именно тогда, когда он нужен мне больше всего. Вдвоем мы бы справились со всем гораздо быстрее. Во всяком случае, я смогла бы засадить его за “Мойдодыра” и хотя бы дети были присмотрены.
…Я была возле спортивной школы уже в начале двенадцатого. Запас времени был необходим мне на случай, если Жаику вздумается закончить тренировку раньше. В кармане куртки лежал браслет Жаика, но я даже не представляла себе, как смогу воспользоваться им. Я вообще слабо представляла разговор с ним. Я надеялась только на удачу, наитие и вдохновение. И свою способность максимально собираться в острых ситуациях. Что и говорить, из меня бы получилась отменная Никита в сумрачном питерском варианте. Не особенно щепетильная в средствах и достаточно умная. Отличный материал для спецслужб. Если бы не перспективы “Валхаллы”, в которые я все еще верила, можно было бы поиграть и в войнушку. Тем более что боевое крещение предстоит мне уже сегодня вечером.
Погасив фары “Фольксвагена”, я терпеливо ждала. Судя по всему, Жаик был строгим преподавателем и выжимал из своих подопечных все, что можно. Только около половины первого из дверей школы выпорхнули первые ласточки. Ученики садились за руль собственных автомобилей и отчаливали со стоянки. Через каких-нибудь десять минут на стоянке почти не осталось автомобилей. Только пара “шестерок”, видавшая виды
"Мазда” и побитая “девятка”. Мой пижонский “Фольксваген” выглядел бельмом на глазу.
Еще спустя десять минут на пороге школы показался Жаик. Я сразу узнала его поджарую фигуру, узкий череп и традиционную привычку профессионально оценивать прилегающее пространство.
Жаик подошел к “девятке” и открыл дверь. После всех роскошных джипов и “Мерседесов”, за рулем которых он так долго отирался, “жигуленок” выглядел пародией на здравый смысл.
Пора.
Я нажала на сигнал, и “Фольксваген” издал короткий рык. Жаик моментально обернулся, и в его движениях было столько готовности дать отпор и столько неуловимой грации, что я даже невольно залюбовалась им.
Приоткрыв дверцу, я высунула нос из машины. Не нужно пугать казаха, а то он может и пистолет из-за пазухи вынуть. Не ровен час.
— Здравствуйте, Жаик. Узнаете меня? На непроницаемом плоском лице казаха не отразилось никаких эмоций.
— Здравствуйте.
— Нужно поговорить. Садитесь. Он вопросительно посмотрел на меня, но не сделал ни шага в мою сторону.
— Садитесь, Жаик. Я отвезу вас, куда нужно.
Когда он устроился на сиденье рядом со мной, я почувствовала себя так неуютно, что мне сразу же захотелось выпрыгнуть из машины, упасть на землю и положить руки за голову.
— Ну? — коротко спросил он.
Салон “Фольксвагена” медленно наполнялся запахами, присущими только Жаику: настороженность, близкая опасность и острое недоверие ко всему. Именно этот букет ароматов источали его сальные железы во главе с копчиковой железой.
Оставаться с ним в закрытом пространстве, да еще один на один, было безумием чистой воды.
— Ну? — лексикон казаха не отличался разнообразием. — О чем вы хотели со мной поговорить?
— Может быть, поедем куда-нибудь? — робко предложила я.
— Куда?
— Выпьем кофе. В машине как-то неудобно.
— Почему?
Потому что я боюсь тебя до обморока, сукин ты сын!
— Это не очень короткий разговор.